круг него тени, увеличивая его и без того немалый рост. В руке у него был позолоченный свиток, но Дакель медлил начинать чтение, дожидаясь наиболее эффектного момента. Угольно-черные волосы разметались по его плечам. С отработанным изяществом он шел под взглядами сотни раз, и голос его наполнял всю залу. Собрание замолкло, слушая его слова, глядя то на его завораживающее лицо, то на человека, стоящего на помосте. Произнося свою речь, Дакель указывал на этого человека жестом обвинителя.
     - Граждане Нара, я обвиняю! - провозгласил он. - Вот свидетельства ужасающих преступлений герцога! - Он эффектно поднял свиток над головой. - И не сомневаюсь, что они потрясут вас, добрые люди.
     Герцог Драконьего Клюва Ангорис, сидящий в кресле на мраморном помосте, смотрел на инквизитора с ужасом. Его лицо покрывала болезненная бледность. Он уже полчаса слушал речь Дакеля, и нападки сделали свое дело. Герцог постоянно облизывал губы, томясь по стакану воды - заметно было, что в этом ему отказывали. Казалось, он близок к обмороку.
     - Мстительность чужда мне, - объявил инквизитор. - Вы все меня знаете. Я лишь смиренный слуга императора, и только справедливости я ищу.
     В толпе послышались скептические смешки. Дакель не обиделся.
     - Это правда, - сказал он. - Справедливость - единственная заповедь этого суда. И потому я оглашаю эти обвинения без злорадства или ликования. Я оглашаю их, глубоко сожалея о проступках герцога. Сделанное им умаляет нас всех.
     Послышался оживленный шепот ожидания. Дакель дал ему стихнуть, а потом резко повернулся к герцогу.
     - Герцог Ангорис, вы предстоите пред этими добрыми гражданами Нара за преступления против человечности, за подстрекательство к бунту, за измену, за варварство и геноцид. Таковы факты в моем обвинительном списке. Огласить мне его для вас?
     Герцог Ангорис начал хрипло отвечать, но инквизитор взмахом широких рукавов приказал ему замолчать.
     - Добрые люди! - сказал он, поворачиваясь к толпе. - Достойные граждане! - Он улыбнулся. - Друзья! Когда вы услышите обвинения, выдвинутые против герцога Ангориса, вы не усомнитесь в справедливости этого трибунала. Я знаю, что среди вас есть те, кто сомневается в том, что мы здесь делаем. Не сомневайтесь. Слушайте. И приготовьтесь услышать ужасающие вещи.
     Ангорис заскрипел зубами. У него не было адвоката - только собственный разум и те редкие моменты, когда Дакель позволял ему заговорить. Инквизитор скользнул ближе к помосту и паучьими руками развернул свиток. Пробежав по нему взглядом, он с отвращением покачал головой.
     - Герцог Ангорис! - начал он. - В первый день зимы вы захватили трон в южном ответвлении Драконьего Клюва. Вы убили уцелевших представителей дома герцога Энли и узурпировали власть управлявшего провинцией, который был уполномочен нашим императором. Это так?
     - Трон пустовал, - ответил Ангорис. - Это вина императора.
     - И во время вашей кровавой вакханалии были зверски убиты сам управляющий и его жена, не так ли?
     Ангорис молчал.
     - Вы посадили их на кол?
     Герцог пытался найти правильный ответ. Каждое слово в свитке Дакеля было правдой, но признаваться в этом было трудно. Ангорис был упрямцем с непробиваемой головой и яростной жаждой независимости. После гибели Энли, законного герцога, он провозгласил себя герцогом южного ответвления Драконьего Клюва. А потом отправился на разрушенное северное ответвление.
     - Отвечайте на вопрос, - пророкотал Дакель. - Вы отдали приказ посадить управляющего и его жену на кол?
     Герцог ответил:
     - Отдал.
     - И, убив управляющего и захватив Серую башню, вы нашли неиспользованную емкость с ядом - запрещенным газом под названием ?смесь Б?. Это тоже правда?
     Инквизитор навис над герцогом, дожидаясь ответа. Герцог Ангорис поежился, а взгляд его заметался по огромной зале.
     - Вы молчите? - Бессмертно-синие глаза Дакеля по-змеиному наблюдали за жертвой. - Яд, герцог. Запамятовали?
     - Я... Да, я нашел в замке яд. Его оставили там легионеры Черного Города. Не я его туда доставил.
     - И что вы сделали с ядом, когда его обнаружили?
     - Я не стану отвечать на этот вопрос, - бросил Ангорис. - Не стану отвечать этому суду и тебе. Вы меня уже признали виновным.
     Дакель-инквизитор, душа Протектората, осклабился, глядя в глаза герцогу.
     - Прекрасно, герцог Ангорис. Тогда я расскажу все сам. - Он, словно актер, повернулся в свете свечей к зрителям. Это были жители Нара, которые явились в Башню Правды, ожидая спектакля - и главный режиссер не собирался их разочаровывать.
     - Добрые нарцы! - провозгласил он. - Позвольте мне рассказать вам, что сделал этот самозванец герцог. Он использовал мерзкий запретный яд, называемый ?смесью Б?, против жителей северного ответвления Драконьего Клюва. Это были люди, такие же, как он, но Ангорис - человек безгранично предубежденный, и сам он был родом с южного ответвления. Этот тиран считает своих северных братьев животными. Он постоянно и последовательно их истреблял. Своим неправедно полученным ядом он выжигал глаза младенцам, душил беременных женщин. Он мечом пронзал сердца людей, не сделавших ему ничего дурного. И все они были виновны только в том, что жили к северу от него.
     Ангорис вскочил:
     - Бьяджио делал вещи и похуже!
     - Да-да! - рассмеялся Дакель. - Давайте, копайте себе могилу!
     - Это правда! - снова заявил герцог. На этот раз он указал на затемненную нишу вдали от свечей. В ней, в стороне от зрителей, одиноко сидел человек. - Бьяджио знает, что это так! Ведь знаешь, мясник?
     Сидевший в полутьме Ренато Бьяджио сдвинул кончики пальцев лодочкой, и устало вздохнул. Он знал, что ни Ангорис, ни нарцы его не видят. Темнота служила уютным покрывалом. Он предвидел обвинения Ангориса. Бьяджио поудобнее погрузился в бархатные подушки, взял рюмку с бренди и задумчиво отпил глоток. Дакель, как всегда, владел ситуацией, и император Нара нисколько не тревожился.
     - Здесь судят не императора Бьяджио, герцог, - сказал инквизитор. - И я настоятельно предлагаю вам сесть обратно. Обвиняемый здесь вы.
     Ангорису некуда было деться, так что северянин снова уселся под насмешливые крики толпы. Бьяджио знал, что людям нравятся спектакли, и в Наре наступило время цирка. Лицо Ангориса стало болезненно-серым. Видимо, он почувствовал, как петля на его шее затягивается.
     Бьяджио утомил долгий день и бесконечные речи Дакеля - а до вечера оставалось еще много времени. За стенами башни его ждал город, которым надо было править, а за ним - империя. Всегда надо было удовлетворить столько насущных потребностей, ответить на столько вопросов, пожать столько рук, заключить столько сделок! Бьяджио закрыл глаза, которые потеряли свое бессмертное сияние, и с тоской подумал о своей громадной кровати во дворце.
     ?Заснуть! - мечтательно подумал он. - На неделю, на месяц...?
     Он проспал бы и год, если бы его постоянно не дергали.
     Допив бренди, он поставил рюмку на столик рядом с креслом и встал. Люстры выполняли свое назначение, слепя Ангориса. Дакель без подсказок Бьяджио выбрал для него идеальное место. Инквизитор прекрасно справлялся со своей работой. И он был верным Рошанном, одним из немногих людей в Черном Городе, кому Бьяджио сейчас доверял. Ангорис был не первым врагом Бьяджио, представшим перед танцующим Дакелем. И будет не последним.
     Бьяджио отступил от помоста, бросив на Ангориса последний оставшийся незамеченным взгляд, и ушел через потайную дверь. В Башне Правды были десятки потайных переходов, в которых Рошанны могли спрятаться от любопытных взглядов жителей Нара, собравшихся на зрелище. А хозяином башни был Дакель. С тех пор как Бьяджио стал императором, проницательный инквизитор возглавил Рошаннов. На инквизитора уже было два покушения. А сам Бьяджио был объектом бесчисленных заговоров. И сейчас предпочитал держаться в тени.
     В коридоре он обнаружил пару приставленных к нему Ангелов Теней, свою личную охрану. Они ждали его в молчании, скрытые неумолимыми масками в виде серебряных черепов. Бьяджио, не сбавляя шага, прошел мимо, и охранники тут же пристроились следом. Остались позади громовые раскаты голоса Дакеля, эхом отдающиеся под сводами зала.
     У Бьяджио мучительно болела голова, а глаза слипались от недосыпания. Ему страшно хотелось вернуться в Черный Дворец, уйти от тысячи обязанностей, давящих на него тяжелым грузом. Словно в тумане, он прошел по мраморным переходам башни и вскоре оказался у ворот, где дожидалась карета. Этот пышный экипаж был вырезан из черного дерева, и запрягали в него вороных лошадей. Кроме кучера, при экипаже находилась еще дюжина верховых Ангелов Теней, готовых защищать своего господина. Когда Бьяджио приблизился к воротам, какой-то раб низко поклонился ему и бросился открывать дверцу кареты. Он был светловолос и очень юн, и его красивое лицо и стройное тело заставили сердце императора забиться быстрее. Но Бьяджио был слишком утомлен, чтобы остановить свое внимание на юноше: он вошел в карету и упал на кожаные подушки, с облегчением глядя, как раб закрывает за ним дверь, оставляя его в благословенном одиночестве. Впервые за много часов его окружила тишина. Через окна кареты он смотрел, как его охрана садится на коней. Карета тронулась.
     Вокруг него к небу возносились тысячи башен. Нар Великолепный Черный Город.
     Бьяджио улыбнулся. Родина. И какая неблагодарная была борьба за возвращение! Прошло чуть больше года с тех пор, как он стал императором, и воспоминания о кровавом перевороте не уходили. Он вспоминал об этом всякий раз, когда у еды был странный вкус, и он боялся отравления, и когда к нему приходили известия об очередной гражданской войне. Год назад он запустил череду событий и теперь пытался прервать цепную реакцию. Ренато Бьяджио наклонил голову к окну, глядя на проносящуюся мимо столицу. Черный Дворец заслонял горизонт, словно многопалая рука. Привычная пелена дыма закрывала солнце, заставляя горизонт пылать характерными сполохами. Бесчисленные трубы плавилен и печей изрыгали едкие газы, выплевывая их высоко в небо.
     Все было таким знакомым - и в то же время что-то изменилось. Столица была счастливее, когда императором был Аркус. Жизнь была более стабильной и предсказуемой. Все думали, что правление Аркуса будет вечным. Иное дело - его преемник. Власть Бьяджио была непрочной, и все это понимали. Вот почему в Наре шли гражданские войны и геноцид, вот почему ничтожества, подобные Ангорису, могли взлетать так высоко. Каждую неделю Бьяджио получал известия о новых злодеяниях, новых вспышках недовольства, новых убийствах королей. За последний год Нар обезумел, и все из-за одного просчета Бьяджио. Он предвидел, что его возвращение из изгнания вызовет проблемы, но не ожидал, что настолько серьезные.
     Когда карета проезжала мимо груды развалин на месте Собора Мучеников, Бьяджио поморщился. Пустая площадка символизировала все то, что пошло не так. Реакция на разрушение Собора оказалась значительно более сильной, чем он ожидал. Он рассчитывал, что ставленники Эррита бросятся к нему, умоляя защитить их от Лисса. Однако они оказались стойкими и почти такими же фанатичными, как сам Эррит. И у сторонников епископа была хорошая память. Они знали, что именно Бьяджио выхолостил их религию. Именно он убил их епископа. Именно он приказал взорвать Собор. И он убил одиннадцать нарских правителей, чтобы завладеть железным троном. И теперь никто ему не доверяет.
     Бьяджио закрыл глаза, чтобы не смотреть на руины Собора. Развалины стали постоянным, назойливым напоминанием о том, сколько работы ждет его впереди. Он был уже не тем человеком, который задумал взрыв, но ему еще предстояло это доказать.
     - Я действительно изменился, - прошептал он.
     Эти слова стали заклинанием, мантрой, которая помогала ему сосредоточиться. Прежде остроту его ума поддерживало снадобье Бовейдина, но он отказался от него, чтобы сохранить рассудок. И все же болезненная тяга к наркотику никогда его не оставляла. Отвыкание от эликсира было настоящим адом. Оно его чуть не убило. Но все-таки не убило.
     - Я еще жив! - засмеялся он.
     До него не добрался ни один убийца, а если Протекторат выполнит свою работу, то и не доберется. Дакель своими длинными руками удалит из империи все опухоли, и в Наре наступит мир. Не будет больше злобных тиранов вроде Ангориса, не будет гражданских войн. И весь Нар убедится в том, что его император изменился, что теперь он стал человеком справедливым и прозорливым. Человеком, достойным своего звания.
     - Я больше не безумец! - прошептал Бьяджио. Глаза его были по-прежнему закрыты, голова привалилась к стеклу. Ритмичное покачивание кареты баюкало...
     - Не безумец...
     Дьяна Вэнтран назвала его сумасшедшим и была права. Долгие годы употребления продляющего жизнь снадобья превратили его мозги в жижу. Но он постепенно возрождается. За последний год он многого добился. Пока Протекторат работает прекрасно. Трибунал демонстрирует его силу, несмотря на то, что Нар раздирают силы хаоса. Хотя остатки церкви и нарские легионы ему не доверяют, у Бьяджио остались Рошанны, а у Рошаннов остались эшафоты. Если нужно, он может внушать страх.
     Не всех, представавших перед Протекторатом, казнили. Бьяджио требовал, чтобы такое решение принималось при наличии доказательств. И это должно было быть выгодно с политической точки зрения. Ангорис - тиран, и жители Драконьего Клюва его ненавидят. Его казнь будет принята с радостью. И сейчас Бьяджио важно поддерживать свою популярность. Вскоре все народы, которые его ненавидели, признают его как правителя. Даже Талистан.
     Бьяджио подумал, что, возможно, Элрад Лет уже подъезжает к Черному Городу, и вскоре заговорщика можно будет поставить перед Дакелем. Но у него хватит времени разобраться с Талистаном.
     Измученный Бьяджио позволил себе отдаться грезам и не думать о Талистане и его мрачном короле, и о Дакеле в темной сутане, залитой светом свечей. Его мысли устремились на Кроут. На его родном острове весна в разгаре. Полная светлой печали картина заставила императора улыбнуться. Дорога до дворца была длинной. Бьяджио уцепился за воспоминания о золотых прибрежных песках и на время забыл свои заботы.
     Но уже очень скоро карета остановилась у ворот Черного Дворца. Бьяджио протер глаза и одернул неопрятно сбившуюся одежду. Раб, который закрывал дверцу кареты, открыл ее и снова поклонился, приглашая императора выйти. Они находились во внутреннем дворе - первом из множества рядов, окружавших головокружительно высокое здание. Целая сеть дорог и каменных лестниц соединяла каждый ряд со следующим. На дворе собралось множество коней, телохранителей и слуг. Наверху нарские аристократы свешивались с балконов, наблюдая за возвращением своего правителя. Самые высокие шпили дворца терялись высоко в дымке, постоянно висевшей над городом.
     Выходя из кареты, Бьяджио заметил, что к нему быстро приближаются двое. Один был низенький и смуглый, с диким взглядом. Второй - высокий и крепкий, больше похожий на стену, чем на человека. Никто не поверил бы, что эти двое - братья. Подойдя к императору, они опустились на колени, приветствуя его с привычным почтением.
     - Добро пожаловать домой, мой господин, - сказал меньший из двух, поднимая голову и улыбаясь Бьяджио. Который мгновенно понял, что от него что-то скрывают.
     - Спрячь свою глупую улыбочку и говори, что на твоем куцем умишке, Малтрак, - приказал Бьяджио.
     Малтрак Исгарский и его брат Донхедрис встали с колен. Донхедрис, как обычно, молчал, предоставляя говорить брату.
     - Не догадываетесь, господин? - ехидно спросил Малтрак. Бьяджио к нему благоволил, и он позволял себе иногда поддразнивать господина. - Неужели вы не видели?
     - Чего я не видел? - проворчал Бьяджио. - Говори, Малтрак, иначе я пообедаю твоей печенкой.
     - Вон, - сказал Малтрак, указывая за спину императора. - В гавани.
     Взгляд Бьяджио проследил за направлением пальца слуги. Двор был расположен достаточно высоко, чтобы с него видна была гавань, как всегда набитая торговыми кораблями. Но сегодня возле ее входа появилось нечто новое - огромный черный корабль с бронированным корпусом и высокими мачтами, на одной из которых развевался флаг Нара.
     - ?Бесстрашный?, - прошептал Бьяджио. - Проклятие...
     Рядом с ?Бесстрашным? соседние корабли казались карликами, терялись в его мощной тени. Его паруса были свернуты, оба якоря брошены в глубину. У Бьяджио в голове запульсировала боль. Он прижал пальцы к вискам и начал их растирать, стараясь снять напряжение. Этот сюрприз был совершенно не ко времени.
     - Он уже на берегу? - спросил император.
     - Увы, да. Он ждет вас в читальне.
     - Он что-нибудь говорил?
     - Нет, господин, - ответил Малтрак, а потом наморщил нос и добавил: - Ну, вообще-то это не совсем так. Он проворчал что-то насчет Лисса.
     - О да! - рассмеялся Бьяджио. - Я в этом не сомневался. Хорошо. Пойди и скажи ему, что я скоро буду. Принеси ему поесть и выпить. Чего-нибудь дорогого... Постарайся... - император пожал плечами, - чтобы ему было уютно.
     Малтрак кивнул и поспешил во дворец. Его большой молчаливый брат двигался за ним следом. Бьяджио проводил их взглядом, а потом медленно направился за ними.
     Перед встречей с Никабаром ему хотелось собраться с мыслями, но в то же время нельзя было заставлять адмирала дожидаться слишком долго. Надо полагать, его друг в ярости. Бьяджио был почти уверен, что он вот-вот появится. Однако теперь ему придется воспользоваться старинной дипломатией и обаянием Кроута. Никабар был его очень давним и очень близким другом. Не может быть, чтобы Бьяджио с ним не справился.
     ?Читальня?, как ее назвал Малтрак, была личным кабинетом Бьяджио на первом из многочисленных этажей дворца. Это была уютная комната, в которой размещалась коллекция редких книг и манускриптов, собранная Бьяджио со всей империи. Благодаря ее удобному расположению Бьяджио часто принимал там почетных гостей. Никабар прекрасно знал, куда идти.
     Войдя во дворец, Бьяджио скинул плащ на руки ближайшего из вездесущих рабов и направился в читальню, чтобы приветствовать своего старого союзника. Сейчас они оба переживали трудные времена. После того как Никабар помог своему другу занять железный трон, он снова занялся Лиссом. Весь последний год адмирал вел кровавую войну против нации мореплавателей. Затяжная кампания стоила большой крови и немалых усилий и принесла очень мало побед. И теперь Бьяджио хотел мира с Лиссом - особенно из-за честолюбивого Талистана, наседавшего ему на пятки.
     Оказавшись у читальни, Бьяджио немного замедлил шаги. Ряды статуй, выстроившихся в коридоре, взирали на него. Внезапно ему стало страшно встречаться с Никабаром. Он - император, но от этого не легче. Его пугало то, что ему предстояло сделать.
     Перед дверью читальни стояли два офицера Никабара, охранявшие дверь. Бьяджио не удивился, увидев там же Малтрака и Донхедриса. Рядом с ними стояли два Ангела Теней, открыто наблюдавших за моряками с ?Бесстрашного?. Теперь Ангелы Теней были повсюду. Бьяджио предпочитал их легионерам, которые после гибели своего генерала Форто уже не были беззаветно преданы императору. Два шлема-черепа повернулись сначала к Бьяджио, затем - к морякам. Люди Никабара вежливо поклонились и отошли в сторону.
     Бьяджио открыл дверь и вошел. Сквозь широко раздвинутые шторы лился солнечный свет. В дальнем конце комнаты, повернувшись спиной к двери и глядя на город, стоял адмирал Данар Никабар. В руке у него был бокал вина, который он рассеянно покачивал, уйдя в свои мысли. Бьяджио почти физически ощутил поднимавшуюся в адмирале ярость. Он заставил себя улыбнуться и закрыл за собой дверь. Никабар не обернулся. Наступила длинная неловкая пауза.
     - Ренато, - проговорил, наконец, Никабар, - я очень зол.
     - Неужели, друг мой? Настолько зол, что не можешь, как следует со мной поздороваться?
     - Слишком зол, чтобы называть тебя другом, - презрительно бросил Никабар. Он отвернулся от окна и со стуком поставил бо