- Вот ты и дома, - произнес он неуверенно, ставя грузовик на тормоз.
   Огромный белый котенок - длиной больше метра - выскочил из-за угла  и
пошел боком на грузовик, приглашая его поиграть.
   - Дафни! - радостно воскликнул Стефан, выскакивая из кабины и обнимая
животное. - Как твоя нога? И нечего принюхиваться к моему карману:  если
там и есть кое-что для тебя, ты получишь это в свое время.
   Кошка-цветочница принялась тереться о его ногу, мурлыча при этом  так
громко, что посрамила бы любую газонокосилку.
   Стефан достал пластиковый пакет с филе сома:
   - Это тебе, красавица. Ужасно  аппетитно,  правда?  Дафни  встала  на
задние лапы и с довольным урчанием схватила рыбу передними, не задев при
этом когтями руку юноши. За все те месяцы, что Бидж  знала  Стефана,  ни
одно животное ни разу не причинило ему вреда.  Фавн  засмеялся  и  отдал
рыбу кошке-цветочнице.
   - Она прекрасно выглядит, - признал он почти с ревностью.
   - Она скучает по тебе, - в тон ему ответила Бидж. - Но  мне  хотелось
бы, чтобы перелом бедра сросся у нее лучше.
   - С ней все в порядке. - Стефан почесал котенка за ухом. - Ты  спасла
ей жизнь, доктор Бидж:
   Вывеска на коттедже скрипнула на легком вечернем ветру. Бидж вместе с
подругой - девушкой-фавном по имени Мелина  -  вырезали  ее  из  дерева,
придав форму  четвероногого  животного  и  забинтовав  одну  лапу:  Знак
Исцеления. Бидж настояла на том, чтобы  обязательно  принять  участие  в
работе, хотя и знала, что Мелина сумеет сделать это лучше.
   Пока  Стефан  играл  с  кошкой-цветочницей,  Бидж  начала  разгружать
фургон. Как и следовало ожидать, юноша тут же с виноватым видом  кинулся
ей помогать. Вдвоем они быстро выгрузили  покупки,  используя  последние
лучи света.
   Стефан закрыл дверцы и остановился, глядя в темноту:
   - Теперь я должен сходить к Б'ку и узнать, как там мои овцы.
   Б'ку был пастухом-банту, собственные овцы  которого  были  истреблены
хищниками; он охотно взялся присматривать за отарой  Стефана.  Вопрос  о
том, что будет, когда  Стефан  закончит  колледж  и  вернется,  оба  они
избегали обсуждать.
   - И еще мне прочтут нотацию, - добавил Стефан с гримасой. Его  акцент
снова стал более заметным.
   - Это так тяжело?
   - Ужасно, - откровенно ответил юноша. - Кружка и грифон - они оба так
много знают и задают так много  вопросов.  И  они  помнят,  о  чем  меня
спрашивали раньше, и спрашивают снова - чтобы проверить, что я ничего не
забыл.
   - Ты обязательно расскажи им о своих  трудностях  с  английским.  Мне
кажется, они оба смогут тебе помочь.
   - Конечно. - Стефан  смотрел  вдоль  дороги  в  сторону  "Кружек";  в
темноте гостиница видна не была. - Уже поздно, - сказал  он  неловко.  -
Кружка сказал, что я смогу остановиться у него.
   - Угу.
   Стефан без всякого энтузиазма бросил взгляд на свои  книги,  лежавшие
на сиденье грузовика, но не сделал попытки взять их.
   - Здесь совсем близко...
   Бидж прекрасно понимала, к чему он клонит.
   - Стефан... - На его лице появилось такое  умоляющее  выражение,  что
Бидж почувствовала неуместность своего желания подразнить юношу. - Лучше
отгони грузовик к гостинице. И обязательно  передай  Хрису  лимоны:  они
нужны ему...
   - Для долмы - голубцов в виноградных листьях.  -  Стефан  облизнулся,
потом нерешительно поцеловал Бидж: - Я тебя  люблю,  доктор  Бидж.  Будь
осторожна.
   Он распахнул дверцу  кабины,  легко  вскочил  на  сиденье  и  включил
двигатель еще прежде,  чем  дверца  успела  закрыться.  Стефан  повернул
зеркало заднего вида, пристегнул ремень и надел  шляпу.  Идея  о  мягкой
фетровой шляпе принадлежала Бидж; она же и  подарила  ее  Стефану;  было
жизненно важно, чтобы  голова  фавна  всегда  была  прикрыта,  когда  он
покидает Перекресток, отправляясь в колледж.
   Бидж поглаживала Дафни и смотрела вслед грузовику, пока он не скрылся
за поворотом. "Как, - спросила она себя взволнованно,  -  нам  разрешить
эту проблему?"
   Дафни недовольно мяукнула, когда Бидж слишком  крепко  прижала  ее  к
себе. Бидж стряхнула с себя задумчивость  и  начала  вносить  припасы  в
коттедж.
   Она сложила последние  пакеты  перед  плитой  -  кованым  чудищем  со
стеклянной дверцей, - которую они со Стефаном привезли сюда из  Виргинии
одним жарким августовским днем, когда сама мысль о том, что ее  придется
топить, казалась странной.  Бидж  очень  гордилась  тем,  как  аккуратно
вделала жестяную трубу  от  плиты  в  каменную  кладку  каминной  трубы,
замазав сочленение цементом.
   Справа от плиты стояли дровяной ящик и плетеная корзина с  растопкой.
Бидж выгребла золу, положила щепки и стружки и зажгла их. За  стеклянной
дверцей заплясало пламя, горячий воздух  взметнул  искры.  Бидж  немного
подождала, потом добавила поленья побольше и снова закрыла дверцу.
   Теперь пришла очередь полугаллонного кованого чайника, в котором Бидж
обычно кипятила воду для медицинских целей. Десяток энергичных  движений
рукояткой насоса, который вместе с раковиной вел  свое  происхождение  с
фермы в окрестностях Голубых гор, и чайник был полон. Бидж поставила его
кипятиться на плиту.
   Девушка зажгла керосиновую лампу, тщательно подкрутив  фитиль,  чтобы
стекло не закоптилось, потом, взяв лампу и тетрадь, вышла наружу.
   Ночь была темной, но  ясной.  Звезды,  как  всегда,  вызвали  у  Бидж
чувство изумления. Она выросла в  городе  и  всегда  поражалась  яркости
звездного света в Аппалачах; здесь же,  на  Перекрестке,  он  был  почти
слепящим. Бидж прислушалась, но почти ничего  не  услышала.  Большинство
животных на Перекрестке предпочитали не привлекать к себе внимания.
   Бидж прошла к деревянной скамье перед домом и села там. Перед ней  из
камней были выложены два круга,  и  девушка  удостоверилась,  что  сидит
точно там, где на дереве скамьи процарапана черта.  Когда  взошла  луна,
Бидж отметила время восхода, фазу луны и положение светила  относительно
камней. При следующей поездке в город она передаст  эти  данные  доктору
Эстебану Протере: профессор физики обратился к ней,  через  Конфетку,  с
просьбой провести некоторые наблюдения.
   Когда Бидж уже собралась уходить, в небе  мелькнула  тень,  полностью
заслонившая луну. В следующую секунду она услышала донесшийся  откуда-то
издалека вопль и ощутила порыв ветра. Бидж поежилась и поспешила в дом.
   В  комнате  было  тепло,  чайник  начинал   закипать.   Дафни   сонно
мурлыкнула, но не двинулась с любимого места под столом.  Бидж  заварила
чай и сняла чайник с плиты, чтобы вода не выкипела.
   Перед отходом ко сну она проверила, все ли готово в ее  "кабинете"  -
левой половине коттеджа, отведенной для приема пациентов.  Чистый  белый
халат, который Бидж стирала и кипятила  после  каждого  рабочего  дня  в
баке, установленном  в  сарае,  висел  на  отведенном  для  него  месте;
стетоскоп,  фонарик  и  термометр  были  разложены  по  карманам.  Бидж,
нахмурясь, посмотрела на задвинутый а угол стальной  операционный  стол.
Она прекрасно знала, как многих  больных  спасла  легко  дезинфицируемая
металлическая поверхность; даже здесь,  на  Перекрестке,  было  жизненно
важно иметь возможность оперировать на обеззараженном, а не  впитывающем
кровь и другие жидкости деревянном  столе.  Но  уж  очень  дорого  стоил
операционный стол. уж  очень  трудно  было  доставить  его  сюда,  да  и
выглядел он уж очень устрашающе. Бидж подумала - не в первый раз, -  что
нужно накрывать его чем-нибудь на ночь.
   Бутыль с десятипроцентным раствором хлорной  извести  была  полна;  в
плетеном   ящике   для   перевязочного    материала    лежали    чистые,
продезинфицированные  тряпки;  ведро  для  использованных  повязок  было
пусто.
   В другом углу - напротив  операционного  стола  -  под  чехлами,  как
положено, находились  электроэнцефалограф  и  портативный  рентгеновский
аппарат,  которые  Конфетка  Доббс  при  помощи  паяльника  помог   Бидж
приспособить к работе от  небольшого  генератора,  помещенного  в  сарай
рядом с коттеджем.
   У стены находился деревянный грубо сколоченный шкафчик, где хранились
истории болезни.
   Адреса пациентов были по большей части описательными и экзотическими.
"Рядом с пещерой  около  Ленточного  водопада,  по  дороге,  ведущей  от
Кендрика к Горной реке" - примерно так звучал самый короткий из них.
   Описания самих пациентов были еще более экзотическими и подробными.
   На шкафчике лежала пухлая, скрепленная кольцами папка.  Бидж  открыла
ее на первой странице, где старательно выписанными буквами значилось:
   "Справочник Лао по небиологическим видам. Дополнение. Составлено Бидж
Воган, доктором ветеринарии".
   Оглавление, аккуратно написанное вдоль прочерченных, а затем  стертых
карандашных линий, занимало полстраницы и кончалось на пункте  "Смещение
позвонков у кентавров".
   Бидж с сожалением отложила папку: сегодня ей  добавить  было  нечего.
Закутавшись в шаль, она уселась в кресло с книгой и начала читать с того
места, на котором остановилась:
   "Я отправился в леса, потому что хотел приобщиться к  истокам,  иметь
дело только с основополагающими сторонами жизни и посмотреть, смогу ли я
извлечь из них уроки; я не хотел, умирая, обнаружить, что вовсе не жил".
   "Уолден" <"Уолден, или Жизнь в лесу" - повесть-дневник  Генри  Дэвида
Торо (1817 - 1862),  американского  писателя  и  публициста,  противника
потребительства  и  конформизма,  который  два  года  прожил  в   лесном
шалаше.>,  включенный  в  университетский  курс  английской  литературы,
казался тогда странным и далеким  от  жизни;  теперь  же,  ведя  простое
существование и переживая чудесное избавление  от  смертельной  болезни,
Бидж смотрела на эту книгу как на самую важную для себя и чудесную.  Она
читала не спеша, вникая в каждое слово.
   Дафни  свернулась  клубочком  у  ног  девушки,  сначала   громогласно
мурлыча,  потом,   когда   уснула   крепко,   начав   похрапывать.   Это
обстоятельство заставляло Бидж регулярно выслушивать животное,  выясняя,
все ли у него в порядке с легкими. Бидж  улыбнулась,  вспомнив,  как  Ли
Энн, которой она рассказала о своем беспокойстве, спросила:  "Тебе  что,
скучно без телевизора и нечем себя занять?"
   Кто-то громко постучал в дверь. Бидж поднялась, расправив  шаль  так,
чтобы она скрыла ее правую руку с  вынутой  по  дороге  из  ящика  стола
ловилкой - коротким мечом с широкой гардой, изогнутой с концов.  Девушка
поставила лампу так, чтобы она освещала ее сзади, оставляя руку в  тени.
Опыт, обретенный ею на Перекрестке, научил ее предусмотрительности.
   Она отперла дверь и приоткрыла ее, стоя сбоку  -  так,  чтобы  видеть
своих гостей. Раздался топот звериных лап, и Бидж  отступила  от  двери,
пригнувшись, и подвинула лампу так,  чтобы  свет  падал  за  порог.  Два
круглоухих и тупоносых щенка с большими  лапами  с  разбега  затормозили
около двери и принялись внимательно рассматривать  Бидж.  Третий  щенок,
меньший, налетел на них сзади; те оскалились на него, и малыш попятился.
   Все трое были серыми, с серебряными глазами и  маленькими  задранными
вертикально вверх хвостиками. Бидж немедленно влюбилась в них.
   - Идите сюда, - позвала она, опускаясь на колени. - Да не бойтесь!  -
Когда она протянула руку, щенки  отступили.  Бидж  отбросила  в  сторону
шаль,  спрятав  под  ней   ловилку,   и   попробовала   снова,   издавая
успокоительные звуки.
   Дафни проснулась и зашипела. Бидж замахала на нее руками:
   - Тихо!
   Оскорбленная кошка-цветочница прыгнула  на  кровать  и  за  неимением
цветов - привычного камуфляжа - натянула на себя одеяло.
   Постепенно щенки перестали прижимать  уши  и  начали  приближаться  к
Бидж. По-видимому, их испугала именно шаль - предмет, им незнакомый.
   - Ну вот. Молодцы, мои хорошие.  -  Бидж  наконец  удалось  погладить
одного; щенок осторожно понюхал руку, сморщил нос и снова попятился.
   - Ах ты. Господи! Похоже, я пахну не так, как надо?
   Бидж услышала шаги и встревоженно подняла глаза.  Ну  конечно,  здесь
должен быть кто-то еще: не могли же щенки постучаться в дверь.
   У женщины, как и у самой Бидж, были темные  волосы  и  темные  глаза.
Может быть, поэтому-то щенки и рискнули подойти к Бидж -  она  не  знала
точно, хорошо ли видят волчата.
   Присмотревшись внимательнее, Бидж заметила выдающиеся скулы и  слегка
раскосые глаза; во внешности женщины было что-то  азиатское.  Одета  она
была  в  белую  блузу  и  черные  брюки  из  домотканого  холста.   Бидж
показалось, что она видела женщину раньше.
   - С ними все в порядке?  -  быстро  спросила  та.  На  ее  лице  были
написаны  горе  и  забота.  Она  походила  бы  на  портрет   французской
крестьянки девятнадцатого века, если бы не сверкающие очень белые зубы.
   - Я ничего не могу сказать, пока не осмотрю их. Мне  не  хотелось  бы
быть грубой, но нельзя ли отложить все это до  утра?  Мои  обычные  часы
приема - от рассвета до заката. - В стране, где не  существовало  часов,
Бидж пришлось определять время именно так.
   - Они не могут ждать.
   - Ну хорошо. - Даже на Перекрестке приходилось считаться с  прихотями
клиентов. - Я осмотрю их сейчас. Ты хозяйка этих щенят?
   - Нет, - ответила женщина гордо, почти высокомерно. Только тут Бидж с
дрожью осознала, почему она показалась ей странной.
   Но женщина уже вошла в коттедж, и Бидж оказалась  отрезана  от  своей
шали и ловилки под ней.
   - Это мои дети, - отчетливо сказала гостья, сжимая плечо Бидж.

Глава 3

   Волчата с интересом  принялись  обнюхивать  все  в  комнате  -  самый
маленький из них позади остальных. Бидж настороженно следила за  ними  и
за женщиной. Оружие находилось вне ее досягаемости, и путь к  двери  был
отрезан. Впрочем, в человеческой форме  вир  были  не  так  опасны,  как
превратившись в волков, а трансформация требовала определенного  времени
и была для них достаточно болезненна; все это  делало  их  не  столь  уж
непобедимыми.
   Но женщина могла быть не одна. На руке  Бидж  все  еще  краснел  шрам
после стычки с вир. И они имели привычку мучить свои жертвы, прежде  чем
убить, - перелом бедра у Дафни, похоже, был  следствием  того,  что  они
загнали ее на скалу и заставили прыгнуть вниз.
   Бидж оставалась неподвижной. Женщина посмотрела на нее и сказала  без
всякого выражения:
   - Ты меня боишься.
   -  Мне  приходилось  сражаться  с  твоими  соплеменниками.   -   Бидж
показалось, что женщина знает об этом.
   Женщина без  улыбки  долго  смотрела  в  лицо  Бидж,  потом  сказала,
показывая на волчат:
   - Осмотри их.
   Бидж снова обратила внимание на ее  зубы  -  белые,  сверкающие,  без
изъяна: более белые и более здоровые, чем у самой Бидж  после  посещения
дантиста. Девушка поежилась, вспомнив, почему зубы вир  выглядят  такими
новенькими.
   Волчата, дети вир, продолжали .носиться по комнате, обнюхивая  теперь
медицинскую аппаратуру. Особенно их заинтересовал операционный стол: как
Бидж ни мыла его, он, вероятно, сохранил запах  многих  пациентов.  Бидж
медленно двинулась к ним. Не годится спешить или выказывать свой  испуг.
- А привести их завтра  ты  никак  не  можешь?  Женщина  резко  помотала
головой. Это движение напомнило Бидж (против ее воли) о собаке, трясущей
в зубах игрушку.
   -  Осмотри  их  сейчас,  -  повторила  женщина.  И  добавила   слово,
совершенно неожиданное в устах вир: - Пожалуйста.
   - Хорошо.
   Женщина повернулась к волчатам и резко скомандовала:
   - Катя. Григор. Хорват.
   Два больших щенка не обратили на  нее  никакого  внимания,  продолжая
скакать и с визгом возиться друг с другом.
   - Хорват! - повторила  женщина.  Третий  волчонок,  самый  маленький,
подбежал к ней и остановился у ног  женщины,  с  любопытством  глядя  на
Бидж.
   Девушка осторожно опустилась на колени. Волчонок остался на месте.
   - Привет, малыш, - тихо сказала Бидж и протянула к нему руку, готовая
отдернуть ее, если щенок попробует укусить.
   Волчонок обнюхал руку, потом осторожно лизнул, потом ухватил  острыми
как иголки  зубами  и  стал  тянуть  к  себе.  Играл  он  гораздо  менее
агрессивно, чем другие волчата.
   - Они из одного помета?
   - Все они, - кивнула женщина. То, как она произнесла "все", заставило
Бидж поднять на нее глаза.
   - И это весь помет? Все твои дети? - Бидж смутно  представляла  себе,
сколько бывает волчат в помете, но ей казалось, что  определенно  больше
трех. Если только...
   - Это твой первый помет?.. Прости меня, это были твои первые роды?
   - Нет. У меня было еще восемь детей. Теперь все мертвы.
   Бидж решила дальше ее не расспрашивать на эту тему.
   - Ты рожала как волк или как человек?
   - Как вир, - вызывающе ответила та. - Но с шерстью.
   Бидж увидела на лице женщины смесь стыда и вызова.
   - Женщины обычно рожают за раз одного ребенка, реже двух и уж  совсем
редко трех или больше.
   - Вир  рожают  пятерых,  иногда  шестерых.  Бидж  очень  не  хотелось
спрашивать, но нужно было знать:
   - А в этот раз были еще?
   Пальцы женщины беспокойно зашевелились.
   - Да. Трое родились мертвыми.
   Бидж сделала медленный глубокий вдох. Даже за время своего пребывания
на  Перекрестке  она  успела  понять,  что  те  знания  по   тератологии
<Тератология - наука, изучающая  врожденные  уродства.>  и  анормальному
развитию плода, которые она получила в колледже,  здесь  чаще  всего  не
нужны: этот мир сам излечивал большинство отклонений такого рода.
   - Что было... Какие они были?
   - Слишком маленькие. - В голосе женщины прозвучала  такая  боль,  что
Бидж    почти    воочию    увидела    их:     подобных     новорожденных
ветеринары-животноводы   неодобрительно    называют    "нежизнеспособные
детеныши",  как  будто  малыши  сами  виноваты  в  том,  что  не   имеют
достаточного веса. Чтобы жить, нужна плоть.
   После минуты молчания Бидж спросила:
   - И что ты сделала?
   - Выкопала яму. - Только стиснутые побелевшие пальцы выдавали чувства
женщины.
   - Прости меня, - сказала Бидж  мягко,  но  получила  в  ответ  только
высокомерный равнодушный  взгляд.  Вир  никогда  не  просят  прощения  и
никогда не нуждаются в сочувствии.
   - Ты хочешь, чтобы я осмотрела тебя  тоже?  Если  ты  превратишься  в
волчицу... трансформируешься в свою другую форму... я,  возможно,  смогу
выяснить, что было не в порядке.
   - Нет! - Это прозвучало как отрывистый лай. -  Нет.  Я  знаю,  в  чем
дело. Я была... больна. - Она явно испытывала глубокий стыд.
   - Ты... - Теперь Бидж вспомнила. - Ты Гредия.
   - Да. - Глаза женщины  были  опущены,  лицо  мрачно,  как  будто  она
предпочла бы быть кем-то другим.
   Бидж с чувством бессилия посмотрела на свою шаль, под которой у двери
лежала ловилка, - не дотянуться...
   Гредию она видела дважды.  Один  раз  та,  вместе  с  другими  вир  в
человеческом облике,  развлекалась  тем,  что  мучила  кошку-цветочницу.
Студенты вмешались, и Бидж, когда Гредия начала превращаться в волчицу и
была еще беспомощна, пригрозила убить ее.
   В другой раз это было во время битвы с Морганой; злодейка ради  своих
целей превратила в наркоманов многих вир,  потому  что  иначе  не  могла
подчинить их своей воле: вир были одним  из  немногих  видов,  способных
провести армию Морганы на Перекресток. Гредия  и  ее  соплеменники-волки
едва не убили тогда Бидж и других студентов, защищавших от Морганы Книгу
Странных Путей.
   Теперь перед глазами Бидж отчетливо встал финал  той  битвы:  Гредия,
покрытая потом после трансформации, с широко открытым ртом,  страдая  от
ломки, воет, узнав, что не получит больше морфия.
   Гредия заколебалась, борясь с собой, и наконец выдавила:
   - Эта женщина Моргана...
   - Скрылась, - честно ответила Бидж. - Я думаю, что она выжила.  Может
быть, она попытается вернуться.
   - Этого никогда не должно случиться.
   Сейчас Гредия казалась еще более  изможденной,  чем  раньше.  Тяжесть
превращения была причиной худобы всех вир, но Гредия выглядела  тощей  и
обессиленной, и ее в