Черный флот вышел с Кроута, Марус. Теперь нам надо найти Вэнтрана.

14

Древний дуб

     Ричиус Вэнтран был привычен к лесам. Он вырос в Арамуре, небольшом государстве, славящемся лошадьми и огромными задумчивыми елями. Он провел в лесах всю жизнь: путешествовал со своим царственным отцом, рыбачил в озерах, охотился в сезон на оленей. Ричиус всегда был рад случаю оказаться среди деревьев, вдохнуть сладкий запах леса и изгнать из легких затхлый воздух замка. Как и все арамурцы, он был не только воином, но и охотником, лесовиком, и как и все арамурцы, эту вторую профессию он ставил выше первой. Быть на природе и думать о мелочах - это Ричиус любил больше всего. А самым большим удовольствием было ехать при этом верхом.
     В Люсел-Лоре, как и на родине, наступление зимы означало потребность в топливе. Крепость Фалиндар находилась далеко на севере, а с океана часто дули яростные ветры. В огромном дворце было множество каминов, и необходимо было согреть немало рук и ног. И обитавшие в цитадели трийцы - куда больше воины, чем лесовики - охотно возложили эту обязанность на Ричиуса. Прошло уже много дней с тех пор, как Люсилер уехал в Кес, и в замке на горе было тише обычного. Ричиус проводил время с женой и дочерью, наслаждаясь их обществом, - и в то же время мысли его были далеко. Он беспокоился о Люсилере. Его тревожил Симон. Но больше всего его терзали мысли об Арамуре и о том, что армии Талистана попирают ногами его родину. Ему необходимо было вернуться. Ему необходимо было узнать, что происходит с Арамуром и что делает Бьяджио. Даже рядом с Дьяной и Шани, в окружении друзей и воинов Фалиндара, он был одинок, оторван от всего и глух - и это состояние было ему ненавистно.
     И поэтому Ричиуса нисколько не удивило, как охотно он согласился помочь заготовить для цитадели дрова. Не удивило это и Дьяну, которая была рада, что ее мрачный муж нашел себе занятие. Но что удивило обоих, так это то, кого Ричиус выбрал себе в помощники. Рубить деревья и таскать в крепость бревна - это была трудная работа, которую нельзя было выполнять в одиночку, и поэтому Ричиус взял себе в помощь Симона. Ричиусу нравился Симон. Он сделал себе это удивительное признание всего через несколько часов после встречи с этим странным типом. И с тех пор Симон был идеальным гостем. Он никогда не крутился под ногами и выполнял данное им обещание держаться подальше от Дьяны и малышки. Вместо того чтобы бродить по коридорам, Симон почти все время проводил в своей комнате, один, и съедал все, что приносили ему из кухни. Они с Ричиусом изредка разговаривали, и речь Симона стала менее язвительной. И что самое удивительное - нарец с благодарностью принял предложение Ричиуса.
     - Неплохо будет выбраться из замка, - сказал ему Симон. - Нам обоим.
     И на следующее утро Ричиус и Симон выехали из Фалиндара. Более странной пары дворец еще не видел. Они были одеты в традиционную одежду трийцев - не в синие куртки воинов, а в простую одежду обычных работников. Ричиус оставил дома свой драгоценный меч, поменяв его на острый топор. Такой же нес и Симон. Огонь, конь Ричиуса, первым спускался по длинной извилистой горной дороге, а за ним рысил Симон на мощном мерине. Позади шли два мула - крепкие серые животные, достаточно сильные, чтобы тащить повозку, которую предстояло нагрузить бревнами. На повозку помещалось два больших дерева - результат труда как минимум целого дня.
     Утро было погожим, небо - безоблачным. Ричиус выдыхал облачка пара. На горизонте символом сурового постоянства высились скалистые горы Таттерака. У их подножия лежали изумрудные пятна леса.
     Ричиус радовался предстоящей поездке. Они ехали не торопясь, чтобы не утомить мулов, но вскоре уже оказались среди леса. Узкая дорога вилась среди деревьев, уходя в сторону долины Дринг и южных районов Люсел-Лора. В этот день дорога была пустой и тихой, и в кронах деревьев чирикали птицы, не улетевшие в теплые края. Дорога была усыпана опавшей листвой, наметенной кучами по обочинам бездумным ветром.
     Ричиус и Симон ехали, почти не разговаривая. Симон держался позади и следил за мулами, которые послушно брели по дороге, не проявляя никакого интереса к окружающему. Когда путники довольно сильно углубились в лес, Ричиус повернулся к своему спутнику и заговорил.
     - Красиво, правда? - спросил он. - Я имею в виду лес. Немного похоже на родину.
     - Довольно мило, - сухо ответил Симон. - Холодно, но мило.
     - О, это еще не холод, Симон. Скоро станет гораздо холоднее.
     - Тогда нам стоит перестать любоваться окрестностями и заняться дровами, так? - Нарец обвел лес взглядом новичка. - Мне кажется, это место не хуже других подходит для того, чтобы начать валить деревья. Ричиус покачал головой:
     - Нет. Немного дальше. Давай еще немного обследуем лес. Лично я рад выбраться из крепости. Чем дольше мы туда не вернемся, тем лучше. И за один день нам все равно не управиться.
     Симон удивленно поднял брови:
     - Тебе тут не слишком нравится, Вэнтран? Я заметил.
     - Это потому, что на самом деле это не дом. По крайней мере мне не дом. И Дьяне тоже. По-моему, нам всем в Фалиндаре не место. Даже Люсилеру. - Ричиус пожал плечами, выражая смирение перед судьбой. - Но, похоже, мы тут застряли. Поехали, уже недалеко.
     Симон согласился: ему было все равно, где именно они найдут дрова. Он апатично следовал за Ричиусом, словно старший брат, которого младший втянул в детские игры, и молчал, пока Ричиус осматривал лес. Однако Ричиус ощущал на себе взгляд Симона, постоянное наблюдение. Это был прямой взгляд, без злобы, и Ричиус оставил попытки его расшифровать. После того как он привез Симона в Фалиндар, он решил поверить его рассказу - главным образом потому, что Симон не дал ему повода усомниться в его правдивости, - и странные манеры старшего нарца стали объяснимыми. Ричиусу уже давно не приходилось жить в окружении себе подобных, и он почти забыл, какими бывают задумчивыми нарцы.
     Они проехали еще около мили или чуть больше, пока наконец вязы и березы не поредели, а потом и вовсе исчезли: путники оказались в дубовой роще. Лесные гиганты поднимались к осеннему небу, властно заполняя мир своими высокими толстыми стволами. При виде их Ричиус улыбнулся. Именно ради этого он так далеко углубился в лес.
     - Вот! - гордо объявил он. Он натянул поводья и, остановив коня, спрыгнул на землю, осматриваясь. Место было безмятежным, как сладкая греза. Он отстегнул от седла топор и улыбнулся Симону. - Мы на месте. Здесь то, что нам нужно.
     Симон равнодушно спешился. Роща явно не произвела на него впечатления. Взяв свой топор, он подошел к Ричиусу.
     - Которое? - спросил он.
     - Не знаю, - ответил Ричиус. - Выбирай.
     - Это ты у нас лесной житель, Вэнтран. Для меня они все одинаковые. - Он подышал себе на руки, демонстрируя, как ему неуютно. - Откровенно говоря, мне наплевать, которое мы срубим. Главное, чтобы оно нас согревало.
     - Ты быстро согреешься, орудуя этим топором, - уверил его Ричиус. - Ну же, выбирай ты. Только не слишком близко к дороге. Я не хочу ее перегораживать.
     Привязав лошадей и мулов, Ричиус сошел с дороги и углубился в лес, велев Симону идти следом. Тот засмеялся и покачал головой: было видно, что энтузиазм Ричиуса его забавляет, однако вежливость не позволила ему сказать что-нибудь обидное. Ричиус придержал язык, твердо решив увлечь Симона работой. Ему хотелось - нет, необходимо было иметь друга его собственной крови, и Симон был единственной возможностью. Хочется того Симону или нет, но он выберет для них дерево.
     - Вот неплохой, - предложил Ричиус, указывая на крепкий дуб, стоявший чуть поодаль от остальных. - Вокруг достаточно места, чтобы можно было замахнуться топором. И к тому же большой. Что ты думаешь?
     - Хорошо, - сразу же сказал Симон. - Как скажешь.
     - Ну же, Симон. Вложи в это немного чувства. Что ты думаешь? На самом деле.
     Симон посмотрел Ричиусу в глаза.
     - Я думаю, что это - дерево. Я думаю, что если мы разрубим его на части, оно будет гореть. С меня этого достаточно.
     Ричиус постарался не выказать обиды. Симон заметил, как он слегка сдвинул брови и вздохнул.
     - Я просто не любитель лесов, понимаешь? Я хочу сказать - а, черт! Я согласился тебе помогать только для того, чтобы ненадолго уехать из замка, подышать свежим воздухом. И вот мы здесь, да? Давай просто срубим эту деревяшку, и дело с концом.
     - Хорошо, - сказал Ричиус.
     Он перехватил поудобнее топор и направился к дубу.
     Симон молча пошел следом. Сухие листья шуршали у них под ногами, словно подчеркивая воцарившееся между ними холодное молчание. Ричиус поднял топор и приготовился сделать первый удар, но Симон неожиданно остановил его.
     - Погоди, - сказал Симон. - Погоди. - Он презрительно посмотрел на дуб и покачал головой. - Не этот. Он слишком...
     - Слишком - что?
     Симон хмыкнул:
     - Слишком маленький. Да, слишком маленький. Этой штуки не хватит нам и на неделю.
     - Слишком маленький? Этот дуб очень даже большой! Ну же, Симон, прекрати играть в игры.
     - А я говорю, он слишком маленький. - Симон воткнул топор в землю и скрестил руки на груди. - Я этот рубить не буду. Я хочу сам выбрать.
     - Боже правый...
     - Ты сказал, что мне можно выбирать! - огрызнулся Симон.
     Он взял топор и ушел глубже в лес.
     - И насколько большой ты ищешь? - крикнул Ричиус ему вслед.
     - Большой! - со смехом бросил Симон через плечо. - Такой, как Фалиндар. Или больше!
     - О, вот как? И кто его завалит? Мы с тобой? Одни?
     - Я не такой слабый, как тебе кажется, Вэнтран! Я покажу тебе, как валят деревья!
     Огонь, мерин и мулы остались позади, но Ричиус не обратил на это внимания. Впервые за много месяцев ему было по-настоящему легко и весело. Симон останавливался у некоторых деревьев, внимательно оглядывая их, а потом отворачивался с наигранным отвращением.
     - Найдите мне гиганта! - театрально провозгласил он, размахивая топором.
     А потом Симон вдруг остановился, и его взгляд устремился к небу. Перед ним, заслоняя солнце и небо, стоял огромнейший, высочайший дуб - чудовище, рядом с которым остальные деревья леса казались карликами. Этот дуб - старше гор, старше самой Земли - стоял перед ними, являя собой символ вечности, перед которой время бессильно.
     - Этот, - прошептал потрясенный Симон.
     - Этот? - недоверчиво переспросил Ричиус. - Ты с ума сошел! Это дерево нам с тобой не срубить. Нам двоим надо будет биться с ним целый день. Боже, да он в обхвате шире Арамура!
     Но Симон был непреклонен.
     - Этот, - снова повторил он. - Да. Никакого сомнения быть не может. Именно этот хмырь мне и нужен.
     - Симон, будь благоразумен! У нас всего одна повозка!
     - За остальным можно будет вернуться, - возразил Симон.
     Он не отрывал взгляда от дерева, говорил очень тихо. Он был заворожен. И было нечто еще. В его глазах загорелся нехороший огонь. Теперь, когда он поворачивал топорище, он делал это медленно, рассеянно, изучая стоящую перед ним жертву. Ричиус издал громкий раздосадованный вздох.
     - Он слишком старый, - сказал он. - По-моему, нам не следует его рубить. Посмотри, какой он красивый. Наверное, он стоит здесь уже столетия.
     Симон мрачно кивнул:
     - Да. Столетия.
     - Нам следует оставить его в покое, проявить к нему уважение.
     - Нет. Я не стану этого делать. Он слишком старый. Непристойно старый. - Симон обвиняюще ткнул в дерево топором. - Взгляни на него. Ему следовало бы умереть уже очень давно, но он - обманщик. Он крадет жизнь, на которую у него уже не осталось права, словно жирный нарский лорд.
     Ричиус почувствовал глубочайшую грусть.
     - По-моему, он очень красив, - сказал он. - Я не хочу его рубить.
     - Красив? - засмеялся Симон. - Снаружи, может, и красив. Но внутри, под шкурой... Нет. Он прожил слишком долго, чтобы не быть всего лишь мерзкой свиньей. Ты сказал, что я могу выбрать дерево. Ну так я выбрал этого старого паскудника. Если хочешь, помогай мне. А не хочешь - не помогай. Мне все равно.
     И, не сказав больше ни слова, Симон замахнулся топором на древний дуб, вонзил лезвие в его кору и нанес глубокую рану. Он сделал еще удар и еще - и вскоре из гигантского ствола полетели щепки, оставляя небольшие щербины на броне шириной в десять футов. Ричиус наблюдал за Симоном, удивляясь той злобе, которая вдруг его охватила. Симон замахивался топором, не делая передышек. И наконец, сам не понимая почему, Ричиус занял место по другую сторону огромного ствола и тоже начал его рубить. Симон остановился. Его глаза встретились с глазами Ричиуса, а по губам пробежала улыбка. Он подождал, чтобы Ричиус завершил свой удар, и только потом взмахнул своим топором. Через два удара они вошли в ритм: Ричиус, потом Симон, потом Ричиус, потом Симон - и медленно, очень медленно они начали подрубать древний дуб.
     Эта задача оказалась чудовищно трудной. Прошло всего несколько минут - и на лбу Ричиуса выступили капли пота. Симон уже начал тяжело дышать. Однако они обменивались подбадривающими взглядами и продолжали сражаться с упрямой корой и каменной древесиной, с хрипом напрягая мышцы до предела. Они работали не меньше часа, и когда на стволе наконец появилась глубокая впадина, Симон поднял руку, сдаваясь.
     - Боже, ну я и устал! - прохрипел он, смеясь.
     Он оперся на топор. Его лицо и рубашка вымокли от пота. Им удалось подрубить только часть ствола, и впереди их ждали еще часы работы.
     - Ты уверен, что это была хорошая мысль? - съязвил Ричиус.
     Он бросил топор и направился туда, где они оставили лошадей. Мехи, которые они взяли с собой, были полны прохладной влагой. Ричиус принес их к дубу вместе с едой. Ему не просто хотелось пить. Тяжелая работа принесла с собой чувство острого голода. А впереди оставалось еще гораздо больше. Сначала им надо будет завалить гигантское дерево, а потом разрубить его на части, которые еще надо будет отволочь к повозке. Ричиус тихо чертыхался, ругая себя за то, что позволил Симону выбрать дерево. Но потом он вспомнил, с какой решимостью нарец смотрел на дуб и с какой яростью замахивался топором, и подумал, что предоставить Симону право выбора было разумно. Какой бы гнев он ни испытывал, теперь он изливался через его топор на старый дуб, и казалось, будто они действительно земляки - а может, даже друзья.
     Ричиус поспешил обратно с водой и едой. Он обнаружил, что Симон снова принялся за работу и рубит ствол дерева. Он помахал ему рукой, призывая остановиться, и поднял мехи с водой. Симон с удовольствием бросил топор и, взяв воду, сделал большой глоток, вытерев губы рукавом.
     - Хорошо! - вздохнул он. - Спасибо. А это что? Еда?
     - Моя жена запаковала нам кое-что. Есть хочешь?
     - Всегда! - ухмыльнулся Симон. Он посмотрел на дерево. - Но у нас много работы. Может, стоит повременить?
     Ричиус уселся на землю и начал рыться в мешке.
     - Можешь повременить, если хочешь. А я буду сидеть и смотреть, как ты работаешь. Ладно?
     - Ну уж нет! - ответил Симон, снова бросая топор. Вытянув шею, он попытался заглянуть в мешок. - Что там у тебя?
     Ричиус начал вынимать из мешка еду. Две пресные лепешки, немного овощей, немного вяленого мяса, фрукты, похожие на яблоки. Это была трийская еда, но Ричиус давно успел к ней привыкнуть, а Симон, который, похоже, был готов есть что угодно, нетерпеливо уселся за трапезу. Схватив один из плодов, он откусил большой кусок и радостно вздохнул, ощутив его вкус.
     - Что это? - спросил он. - Вкусно!
     - Трийцы называют его ?шибо?, - объяснил Ричиус. - Плод любви. Его дает дерево, которое растет здесь неподалеку. Их собирают осенью, как яблоки.
     Симон вытащил из-за пояса кинжал и начал отрезать куски плода. Он протянул один кусок Ричиусу. Сезон шибо как раз недавно начался. Ричиус оторвал кусок трийской лепешки и подал Симону. Нарец поднес хлеб к носу и понюхал. Ноздри у него все еще были распухшие, но он уже ощущал запахи.
     - Боже, до чего приятно снова видеть еду! - сказал он. - Да еще так много. Не понимаю, чем ты здесь недоволен, Вэнтран. Ты тут недурно устроился - бывает намного хуже.
     - Наверное, - пожал плечами Ричиус. - Но в жизни есть не только еда, знаешь ли. Иногда человеку нужно нечто больше, чем крыша над головой и вдоволь еды. - Он поднял взгляд, вглядываясь Симону в лицо. - Ты так не считаешь?
     - Человеку нужно очень мало, - заявил Симон. - Ты - королевских кровей. Ты не знаешь, каково это - не иметь ничего. А я знаю. И когда я ем хороший хлеб, наверное, я чувствую больше, чем ты. Ты ведь привык, что тебе все подносят на блюде, правда? Я не хочу тебя обидеть, честно. Но это истина. Я прав?
     - Ты ошибаешься. Когда я воевал в долине Дринг, у нас ничего не было - даже провизии из империи. И я никогда не хотел становиться королем. Это случилось, когда погиб мой отец, и от меня тут ничего не зависело. И никто не давал мне ни Дьяны, ни Шани. Мне пришлось сражаться, чтобы их вернуть. Заплатил я за это тем, что меня изгнали из Нара. К тому же я потерял Арамур. Так что не думай, будто я много чем владею, Симон, потому что это не так. Теперь - не так.
     Симона это не убедило. Он демонстративно отрезал кинжалом еще кусок плода любви и положил его в рот прямо с лезвия. Начав жевать, он лукаво улыбнулся:
     - Хочешь обменяться печальными историями, Шакал? Не советую. Ты проиграешь.
     - Возможно. Но я не хочу, чтобы ты заблуждался насчет меня. Что бы ты ни слышал обо мне в Наре или от Блэквуда Гэйла, это ложь. Я не какой-то балованный мальчишка-принц. Здесь, в Люсел-Лоре, мы вели тяжелые бои. Мне пришлось повидать немало ужасов. И я потерял друзей. Не заставляй меня вступаться за их память, Симон. Тогда проиграешь ты.
     Симон вскинул руки, шутливо показывая, что сдается.
     - Ладно. Как я уже сказал - я не хочу тебя обидеть. Но ты слоняешься по замку с таким видом, словно на тебе лежит груз всего мира.
     - Ты даже себе не представляешь, - тихо проговорил Ричиус.
     - Возможно. Почему бы тебе меня не просветить?
     - Спасибо, нет. Это личное.
     - Возможно, нам предстоит долго быть вместе, - сказал Симон. - Я уже кое-что рассказал тебе о себе, о том, почему дезертировал. Теперь твоя очередь.
     - Мы с тобой не в игры играем, Симон. Я не обязан ничего тебе рассказывать. Симон ухмыльнулся:
     - Знаешь, что я вижу, когда смотрю на тебя, Вэнтран?
     -Что?
     Симон откинулся назад, устраиваясь поудобнее.
     - Тебе по-настоящему надоело жить с трийцами. Это заметно. Тебе хочется снова оказаться в Наре, среди своих. И ты не можешь не гадать о том, что сейчас происходит в Арамуре, правда? Я это знаю, потому что у меня самого те же мысли. Мне тоже хотелось бы знать, что происходит в империи, а особенно дома, в Дории. Но я оставил все это позади. А ты не оставил. Не желаешь оставить.
     - Не могу, - возразил Ричиус. - Ты ведь не король Дории, Симон. Ты не бросил людей на смерть. В глазах Симона загорелся пытливый огонь.
     - А ты бросил?
     Это был ужасающий вопрос. Ричиус отвернулся, глядя на землю и недбеденный кусок лепешки.
     - Да, - прошептал он. - Я оставил там жену. Ты уже это знаешь. Блэквуд Гэйл ее убил. Гэйл и Бьяджио. - Он закрыл глаза, и перед ним предстало ее лицо. - Ее звали Сабрина.
     - Она была очень красивая, - сказал Симон. - Об этом слышали все, кто служил с Гэйлом. То, что он с ней сделал, - это варварство. Мне очень тебя жаль.
     - Убийство совершил Гэйл. Теперь он погиб. И, благодарение Богу, от моей руки. Но не тот второй дьявол, Бьяджио. Именно он отдал такой приказ. Они с Аркусом отдали Арамур Талистану. - Ричиус поднял взгляд на Симона и увидел его полное печали лицо. - И я не могу с этим жить. Вот что ты видишь, глядя на меня, Симон. Это не грусть. Это месть.
     - Как я уже сказал, мне тебя жаль, - повторил Симон. Как это ни странно, при этом он посмотрел на дерево. - Месть - это страшная штука. Она пожирает человека. И если ты это допустишь, она пожрет и тебя.
     - Это уже случилось, - приз