- Бедная моя сестричка, - прошептала она. - Бедная моя девочка!
     Джаспин вырвался из ее рук. Дьяна потеряла равновесие и ударилась о землю ладонями.
     - Отойди от меня! - закричал несчастный отец. - Дьяволица!
     - Джаспин, - прошептала Дьяна, - что ты?
     Дядя понадежнее схватил безжизненное тельце и, встав с колен, навис над ней.
     - Убирайся! - прорычал он.
     Подняв обутую в сапог ногу, толкнул ее в грудь. Дьяна упала на спину.
     - Перестань! - крикнула она. - Джаспин, в чем дело?
     - Это все ты виновата! Ты, проклятая ведьма! - Он занес кулак, собираясь ударить ее. Дьяна не пошевелилась, и вспышка гнева вдруг погасла. - Будь ты проклята, Дьяна, - взвыл он, опуская руку. - Будь проклята за то, что сделала это!
     - Я? - изумилась Дьяна. - Это не я!
     - Посмотри на мою малышку! - завопил Джаспин, поднимая ребенка, чтобы Дьяне было хорошо его видно. - Это Тарн тебе отомстил!
     - Тебе не следовало пускать ее сюда, - сказал Имок. Он тоже плакал, и лицо у него было такое же обезумевшее. - Вот что она на нас навлекла, Джаспин. Я тебя предупреждал!
     - Это не я! - возразила Дьяна. Голова у нее кружилась. От вонючего дыма затруднялось дыхание. - И это не Тарн. Это были люди Кэлака!
     Джаспин крепче прижал к груди бездыханную дочь.
     - Тарн тебя наказывает. Ему известно, где ты.
     - Теперь он всех нас найдет! - добивал Имок, обращаясь к столпившимся вокруг него людям. - Мы все в опасности!
     - Джаспин, пожалуйста! - Она умоляюще протянула руку, но дядя повернулся к ней спиной. - Ну пожалуйста!
     - Больше не разговаривай со мной, Дьяна. На тебе лежит проклятие. И я это знал! О, я это знал! Это я виноват! - Он уронил голову и вновь стал рыдать над телом Шани, так что с трудом можно было разобрать его следующую фразу:
     - Ты больше мне не родня, девушка!
     Ошеломленная, Дьяна бессильно опустила руки.
     - Это не я. Это сделал Кэлак.
     - Это ты привела их сюда! - прорычал Имок. - Ты сделала это, потому что на тебе лежит проклятие, как на твоем отце. Их привел сюда гнев дролов, гнев Тарна! - Он ухватился за полуоторванный воротник ее платья и начал трясти. - Нам следовало самим отправить тебя обратно к нему!
     Дьяна вырвалась и отвесила Имоку тяжелую пощечину.
     - Не смей прикасаться ко мне! - взорвалась она. - Я никогда к нему не пойду! Никогда! Лучше умереть!
     Имок двинулся на нее.
     - И я с удовольствием убил бы тебя. Видишь, что ты сделала? Твое неповиновение господину принесло в дом Джаспина эту смерть. Он был слишком добр, чтобы отказать тебе, но он не хотел тебя принять!
     - Замолчи! - крикнул Джаспин. Он медленно повернулся к Дьяне и подошел к ней, снова демонстрируя хрупкое искалеченное тельце. - Посмотри на мою дочь, Дьяна. Посмотри, как ее убили.
     Девушка не могла вынести это зрелище. Шани была для ее дяди всей жизнью. Солнышком, воздухом, целым миром. А теперь он остался один - не только вдовцом, но и бездетным. Все, чем был Джаспин, исчезло - и, наверное, навсегда.
     - Ты глупая девчонка, Дьяна, - вымолвил дядя. - Тарн узнал о тебе. - Он широким жестом указал на окружавшую их разруху. - Все это - знак. Ты ему нужна. Это так, и тут уж ничего сделать невозможно.
     - А он - дрол! - громогласно объявил Имок. - Он может призвать богов. И если Тарн будет знать, где ты, он скажет Форису. И военачальник нас накажет. - Он повернулся к другу. - Джаспин, прогони ее! Отправь ее к нему прямо сейчас. Не разрешай ей прятаться здесь. Он снова за ней явится!
     - Вы все сошли с ума! - воскликнула Дьяна.
     Она понимала, что спорить с жителями деревни бесполезно: они верили в то, что дролы обладают сверхъестественными способностями. Но переполнявшая ее ярость рвалась наружу.
     - Тарн - просто искусник. Вы боитесь того, чего нет!
     - Не слушай ее, Джаспин. Она любит нарцев, как ее отец. Отошли ее прочь!
     Джаспин подошел к ней вплотную, и они уставились друг на друга - глаза в глаза, покрасневшие от слез и дыма. Лицо Дьяны окаменело. Она скорбела о смерти девочки, и сердце болело из-за того, что ее горе никому не нужно.
     - Дядя, - молвила она ровным голосом, пытаясь сдержать гнев. - Не отсылайте меня.
     Ей некуда было идти, и он прекрасно это знал. Она никогда не пойдет к Тарну. И в то же время умолять дядю она не могла. Не могла из-за ненависти, которую читала в его взгляде.
     - Кое-кто собирается в Экл-Най, - сказал Джаспин. - Отправляйся с ними или возвращайся к Тарну. Мне все равно, что ты выберешь. В долине Дринг тебе нет места. Это земля Фориса. Мы - его люди. Отправляйся в Экл-Най. Иди с другими обожателями Нара.
     - Но там же ничего нет! - с жаром возразила она. - Одни беженцы. Вы хотите, чтобы со мной стало то же?
     Джаспин равнодушно пожал плечами.
     - Мне все равно, что с тобой будет, Дьяна. Клянусь, ты такая же, как твой отец. В тебе нет почти ничего трийского.
     Потом он повернулся к ней спиной и ушел, по-прежнему держа на руках свою дочку. Когда он исчез за людьми и дымом, Имок торжествующе осклабился: он смаковал победу, которой добивался с момента ее появления в деревне.
     Дьяна провожала дядю взглядом, понимая, что он - последний родственник, которого она видит. Она осталась совсем одна. Девушка обхватила плечи руками и опустилась на землю, дав волю слезам.

3

     В долине Дринг росли маки чудовищных размеров. За всю жизнь Ричиусу не приходилось видеть подобных цветов. Долина буквально утопала в них, крупных, роскошных, - оазис красоты после тоскливых траншей. В Арамуре тоже были маковые поля, но алые цветы его родины не могли сравниться с теми, что дарила здешняя земля. При виде белых и лиловых цветов он ощущал в себе нежность. Последние дни оказались просто чудесными.
     Ричиус заправил перо за скрепы дневника. Он был рад вырваться на свободу из тесных траншей, ощутить на лице прикосновение капризных лучей люсел-лорского солнца. Не обращая внимания на бугристость горы у него за спиной, он улыбнулся солнцу. Его тепло было такое же приятное, ласковое, как прикосновение женских пальцев.
     За горами никогда не говорили о красотах Люсел-Лора. Эти места, являвшиеся некой тайной, загадкой, следовало избегать. До того как попасть сюда, Ричиус даже ни разу не видел трийца. Но с самого раннего детства он слышал истории о белолицых вампирах и магах - быстрых как ветер и таких непонятных. Когда немного подрос и поумнел, он спросил отца про Люсел-Лор и трийцев. Дариус Вентран ответил с присущей ему категоричностью, что они порабощают своих женщин и еще более жестоки, чем нарские принцы.
     - Как в Талистане? - спросил юный Ричиус. Этот вопрос очень встревожил отца. С того времени Ричиус немало слышал о трийцах. Они не были такими зверями, как их представляли в империи. Не были они и каннибалами. Даже дролы, несмотря на весь их фанатизм, иногда проявляли гуманность. Они не пытали своих пленных, как это делали нарцы из Черного Города, и не порабощали женщин в большей степени, нежели иные народы. В борделях Нара Ричиус встречал случаи пострашнее: там единственным источником дохода для обнищавшей женщины становилась торговля собственным телом.
     Легкий ветерок пошевелил маки, и они защекотали подошвы босых ног. Принц по-детски захихикал и, смутившись, посмотрел в сторону Динадина и Люсилера, сидевших на траве; их разделяла игровая доска. Динадин пристально разглядывал причудливые деревянные фигуры, но веселый смех Ричиуса отвлек его, и он вопросительно поднял бровь.
     - Счастлив?
     - Да, - признался Ричиус. - Впервые за много дней.
     Откуда-то из - глубины его существа поднялся зевок. Принц не стал его сдерживать и потянулся, словно кот. Яркое теплое солнце навевало дремоту, и мысли лениво переключились на сон. Он снова засмеялся: такая идея его позабавила. Со дня разорения деревни прошла почти неделя, и после возвращения они только спали и ели. Передышка, которую им обеспечил Гейл, пошла всем на пользу, а хорошая погода способствовала успешной охоте. Ни волки, ни воины не беспокоили нарцев, и каждый солдат, отправлявшийся за добычей, возвращался с жирной птицей или даже оленем, способными насытить отряд. Ричиус похлопал себя по животу. Ощущение тяжести доставляло удовольствие.
     - Кто выигрывает? - поинтересовался он. Динадин вынул из лунки красный колышек и, покусывая его, рассматривал позицию фигур.
     - А ты как думаешь? - ответил вопросом юноша. - Я в этой проклятой игре никогда не выигрываю. Он быстро поставил фигуру в новый паз. Люсилер застонал.
     - Потому что ты не умеешь концентрироваться, - объяснил он, снимая фигуру с доски. Он сунул колышек под нос Динадину. - Красные фигуры - это твои пешки. А пешками прыгать нельзя.
     Динадин вырвал фигуру из его рук.
     - Ну ладно, - огрызнулся он и, даже не посмотрев на доску, сунул фигуру в другой паз. - Так лучше?
     - Играй как следует, - молвил Люсилер, и от раздражения его акцент стал заметней, - или не играй вовсе.
     - Это же просто игра, Люсилер!
     Триец фыркнул и начал снимать фигуры с доски.
     - Ты мог бы последовать примеру Эджи, парень, - сказал он. - Здесь проверяются стратегические способности и умение соображать. Благодаря такой игре иногда удается выжить.
     - Мы неплохо выживаем и без трийской помощи, - заворчал Динадин. - Ведь ты - единственный триец, который сражается на нашей стороне. Все остальные, по-моему, дролы.
     - Если ты так считаешь, то ты - глупец, Динадин. - Люсилер встал. - Мы потеряли больше людей, чем все население вашей империи. Мы безвылазно сидим в этой долине, и ты решил, что это и есть война. Но я видел, как воины Кронина сражаются на севере. Я был в Таттераке и присутствовал при падении Фалиндара. - Он ткнул пальцем в Динадина. - А где был ты?
     - Хватит, - оборвал его Ричиус. - Я хочу отдыхать, а не ссориться. Сядь, Люсилер.
     Триец мгновение помедлил и опустился на траву, бормоча что-то себе под нос.
     Ричиус повернулся к юноше:
     - А тебе не следовало бы говорить подобные вещи, Динадин. Эдгард рассказывал мне о боях в Таттераке. Если хочешь увидеть, как трийцы сражаются за дэгога, то следует идти именно туда.
     - Знаю, - согласился Динадин. - Мне просто хотелось бы видеть кого-нибудь из этих воинов здесь. Они пришлись бы кстати, особенно с отъездом всадников Гейла. - Широким жестом он как бы обрамил окружающую безмятежность. - Это ведь ненадолго, знаете ли...
     Ричиус поморщился. Конечно, Динадин прав, но у него не было желания думать об этом. Он едва мог припомнить, когда им последний раз удалось сбросить доспехи и уйти из траншей хотя бы на несколько часов, и ему не хотелось тратить драгоценный покой на разговоры о войне.
     - Кронин не может нам помочь, - сказал Люсилер. - Он прислал бы воинов, будь у него такая возможность. Он ненавидит Фориса не меньше, чем мы.
     - Я знаю, - кивнул Ричиус. - Эдгард как-то говорил мне об этом. У них давняя междоусобица.
     - Очень, очень давняя. Все началось еще до моего рождения. Кронин не дрол и никогда им не был. И он с самого начала поддерживал дэгога. Но Форис - урожденный дрол, он из клана самого Тарна. Одно это уже заставляет их друг друга ненавидеть.
     - Это как мы с Гейлом, Динадин, - с ухмылкой заметил Ричиус.
     Его всегда занимали распри между военачальниками Люсел-Лора. Подобно тому, как политическое соперничество между родами Вентранов и Гейлов приводило их к войне, нынешние неприязненные чувства сеяли раздоры между трийцами. Однако Вентраны и Гейлы в конце концов отринули злобу и образовали не слишком устойчивый союз под знаменами Нара. И хотя Ричиус знал, что его безжалостный император строит планы захвата власти в Люсел-Лоре, он считал маловероятным, что военачальники трийцев когда-нибудь снова примирятся.
     - Именно такой образ мыслей и послужил началом этой войны, знаешь ли, - добавил он. - В империи мы между собой не воюем.
     - Да, - вынужден был признать Люсилер, - ваш император этого не допускает.
     - Император сохраняет в Наре мирные отношения уже почти двадцать лет, - холодно произнес Ричиус.
     - Нападая на другие страны? Нар ведет войны по всему миру. Как ты можешь утверждать, что Аркус сохраняет мир, когда сам сидишь здесь?
     Динадин вмешался в разговор, не дав Ричиусу ответить:
     - Но ты, похоже, не возражаешь против нашего пребывания здесь, а, Люсилер? Если б не Нар, ты и твой дэгог были бы уже в лагере для военнопленных, у дролов.
     - Ваш император помогает дэгогу не без корысти - просто ему что-то от него нужно, - парировал Люсилер. - Вы - как фигуры на доске, и вас передвигает умелый игрок.
     Ричиус проглотил гневный ответ - главным образом потому, что его друг был прав. Никто не мог сказать точно, почему Аркус так охотно согласился помочь дэгогу Люсел-Лора. Император с его аппетитами оставался тайной для всего Нара. Наверное, даже сам дэгог не знал, почему Нар оказался здесь. Но этот вопрос мучил нарских королей уже много десятилетий. Аркус отличался своей неутомимостью. Он был машиной, пожирателем народов. И с давних пор никому не приходило в голову спрашивать, чем руководствуется император: все просто выполняли его приказы.
     - А как насчет тебя, Люсилер? - с жаром вопросил Динадин. - Думаешь, ты не такой? Когда твой дэгог дергает за ниточку, ты танцуешь как марионетка. Да, Аркус - ублюдок, но и дэгог ничуть не лучше.
     Триец вознамерился было встать, но удержался.
     - Наверное, ты прав.
     - Не надо над этим задумываться, - посоветовал Ричиус. - Просто дела обстоят именно так - для всех нас. И вообще нам не нужна помощь Кронина. Скоро из Арамура с вестями вернется Петвин. Если он передал моему отцу, сколь серьезно тут обстоят дела, тот пришлет подкрепление, в котором мы так нуждаемся.
     - Правда? - взглянул на него Динадин. - Ты действительно так думаешь? Или просто говоришь то, что, по-твоему, нам хотелось бы услышать?
     - В чем дело? - пожал плечами Ричиус. - Уж не тоска ли по дому заставляет тебя усомниться в моих словах?
     Динадин отвел взгляд.
     - Я тоскую по дому. Это правда.
     - Значит, ты сомневаешься в моем отце? - не унимался Ричиус.
     - Я связан с нашим королем клятвой верности и не стану плохо о нем отзываться, - ответил Динадин. - Особенно в твоем присутствии. Просто... - он немного помолчал, тщательно подбирая слова, - ... мы кое-что слышим.
     - Что именно?
     - Может, это все пустое, - медленно сказал Динадин, - или ты сам слышишь то же самое, но мы все знаем, как плохо идет война. Однако нам неизвестно, что именно пишет тебе отец. И это заставляет меня гадать, что именно ты пишешь в этой своей книге.
     Он кивком указал на дневник, лежавший у Ричиуса на коленях.
     - В моем дневнике? Поверь, там нет ничего такого, что тебе было бы интересно. Я рассказываю здесь о том же самом, что говорю тебе, и ни о чем более страшном, чем то, что ты уже знаешь. - Ричиус протянул дневник Динадину. - Прочти, если хочешь.
     Юноша вяло улыбнулся.
     - Просто размышления ученого? Может, тебе следовало бы вернуться в Арамур, Ричиус, и писать военные песни для тех, кто будет на передовой? Если ты говоришь, будто там нет ничего, что мне следует знать, то я тебе верю.
     Ричиус с облегчением положил дневник обратно на колени.
     - Итак, говори. Я знаю, тебя что-то беспокоит. Что именно? - Он пристально наблюдал за Динадином, сильно прищурив глаза, так что они превратились в щелки. - Ты полагаешь, будто король бросил нас на произвол судьбы?
     - Возможно, - кивнул Динадин. - Мы здесь уже давно. Ты давно просишь подкрепления, но так его и не получил. Почему эта просьба должна привести к каким-то результатам?
     - Потому что мы еще никогда не были так близки к поражению! Боюсь, отец слишком верит в мои способности. Видимо, он считает, что мы можем захватить эту долину с теми крохами ресурсов, которые он нам посылает. Но теперь, когда я ему ясно сказал...
     Он неожиданно замолчал, перехватив взгляд, которым Динадин обменялся с Люсилером.
     - В чем дело? - раздраженно спросил он.
     - Давай переменим тему, - предложил Люсилер, перебирая фигуры, снятые с доски. - Ты прав, Ричиус. Нам следует наслаждаться передышкой, а не ссориться.
     - Нет! - решительно возразил принц. - У вас от меня какой-то секрет. Какой?
     - Ричиус, - спокойно ответил Люсилер, - ни для кого не секрет, что твой отец отправил тебя сюда против своей воли. И для чего это нужно было бы скрывать? Никто не осуждает его за желание не втягивать Арамур в нашу войну.
     - Да полно! - запротестовал Ричиус. - Я знаю, что моему отцу не хотелось посылать нас сюда, но он прислушивается к императору. Он отправил в Люсел-Лор сотни своих людей.
     - Это так, - неохотно согласился Динадин, - но в последнее время он был не так щедр на припасы и подкрепление.
     - Если твой отец узнал о том, как плохо обстоят дела, он мог решить, что все потеряно, - добавил Люсилер. - Новости с севера невеселые, и уж если они дошли к нам в долину, то твой отец наверняка тоже об этом слышал.
     Динадин поддержал его:
     - Я слышал, Тарн обратил отряды Кронина в бегство. И даже кое-кто из наших родичей говорит об отступлении.
     Ричиус расхохотался:
     - Ну конечно! И от кого ты это услышал, Динадин? От людей Гейла?
     - Да, - смутился юноша.
     - И ты им поверил? Задумайся хоть на минуту! Если б арамурцы отступали, я уверен, что сам бы об этом услышал. Возможно, Тарн и его дролы неплохо держатся, но чтобы они победили... Сомневаюсь. А земли Кронина очень обширны - даже обширнее, чем владения Фориса. Нельзя рассчитывать на то, что ему удастся не допустить дролов хотя бы куда-нибудь.
     Динадин покачал головой.
     - Тарн выигрывает, Ричиус. Если Таттерак падет, мы застрянем в этой долине, и Тарн нависнет над нами, а Форис - окружит нас. Мы окажемся в ловушке. Нам надо что-то предпринять. Ты должен что-то предпринять!
     - Люди Кронина смогут удерживать Тарна! - упорствовал Ричиус. - Разве ты так не считаешь, Люсилер?
     Триец передернул плечами.
     - У Кронина много воинов, - согласился он, - но и у Тарна их немало. Форис не единственный военачальник, который принес клятву Тарну, знаешь ли. На его стороне Нанг, Шохар, Гаврос... - Он нахмурился и стал загибать пальцы. - Кажется, все военачальники с востока. После падения Фалиндара Тарн захватил почти все восточные земли.
     - Но долину Дринг он пока не взял! - гордо заявил Ричиус. - И не захватит, пока мы будем держаться. Вне зависимости от того, присягнул ему Форис Волк или нет.
     - Знаешь, что я думаю? - вмешался Динадин. - По-моему, Тарн готовит решающее наступление на нас - на все нарские и верноподданнические войска. Теперь, когда мы ослаблены, он сможет нас прикончить! - Голос Динадина стал глуше. - Теперь, когда он может прибегнуть к своей магии.
     - К магии! - презрительно повторил Люсилер. - Ты хоть чувствуешь, как глупо это звучит, Динадин?
     - Почему глупо? - не сдавался юноша. - Я слышал от многих, Люсилер, что Тарн - чародей. Дьявольщина, ведь он дрол! Он просто дожидается удобного случая, чтобы раздавить нас.
     - Никакой Тарн не чародей, - возразил триец. - Он дрольский праведник. Вам, нарцам, не стоило бы верить всему, что вам рассказывают. Для вас все дролы чародеи.
     - Они поклоняются злым богам, - продолжал Динадин. - Я это знаю, Люсилер. Я не так глуп, как тебе кажется. Они верят, что их боги даруют им особые силы.
     - Да, и это лишь подтверждает то, что ты так же глуп, как и они. - Люсилер упрямо тряхнул головой. - Знаешь, почему дролы верят, что получили дар Небес? Потому что они - глупцы. Они уверовали в мифы. Они преданы древней религии, которая состоит из чепухи.
     - Я слышал иное, - стоял на своем юноша.
     - Это все сказки-страшилки, Динадин. Дролам хотелось бы, чтобы последователи дэгога тоже верили в это. Но даже если Тарн владеет какой-то сильной магией (чего на самом деле нет), он никогда не воспользуется ею для убийства.
     - Вот как? - возмутился Ричиус. Он не привык, чтобы его люди защищали его вра