Бидж
тянула  за  ручку  до  тех  пор,  пока  дверь  со  скрипом  медленно  не
распахнулась.
   Сразу за дверью находилась жердочка для попугая, а у  противоположной
стены - поднос с печеньем. Попугая на жердочке не оказалось.
   Из-за двери, ведущей в зал, раздался спокойный  голос,  говоривший  с
польским акцентом:
   - Эта мерзкая птица отправилась куда-то по своим мерзким делам.  Будь
благодарна судьбе за это и входи.
   Бидж толкнула внутреннюю дверь. Она тоже была массивная, и открыть ее
можно было только двумя руками. Будь Бидж вооружена, это поставило бы ее
в невыгодное положение.
   Воздух  в  зале  был  густо  приправлен  запахами  чеснока,  лука   и
розмарина. Из дальнего конца, от очага,  в  котором  вращались  вертела,
Бидж кивнул пожилой стройный остроглазый человек. Стоящий  рядом  с  ним
огромный покрытый шрамами зверь с  телом  льва  и  крыльями,  головой  и
передними лапами орла изящно и  почтительно  поклонился  девушке.  Между
этими двумя сидел, окруженный со всех сторон раскрытыми книгами, Стефан.
Он помахал Бидж рукой, и на лице его появилось выражение, какое бывает у
человека, увидевшего восход солнца.
   Девушка-фавн,  обнаженная  до   пояса,   но   опоясанная   аккуратным
передником, подбежала к Бидж.
   - Привет, Мелина, - поздоровалась с ней Бидж, целуя девушку  в  щеку.
После нескольких недель сомнений Бидж все-таки сказала ей, что не любит,
когда ее целуют в губы, даже если это сестринский христианский поцелуй.
   Между маленькими круглыми  грудями  Мелины  висел  прекрасной  работы
бронзовый коптский крест - подарок,  присланный  Анни  из  Чада.  Мелина
никогда не снимала крест;  это  был  единственный  христианский  символ,
встреченный Бидж на Перекрестке.
   Бидж обвела  взглядом  знакомые  лица  -  и  жителей  Перекрестка,  и
чужеземцев: невероятно старого  жителя  Средиземноморья  и  африканского
пигмея; Хрис и Б'ку что-то готовили у очага и пререкались,  как  обычно.
Бидж подумала, что это самая странная поварская команда в мире. Никто из
них не заговорил с Бидж - Хрис и Б'ку яростно смотрели  друг  на  друга,
явно не желая друг другу  в  чем-то  уступать.  Бидж  притворилась,  что
ничего не заметила, и весело обратилась к Кружке:
   - Как поживает новый эль? Кружка нахмурился:
   - Кто знает? Мне не разрешается пробовать.
   - Как это?
   Кружка сделал сердитый жест в сторону Хриса:
   - Его Святейшество Патриарх Греческой  православной  церкви  говорит,
что эль должен бродить на две недели дольше, чем было тут у нас принято.
Он говорит, что потому-то эль и горчил первую неделю.
   - Но почему ты просто не откроешь бочку? Кружка устало вздохнул:
   - Не знаю. Когда ты лечишь кусачее животное, разве ты станешь гладить
его?
   Бидж поморщилась. Хрис, иммигрант-грек из Кендрика, был ее величайшим
триумфом и самой большой  ошибкой.  Раньше  он  вместе  с  сыном  владел
рестораном в Кендрике. Старый и больной, страдая от болезни Альцгеймера,
Хрис, по совету Бидж,  переселился  сюда  -  формально  чтобы  помочь  с
готовкой, пока гостиницу восстанавливали после пожара. Главной же  целью
Бидж было восстановление его  здоровья  и  умственных  способностей  под
влиянием Перекрестка. Хрис  на  протяжении  всей  своей  жизни  управлял
ресторанами;  если  и  была  надежда  на  его  выздоровление,   то   она
заключалась только в знакомой работе, пока его организм  избавляется  от
дегенеративных последствий болезни Альцгеймера.
   Когда  Хрис  прибыл  сюда,  здесь  еще  высились  обугленные   руины,
окруженные  штабелями  свежесрубленных  бревен.   Вокруг   расположились
добровольцы, помогавшие в  строительстве  и  жившие  в  палатках.  Среди
строителей были фавны и кентавры; устрашающее существо с  телом  льва  и
головой орла, вежливо представившееся  ему  как  грифон,  выздоравливало
здесь после ужасных ран, одновременно помогая руководить строительством.
В течение недели испуганный Хрис молча сторонился всей этой компании.
   Через  неделю  он  начал  готовить  на  очаге  под  открытым   небом.
Приготовленные им блюда были простыми, но необыкновенно вкусными,  щедро
сдобренными луком и дикой петрушкой. Кружка  был  в  восторге  и  охотно
снабжал грека душистыми травами, бараниной, говядиной и даже рыбой.
   Хрис попросил помочь ему построить печь.  Вскоре  он  уже  командовал
теми, кто вызвался ему  помогать,  и  они  слушались  его  -  сначала  с
радостью, потом с терпением и наконец обреченно.
   Хрис требовал лучшего мяса, более  свежей  петрушки,  более  пахучего
розмарина. С рассвета он был уже на ногах, проверяя качество бараньих  и
телячьих туш и бросая на Кружку, Мелину и Б'ку недовольные взгляды.
   Бидж узнала о трениях, когда однажды Кружка отвел  ее  в  сторонку  и
поинтересовался: "Когда-то у этого Хриса была жена. Скажи мне,  как  она
покончила счеты с жизнью?"
   Бидж ему  посочувствовала.  Хрис  никогда  не  работал  в  ресторане,
который бы ему не принадлежал и где он не был  бы  абсолютным  владыкой.
Кружка же был - формально - хозяином гостиницы;  основной  его  функцией
было военное командование, и впервые в жизни его обошли с фланга.
   Бидж подошла к кухонному столу и поздоровалась с Хрисом и Б'ку. Б'ку,
пигмей, бежавший из Африки и попавший на Перекресток, ответил ей улыбкой
и снова повернулся, чтобы помочь Хрису; в тот же момент улыбка сменилась
воинственной гримасой.
   Старый грек, одетый в рубашку и мешковатые штаны, которые,  возможно,
были совсем новыми к концу второй мировой войны, протянул девушке руки и
широко улыбнулся:
   - Бидж! Как дела у доктора?
   - Прекрасно, Хрис. - Такой краткий ответ явно его не удовлетворил,  и
Бидж добавила: - Просто замечательно.
   Теперь старик стал серьезным.
   - Как там мой Стан, мой Константин? В порядке?
   - У него все хорошо. - Бидж порылась в кармане. - Я привезла от  него
письмо.
   Хрис выхватил послание, еле пробурчав "спасибо". Б'ку закатил глаза и
отошел в сторонку, чтобы Хрис мог читать письмо, не прерывая работы.
   Они жарили на вертикальном  вертеле,  который  Хрис  заставил  Кружку
установить, барашка. Вертел медленно поворачивался при  помощи  ременной
передачи, соединенной с вращаемым водой колесом. Хрис, не  отрываясь  от
письма, отрезал длинным острым ножом  полоски  уже  зажарившегося  мяса,
складывая их в плошку с жиром.
   Б'ку считал, что должен сопровождать своих (или  не  совсем  своих  -
все-таки они принадлежали  Стефану)  овец  от  рождения  до  сковородки;
теперь он помогал Хрису: поднявшись на цыпочки, начал нарезать мясо  уже
снятой с вертела и перенесенной на стол туши.
   Хрис тут же выхватил у него нож и  стал  показывать,  как  это  нужно
делать - прижав палец к лезвию ножа и  согнув  остальные,  чтобы  их  не
поранить. Б'ку, в свою очередь, сердито выхватил у него нож, но  все  же
стал резать мясо так, как велел ему Хрис.
   Над  огнем  в  огромном  котле  булькало   какое-то   варево.   Б'ку,
нахмурившись, посмотрел на котел, покачал головой и что-то сказал  Хрису
на  своем  языке,  состоящем  преимущественно  из  щелчков  и   странных
гортанных звуков. Убрав  письмо  в  карман,  Хрис  выразительным  жестом
показал на развешанные над очагом пучки трав - укропа, розмарина,  мяты.
Очевидно, они спорили на эту тему уже не в первый раз.
   Б'ку затряс головой и демонстративно отошел от котла.
   Хрис швырнул на стол половник и закричал на Б'ку:
   - Вразо!
   Б'ку, упрямо насупившись, не двинулся с места.
   - Что такое "вразо"? - шепотом спросила Бидж у Мелины.
   - Это значит "я киплю". Он варит суп.
   - Разве это также не  означает  "я  сержусь"?  Б'ку  бросил  в  ответ
единственное слово. Мелина, пожав плечами,  перевела,  прежде  чем  Бидж
успела задать вопрос:
   - А это значит "гиена". Это  оскорбление.  -  Девушки  повернулись  к
Кружке, который устало прокомментировал:
   - Он часто это говорит.
   Б'ку сорвал с себя передник и выбежал в  заднюю  дверь.  Хрис  что-то
кричал ему вслед, размахивая руками и показывая на  очаг  и  на  Мелину.
Девушка-фавн вздохнула, но с улыбкой подошла к нему.
   Через несколько минут, нарезая мясо,  она  запела  мелодичным  чистым
голосом песню, которой ее научил Хрис и в которой говорилось о тоске  по
родине:
   - Ах, милая патрида, когда я вновь увижу тебя? Старый грек постепенно
успокоился, поцеловал Мелину в щеку и начал подпевать.
   Бидж переключила внимание на Стефана и его учителей. Фавн,  обливаясь
потом, был похож на бойца, которого атакуют с  двух  сторон.  Он  что-то
торопливо писал в тетради, а грифон и Кружка дотошно расспрашивали его о
предмете, вызывающем у него затруднения.
   - Понимаешь ли ты, - спрашивал грифон, - чего хочет от тебя эта  твоя
преподавательница, кладезь премудрости?
   Стефан жалобно покачал головой.
   - Тогда ты должен познакомиться  с  ней  получше.  -  Грифон  говорил
мягко, но взгляд его был непреклонен. - Если ты  закончишь  университет,
ты станешь первым в истории Перекрестка дипломированным  ветеринаром.  -
Он поднял когтистую лапу, указывая на Бидж. - Каковы бы ни были  заслуги
доктора Воган, ты только представь себе, что это будет значить для нас.
   Стефан кивнул:
   - Я и сам очень этого хочу. Но  моя  первоочередная  задача  -  сдать
реферат на научную тему.
   - Это не должно быть проблемой.  -  Кружка,  непревзойденный  тактик,
хоть почти нигде и не учившийся, широким жестом отмел горести Стефана. -
Представь себе, что это сражение. - Кружка бессознательно принял  боевую
стойку. - Чтобы добиться успеха, нужно узнать слабые места противника  и
использовать их, верно?
   - Мне кажется, - робко вставила Бидж, - цель занятий - узнать  новое.
- Грифон и Кружка оба так на нее посмотрели, что она поспешно умолкла.
   Кружка скрестил руки на груди.
   - Так вот: эта преподавательница - что она любит? Стефан наморщил лоб
и наконец пробормотал:
   - Почти на каждом занятии она говорит, что  теперь  никто  больше  не
знает историю.
   - Значит, она сторонница традиций, - кивнул  грифон.  -  Это  грозный
противник.
   - Но теперь мы нащупали ее слабость, не так  ли?  -  Кружка  ткнул  в
грифона пальцем. - Нужно найти историческую тему, о которой она слышала,
но мало что знает, хорошенько позаниматься в библиотеке и  показать  ей,
что об этом ты знаешь больше, чем она.
   - Она хочет, чтобы я  написал  хорошую  исследовательскую  работу,  -
резонно заметил Стефан.
   - Исследовательская работа, - назидательно  произнес  грифон,  -  это
сконцентрированная и должным образом организованная история.
   Стефан выглядел озадаченным.
   - Но все на свете - история: Пожалуйста, объясните мне,  как  историю
можно организовать?
   - Этого никто не знает, но все уверены в такой  возможности,  -  сухо
ответил грифон. - Твоя преподавательница - консерватор или либерал?
   - Для Виргинии? Пожалуй, либерал. Она не любит говорить о  королях  и
президентах.
   - Очень здравый подход,  он  многому  тебя  научит.  Напиши  эссе,  в
котором рассматривалась бы роль в истории какого-нибудь из меньшинств. -
Какого-нибудь из  меньшинств?  Небольшой  группы  людей?  -  Стефан  был
искренне изумлен. - Но ведь историю пишут те, кто  находится  у  власти.
Какой же урок можно извлечь из истории меньшинств?
   - Такой подход даст тебе широкую перспективу. Меньшинства только  тем
и занимаются, что приходят в себя от уроков истории.
   - Приходят в себя от уроков истории... - задумчиво повторил Кружка  и
покачал головой. - Это никому не удается.  -  Он  умолк  и  углубился  в
собственные мысли. Кружка был единственным из своей семьи, кто выжил  во
время восстания против немцев в Варшавском гетто в конце второй  мировой
войны. Никого из тех, кого он знал в детстве, не осталось в живых.
   Чтобы прервать неловкое молчание, Бидж сказала:
   -  Моргана  -  меньшинство,  и  она  играет  важную  роль  в  истории
Перекрестка.
   - Моргана не меньшинство, - поправил ее  грифон.  -  Она  -  индивид.
Меньшинства  обладают  групповыми  характеристиками.  У  Морганы   рыжие
волосы, тонкие пальцы, длинные ноги и более страстная любовь к  пролитой
крови, чем у любой пиявки.
   - Она также  очень  несчастна  и  очень  разгневанна,  -  пробормотал
Кружка. - Она всегда пребывает в ярости и всегда упрекает себя  за  это,
но не в силах  остановиться.  Поэтому  она  несчастна,  и  ее  следующее
преступление - месть самой себе за то, что не удержалась от предыдущего.
   - Когда Моргана впервые появилась здесь, - спросила Бидж, -  была  ли
она так же несчастна, как и теперь?
   - Она была точно такой же. - Грифон согнул  когтистую  лапу  и  легко
коснулся старого шрама у себя на животе. -  Она  на  самом  деле  любила
короля Брандала - я твердо верю в  это,  -  но  даже  любви  не  удалось
смягчить ее кровожадный ум и сердце.
   - Я думала,  любовь  меняет  людей.  Золотые  орлиные  глаза  грифона
смотрели куда-то в пространство.
   - Любовь меняет людей, - сказал он наконец, - но всегда недостаточно.
   Бидж промолчала. Грифон был влюблен, но не в другого  грифона:  между
ним и женщиной  по  имени  Лори  Клейнман,  анестезиологом  ветеринарной
клиники, возникла дружба, переросшая в любовь.  Они  ничего  с  этим  не
могли поделать.
   - Я никогда не могла понять, - наконец вернулась к прежней теме Бидж,
- как такое существо, как Моргана, могли терпеть здесь даже недолго.
   - Она была нашей королевой. Моргана стала женой  короля  Брандала.  -
Кружка развел руками. - Он был очень молод тогда.
   - А она?
   - Ну, об этом можно только гадать.  Так  или  иначе,  прошло  немного
времени, и  начали  случаться  странные  вещи:  появились  изуродованные
обескровленные животные, даже один единорог оказался замучен до  смерти.
- Кружка  покачал  головой.  -  Было  обнаружено  массовое  захоронение.
Массовое захоронение на Перекрестке! Так что, как видишь, кто-то  должен
был вывести ее на чистую воду.
   Генеральный инспектор... - Кружка искоса глянул на  грифона,  который
смотрел на него непроницаемым взглядом. - Кто бы это ни был, ведь нам не
положено знать, кто это такой... Так вот, генеральный инспектор  призвал
Моргану  к  ответу.  И  Моргана  сделала  вид,  что  очень  удивлена,  и
предложила ему: "Давай найдем укромное место, где ты без  помех  сможешь
мне об этом рассказать".
   Грифон поморщился:
   - И они пошли на заросший кустами холм неподалеку отсюда. Там Моргана
и вонзила этому  дураку  генеральному  инспектору  в  живот  копье  -  в
результате он чуть не умер.
   - Ты несправедлив, - погрозил пальцем грифону, хвост которого яростно
начал хлестать бока при воспоминании о тех событиях, Кружка. -  В  конце
концов она тогда была нашей королевой.
   - Верно.  Одного  этого  достаточно,  чтобы  испытывать  недоверие  к
представителям власти. - Грифон повернулся к  Бидж  и  добавил  со  всей
искренностью: - Впрочем, я уверен, что подобного рода  варварство  среди
высших лиц государства в вашем мире никогда не встречается.
   - Но  ее  разоблачили,  прежде  чем  генеральный  инспектор  умер,  -
задумчиво проговорила Бидж. - Иначе ты...  -  она  запнулась,  -  ничего
этого не знал бы. - Она не добавила "ты не был бы жив". Б'ку и Хрису  не
было известно, что грифон и есть генеральный инспектор  -  справедливый,
но безжалостный глава службы безопасности на Перекрестке. - Она ведь  не
убила его на месте, правда?
   - К счастью. Моргане очень нравится кровь. Может быть,  "нравится"  -
не совсем точное  выражение:  она,  похоже,  ничего  с  собой  не  может
поделать. Она нанесла генеральному инспектору страшную рану и омыла руки
в его крови. Их быстро обнаружили, иначе он бы, конечно, умер.
   Бидж ощутила озноб.
   - И после этого ее отправили в изгнание.
   - О да. Ей завязали глаза и отвели по Странным Путям в  мир,  который
веками остается на грани жизни и смерти. Ей также запретили,  -  сообщил
грифон туманно, - касаться  Книги  Странных  Путей,  хотя  она  и  может
принудить кого-то другого читать Книгу для нее.
   - Как же осуществляется этот запрет? - поинтересовалась Бидж.
   - Ах, - с хитрым видом кивнул грифон, - на самом деле, как? -  Больше
он не сказал ничего.
   Стефан машинально потер сгиб руки. Хотя  непосредственной  виновницей
того, что он стал тогда наркоманом, была  Диди  Паррис,  снабжавшая  его
морфием, инициатором этого - с целью завладеть Книгой Странных  Путей  -
была Моргана.
   - Только это с ней и  сделали?  Просто  выслали?  Грифон  по-совиному
моргнул с недовольным видом.
   - Многие хотели поступить иначе, но король Брандал слишком ее  любил,
чтобы обойтись с ней более жестоко.
   - И поэтому-то, - подхватила Бидж, -  никто  не  посмел  убить  самую
страшную завоевательницу в истории Перекрестка.
   -  Ничего  подобного,  -  в  один  голос  сказали  грифон  и  Кружка.
Трактирщик продолжил:
   -  Перекресток  видел  и  кое-что  похуже,  милая  девушка.   Ужасных
завоевателей и ужасные потери. Грифон поднял когтистый палец:
   - Кстати, это хороший пример для нашего юного студента. Вот  послушай
рассказ о сконцентрированной истории, а потом я спрошу тебя, какие уроки
из него можно извлечь.
   Стефан  с  заинтересованным  видом  кивнул,   наклонился   вперед   и
насторожил уши - что всегда поражало Бидж.
   - Это случилось в первое или второе  десятилетие  новой  эры.  Цезарь
Август отправил в Северную Европу войска  под  командованием  Вара.  Они
вели себя, как всегда ведут воины - стремились к завоеваниям и старались
избежать тягот. Но все, что их ожидало в германских лесах,  были  именно
тяготы.
   В них из древесной чащи летели дротики и стрелы, в этой  стране  было
всегда холодно, птицы и звери были незнакомые и странные, а  еще  иногда
опускался такой туман, что  мечи  и  копья,  обрушивавшиеся  на  воинов,
возникали, казалось, ниоткуда. Что могли поделать римляне?
   Мелина присела к столу, завороженная  рассказом,  который,  казалось,
был для нее нов. Хрис периодически отходил от очага и протягивал грифону
кусочек мяса, как подачку собаке. Грифон  каждый  раз  смотрел  на  него
оскорбленно, но, как заметила Бидж, от мяса ни разу не отказался.
   - Я скажу тебе, что они сделали, - вмешался Кружка,  хлопнув  ладонью
по столу. - Они поступили  так,  как  всегда  поступали  римляне,  чтобы
удержать завоеванную территорию. Они  построили  лагерь,  они  проводили
учения, они строили дороги. Большие дороги из камня, которые сохранились
в Европе по сей день. Только на этот раз одна из их дорог пересекла один
из Странных Путей.
   Мелина сжала в руке крест и со страхом прошептала:
   - Milites <Солдаты (лат.).>, - как если бы они в любой  момент  могли
пойти на штурм запертой двери.
   - Milites, - согласился Кружка. - Римские  солдаты,  лучшие  воины  в
мире. Не имея  ничего,  они  могли  сделать  себе  снаряжение.  Лишенные
припасов, они могли прокормить себя. Они попали в мир, где жили странные
звери и еще более странные люди; менее  закаленное  войско  впало  бы  в
панику и обратилось в бегство.
   Но только не milites. Они остались и сражались, хоть и старели. И они
побеждали - все время побеждали, и никто  не  мог  их  остановить.  Даже
Бог-Отчим потерпел поражение и погиб...
   - Ну нет, - решительно сказала Мелина с явным облегчением. - Какая же
это история. Ты ошибаешься. Бог-Отчим никогда не погибал. Он ведь жив  и
сейчас. Уж кто-кто, а ты должен  об  этом  знать.  Ты  должен  знать,  -
повторила она, снова обеспокоенная. - Бог-Отчим - это...
   - Мне кажется,  -  перебил  ее  Кружка,  -  лучше  вернуться  к  теме
разговора.
   - Прекрасно, - ответил грифон, бессознательно принимая позу  лектора.
- Командовал milites Марк Гай Сципион. Мы знаем об этом,  потому  что  в
каждом лагере устанавливалась каменная плита с  высеченным  на  ней  его
именем. Он был честолюбив и знал, что военный  успех  часто  приводит  к
успеху политическому. На одной из стел, оставшихся  от  тех  времен,  он
назван Марком Транзитан-ским - Транзи