голову.
Раз кентавр - наполовину лошадь  и  наполовину  человек,  то  почему  бы
лошадиной половине не оказаться клайдсдейлом?
   Копыта кентавра были наполовину скрыты жесткой белой шерстью, могучие
бабки толщиной оказались с человеческое тело, спина - лошадиная спина  -
больше метра шириной и почти в двух метрах от земли.
   Пропорционально этому велик был и человеческий торс кентавра, а глаза
его смотрели на людей с высоты метра в три. За ним шла  его  спутница  -
вероятно, его подруга.
   Лица кентавров были похожи на лица  арабов  -  смуглая  кожа,  темные
живые глаза, черные вьющиеся волосы. По сравнению с ними Филдс и  Стефан
показались бы совсем светлокожими. Внешность Политы наводила на мысль об
арабских  кровях  и  в  другом  смысле:  лошадиное   тело   великолепных
пропорций, мускулатура чистокровного рысака.  Бидж  только  с  некоторым
опозданием осознала, что Полита беременна.
   Ее сбил с толку плоский  живот  человеческой  части  тела,  лошадиный
живот выпирал в стороны, а задние ноги были даже несколько расставлены -
так велики оказались объем и вес живота.
   Держу пари, подумала Бидж, отец ребенка - или жеребенка,  как  бы  ни
назвать - Каррон.
   Она повернулась к Дэйву, чтобы обменяться впечатлениями, и только тут
заметила потрясенное выражение у него на лице. На секунду Бидж  опешила,
потом, проследив за его взглядом, все поняла.
   Человеческое тело, чтобы соответствовать  телу  лошади,  должно  быть
щедрых пропорций. Это относится ко всем его частям.
   Торс Политы напоминал греческие  статуи  героического  периода.  Даже
будь Полита обыкновенных человеческих размеров, ее грудь впечатляла бы.
   "Никто, - писал Лао, - не мог бы  быть  настолько  опрометчив,  чтобы
назвать груди женщины-кентавра рудиментарными" .
   И Полита не носила одежды. Дэйв был явно поражен.
   К тому же она была прекрасна  -  безупречная  смуглая  кожа,  высокие
скулы, огромные темные глаза с густыми ресницами, губы более полные, чем
для обычного человека было бы возможно без пластической операции. И  так
же, как лицо кентавра-клайдсдейла  было  отмечено  суровостью,  ее  лицо
светилось добротой.
   Каррон кашлянул, надеясь привлечь внимание Дэйва. Безрезультатно.
   Ли Энн решительно выступила вперед и,  вроде  бы  случайно,  толкнула
Дэйва.
   - Я буду заниматься этим случаем, сэр. Ты Каррон?
   - Я Каррон, - ответил кентавр спокойно, но  властно.  -  Но  мое  имя
Несиос. - Он сделал жест в сторону Политы. - Мою любимую зовут Полита.
   Дэйв потряс головой, пытаясь прогнать наваждение.
   - Несиос... Несс. Перевозчик.  Всегда  помогал  людям  -  кроме  того
случая, когда попытался похитить жену Геракла.
   - У тебя довольно странный выбор любимых книг, не так ли?  -  сказала
Анни.
   - Раньше я много читал, - признал Дэйв. - Но только  не  теперь  -  у
кого найдется для этого время в колледже?
   - А что такое Каррон? - спросила Бидж. - Это тоже твое имя?
   - Это титул. - Каррон бросил на нее суровый взгляд.
   - Каррон, Каррон... понял! - Дэйв щелкнул пальцами.  -  Харон,  через
"X". Тоже  перевозчик  -  только  в  Аиде.  Лодочник,  перевозящий  души
умерших. - Дэйв умолк, с интересом глядя на  кентавра,  который  коротко
кивнул.
   - Не бойся, - сказал он и улыбнулся, сложив на груди руки и глядя  на
Дэйва сверху вниз. - Для  этого  я  выбираю  только  больных,  старых  и
грешников. И только  среди  моего  собственного  народа.  -  Он  ласково
погладил Политу по спине. - Поверь, я приношу смерть  только  тем,  кого
больше всего люблю.
   Конфетка и студенты вытаращили на него глаза.
   - Ну, теперь, когда вы познакомились, - сказал Оуэн жизнерадостно,  -
мне пора отправляться. Рад был помочь. Может быть, мы еще  встретимся  в
"Кружках". - Он пошел вниз по склону, насвистывая.
   Каррон посмотрел, как человек везет свою тележку, потом повернулся  и
сказал решительно:
   - Когда я договаривался о встрече с вами, моя кобыла была  в  хорошем
состоянии. Потом у нее начались роды, и что-то пошло не так. Пожалуйста,
осмотрите ее.
   Полита поскакала вниз по склону, в тенистую рощу.
   Ли Энн вытащила из грузовика чемоданчик с инструментами,  и  Конфетка
проверил, все ли необходимое в нем есть. Дэйв взял недоуздок,  остальные
разделили между собой прочий груз. Люди цепочкой пошли с холма следом за
Карроном.
   Кобыла  действительно  была  в  плохом   состоянии:   она   выглядела
обессиленной и дико озиралась. Полита положила руку ей на спину и что-то
ласково говорила в ухо. Язык напоминал одновременно и арабский, и  тихое
ржание. Часть этих звуков, решила Бидж, вообще не  слова  -  они  просто
нужны, чтобы успокоить животное.
   Ли Энн бросила на кобылу один-единственный взгляд и скомандовала:
   - Держите ее.
   Студенты быстро заняли нужные позиции: Дэйв накинул недоуздок, а Бидж
и Анни взялись за него каждая со своей стороны, положив  свободные  руки
на шею  лошади.  Дэйв  держал  повод.  Конфетка  прислонился  к  дереву,
наблюдая.
   Ли  Энн  обошла  кобылу  сзади  и  начала  обследование.  Матка  была
увеличена и воспалена, но наружные половые органы угрожающе сухи. Что-то
было явно не в порядке: похоже, жеребенок не мог появиться на  свет  без
постороннего вмешательства.
   Ли Энн  надела  резиновый  нарукавник  и  другой  рукой  вытащила  из
чемоданчика спринцовку с нолвасаном. Она смочила жидкостью и нарукавник,
и слизистую лошади, после чего ввела руку в утробу.
   Каррон, хотевший получше все видеть, подошел слишком близко  и  задел
Ли Энн.
   - Пошел вон, не мешайся. - Ли Энн шлепнула свободной  рукой  кентавра
по боку. Изумленный Каррон попятился. Ли Энн в ужасе зажала рукой рот.
   - Сэр, я приношу самые искренние извинения. Я совсем забыла,  что  ты
наш клиент.
   - Ничего, - ответил тот холодно.
   Но Полита, тоже закрывшись  рукой,  захихикала.  Бидж  подумала,  что
величественные манеры Каррона производят должное впечатление не на  всех
его соплеменников. Ли Энн перестала  ощупывать  жеребенка  и  замерла  в
неподвижности. Конфетка, который, казалось, даже и не  смотрел  на  нее,
немедленно спросил:
   - Что-то не так?
   - Копыто, - ответила Ли Энн через плечо. - Заднее копыто, -  добавила
она тихо.
   Жеребята обычно рождаются, как это называла про себя Бидж, в  позиции
супермена: головой вперед.  Любое  другое  положение  не  дает  детенышу
возможности легко появиться на свет и подвергает большой опасности мать.
   Конфетка быстро подошел, натянул нарукавник и тоже прощупал плод.
   - Предлежание неправильное, - обратился он к Каррону и, как  заметила
Бидж, к Полите. - В нашем мире такое называется ягодичным предлежанием -
детеныш идет задом.
   Каррон махнул рукой:
   - Я такое встречал.  Это  бывает  нечасто,  но  случается.  Вот  я  и
подумал, что нужно вызвать вас, - иногда предчувствие оправдывается.
   - А я-то удивлялась, зачем мы нужны при нормальных родах,  -  сказала
Ли Энн. - Обычно жеребята только что сами не выскакивают.  Но  настоящие
лошадники всегда знают, когда что-то идет не так. - Ли Энн не  заметила,
что ее фраза в данных обстоятельствах звучит почти как каламбур,  -  она
была слишком поглощена состоянием кобылы.
   Каррон тоже был сосредоточен на животном. Он обошел дрожащую  лошадь,
поглаживая ее по спине и стараясь успокоить. Наклонившись - для человека
это выглядело бы как гимнастическое упражнение, - он взял обеими  руками
ее морду и поцеловал в переносицу, тихо и ободряюще что-то бормоча.
   Потом он отпустил лошадь и деловито обратился к Ли Энн:
   - У тебя ведь есть лекарства? Убей ее.  После  секунды  ошеломленного
молчания Ли Энн ответила:
   - Я бы предпочла  сделать  кесарево  сечение.  Сэр,  -  добавила  она
неохотно.
   - Кесарево сечение, - быстро вмешалась  Бидж,  -  это  горизонтальный
разрез в брюхе кобылы, через  который  можно  извлечь  жеребенка.  Потом
разрез зашивается, и когда  лошадь  придет  в  себя,  она  будет  вполне
здорова. Эта процедура получила свое название по имени одного  из  наших
величайших вождей, который именно так появился на свет, - добавила  Бидж
с надеждой.
   Как ни озабочен был Каррон, он не удержался от улыбки:
   - Неужели я произвожу впечатление  любителя  лести?  Нет,  доктор.  -
Назвав ее "доктор", он прекрасно понимал, что  тоже  льстит  девушке.  -
Если в брюхе лошади будет разрез,  ее  все  равно  придется  убить.  Как
сможем мы остаться и ухаживать за ней - ведь кентавры постоянно  кочуют.
Лучше убить ее сейчас - это милосерднее.
   - Мы можем расчленить плод, - предложил Конфетка.
   На лице Политы отразился ужас, на лице Каррона - интерес.
   -  Даже  пока  он  все  еще  внутри?  Конфетка   извлек   из   набора
хирургических инструментов хирургическую проволоку:
   - Вот этим. Это называется спица Гигли, или фетотомическая проволока.
Если ввести ее внутрь, можно отпилить ноги  и  извлечь  их.  За  кобылой
потом нужно будет, конечно, присматривать, но в  основном  она  будет  в
норме.
   Каррон кивнул:
   - Можете вы сначала убить жеребенка?
   - В общем-то нет. Введение физраствора требует слишком много времени.
- Конфетка поморщился.  -  При  нормальном  предлежании  можно  было  бы
отпилить голову - это приводит к немедленной смерти. Ветеринары в  нашем
мире предпочитают этого не делать, - добавил он.
   - Нам бы тоже  этого  не  хотелось,  -  ответил  кентавр,  но  сделал
решительный жест в сторону Ли Энн. - Убей жеребенка, если можешь  спасти
мать.
   - Сначала я проверю, жив ли плод, - сказала Ли Энн. Каррон,  явно  не
понявший, что она имеет в виду, нахмурился.
   Конфетка подошел к Ли Энн и при этом встал так, чтобы оказаться между
ней и кентавром.
   - Так было бы абсолютно правильно в  нашем  мире,  так  что  с  этого
действительно нужно начать. Но каков бы ни был результат, тебе  придется
его убить.
   Ли Энн бросила на него взгляд  через  плечо.  На  лице  девушки  было
написано  непримиримое  неприятие.  Она  молча  отвернулась   и   начала
обследовать кобылу.
   Наконец она произнесла с явным облегчением:
   - Никаких признаков жизни. - Напряжение отпустило девушку, но она  не
вытащила руки из утробы роженицы.
   - Переходи к следующему этапу. - Конфетка протянул  ей  хирургическую
проволоку для расчленения плода.
   Не говоря ни слова, Ли Энн вытащила руку,  взяла  проволоку  и  снова
обеими руками стала ощупывать жеребенка.
   Бидж и Анни удерживали  кобылу,  говоря  ей  ласковые  слова,  Полита
гладила ее по носу. Глаза Политы,  почти  такие  же  большие,  как  и  у
лошади, наполнились скорбью.
   Всем студентам было понятно, что в каждый  данный  момент  делает  Ли
Энн: сначала она неуверенно шарила рукой,  потом  осторожно  переместила
руку с проволокой, ненадежнее уперлась ногами в землю,  вся  напряглась,
стиснув зубы, она начала  делать  пилящие  движения  проволокой.  Лошадь
попыталась повернуть голову, и Полита, обхватив ее за шею,  удержала  ее
на месте - гораздо более эффективно, чем девушки, державшие недоуздок.
   Ли Энн работала несколько минут, на ее лице отражалось то напряжение,
о котором нельзя было судить по скрытым  от  взглядов  рукам.  Дэйв  был
первым, кто предложил:
   - Давай сменю.
   - Если понадобится, - пропыхтела она.  -  Спасибо.  -  Ее  руки  были
плотно прижаты к стенкам матки, пот на лице и  напряженные  плечи  были,
казалось,  в  противоречии  с  тем,  какие  почти  незаметные   движения
совершали руки.
   Минут через пять она сказала:
   - Доктор Доббс? Как вы смотрите на то, чтобы Дэйв сменил меня, -  так
будет быстрее. Если нет, то я продолжу.
   - Решайте между собой. Вы четверо - одна команда.  Ли  Энн  с  трудом
вытащила левую руку, всю покрытую кровью, в крови была  и  правая  рука,
сжимавшая  проволоку.  Вместе  с  проволокой  Ли  Энн  извлекла   тонкую
костлявую ножку, которую осторожно положила на землю.
   Дэйв сразу взял у нее проволоку, снял с руки резиновый  нарукавник  и
натянул его сам. Ли Энн с облегчением сняла  и  передала  Дэйву  второй.
Потом она взглянула на доктора Доббса.
   - Сэр, я знаю, что это мой пациент и  принимать  решение  мне,  но  я
хотела бы посоветоваться с вами, прежде чем  Дэйв  возьмется  за  вторую
ногу.
   - Пожалуйста, - ответил Конфетка.
   - Нужно ли будет смещать  назад...  торс  жеребенка,  чтобы  вытащить
его?
   -  Нет,  если  Дэйв  сделает  свою  работу  чисто,  в  любом  случае,
ненамного. И имей в виду: лошадь  будет  сопротивляться,  она  стремится
вытолкнуть плод.
   - Спасибо. - Ли Энн повернулась к Дэйву:  -  Отдели  ногу  как  можно
выше, и пусть тебя не смущают  толчки  -  это  кобыла  старается.  Когда
закончишь, отдай мне нарукавники.
   - Я могу и...
   - Я знаю. Спасибо. Но все-таки это мой пациент. На этот раз  Конфетка
не казался недовольным, а на кентавров твердость Ли Энн  явно  произвела
впечатление. Остальные как  могли  успокаивали  лошадь  и  наблюдали  за
Дэйвом. Больше им делать было нечего.
   - Готово, - вскоре сказал Дэйв. Откинувшись назад, он повернул  руку,
вытащил за копыто вторую ногу, снял перчатки и протянул их Ли Энн.
   - Помощь нужна? - спросил Конфетка.
   - Нет, спасибо, сэр. - Ли Энн ввела обе руки в матку, закрыла  глаза,
нащупывая плод, и вдруг  резко  наклонилась  вперед,  сильно  толкнув  и
одновременно повернув торс жеребенка. Кобыла фыркнула  и  переступила  с
ноги на ногу. Полита, Бидж и Анни изо всех сил старались удержать ее  на
месте. Плечи Ли Энн утратили напряженную  неподвижность,  и  она  начала
вытаскивать руки, направляя ими движение плода.
   С  легкостью,  которая  казалось   грустной   насмешкой   над   всеми
предшествующими усилиями, торс  жеребенка  выскользнул  из  матки.  Дэйв
подхватил его, и они вдвоем с Ли Энн положили его на землю.
   Ли Энн опустилась на колени рядом и осмотрела его.
   - Это была девочка.
   Каррон, обнимая кобылу за шею, сказал студентам:
   - Она должна знать. Покажите ей.
   Девушки молча потянули за повод. Как только кобыла  смогла  повернуть
голову и увидела то, что лежало позади, она замерла, напряглась и начала
принюхиваться. Бидж и Анни крепко держали недоуздок, готовые к тому, что
лошадь начнет брыкаться.
   Вместо этого из сосцов хлынуло молоко,  растекаясь  по  земле  тонким
белым ручейком.
   Бидж приходилось наблюдать этот рефлекс у  кобыл,  впервые  увидевших
своего жеребенка. Девушка зажмурилась.
   Лицо Каррона было неподвижно.
   Полита смотрела на жеребенка, и ее лицо казалось осунувшимся от горя.
Она приняла ту же позу, что и кобыла, заметила Бидж.
   Каррон взглянул на маленькое тельце в траве:
   - Знайте, будь она моей дочерью, я бы, по обычаю, взял ее на руки,  -
он протянул вперед пустые руки, - поднял и сказал  Богу:  "Склонись  над
ней и благослови. Она твоя, но и моя тоже".
   - И моя, - сказала Полита. Каррон повернулся к ней. Полита  выдержала
его взгляд, не отводя глаз.
   - И твоя, конечно,  -  сказал  он  наконец.  Ли  Энн  отвернулась  от
кентавра. Он подбежал к ней и положил руку на плечо девушки:
   - Ты считаешь нас жестокими.
   - Вы не умеете быть другими, - ответила она без всякого выражения.
   - Мы умеем, но так для нас лучше. Подумай. - Он показал  на  небо.  -
Если бы грифоны или Великие напали на нас сейчас и моему народу пришлось
бежать или сражаться, что бы стало с теми, которые не могут  даже  идти?
Что стало бы с теми, кто не в силах двигаться, или  видеть,  или  дышать
достаточно хорошо, чтобы бежать или сражаться?
   - Я понимаю все это, сэр, - взорвалась Ли Энн, - но так  смотреть  на
вещи легко сейчас, пока ты силен и здоров. Его рука  соскользнула  с  ее
плеча.
   - Да, я сейчас здоров, это правда. Но однажды, когда я состарюсь, мой
народ отправится в свой летний путь на север. Мы соберем  свои  немногие
пожитки, уложим игрушки для детишек и все вместе пойдем к  переправе  на
Горной реке, недалеко отсюда. Вы видели ее?
   Люди покачали головами.
   - Там  стремнина  -  Горная  река  впадает  в  Летьен,  главную  реку
Перекрестка. Горная река делит пополам западную часть, так же как Летьен
делит пополам всю страну. Дальше к  северу  Горная  река  просто  поток,
текущий по камням, конечно, не  во  время  наводнения.  Летьен  ниже  по
течению легко переплыть, особенно если осень была  сухая.  Но  переправа
находится при впадении Горной в Летьен,  в  узком  ущелье,  где  течение
очень быстрое. А сразу за переправой - водопад.
   И все переправятся через реку, остановятся и будут  смотреть,  как  я
тоже пытаюсь переправиться. Может быть, я не удержусь на ногах и течение
унесет меня к водопаду. А может быть, после  двух  или  трех  попыток  я
сдамся.
   Если  это  случится  и  Полите  хватит  сил  на  три  переправы,  она
переплывет реку, чтобы попрощаться. Может быть, она  возьмет  на  память
что-то из моих вещей. Потом она переплывет реку  снова  и  оставит  меня
умирать в одиночестве, как это случилось с моим отцом.
   Ли Энн подняла голову и посмотрела на кентавра почти с вызовом.
   - Бывает по-всякому, - продолжал кентавр. - Моя мать погибла,  убегая
от Великого, и мы устроили ей погребальный костер. Но  мой  отец  прожил
долго, и я помню, как он добровольно остался умирать на берегу  Летьена.
Он помахал мне рукой на прощание. - Рука  Каррона  поднялась  как  бы  в
прощальном жесте. - Я не захотел помахать ему в ответ, потому что он  по
своей воле остался умирать. Тогда я  пылал  гневом.  Теперь  я  понимаю.
Теперь я даже не жалею о том, что так устроена жизнь.
   - Каррон, посмотри на ее лицо, - прошептала Полита. Но ее взгляд  был
обращен не на Ли Энн, а на Бидж.
   - Извините,  -  пробормотала  Бидж,  поворачиваясь,  чтобы  отойти  в
сторону. Ей под  ногу  попался  камень,  выступающий  над  землей  всего
сантиметра на три, - любой человек, наступив на него, пошатнулся бы,  но
сохранил равновесие.
   Бидж упала. Каррон наклонился вперед -  это  выглядело  как  глубокий
поклон, - подхватил ее под мышки, без всякого усилия поднял  и  поставил
на ноги, но не отпустил.
   - Ты споткнулась.
   - Теперь все в порядке. - Но он вопросительно и откровенно смотрел ей
в глаза, и Бидж стало стыдно за свою ложь.
   - Ты уверена?
   - Конечно. - На самом деле она совсем не была уверена. - И к тому же,
если бы со мной не все было в порядке, разве ты не сказал  бы,  что  мне
лучше умереть?
   - Ох, тебе от этого совсем не будет лучше, - сказал  он  серьезно.  -
Смерть есть смерть. - Как ни  обеспокоена  была  Полита,  она  не  могла
удержаться от улыбки, увидев выражение лица Бидж. - Но я  бы  постарался
помочь тебе, - продолжал Каррон искренне. - Ты можешь нуждаться во  мне,
ты можешь бояться или тебе будет чего-то не хватать. Видишь  ли,  узнать
об этом невозможно.
   Полита теперь смотрела на него, и то, что было написано на  ее  лице,
ясно говорило о том, почему она так многое ему прощает.
   - И если ты будешь во мне нуждаться, - закончил он, -  я  обязательно
тебе помогу. Но ты уверена, что с тобой все в порядке?
   - Абсолютно уверена, - ответила Бидж, - и спасибо тебе. Но если бы  я
была одним из кентавров и споткнулась не без причины?
   - О, я бы тебя убил. - Кентавр решительно махнул рукой.
   Каррон расплатился, и хотя он сделал это уверенно и  с  достоинством,
люди почувствовали себя жадными и бессовестными, принимая эту плату.
   - Не зайдете ли вы с нами в "Кружки"? - спросил Конфетка.
   Каррон и Полита переглянулись.
   - Они не знают наших обычаев, - быстро сказала Полита.  Конфетке  она
объяснила: - Кентавры никогда не входят в здания.
   - Никогда?
   - Во всяком случае, очень редко, - сказал Каррон. - Мы уходим на  юг,
когда наступает зима, так что не страдаем от холода. -  Он  поколебался,
потом решительно закончил: - Когда один из кентавров умирает,  мы  сразу
же сжигаем тело, чтобы уберечь от хищников. Это один из Главных Законов.
- Очень здоровая привычка, - пробормотал Дэйв, обращаясь к Бидж. -  Если
ты оставляешь тело родича на обед хищнику, тот  может