не  было  ни  души.  Стрелки  часов
перевалили за полночь. Вероятно, все уже спали.
   Отсюда со стены я видел многочисленные  постройки  во  дворе.  Назначение
некоторых было понятно: склад или загон для скота. Зачем нужны остальные,  я
не мог понять, да меня это и не интересовало. Я хотео одного: разыскать  Лео
и убраться до того, как закончится действие моего заклинания.
   По мою правую руку отвесные стены упирались в небольшой уступ, нависающий
над ущельем. На расстоянии нескольких ярдов от этого  края  пропасти  горные
верхушки опять достигали уровня основания монастыря. Возможно, сама  природа
позаботилась о его защите, а может быть, и нет. С таким же успехом ров могли
выдолбить и монахи в промежутках между молитвами и  обрядами,  когда  у  них
оставалось немного свободного времени для любимых занятий. Они  ведь  любили
все, что можно было оправдать великой целью служения богам.
   От монастыря сворачивала  на  север  дорога,  которая  вела  когда-то  во
владения Дилисния. Это доказывало достоверность истории Ловины,  ибо  вполне
возможно, что Лео выбрал такой путь к спасению, чтобы быть поближе  к  дому.
Но по этой же причине я и усомнился в ее правдивости.  Лео  знал,  что  я  в
первую очередь перекрою эту  дорогу  и  постараюсь  отрезать  его  от  земли
прежде, чем он не  окажется  в  безопасности.  Однако  так  получилось,  что
недостаток слуг и бремя моей ответственности  застопорили  все  дело  и  это
сыграло ему на руку.  В  любом  случае  одного  он  не  знал:  черные  силы,
изменившие меня, изменили и мою страну. Представляю, в каком  шоке  он  был,
добравшись до границ и обнаружив... что они закрыты.
   Пределы  других  государств  отмечены  реками,   горными   хребтами   или
черточками на картах их правителей. В Баровии эта линия не  так  банальна  и
видна всем издалека. Днем и ночью на границах моего  царства  висит  плотная
стена тумана. Она окружает  кольцом  всю  страну,  миля  за  милей  повторяя
контуры гор и равнин, не расступаясь ни под горячими лучами летнего  солнца,
ни под напором свирепого зимнего ветра. Я уже привык к этой картине, но  она
по-прежнему раздражала меня. Я присутствовал при зарождении тумана, когда он
поднялся  с  земли  и  закрутился  в  бешеном  танце  вокруг  меня  и   моей
возлюбленной Татьяны. С тех пор он  отодвинулся  к  границе  да  так  там  и
остался.
   То же внутреннее чутье, которое подсказывало мне, как  подозвать  к  себе
волков, утверждало, что Лео не убежать из Баровии.
   Все ходы и выходы были закупорены. Никому не удастся скрыться. Никто и не
пробовал уйти. Никто не мог этого сделать.
   Даже я.
   Много лет назад я попытался пересечь границу, окунувшись в серое  облако,
как корабль, бесстрашно подходящий к туманным  берегам.  Я  шагал  по  голой
земле,  лишенной  растительности  и  всяких  форм  жизни,  но  каждый   раз,
независимо от того, как долго я  шел,  я  поворачивал  и  выныривал  по  эту
сторону стены, в Баровии. Однажды я привязал к дереву  нитку,  надеясь,  что
моя детская хитрость поможет мне не  сбиться  с  прямого  пути.  Бесполезно.
Вместо того, чтобы очутиться в другом государстве, я оказался не дальше, чем
в двадцати футах от той точки, с которой начал свое путешествие;  оба  конца
веревки, исчезающие в густых клубах тумана, резко натянулись.
   Конечно, без колдовства тут не обошлось, и я  потратил  годы  на  решение
этой проблемы. Если магия породила туман, магия могла и уничтожить его. Но я
так и не нашел правильной формулы.
   Только еще одна помеха моим поискам Лео.
   Монах повернул в сторону основного здания  и  спустился  на  один  пролет
лестницы вниз. Наличие большего числа окон и дверей говорило, что эта  часть
монастыря была отведена под жилые помещения; но что действительно  и  весьма
неприятно поразило меня, так это свет. В  коридоре  через  равные  интервалы
стояли железные столбы и каждый заканчивался ярко сверкающим шаром. Я  знал,
что светильники не гасли ни днем ни ночью, до тех пор, пока не  снимали  или
не  разрушали  заклинание,  оживившие  их.  Некоторые   священники   неплохо
потрудились над ними. Но, находясь в непосредственной  близости  от  границ,
они, должно быть, находили утешение  в  дополнительном  свете,  а  одно  это
оправдывало все усилия, потраченные на его создание.
   К моему великому разочарованию мой проводник направился прямо к  фонарям.
Выбирать мне не приходилось и я последовал за ним.
   Все коридоры располагались крест-накрест, как прутья решетки,  но  именно
порядок и сбил меня с толку. Каждая дверь ничем не отличалась от соседней, и
только по табличкам и  именами  можно  было  установить  личность  обитателя
комнаты. В одиночку я бы плутал здесь всю ночь, разыскивая Стеймана.
   Монах затормозил около двери с этим именем. Сначала я хотел отпустить его
восвояси, но передумал.  Если  моей  жертвы  не  окажется  дома,  мне  опять
понадобится помощь монаха. Кроме того, я проголодался и мог бы  использовать
его и другим образом.
   - Отойди в сторону и не двигайся, - приказал я ему.
   Он подчинился.
   Мне и в голову не пришло постучать. Я просто схватился за ручку и  слегка
нажал, но остановился. Нечего объявлять о своем  приходе  грубым  вторжением
через дверь. Он может закричать от удивления, а для моего дела  нужно  было,
чтобы нам никто не мешал в течение какого-то времени. Глупо будет,  если  он
ударится в истерику и своим плачем поднимет с постели...
   Неважно.
   Я заставил себя  расслабиться  -  в  данных  обстоятельствах  я  совершил
настоящий подвиг - и избавился от груза своего мускулистого тела.  Я  поплыл
над полом, как колечко дыма или завиток тумана,  оторвавшийся  от  стены  на
границе. Загзаг, поворот, и я просочился сквозь замочную скважину в  комнату
Стеймана, бесшумно, как ползучая смерть.
   Обретя привычную  форму,  я  мельком  оглядел  келью  без  окон  и  вдруг
споткнулся и уперся во что-то, как мне показалось, твердое. Оно опалило  мою
кожу и разъело мои легкие, как кислота. Инстинктивно я выставил вперед руки,
чтобы оттолкнуть его от себя, но нащупал только  воздух...  воздух,  который
был... ядом. Я стал давиться от кашля и скрести  шею  ногтями,  но  то,  что
душило меня, не имело никакого отношения к моей системе дыхания.
   Стены от пола до самого  потолка  покрывали  сотни  мельчайших  рисунков,
которые стали выпуклыми и яркими, как только  я  переступил  порог.  Комната
была под сильной защитой, иначе я бы почувствовал опасность еще в коридоре и
не осмелился бы войти. Знаки, слова, святые символы дюжины  разных  культов,
начертанные здесь истинными верующими,  сплелись  в  единую  липкую  сеть  и
заловили меня в свою паутину. Мои собственные чары теряли силу, а когда  они
были окончательно сняты...
   Слишком поздно.
   Моей внутренней энергии  не  хватало,  чтобы  противиться  бешеной  атаке
скрытого волшебства. Оно, подобно урагану, как одежду  сорвало  с  меня  мое
заклинание, оставив меня, ослабленного и обнаженного, на холодном  ветру.  Я
не смог вынести этого и упал на колени прямо  в  середину  огненного  белого
круга, нарисованного на деревянном полу.
   Я как будто увяз в горящем зыбучем песке: чем больше  я  трепыхался,  тем
меньше у меня было шансов выкарабкаться. Чье-то колдовство  растягивало  мое
тело и так и этак, пока наконец я не опрокинулся на спину, раскинув  руки  и
ноги в разные стороны. Я был беспомощен и не в состоянии бороться ни словом,
ни жестом.
   Никакие голоса тьмы не держали меня на сей раз и не издевались над  моими
сокровенными желаниями. Это была сила, отличная от той, что  подчинила  меня
себе десятилетия назад. Я попал под чье-то мощнейшее  влияние  и,  хотя  мне
было очень больно, не боль не давала мне пошевельнуться.
   И  пока  я  лежал  вот  так,  сдавленный  невидимыми  оковами,  я   вдруг
почувствовал себя отброшенным назад в прошлое, в столовую, когда  я  валялся
на полу, тело мое от многих ран полыхало, как в огне, а Лео  Дилисния  стоял
надо мной. Похоже, все повторялось снова, ибо некто  его  роста  и  сложения
приблизился ко мне и пристально посмотрел на меня. Он был не так  стар,  как
его описала Ловина, но и не так молод,  как  его  запомнил  я.  Он  выглядел
постаревшим всего на десять лет. Может, это сын Лео?
   Он долго молчал, а потом произнес:
   - Здравствуй, Страд, правитель Баровии.
   И я узнал его. Я никогда не забуду насмешливого тона его  голоса.  Ловина
оказалась права. Это был Лео Дилисния.
   - Я уж заждался тебя, - продолжал он. - Долго же  Ловина  объясняла  тебе
дорогу.
   Могла ли она быть его?.. Нет, невозможно. Она  скорее  удавит  одного  из
своих внуков,  чем  поможет  Лео.  Может,  она  стала  жертвой  его  обмана?
Вероятно, да.
   Он сделал движение рукой, бормоча себе под нос  слова,  которые  я  почти
узнал. Невидимые цепи сжались  сильнее,  сотрясая  мое  тело,  проникая  все
глубже и затвердевая, как корни дерева, судорожно цепляющиеся за землю.
   - Достаточно, - прошептал я, от боли с трудом ворочая языком.
   Он остановился и усмехнулся.
   - Замечательно.
   Он отошел в угол и взял длинную  палку,  которую  я  поначалу  принял  за
прогулочную трость. На ней сверху донизу были вырезаны магические заклинания
и их слова засияли мне прямо в лицо, извиваясь и передвигаясь вместе с  Лео.
Один ее конец был обожжен до черноты и очень остро заточен.
   - Как же ты на меня смотришь, как смотришь, - воскликнул он. -  Хотя  что
тебе еще остается делать.
   - Как?.. - спросил я, надеясь, что он все объяснит.
   Да он и сам не прочь был поболтать.
   - Ты что же, думал, что я забился в какую-нибудь нору  и  места  себе  не
находил от страха, что явится  ужасный  лорд  Страд  и  прибьет  меня?  Тебе
действительно не сделовало бы тянуть это дело. Твоя самонадеянность  не  раз
подводила тебя. У хорошего правителя такое качество  не  должно  преобладать
над другими. Оно затемняет вынесенные им приговоры.
   - Ты... ждал... моего прихода?
   - Между "ждать" и "ожидать" - большая разница, Страд.  У  меня  в  запасе
были годы для подготовки к нашей встрече. Я с пользой  провел  это  время  и
усердно занимался магией. Теперь я такой же мастер,  как  и  ты.  А  ты  что
делал? Пугал крестьян ходячими  трупами?  Сосал  кровь  из  любой  девчонки,
которая пришлась тебе по вкусу? Да, я знаком со слухами о "дьяволе  Страде".
Вот уж точно дьявол. Ты сам себя испортил. Будь у меня твои  способности,  я
бы нашел им достойное применение.
   Если бы я находился в более выгодном в стратегическом плане положении,  я
бы ответил ему должным образом.
   - Я полагаю, ты воображал, что, переступив порог, сразу меня и  задушишь,
как свечку. Чего бояться старика, думал ты? Ты беспокоился только о том, как
сюда попасть. Вот она опять, твоя самонадеянность.
   Пытаясь сконцентрироваться, я напряженно вглядывался в потолок.  Он  тоже
был разрисован различными символами, мерцавшими с такой силой, которую в них
могла вдохнуть только настоящая вера. Я не сомневался, что  не  Лео  работал
здесь кистью и карандашами. Он верил исключительно в себя и чихать хотел  на
богов. Тем не менее он в совершенстве владел  искусством  обмана  и,  должно
быть, наплел с три короба чего-нибудь услужливым святым людям, которые потом
неплохо потрудились над его комнатой. Он,  конечно  же,  тщательно  проводил
отбор, отдавая предпочтение тем, кто в равной  степени  обладал  и  верой  и
наивностью, и избегая общаться с теми,  кто  мог  заинтересоваться  истинной
целью такого мудреного проекта.
   Они знали свое дело; в келье не осталось ни единого чистого пятнышка  для
меня. Ну и ладно. Перебьемся и так.
   Он ткнул меня тростью меж ребер,  но  я  проигнорировал  его.  Однако  он
отвлек меня. Заклинание разрушительной силы,  заключенное  в  куске  дерева,
спутало все мои мысли.
   - Не выйдет. Мне известно, когда ты собираешься вызвать  волшебство.  Так
что даже не старайся.
   Однако я сосредоточился не на волшебстве,  а  на  чем-то  более  древнем,
более опасном. Сработало ли? Я силился униюхать перемены, на чужое влияние в
комнате перекрывало все остальное.
   - Ты должен был умереть в тот день, когда мы впервые  приехали  в  замок.
Так было бы намного лучше. Я не перестаю удивляться... как ты узнал?
   Я не ответил.
   - Смешно скрывать это от меня теперь. Кто предупредил тебя?
   - Алек, - процедил я сквозь сжатые зубы.
   - Да, понятно, но кто сказал Алеку?
   Не давать ему замолчать.
   - Солдат... по имени Влад.
   Брови его съехались к переносице.
   - Влад? Но я убил его.
   - Ты?..
   - Он подслушал кое-что, предназначенное не для его  ушей.  Я  думал,  что
прикончил его в любом случае. Но в ту последнюю  битву  на  меня  навалилось
столько забот, что я, должно быть,  потерял  бдительность  и  поторопился  с
некоторыми вещами. Так, значит, он прожио довольно долго, чтобы...  -  Он  с
отвращением потряс головой. - Все мои планы полетели коту под  хвост  только
потому, что я чересчур спешил и не довел до конца начатого  дела.  Ну,  лорд
Страд, смерть, которую я тебе готовил, опоздала на пятьдесят лет, но в конце
концов настигла тебя.
   Сработало ли ? Я уловил какое-то движение за дверью, но это могло быть  и
просто моей фантазией.
   - Рискнешь опять...  занять  трон?  -  задыхаясь,  произнес  я,  желая...
нуждаясь в том, чтобы он не закрывал рта.
   - О, да. Я никогда не оставлял этой мысли. Ты мне неплохо  помог,  знаешь
ли? Ты носился по замку Равенлофт со своими вонючими игрушками и держался  в
тени, так что мне нерудно было распускать про тебя разные интересные  слухи.
Конечно, ничего по-настоящему ужасного, вроде правды о твоем превращении,  а
так, пустячные истории, способные не дать страху умереть в людях. Слыхал  их
когда-нибудь? Моя самая любимая повествует о  том,  как  ты  заколол  брата,
прикончил его невесту, а  заодно  зарезал  и  всех  гостей,  съехавшихся  на
свадьбу. Многовато для  одного  человека,  согласен?  Забавно  до  слез,  но
крестьяне все приняли за чистую монету. Они говорят, что туман на границе  -
часть твоего наказания, стены твоей тюрьмы,  которые  рухнут,  когда  придет
герой и убьет тебя, и освободит от тебя народ.
   - А ты, значит... и есть тот самый герой?
   Он улыбнулся. Волшебные силы, поблескивая, играли вокруг него, как дым.
   Вот так он и замедлил течение времени. Он, должно быть, наложил  на  себя
какое-нибудь маскировочное заклинание, когда разговаривал с  Ловиной,  чтобы
выглядеть именно так, как она и ожидала: как  старик.  Он,  вероятно,  также
использовал брошь в виде льва, чтобы встряхнуть ее  память...  или  сотворил
похожую штучку. Подобные эксперименты теоретически  были  возможны.  А  если
так, то он обладал немалой силой, как и заявил  раньше,  и  представлял  для
меня большую опасность.
   - Как ты это осуществишь?
   - Не думаю, что мое дело должно как-то трогать тебя. К  тому  времени  ты
будешь уже мертв... взаправду мертв. И  Ловина  тоже,  и  весь  ее  выводок.
Сейчас только они мне и угрожают. - Он приподнял трость и уперся  нн  острым
концом в мою грудь. Прикрыв глаза, он забормотал новое заклинание.
   - Берегись, Лео.
   Он оторвался от меня без всякого раздражения.
   - Чего?
   - Земля... извенилась... вместе со мной. Ты владеешь  магией.  Ты  должен
это чувствовать.
   Он задумался.
   - Да ну?
   - "Я - Властелин земли". Помнишь?
   - Я припоминаю, как наблюдал за твоим исполнением старинного обряда.  Его
символизм был сиден и невооруженным взглядом и не жди, что я поверю, будто в
этом есть что-то еще.
   - Я - Властелин земли. Уничтожь меня и...
   Лео захохотал.
   - Я уничтожу землю? Это все равно,  что  утверждать:  если  убить  птицу,
свившую гнездо на дереве, погибнет само дерево. Нет, Страд, ты не так важен.
   - Магия изменила все. Ты должен понять.
   Как я и предвидел, я его не убедил. Но все, чего я хотел,  было  немножко
времени и он дал мне его. Дверь медленно, бесшумно отворялась.  Я  напрягся,
чтобы смотреть на Лео, а не маленькую  темную  фигурку,  подходящую  к  нему
сзади.
   - Ты должен... понять...
   - Ты никогда не был лжецом, Страд, так что, наверное, в  твоих  словах  и
заключен какой-то смысл. Но  мне  придется  узнать  истину  другим,  тяжелым
путем. - Он опять приподнял палку и размахнулся, но  прежде,  чем  он  успел
проткнуть мое сердце, монах схватил его за волосы и,  рванув  назад,  врезал
ему по шее.
   Лео поперхнулся и камнем упал вниз. Его трость стукнула об пол  рядом  со
мной и откатилась в сторону.
   Сила, поймавшая меня в капкан... ослабла.
   Чуть-чуть. Меня все еще держал огромный круг, но без давления Лео  я  мог
бороться с ним.
   Я освободил руки... оттолкнулся локтями... перекувыркнулся и приподнялся.
Я извивался, как умирающее насекомое, на краю круга.  Я  выбивался  из  сил.
Казалось, что белые линии иссушили и меня, и мою волю к победе. Они  накрыли
мое тело, привязав меня к полу, и стоило мне вырваться немного  вперед,  они
тут же перемещались ниже по моему позвоночнику. Они резали и жгли мою плоть,
проникая все глубже до костей, но крови  не  было.  Каждое  движение  только
усиливало мои мучения, но и неподвижность не приносила  облегчения  и  я  не
смел лежать спокойно.
   Наполовину отчаяние, наполовину раздражение побудили меня отдать еще один
мысленный приказ монаху, который замер над моим корчившимся в агонии  телом.
Не такой быстрый, как мои другие слуги, он все же в конце  концов  нагнулся,
уцепился за мои запястья и вытащил меня из круга.
   Этого было достаточно. Я полз, но уже самостоятельно.  Я  освободился  от
символа на полу, но не от остальных. И Лео  пришел  в  себя  настолько,  что
пролаял несколько слов, прибавив им силы особым движением руки. К какому  бы
волшебству он не взывал, оно чуть не повалило меня обратно за  белую  черту.
Если бы я был на ногах, это бы ему удалось, а такк его удар  отшвырнул  меня
на монаха, чуть не опрокинув и его тоже.
   Никакое колдовство не имело здесь надо  мной  власти,  но  мною  овладело
нечто более могущественное. Трость находилась на расстоянии  вытянутой  руки
от меня; я поднял ее.
   Я как будто сжал в руке  неостывший  уголь.  Ужасная  боль  пронзила  мой
правый бок и добралась и до моего мозга. Наплевать на нее. Наплевать и...
   Нежданно-негаданно во мне проснулись мои старые инстинкты солдата. Воином
я был, воином и останусь, несмотря ни на что. Трость была боевым оружием  и,
невзирая на боль, я отлично знал, что с  ней  делать.  Со  всего  размаху  я
шарахнул Лео по руке раньше, чем он  произнес  следующее  заклинание,  затем
всадил ее тупой конец ему в живот. Он согнулся пополам и я приподнял руку  в
последний раз, с треском опустив палку ему на череп. Он  упал  и  больше  не
шевелился.
   Мои пальцы...
   Я встряхнул правую кисть и трость отлетела прочь. Поперек моей ладони шла
черная дымящаяся полоса и от нее пахло жженым деревом и  подгоревшим  мясом.
Из-за боли я почти ничего не видел. Я мечтал только о  том,  чтобы  поскорее
выбраться отсюда до того, как меня окончательно затянет  в  омут.  Выйдя  из
этой комнаты, из этой сметтельной ловушки, я сброшу с себя  часть  давления.
Дверь казалась мне недостижимой.  Я  полз,  преодолевая  дюйм  за  дюймом  и
чувствуя такую усталость, что даже не мог позвать на помощь монаха.
   И в конце концов я перевалил через порог.
   По ту сторону.
   Свобода.
   Я будто бы вынырнул из ледяной воды и оказался голым на морозе.  И  то  и
другое убивало; разница была только в том, что это  занимало  разное  время.
Поддерживая израненную руку, я облокотился спиной о  стену  и  попытался  не
обращать внимания на незнакомое чувство страха, которое  покалывало  изнутри
мою голову. Мое присутствие в монастыре само по себе не могло погубить  меня
- задолго до того, как это случится, я обращусь в двм  и  дам  ветру  унести
меня подальше, в какое-нибудь безопасное место, - но существовала опасность,
что меня заметят. У этих свя