Ник О'ДОНОХЬЮ
ПЕРЕКРЕСТОК I - III


ПЕРЕКРЕСТОК I
ВЕТЕРИНАР ДЛЯ ЕДИНОРОГА

Ник О'ДОНОХЬЮ



ONLINE БИБЛИОТЕКА http://bestlibrary.org.ru



ПРОЛОГ

   Брандал сидел у входа в пещеру, наслаждаясь  теплом  послеполуденного
солнца, золотившего дальние скалы.  Справа  Ленточный  водопад  рассекал
стену ущелья, низвергаясь в круглое озеро. На верхней части скалы,  куда
долетала только водяная пыль, росли папоротники и мох;  ближе  к  пещере
поток, вытекающий из озера, орошал заросшую цветами лужайку. Асфодели  и
купальницы, клематис и водосбор, венерины башмачки и сирень - немыслимая
смесь  одновременно  цветущих  растений  нашла  себе   приют   на   этой
плодородной почве.
   Здесь было так славно и мирно, как будто  спокойствие  поселилось  на
поляне тысячелетия назад и никогда ничем не может быть разрушено.
   Среди водосбора послышалась  возня,  а  затем  яростный  визг.  Белый
мохнатый комок с запутавшимися  в  шерсти  цветами  выкатился  под  ноги
Брандалу. Кошкам-цветочницам, остававшимся котятами всю жизнь, наскучило
поджидать в засаде колибри и синеспинок, они решили поохотиться друг  на
друга.
   Кошка-цветочница ткнулась  в  колено  Брандала  и,  не  разобравшись,
замахнулась на него лапой.
   Брандал наклонился и погладил животное.
   - Тебе полагалось бы относиться ко мне с большим почтением, -  сказал
он строго. - Я ведь как-никак королевских кровей.
   Кошка подняла мордочку, быстро оглядела человека и  потерлась  о  его
ногу; тут же перевернувшись на  спину,  она  замахала  в  воздухе  всеми
четырьмя лапами.
   - Ну хорошо, хорошо. - Брандал погладил пушистый живот,  под  громкое
мурлыканье выбирая из  густой  шерсти  запутавшиеся  в  ней  травинки  и
листья. - К сожалению, мне надо идти. - Но с места он  не  двинулся:  он
чувствовал себя здесь таким умиротворенным, а последние дни ему было  не
до отдыха.
   Огромная тень медленно накрыла их обоих.  Кошка-цветочница  съежилась
от страха.
   Брандал накинул на  животное  полу  плаща  и  прищурился  на  солнце,
наполовину скрывшееся за крыльями, не  уступавшими  величиной  небольшой
тучке.
   - Все в порядке. Это один из Великих. Вряд ли ему удастся  спуститься
сюда. - Брандал почесал кошке за ухом, и она  снова  замурлыкала.  -  На
этот раз он тебя не съест. Да и вообще, он не такой уж плохой - он  ведь
один из нас.
   Брандал ощутил толчок - кошка задела его меч.
   - Осторожно! Он острый. Тебе никогда не приходилось  иметь  с  такими
вещами дела? - тихо обратился он к животному.
   Тень переместилась, и солнечный  луч  внезапно  блеснул  на  доспехах
Брандала. Он откинул плащ, и кошка, мурлыча,  задрала  голову,  намекая,
что неплохо бы почесать ее шейку, но тут же насторожилась,  принюхиваясь
к рукаву. На грубой ткани оказалась засохшая кровь.
   Брандал отстранился:
   - Уж не попало ли это на тебя? - Он тщательно осмотрел  кошку,  нашел
несколько пятнышек и счистил их, хоть хищник вовсе не возражал бы против
подобного украшения. Было очень важно, чтобы такая кровь не  осталась  в
этой мирной долине.
   Импульсивно Брандал крепко прижал к себе кошку-цветочницу, не обращая
внимания на ее возмущенное сопротивление.
   -  Прости  меня,  -  прошептал  он,  касаясь  щекой  мягкого  меха  с
застрявшими в нем соцветиями, - я не хотел этого. Я не  хотел,  чтобы  с
нами так случилось.
   Кошка недовольно запищала. Брандал отпустил ее, и животное нырнуло  в
чащу цветущего кустарника и пропало из виду.
   Брандал вздохнул и шагнул в темноту.

Глава 1

   Бидж Воган опустилась на колени перед нижними полками  своего  шкафа,
терпеливо и аккуратно перекладывая содержимое в бумажные пакеты.
   Два предмета она уложила отдельно:  свой  стетоскоп,  потому  что  он
стоил так дорого, а диафрагму легко повредить,  и  комбинезон,  который,
казалось ей, никогда, сколько его ни  стирай,  не  станет  снова  чистым
после  курса  хирургического   лечения   крупных   животных   в   загоне
ветеринарного колледжа.
   Бидж вынула три большие тетради  -  "Патологические  роды",  "Нервные
болезни",  "Ортопедия  и  переломы"  -  и  "Офтальмологию"  Северина   в
потрепанном бумажном переплете. Упаковав их, она положила сверху  темные
очки, которые надевала при выездах на вызовы: они могли еще пригодиться.
   По кармашкам рюкзака Бидж рассовала  копытный  нож  (выглядевший  как
гибрид открывалки для бутылок и отвертки),  свой  экземпляр  "Последнего
единорога", ручки, хирургические зажимы и ножницы, выгоревшую  бейсболку
с эмблемой студенческого клуба.
   На самой нижней полке нашелся ее  неприкосновенный  запас  -  коробка
печенья  "Ритц",  которую  она  брала  с  собой  на  те  дежурства,  что
приходились на обеденное время. Бидж подумала, не  съесть  ли  несколько
печенинок сейчас, но потом решительно  отставила  коробку  и  продолжала
методически опустошать шкаф: еще три тетради с записями историй болезни,
футляр с фонариком и запасными батарейками, пенопластовые  коробочки  от
биг-маков.  На  самом  дне  лежало  мятое  и  грязное   приветствие   от
Западно-Вирджинского ветеринарного  колледжа:  колледж  поздравлял  Бидж
Воган "с началом занятий на выпускном курсе".  Бидж  скомкала  бумагу  и
сунула ее в тот же пакет, что и упаковки  от  биг-маков.  Все  же  пока,
пожалуй,  стоит  сохранить  тетради  с   записями.   Идя   по   туннелю,
соединяющему общежитие с  учебным  корпусом,  Бидж  улыбалась  и  кивала
приятелям  в  запятнанных  рабочих  халатах,  которые  все  как  один  с
преувеличенной заботой справлялись о ее самочувствии.
   Бидж поднялась по лестнице, миновала библиотеку и вошла  в  вестибюль
перед смотровой. Ожидающий приема  подросток,  крепко  прижимая  к  себе
взъерошенного  кота,  с  опаской  посмотрел  на  Бидж.   Она   ободряюще
улыбнулась ему и бросила взгляд на дверь кабинета, где  шло  занятие  по
диагностике болезней мелких животных.
   Когда Бидж уже почти миновала  дверь,  ее  внимание  привлек  женский
голос:
   - И я рекомендовала бы не кормить  и  не  поить  животное  в  течение
двадцати  четырех  часов  и  немедленно  начать  внутривенное   введение
физиологического раствора по шестьдесят  кубиков  в  час,  назначила  бы
антибиотики, а потом щадящую диету.
   - Это все? - Мужской голос звучал доброжелательно и терпеливо - почти
ласково.
   Студентка - Бидж узнала Марлу Шмидт - ответила неуверенно:
   - Да, я бы сделала такие  назначения,  доктор  Трулав.  -  Панкреатит
трудно поддается диагностике, юная  леди,  -  продолжал  мужской  голос;
теперь в нем звучало удовлетворение. - Да, это, пожалуй, одна  из  самых
частых ошибок в  ветеринарии.  И  вы  уверены,  что  вам  больше  нечего
добавить?
   Марла что-то тихо пробормотала. Ее  перебил  уверенный  голос  другой
студентки:
   - Можно задать вопрос?
   - Безусловно, Диди, - ответил доктор Трулав.  Вопрос  был  обращен  к
Марле.
   - Но почему не были назначены ежедневные анализы сыворотки  крови  на
амилазу и липазу?
   - Хороший вопрос, Диди, - одобрительно отозвался Трулав.  -  Вы  ведь
ничего не говорили о последующих анализах крови, не правда ли, Марла?
   - Я как раз собиралась, - начала оправдываться та. Бидж повернулась и
быстро пошла от двери, столкнувшись при этом с кем-то и разроняв пакеты.
   Столкнулась она с  Лори.  Та  наклонилась  и  умело  начала  собирать
рассыпавшиеся вещи, каким-то  образом  ухитряясь  класть  их  в  том  же
порядке, как их уложила Бидж.
   - Боже мой, и угораздило же меня родиться такой неуклюжей!
   - Да нет, дело во мне, - сказала  Бидж,  тоже  наклоняясь  и  собирая
рассыпанное, но не так ловко, как Лори. "Наверное, дело  во  мне",  -  с
испугом повторила она про себя. Копытный нож выскользнул из ее  пальцев,
и Бидж медленно наклонилась за ним, пряча от Лори свое огорчение.
   - Выглядишь ты лучше. Ты что, проспала весь уик-энд? Это  был  первый
осмысленный вопрос, который Бидж услышала за последнее время.
   - Да, всю субботу, - ответила она. Бидж не сомкнула  глаз  две  ночи,
дрожала все утро в пятницу, а потом пошла к доктору  Трулаву  и  сказала
ему, что чувствует себя совсем больной и не может выйти на дежурство.
   Разговаривая с ним, она начала плакать и никак не могла остановиться.
Доктор Трулав похлопал ее по руке, с сочувствием  улыбнулся  и  отправил
отсыпаться.
   А вечером Бидж получила письменное извещение о том,  что  экзамен  по
терапии мелких  животных  она  не  сдала  и  должна  будет  пройти  курс
повторно. Со  слипающимися  глазами,  плохо  соображая,  Бидж  позвонила
доктору  Трулаву,  чтобы  подтвердить  получение  извещения  (он  сам  к
телефону так и не подошел; разговаривала  Бидж  с  его  секретаршей),  и
отправилась спать.
   Бидж  прогнала  воспоминания  и  обнаружила,   что   Лори   все   еще
вопросительно смотрит на нее.
   - Сегодня я проснулась уже совсем  в  норме,  отдохнувшей  и  бодрой.
Теперь все в порядке.
   - Конечно, все в порядке, - ответила Лори решительно.  -  С  тобой  и
раньше было  все  в  порядке  -  просто  ты  переутомилась.  Ты  хоть  с
кем-нибудь обсудила все это? С друзьями? С родными?
   - Ты же знаешь о моей матери, - ответила Бидж сухо.
   - Да, я знаю. Такое случается чаще, чем ты думаешь, Бидж, и... -  она
заколебалась, - я слышала, что у нее была неизлечимая болезнь.
   Бидж коротко кивнула. Она не знала ничего о болезни матери,  пока  не
прочла ее предсмертную записку. В этом-то и был весь ужас.
   Лори снова спросила:
   - Так ты говорила с кем-нибудь? - Лори Клейнман, техник-анестезиолог,
была слишком молода для того, чтобы опекать студентов, но  по  характеру
не могла не беспокоиться о них.
   Бидж была рада ее сочувствию.
   - Я позвонила брату. - Он проявил симпатию, но довольно отстранение -
наверное, еще не прошел шок, вызванный  самоубийством  их  матери.  Бидж
тогда рассердилась, что ее горести  не  так  уж  его  взволновали.  -  А
говорить об этом с друзьями я еще не готова.
   - Ну, со мной-то ты говоришь. И мне не нравится, что ты так поспешила
собрать вещички. На твоем месте я сделала бы это через  три  недели,  по
возвращении.
   Лори говорила так, как  будто  не  испытывала  никаких  сомнений,  но
смотрела внимательно и  настороженно.  Недаром  она  была  учительницей,
прежде чем стала анестезиологом.
   У Бидж (об этом она не сказала даже своему брату) вырвалось:
   - Может быть, я сюда не вернусь. Лори кивнула:
   - Я догадывалась, что у тебя может возникнуть такая мысль.
   Бидж чуть не рассмеялась.
   - И это все? Ни потрясения, ни огорчения, ни сожаления? - У Бидж были
и другие печали, но говорить о них с кем-нибудь - даже с Лори - она  еще
не могла.
   Лори грустно улыбнулась:
   - Ты поставишь крест на своей карьере. О какой карьере речь, подумала
Бидж.
   - Ну ты-то это сделала.
   - Ты имеешь в виду преподавание? Мне оно не особенно нравилось. А  ты
ведь по-настоящему любишь ветеринарию...
   - И  провалила  один  из  основных  предметов.  -  Бидж  было  трудно
объяснить, что дело даже не в этом - провал был просто последней каплей.
   - Это не ты провалила. Тебя провалил  доктор  Трулав,  -  поморщилась
Лори. - Он ведь говорил тебе, что, если у тебя случатся неприятности, ты
всегда можешь к нему обратиться. Ну вот, ты и обратилась...
   Да,  он  был  таким  внимательным,  понимающим,  отнесся  к  ней  так
по-отечески.
   - ...а он прислал тебе письменное уведомление. Он не  просто  свинья,
он трусливая свинья. Бидж с сомнением покачала головой:
   - Но ведь все говорят, что он превосходный преподаватель.
   -  Это  потому,  что  он  сам  так  говорит,  а   противоречить   ему
небезопасно. Все говорят также, что Диди Паррис прекрасная  студентка  и
отличная староста группы.
   Бидж   почувствовала   себя   неловко.   Лори    всегда    отличалась
проницательностью, но что касается  доктора  Трулава  и  Диди,  тут  она
проявляла удивительное  упрямство,  называя  одного  злобным,  а  другую
мерзавкой.
   Лори вздохнула:
   - Не хочешь верить мне насчет Трулава - и не надо, но уж лучше поверь
мне вот в чем: ты одна из лучших студенток группы. Все мы так думаем.
   Бидж сердито вытерла глаза, снова оказавшиеся на мокром  месте.  Хоть
теперь это и не имело особого значения, но  она  дала  себе  слово,  что
никогда больше не заплачет в этом здании.
   Лори опасливо огляделась:
   - Как ты думаешь, никто меня не слышал? Не надо было так  говорить  о
Трулаве. Я сама себе противна в таких случаях. - Лори всегда  впадала  в
панику, боясь, что ее откровенные высказывания будут подслушаны.
   Она поднесла спичку к сигарете. Все анестезиологи пили слишком  много
кофе и слишком много курили, нуждаясь  в  стимуляторах.  Повернувшись  к
выходу. Лори добавила:
   - Кстати, тебя искал доктор Доббс. - Ее улыбка стала почти игривой. -
На твоем месте я бы обязательно к нему заглянула.  Вдруг  он  сегодня  в
хорошей форме.
   Лори ушла. Бидж вздохнула, переложила пакеты из одной руки в другую и
направилась к кабинету Доббса.
   Дверь кабинета украшали изображение рыжей коровы, брыкающей  человека
в комбинезоне и резиновых перчатках, черно-белая  табличка,  на  которой
значилось: "Доктор Конфетка Доббс", и  написанное  от  руки  объявление:
"Стучите, даже если дверь открыта". Бидж опустила  на  пол  часть  своих
пакетов и нерешительно постучалась.
   Мужской голос произнес:
   - У двери явно студент, умеющий читать. Должно быть, Бидж. Прошу.
   Бидж вошла, оставив дверь приоткрытой.
   Прозвище "Конфетка" было следствием любви семейства Доббс  к  лошадям
вообще и рысаку по имени Сладкая Конфетка в частности. Доктор Доббс,  не
смущаясь, называл себя так  на  всех  ветеринарных  конференциях  вместо
официального Чарльз Фрэнклин Доббс.
   Конфетка, которому было около тридцати, явно гордился своими прошлыми
достижениями. В добавление к прозвищу  он  хранил  (и  носил)  ремень  с
пряжкой, украшенной эмблемой Невадского общества наездников  и  ковбоев,
сувенир времен участия в  родео.  Манера  Конфетки  читать  лекции  явно
отражала как его жизнь на ранчо, так и богатый хирургический опыт.
   С другой стороны, он носил рубашки пастельных тонов и галстуки вместо
обычных на ранчо вышитых рубах и при посещении хлевов и стойл  -  черные
резиновые сапоги вместо изукрашенных ковбойских сапожек.  В  тех  редких
случаях, когда он надевал головной убор, это была  поношенная  бейсболка
без эмблемы клуба, а не стетсон <Стетсон - шляпа специфического  фасона,
распространенная на юге США, в частности  в  Техасе.  -  Примеч.  ред.>.
Конфетка редко говорил о своем прошлом, связанном с родео и  работой  на
ранчо. "Конфетка Доббс, - заметила  однажды  Лори,  -  держится  сам  по
себе".
   И добавила (с откровенностью, которой сама же удивилась):  "Ну  разве
не  жалость!"   Однако   сейчас   Конфетка   вовсе   не   казался   Бидж
привлекательным. Подперев голову  руками,  он  пристально  посмотрел  на
девушку и спросил:
   - Собираешься съездить домой?
   На одну секунду у Бидж возникла безумная мысль сказать ему,  что  она
собирается вовсе не "съездить",  что  ее  отсутствие  продлится  гораздо
дольше, чем он думает, но вслух она произнесла только:
   - Да, наверное.
   - Ты выглядишь посвежевшей. Только отоспаться тебе и было нужно.  Что
ты собираешься делать дальше?
   Бидж промолчала. Сейчас, когда вся ее жизнь разлетелась на части,  ей
было не так уж важно, что  делать  дальше.  Никаких  желаний  у  нее  не
осталось.
   Конфетка кашлянул:
   - Ну, раз у тебя нет никаких планов, как насчет того, чтобы  еще  раз
записаться в группу "Докторов на колесах"? Бидж чуть снова  не  выронила
свои пакеты.
   - Почему вы спрашиваете?
   - Потому что мне нужен еще один студент. Бидж подыскивала  слова  для
вежливого отказа, когда Конфетка добавил:
   - Поставь свои пакеты и закрой дверь. Бидж неохотно  подчинилась.  Ей
неожиданно показалось, что в кабинете  нечем  дышать.  Обычно  Конфетка,
женатый  человек,   прекрасно   знающий   о   своей   привлекательности,
неукоснительно  следил  за  тем,  чтобы  при  всех  его   разговорах   с
представительницами прекрасного пола дверь оставалась открытой.  Что  бы
это могло значить?
   - Я не знала, что вы будете руководить еще одной практикой по крупным
животным, - нервно проговорила она.
   - Это частное мероприятие. - Конфетка кивнул на ее пакеты: -  Они  не
слишком тяжелые?
   - Что? Ox... - Бидж опустила пакеты на пол. Конфетка оторвал руки  от
стола, но не показал ей, что держит.
   - У меня тут кое-что для тебя есть. Будет лучше,  если  ты  захватишь
это с собой в одном из пакетов: не стоит оставлять его  в  шкафу.  -  Он
сдвинул  брови.  -  Что-то  последнее  время   вещи   здесь   повадились
обзаводиться ногами и уходить.
   Бидж кивнула. Действительно, воровство в колледже не было  редкостью.
Пока ей везло, и ее стетоскоп и книги были в целости и сохранности, хоть
она и решила продать их.
   - Что вы мне даете?
   - Да так, ничего особенного. -  Конфетка  все  еще  не  показывал  ей
предмет, который держал в  руках.  -  Пожалуй,  будет  лучше,  если  это
останется в секрете.
   - Вот как? - Подарок? От Конфетки? Она почувствовала  испуг,  хотя  и
была польщена. На курсе было полно более  хорошеньких  студенток,  а  уж
жена Конфетки - та и вовсе красавица...
   - До тех пор, пока ты  не  сделаешь  доклад  об  этом  перед  началом
практики, - подчеркнул Конфетка.
   - Ox! - Бидж не скрывала смущения. "Доклад  перед  началом  практики"
означал бы долгие ночи подготовки и утра, когда  глаза  не  открываются,
работу в библиотеке, которую  нужно  как-то  втиснуть  между  сменами  в
операционной и в отделении интенсивной  терапии.  Доклад  должен  давать
широкую картину, но одновременно быть подробным;  преподаватель  и  даже
другие студенты будут дотошно  допрашивать  докладчика  обо  всем  -  от
дозировки лекарств до послеоперационной диеты, от особенностей анестезии
до  обоснования  того,  какой  толщины  нить  для  сшивания  раны  нужно
использовать в данном случае.
   Конфетка встал из-за стола:
   - Только не затопчи меня, бросившись вперед.
   - Доктор Доббс,  я  ценю  ваше  предложение  и  вашу  доброту,  но  я
сомневаюсь...
   - Конечно, ты сомневаешься, - согласился  Конфетка.  -  Поэтому  я  и
хочу, чтобы ты взглянула на это.
   Он вручил ей то, что держал в руках.
   Предмет был дюймов шести длиной,  с  заостренным  концом.  С  другого
конца поверхность была  неровной,  как  если  бы  он  был  обломлен.  За
исключением этого его спиралевидная форма была совершенна: гладкая белая
поверхность, плотная текстура, коническое тонкое острие...
   Бидж повертела предмет в руках, так, чтобы свет  падал  на  него  под
разными углами. Конфетка наблюдал за девушкой.
   - Трудно удержаться, правда? Я тоже не мог им налюбоваться.
   Бидж подняла глаза:
   - Что это?
   - Я не всегда  буду  под  рукой,  чтобы  ответить  на  любой  вопрос.
Определи сама. - Конфетка явно развлекался.
   Бидж была слишком заворожена красотой предмета,  чтобы  почувствовать
себя задетой.
   - То ли рог, то ли зуб. - Подумав, она добавила: - Если это  зуб,  то
зуб очень крупного животного.
   - А как ты определила, что это не резной камень или не коготь?
   - У камня была бы другая текстура. К тому же вы не предложили бы  мне
сделать доклад о камне.
   - Пожалуй. Хотя я люблю дурачить простофиль. Ну а почему это не может
быть когтем? Бидж подняла предмет к свету.
   - Любое животное с когтями такой величины неравномерно стерло бы  его
при ходьбе или копая землю.
   - Прекрасно, Шерлок, - искренне похвалил  ее  Конфетка.  Его  вопросы
были трудны, но не содержали подвоха, и он не скупился на похвалу, когда
ответ того заслуживал. - Но ты так еще и не сказала мне, что это такое.
   Бидж продолжала смотреть на  предмет,  пытаясь  сообразить,  где  она
видела что-то подобное.
   - Практика будет по крупным животным?
   - Более или менее. Некоторые мелкие тоже обязательно п