стены  от  пола  до  потолка  были  заняты  книжными
полками. На столе в углу  находился  стереопроигрыватель  со  множеством
компакт-дисков.  Грифон  расположился  на  старомодной  набитой  конским
волосом кушетке; его передние лапы свешивались с одного конца, задние  -
с  другого.  Он  когтем  набивал  что-то   на   клавиатуре   компьютера,
заинтересованно глядя на экран дисплея.
   - Мы с ним  больше  общались,  когда  находились  на  Перекрестке,  -
пожаловалась Лори. - А уж о счетах за телефонные разговоры вообще  лучше
не вспоминать. Как выяснилось, Лори бросила курить. Бидж  с  подозрением
покосилась на компьютер:
   - Ты имеешь выход в какую-нибудь сеть?
   - Я обмениваюсь мыслями  с  джентльменом  по  имени  Чандри,  который
работает в учреждении, именуемом Лабораторией ракетного топлива. Он, как
это ни странно, весьма пессимистически смотрит  на  возможность  реакции
синтеза  в  холодной  плазме.  Неужели  чудеса  никогда  не   перестанут
случаться!
   - Вот я перережу  провода,  они  и  перестанут,  -  проворчала  Лори.
Конфетка ухмыльнулся.
   Бидж отодвинула кружевную занавеску на окне и посмотрела  на  церковь
на вершине холма.
   - С Мелиной вы видитесь?
   - Каждое воскресенье, - удовлетворенно сообщил грифон. - Поскольку  я
иду на поправку, теперь я больше занимаюсь готовкой. Должен сказать, она
была очень удивлена, когда оказалось,  что  не  только  она  может  меня
угощать, но и я ее.
   - Как насчет чаевых? - поинтересовался Конфетка.
   - С ней все в  порядке?  -  спросила  Бидж.  -  Она  не  страдает  от
одиночества?
   - Не  думаю,  -  медленно  проговорила  Лори.  -  Ей  очень  помогают
прихожане: каждое воскресенье она бывает  приглашена  к  кому-нибудь  на
обед.  Большую  часть  времени  она  проводит  в  холмах.   Иногда   она
возвращается, чтобы повидаться со  Стефаном,  но  его  трудно  заставить
оторваться от книг. - Ну, это не недостаток, - пророкотал грифон.
   - Как посмотреть.
   - Она может теперь  пользоваться  дорогой,  которую  я  проложила,  -
сказала Бидж, - если ей захочется навестить Перекресток.  Передайте  ей,
что пока не стоит возвращать туда единорогов:  ситуация  на  Перекрестке
еще нестабильна. - Она оторвала полоску  бумаги  с  принтера  грифона  и
быстро набросала план. - Так теперь проходит тропа из Виргинии.
   - Ты не хочешь повидаться с ней? - спросил грифон.
   - Зачем нарушать ее  покой,  -  покачала  головой  Бидж,  -  раз  она
счастлива. Всем нам последнее время приходится слишком часто  переживать
расставания.
   Вскоре грифон и Лори погрузились в  жаркий  спор  о  смертной  казни,
Эмнести Интернэшнл и необходимости установления порядка в обществе. Бидж
и Конфетка на цыпочках вышли за дверь.
   Конфетка облокотился на перила крыльца:
   - Грифон уверен, что ты займешь место Филдса.
   - Он проницателен.
   Конфетка неодобрительно покачал головой:
   - Это не дело. Может быть, из тебя и получится приличная  богиня,  но
на твоей квалификации ветеринара это скажется самым плачевным образом.
   - Все равно я остаюсь ветеринаром. Хотите посмотреть на мой  кабинет?
- Бидж раскрыла рюкзак. - Температуру пациентов я  определяю,  щупая  их
уши, пульс считаю по собственному сердцебиению, а на случай  инфекций  у
меня есть бутылка пятисотмиллиграммовых ампул ампициллина. И еще у  меня
есть это. - Она показала на тетради  с  конспектами  лекций  и  записями
историй болезни. - И это. - Бидж протянула Конфетке свое сокровище:
   "Справочник  Лао  по  небиологическим  видам",  особенно  дорогой  ей
потому, что это был подарок Филдса.
   Конфетка кивнул:
   - Хороший набор. Только не разучись оперировать.
   - Никогда. - Разговаривая с ним, Бидж все время  одной  рукой  делала
хирургические узлы на завязке рюкзака.
   - Протера уверен, - осторожно сказал Конфетка, - что, если ты займешь
место Филдса, это пойдет на пользу твоему здоровью.
   - Думаю, он прав, - согласилась Бидж. На самом деле она точно  знала,
что это так и есть. Бидж улыбнулась внезапно возникшей мысли. -  Передай
ему, что это можно назвать эффектом Филдса.
   Конфетка воспринял ее слова как должное.
   - Как там вообще дела?
   - Прекрасно. - Бидж не знала, о чем еще  с  ним  говорить:  они  были
коллегами, но не друзьями. - Как Элейн?
   - У нее все хорошо. Потеряла за последние недели  два  килограмма.  У
Кейна тоже все хорошо.
   - Кейн, - засмеялась Бидж. - К-онфетка - Эл-ейн. Здорово.
   - Прирожденный ковбой, - с довольной улыбкой сообщил Конфетка.
   - Боже мой, - спохватилась Бидж. - Я же ведь так и не сделала подарка
новорожденному.
   - Ты была занята.
   - Это точно. -  Она  сошла  с  крыльца.  -  В  своих  путешествиях  я
постараюсь найти для малыша что-нибудь действительно необычное.  -  Бидж
двинулась по дороге, довольная тем, что напоследок сумела  заинтриговать
Конфетку.
   Через четверть мили она свернула на еле заметную  тропу,  уходящую  в
лес. Наверное, ее протоптали коровы, приходящие к ручью на водопой. Бидж
удовлетворенно покивала головой: так  она  и  думала,  самое  подходящее
место, чтобы проложить Странный Путь.
   Она положила посох  на  землю  и  с  сожалением  посмотрела  на  свои
натертые его рукоятью руки. Скорее бы  они  загрубели...  Бидж  раскрыла
рюкзак и вынула из него две  одинаковые  тетради.  В  одну  из  них  она
записывала свои дополнения к "Справочнику Лао", другая  была  дневником.
Последняя запись в нем была сделана несколько недель назад.
   На первой странице была карта маршрута, проложенного ею  для  Политы,
на второй - схема дороги в Виргинию. На третьей странице Бидж  начертила
тот Путь, на котором находилась сейчас; маленькое ответвление  пока  что
вело в никуда. Все остальные страницы были чистыми.
   Бидж посмотрела  на  вершину  холма;  там  между  деревьев  мелькнули
похожая  на  человеческую  фигура  и  несколько  животных,  которых   на
расстоянии можно было принять за лошадей. Бидж показалось, что оттуда  к
ней долетела тихая песня.
   Бидж закинула на плечо рюкзак и двинулась вперед,  прокладывая  новую
дорогу.

ОТ АВТОРА

   ? хотел бы выразить  признательность  докторам  Дженни  Кларк,  Джилл
О'Браен и Линн Анне Эванс за умение, проявленное ими  при  лечении  даже
вымышленных животных. Я хотел бы поблагодарить Лауру Грант, Криса  Доила
и Ли Энн Ллойд, сотрудников  ветеринарной  клиники  Баррингтона,  за  то
терпение, с которым они отвечали  на  странные  вопросы,  задаваемые  по
телефону.
   Джун Роберте одолжила мне греческую поваренную книгу в  дополнение  к
той, которая у меня уже была: "Греческая кухня" Вилмы Лиакурос  Чантилес
(из блюд, рецепты которых я почерпнул из них обеих, особенно  рекомендую
суп из чечевицы).
   Выражаю  свою  признательность  Рону  Мартини  из  зоопарка   Рождера
Вильямса в Провидено, Род-Айленд, - и за потраченное им на меня время, и
за усилия, которых он не жалел, выращивая волчонка - в мире, где так  не
хватает волчат.
   Знания принадлежат этим людям, ошибки - исключительно мне.
   Большое спасибо Дону Маасу за помощь в появлении на свет этой книги и
Джинджер Буханан за то, что книга родилась  живой  и  здоровой.  Спасибо
также Бобу Сальваторе за его гостеприимство и поддержку.
   Я хочу выразить большую признательность и  уважение  мистеру  Джозефу
Моретте, единственному пастуху, с которым я был знаком.
   Перекресток - вымышленная страна. Однако существуют  вполне  реальные
места, где можно получить информацию о хорее Хантингтона. К ним в первую
очередь относится  Американское  общество  болезни  Хантингтона.  Должен
сказать, что я не консультировался с Обществом при написании этой  книги
и оно ни в коей мере не несет ответственности за ее содержание.
   Эта книга посвящается близким и дорогим мне детям:
   Дженни и Эмили О'Донохью, Лайзе и Валери Дамон, Эрику и  Кати  Эванс,
Кимберли, Микаэле и Роберту Дельгалло, Джессике и Кристоферу Лассье.
   Этот роман написан также в память Мот, послужившей прообразом  Дафни,
кошки - лучшего лекарства от бессонницы и тревог. Я  никогда  не  забуду
тебя, Мотти.


ПЕРЕКРЕСТОК III
ИСЦЕЛЕНИЕ ПЕРЕКРЕСТКА

Ник О'ДОНОХЬЮ



ONLINE БИБЛИОТЕКА http://bestlibrary.org.ru


Aeaaa 1

   Oрида механически пересекла холл колледжа, улыбаясь встречным,  когда
это от нее ожидалось, стараясь выглядеть  деловитой  и  сообразительной,
когда навстречу попадались преподаватели, но по возможности ни с кем  не
встречаясь глазами. Стены до высоты человеческого роста были выкрашены в
бордовый цвет, а выше шла грязно-белая  краска,  наводящая  на  мысли  о
старине и запустении, хотя здание было выстроено всего два  года  назад.
Элегантные  серебристые  рамки,  развешанные  тут   и   там,   содержали
изображения  лишенных  шкуры   коров,   частично   выпотрошенных   овец,
расчлененных свиней; от заключенного  в  аккуратные  квадраты  текста  к
соответствующим органам тянулись стрелки. Крупные красочные  эмблемы  на
всех плакатах рекламировали различные фармацевтические компании. Ни одно
из нарисованных животных не обладало никакими  индивидуальными  чертами,
боли оно тоже, похоже, не испытывало...
   Фрида свернула в туннель,  ведущий  к  аудиториям  и  в  госпитальное
крыло. Приемный покой, строительство которого наконец-то было завершено,
мог похвастаться новой  обитой  плюшем  мебелью  и  ковром,  на  котором
благодаря  специальной  пропитке  не  оставляла   следов   моча   любого
животного.   Бронзовые    буквы    на    стеклянной    стене    гласили:
Западно-Виргинский ветеринарный колледж.
   Фрида открыла дверь и решительно прошла в учебный  корпус.  Здесь  ей
приходилось  труднее:   нужно   было   здороваться   с   однокурсниками,
поддерживать разговор, интересоваться их работой.  Эта  последняя  часть
была не такой уж обременительной: у всех имелись пациенты, как и  у  нее
самой, и по крайней мере пока еще все  заболевания  были  для  студентов
новы и удивительны. Фрида останавливалась и что-то говорила, слушала и с
симпатией прищелкивала языком,  потом  завернула  еще  за  один  угол  и
оказалась в холле, куда выходили кабинеты преподавателей.
   - Эй, Фрида! - Она повернулась, услышав голос. - Не смотри все  время
под ноги: я уж думал, что налечу на тебя.
   Девушка  быстро  подняла  голову;  ее  руки  нервным   жестом   стали
поправлять одежду. Фрида была в джинсах и свободной блузе, которая,  как
ей было известно, заставляла ее  казаться  толстой;  обычно  это  ее  ж.
волновало. В конце концов джинсы тоже не прибавляли ей изящества.
   Но сейчас она была бы рада втянуть не только живот,  но  и  бедра,  и
округлые плечи, да и все свое существо.
   -  Привет,  Мэтт.  -  Фрида  остро  почувствовала,   как   хрипло   и
невыразительно прозвучал ее голос. - Как дела?
   Мэтт Лютц выглядел как молодой  Джеймс  Бонд  -  гладкие  безупречные
волосы,  белые  безупречные  зубы,  одежда,  которая   казалась   всегда
свежевыглаженной  и  почему-то  никогда  не  пачкалась,  даже  во  время
амбулаторной практики. Вот и сейчас на  его  белом  халате  не  было  ни
пятнышка и ни морщинки.
   - Я только что провел операцию,  -  сказал  он,  хотя  выглядел  так,
словно часов восемь спокойно отдыхал.
   - И как она прошла? С пациентом  все  в  порядке?  -  Фрида  поспешно
поправилась: - Я, конечно, в этом не  сомневаюсь.  То  есть  ты  здорово
оперируешь... - Девушка не закончила фразы, не  желая,  чтобы  ее  слова
прозвучали как лесть.
   - Ну, не знаю, как там я  оперирую.  Это  овцам  решать.  Сегодняшняя
овечка проглотила упаковочную пластиковую тесьму; я  извлек  из  первого
отдела желудка трехдюймовый кусок. - Фрида нисколько  не  сомневалась  в
умениях Мэтта: они были на высоте. Иногда, перестав  следить  за  собой,
Мэтт сам это признавал; да и вообще ни в себе, ни в других он не  терпел
посредственности. Казалось, для него ничто никогда не оказывается внове.
   - Ты проверил, нет ли еще тесьмы во втором отделе?
   - Ясное дело, проверил.
   Как будто в этом можно было сомневаться...
   - Да, конечно. Я просто подумала... - Она снова не закончила фразу. -
Я имею в виду, тесьма оказалась бы там вероятнее всего, правда? То  есть
это  самое  очевидное  решение  проблемы,  а   нас   всегда   учили   не
ограничиваться очевидным, на всякий  случай...  -  Фрида  с  отвращением
вслушивалась в собственный голос, ненавидя себя и за то, что  оттягивает
момент, когда придется задать действительно важный вопрос.
   Мэтт терпеливо кивнул, ничуть не обиженный. Он был то, что отец Фриды
- сын ремесленника  из  Хиббинга,  Миннесота,  -  называл  "герр  высшей
марки". При любых чрезвычайных обстоятельствах, когда не было надежды ни
на  чье-то  вмешательство,  ни  на  вторую  попытку,  Мэтт  никогда   не
колебался. За все четыре года обучения в ветеринарном колледже Мэтту  ни
разу не случилось оказаться неуверенным в своем  ответе  на  вопрос  или
попытаться переложить решение на кого-то другого в непростой ситуации.
   Фрида завидовала этому его качеству со всей силой страсти.
   И все же сейчас она заметила в его глазах выражение,  совершенно  ему
не свойственное.
   - Ты кажешься взволнованным. У тебя все в порядке?
   На долю секунды Мэтт смутился, потом  улыбнулся  своей  ослепительной
улыбкой,   производившей    всегда    поразительное    впечатление    на
первокурсников. - Я немножко растерян, вот и все. Ничего такого, с чем я
не справился бы. - Он двинулся дальше, оставив, как всегда, впечатление,
будто халат развевается за ним, подобно рыцарскому плащу.
   Фрида подошла к одной из выходящих в холл  дверей.  Табличка  на  ней
гласила: "Доктор Конфетка Доббс". Также к двери был прикреплен  рисунок,
изображающий корову, лягающую человека в резиновом нарукавнике. Еще одна
приколотая к двери бумажка предупреждала:
   "Стучите, даже если открыто". Как почти всегда,  дверь  действительно
была распахнута.
   Фрида только однажды видела эту дверь закрытой, и  было  это  сегодня
утром. Когда же она открылась, из кабинета вышел  ее  однокурсник,  Коди
Сэйерс, дружелюбно улыбнулся ей  и,  хромая,  удалился  с  встревоженным
видом. Фрида представления  не  имела,  в  чем  там  было  дело,  но  не
сомневалась: это было что-то важное - Коди никогда  раньше  не  выглядел
обеспокоенным.
   Девушка еще раз взглянула на записку: "Загляни в мой кабинет  сегодня
часа в два". Она проверила время по часам, спрятала  в  карман  записку,
подавив желание еще раз проверить, так  ли  она  поняла  ее  содержание,
сделала глубокий вдох и подняла руку, чтобы постучать.
   Из кабинета раздался ироничный голос:
   - Большинство студентов и не читает предупреждение,  и  не  стучится.
Те, кто читает, стучатся сразу же. Значит, пришла Фрида Кристофф.
   Фрида  зажмурилась  и  опустила  руку,  стиснув  ее  в  кулак.  Голос
продолжал:
   - Входи, Фрида.
   Девушка взглянула на хозяина кабинета и, встретив его лукавую улыбку,
быстро отвела глаза и принялась рассматривать книжный шкаф. Он  содержал
обычный набор учебников;  ниже  на  полках  располагались  ряды  черных,
оранжевых,  зеленых  больших  папок  с  надписями:  "Осложненные  роды",
"Хирургия свиней", "Хирургия овец", "Хирургия лошадей".
   Ближе к столу - так,  чтобы  можно  было  дотянуться  не  вставая,  -
хранились стопки  растрепанного  от  постоянного  употребления  "Журнала
Американской  ветеринарной  ассоциации"  и  в  равной  мере  зачитанного
"Американского стрелка".
   На стене над столом красовался гринписовский  плакат  с  изображением
синего кита и эмблемой Американской ассоциации стрелков в правом  нижнем
углу.
   Сам  стол  украшала  тройная  серебряная  рамка.  Слева  в  ней  была
фотография высокой атлетически  сложенной  женщины  с  длинными  черными
волосами и насмешливым взглядом на фоне Хэф-Доума  в  Йосемитском  парке
<Йосемитский национальный парк в Калифорнии, в горах Сьерра-Невада. Одна
из достопримечательностей - Йосемитская долина,  по  которой  разбросаны
гранитные пики (один из них - Хэф-Доум). - Здесь и далее примеч. ред>. В
правую часть  рамки  оказалась  вставлена  вырезка  из  газеты:  ковбой,
накинувший лассо  на  взвившегося  в  воздух  быка.  Шляпа  ковбоя  была
надвинута на глаза, почти  закрывая  лицо,  однако,  по  общему  мнению,
газетный снимок запечатлел Конфетку Доббса.  Центральное  место  занимал
портрет младенца,  лежащего  между  двух  сапог  для  верховой  езды,  с
крошечной ковбойской шляпой на голове и в футболке с надписью "Кейн".
   За столом, откинувшись в  кресле,  в  ленивой  позе  восседал  доктор
Конфетка Доббс.
   На  нем  была  выцветшая  футболка  с  эмблемой  Невадского  общества
наездников и ковбоев, а на крюке рядом с дверью висела строгая рубашка с
длинным рукавом, в которой Конфетка читал лекции. Там же висел  плетеный
галстук, также иногда надеваемый по этому случаю; Фрида, правда,  так  и
не смогла обнаружить закономерность: какие лекции доктор Доббс читает  в
галстуке, а какие - нет. Конфетка смотрел на девушку, по-прежнему лукаво
улыбаясь.
   Фрида снова отвела глаза. К стене над столом было приклеено множество
разноцветных листочков - записок, которые Конфетка сам себе писал. Фрида
прочла крупный заголовок:
   СДЕЛАТЬ НЕ ОТКЛАДЫВАЯ:
   Уложить чистый спальник.
   Проверить сцепление у грузовика.
   Купить запасные свечи и генератор переменного тока.
   Запастись бензином и водой.
   Вымыть канистру.
   Еще. раз проверить аптечку первой, помощи.
   Купить боеприпасы.
   Ниже этого листочка виднелась голая поверхность стены, где явно  были
раньше приклеены еще две-три записки, а затем  свернувшаяся  в  трубочку
бумажка гласила: "Поговорить с Фридой".
   Девушка по-прежнему стояла около двери, ожидая, что будет дальше.
   Конфетка улыбнулся и покачал головой.
   - Прости меня, Фрида. Из тебя  получилась  прекрасная  студентка,  но
каждый раз, когда я вижу тебя рядом с тем рисунком, я вспоминаю тебя  на
первом курсе. - Он снова хихикнул, а Фрида поморщилась.

***

   Это случилось во время первых  практических  занятий  по  акушерству.
Сначала студенты должны были, натянув резиновый нарукавник, ввести  руку
в большую картонную  коробку,  на  которой  была  изображена  корова,  и
нащупать замороженный зародыш теленка, как если бы они принимали трудные
роды.
   В тот день  они  осматривали  настоящую  живую  корову,  и  при  этом
присутствовал фотограф, старавшийся запечатлеть выражение  лица  каждого
первокурсника - панику, отвращение, изумление, - когда они через  прямую
кишку пытались прощупать шейку матки  у  Миссис  Гранди  или  еще  одной
демонстрационной коровы. Студентов было много, и поэтому  Миссис  Гранди
вывели на середину загона, подальше от стойла.
   Если бы студентов вызывали  по  алфавиту,  а  не  по  жребию,  Фриде,
возможно, повезло бы больше. Однако случилось  так,  что  она  оказалась
пятой и последней в очереди, а Миссис Гранди к  этому  времени  все  это
изрядно надоело.
   Фрида натянула нарукавник, встала на цыпочки и осторожно  ввела  руку
по самое плечо в прямую кишку коровы. Миссис Гранди, измученная до того,
что даже коровье терпение лопнуло, стиснула  ягодицы  и  с  достоинством
направилась к своему стойлу, таща за собой пораженную Фриду.
   Девушка могла бы высвободиться, но предпочла этого не делать. Так она
и ковыляла, спотыкаясь,  за  коровой,  пока  двое  ее  однокурсников  не
остановили животное.  Вся  группа  покатывалась  со  смеху,  и  отчаянно
покрасневшая Фрида была рада, что распустившиеся волосы скрыли ее лицо.

***

   Сейчас Фрида могла только пробормотать что-то себе под нос.
   - Что ты сказала?
   - Я тогда нащупала яичники. Поэтому я  и  не  вытащила  руку.  -  Она
вспомнила изумление, охватившее ее: посреди  смеха  и  чувства  унижения
вдруг ощутить под своей рукой и опознать живой орган.
   Конфетка кивнул.
   - Я помню. - Он крутанулся в своем кресле и ногой захлопнул дверь.  -
Дальнейшее я предпочту сказать тебе при  закрытой  двери.  Теб