самим он нужен не для этого?
     - Наверное, - признала Джелена. - ?Бесстрашный* внушает ужас моим подданным. За эти годы он пустил ко дну бесчисленное множество наших кораблей. Мы не сможем заключить мир с Наром, пока этот дредноут не будет уничтожен. Бьяджио ошибается, если считает, что речь идет только о мщении. Здесь гораздо большее. Это важно для нас как для нации. Мы не сможем существовать дальше, не уничтожив ?Бесстрашного?.
     - Думаю, я это понимаю, - отозвался Касрин. - Это - вопрос о гордости и чести. На самом деле и со мной дело обстоит примерно так же. Вы говорите о гордости целой нации. Я говорю о гордости одного человека. О моей.
     Королева едва заметно улыбнулась.
     - Ну, хорошо. Раз уж вы специалист по Никабару, то скажите, как нам его одолеть.
     - О! Так, значит, вы приняли решение?
     - Пока нет, - возразила королева. - Мы просто разговариваем, вы и я. Давайте на секунду представим себе, что мы будем делать, если нам надо будет противостоять ?Бесстрашному?. Какие у него слабые места? Как бы вы нанесли ему поражение, капитан Касрин?
     - Блэр, - поправил Касрин.
     - Что?
     - Меня зовут Блэр. Джелена отвела взгляд.
     - Так что бы вы сделали? - снова спросила она.
     Касрин задумался над ее вопросом. ?Бесстрашный? был самым большим дредноутом флота, и вооружен он был лучше других. В результате этого скорость у него тоже была ниже, но это было не таким уж большим недостатком. Медленное движение было обусловлено толщиной брони этого дредноута. Касрин задумчиво потер подбородок. Возможно, у ?Бесстрашного? слабых мест нет, но у Никабара они определенно есть. Касрин думал над тем, что ему сказал Бьяджио:
     Никабар проглотит любую приманку, если решит, что это даст ему возможность покорить Лисс.
     - Самоуверенность, - решил, наконец, Касрин. - Я бы воспользовался этой слабостью. Я никогда в жизни не встречал человека, который был бы более заносчивым, чем Ника-бар. И более одержимым. Бьяджио прав насчет него. Если я скажу ему, что знаю пролив, ведущий в центр Лисса, он этому поверит.
     - Вы уверены? Вы только что сказали мне, что Никабар вас ненавидит.
     - Ах, моя королева, есть нечто такое, что Никабар ненавидит гораздо сильнее, чем меня, - и это Лисс. - Касрин негромко засмеялся. - Это и станет нашей ловушкой. Нам надо навязать ему бой на мелководье, окружить пушками со всех сторон, отрезав путь к отступлению. Какой-нибудь узкий пролив в окружении холмов. Вопрос в том, готовы ли вы это устроить.
     Однако королева по-прежнему отказывалась связать себя обязательствами. Касрин ждал ее ответа, но Джелена молчала. Она встала со скамейки, подошла к краю пруда и присела на корточки, чтобы зачерпнуть немного чистой воды. Она лила ее по каплям обратно, глядя, как по поверхности разбегаются круги.
     - Я люблю воду, - сказала она. - Это и значит быть лиссцем. Вода наш дом. Она для нас все. Я никогда не думала, что нарцы способны это понять. Я слышала о ваших городах, о вашем Черном Дворце и военных лабораториях. У меня такие вещи вызывают омерзение. - Она повернулась и посмотрела на Касрина. - Но вы не такой, правда?
     Касрин не знал, что ответить. Ему хотелось согласиться, понравиться королеве - но он смог только пожать плечами.
     - Возможно. Все зависит от того, что вы имеете в виду. Я - нарец, королева Джелена.
     - Знаю. Но при этом вы не такой, как другие. Вы отказались участвовать в войне против Лисса. У вас есть совесть, капитан Касрин. Мне хотелось бы понять, как это могло с вами случиться. Что сделало вас не таким, как все?
     Опять эти невозможные вопросы! Касрин задумался над тем, что ответить ей.
     - Не знаю. Я не такой, как Никабар, - это я счастлив признать. Но не все нарцы порочны, леди Джелена. Джелена печально улыбнулась.
     - О, это я знаю, капитан. Мне это уже доказали.
     Услышав столь странные слова, Касрин нахмурился. Казалось, Джелена ушла мыслями в свой тайный мир. Внезапно его осенило.
     - Позвольте, я кое-что вам покажу, - сказал он. Подойдя к берегу, он остановился рядом с ней и начал закатывать рукав рубашки.
     Джелена отшатнулась.
     - Что такое? - испуганно спросила она. Касрин рассмеялся.
     - Вот что, - объявил он, проводя пальцем по поблекшему шраму, который шел по его руке от локтя до плеча. - Знаете, что это?
     - Шрам, - суховато ответила Джелена. - И очень гадкий.
     - Подарок от мурены, - пояснил Касрин. - Я заполучил его, когда мне было восемнадцать. Наверное, столько, сколько вам сейчас.
     Джелена опасливо вытянула палец и провела им вдоль шрама.
     - Похоже, мурена была крупная. Я видела их у Лисса.
     - Зубы у них, как иголки, - сказал Касрин. - Чертова рыба чуть не отхватила мне руку.
     - Как это случилось? - спросила Джелена. Она невольно заинтересовалась - на что Касрин и рассчитывал. Ему, наконец, удалось установить с ней контакт.
     - В детстве я жил в рыбацком поселке, - начал он свой рассказ. - Я всегда любил море и плавал на кораблях, сколько я себя помню. Подростком я имел собственную лодку. Конечно, это была всего лишь гребная лодка, но я ее обожал. Заботился о ней, словно о ребенке.
     Джелена кивнула.
     - Однажды, - продолжил Касрин, - я соскребал со дна лодки морских уточек. Лодка была ошвартована, но оставалась на плаву, так что я прыгнул в воду и принялся за работу. У меня был нож с блестящим серебряным лезвием, а в тот день солнце светило ярко. Я это помню, потому что видел его даже под водой: оно играло на поверхности. - Капитан помолчал, рассматривая свой шрам. Воспоминание о перенесенной боли осталось в его памяти удивительно свежим. - Наверное, та мурена приняла мой нож за рыбку. Она стремительно бросилась ко мне, впилась мне в руку и устроила вот это.
     - Наверное, вы потеряли много крови, - заметила королева. - И что было дальше?
     - Ну, я не умер, - пошутил Касрин. - Отец вытащил меня из воды, а кто-то из деревенских заштопал мне руку. Перепугался я, скажу честно, до смерти. Но дело в том, что воды я бояться не стал. Я не перестал выходить в море - и не мог перестать. Даже тогда океан был частью меня самого. И сейчас остается. Так что вы понимаете, миледи? На самом деле мы не такие уж разные.
     На губах Джелены появилась искренняя улыбка.
     - Какая чудесная история! Я рада, что вы ею со мной поделились.
     Касрин усмехнулся.
     - Ну, как? Мне удалось вас убедить?
     - Дело не в вас, капитан. Кажется, вы человек надежный. Меня тревожит Бьяджио. Наверное, вы не понимаете, насколько мы его боимся.
     - Понимаю, но вы не правы. Поверьте мне, я знаю, каким был император. Не забывайте: я ведь служил у Никабара. Когда-то они оба были людьми отпетыми. Но Бьяджио изменился.
     Лицо Джелены потемнело.
     - Я в это поверить не могу. Ведь это он вел войну против Лисса, вместе с Аркусом. Он поддерживал Никабара, он начал блокаду Сотни Островов. Этого прошлого не сотрешь.
     - Королева Джелена, послушайте! - взмолился Касрин. - Разрешите мне рассказать вам то, что я знаю о Бьяджио. Он был убийцей и безумцем. Он был самым тщеславным человеком во всем Черном Городе, а заносчивостью превосходил даже Никабара. Разве сейчас вы это про него скажете?
     Спустя несколько секунд Джелена признала:
     - Нет. Но это может быть уловкой. Не забывайте - Бьяджио был главой Рошаннов.
     - Это не уловка, - настаивал Касрин. - Он изменился. Поначалу я в это не поверил, но теперь верю. Если вы можете доверять мне, офицеру Черного флота, то почему не можете доверять Бьяджио?
     - С Бьяджио все гораздо сложнее, - сказала Джелена. - У него тайны даже от вас. Скажите мне: зачем Бьяджио корабль, который бы отвез его на Восточное Высокогорье?
     Касрин замялся. Джелене не нужны были другие доказательства.
     - Вы не знаете, правда? Потому что Бьяджио не желает вам рассказывать. Так как я могу ему доверять?
     - Это нелегко, - согласился Касрин. - Но Бьяджио сказал вам правду. Сейчас он слаб. А империя в опасности. У Бьяджио много врагов, и теперь он пытается найти союзников, которые бы ему помогли.
     - Он вам это сказал?
     - Да, - подтвердил Касрин. - Он по-своему сказал мне все, что мог. А потом попросил, чтобы я ему поверил. - Увлекшись, он чуть было не взял Джелену за руку. - И это все, чего я прошу от вас сейчас. Неужели ради мира вы не готовы выказать немного доверия?
     Королева снова отказалась ответить.

***

     Бьяджио стоял в центральном коридоре западного крыла и смотрел на одинокую статую, украшавшую заброшенный угол. Статуя изображала богиню Айриту, персонаж нарской мифологии. Она держала на руках ягненка. Айрита была древней богиней молодости, символом, который имел особое значение для аристократов Нара, крадущих лишние годы. Ее всегда изображали в виде юной девушки, едва подошедшей к порогу созревания. Ягненок, по предположению Бьяджио, знаменовал собой постоянную надежду на возрождение и мысль о том, что все люди - это небесные овцы, которых бережно держат в руках любящие боги. Поскольку это изображение Айриты было особенно удачным, а Бьяджио всегда чувствовал связь с этой богиней, он очень давно купил эту статую у торговца древностями в Черном Городе и поставил ее в главном коридоре, решив, что именно здесь освещение наиболее удачно показывает ее сущность. Это была дорогая покупка, но цена Бьяджио не смутила. В то время его состояние было поистине огромным - он мог бы купить себе тысячу подобных произведений. Но сегодня внимание Бьяджио привлекла не искусная работа камнереза, создавшего лицо Айриты, и не обнаженная грудь богини. Скорее он был потрясен тем, что вообще видит эту статую.
     Проведя два дня в качестве пленника Джелены, он узнал о своем прежнем доме ужасную вещь: из него вывезли практически все сокровища, которые он так любовно собирал. Портреты со стен, знаменитые гобелены из Фоска, тщательно выписанные шедевры Дараго - все исчезло, было распродано, чтобы заплатить за войну, которую вели лиссцы. Остались только Айрита и ее ягненочек - и эта странность поставила Бьяджио в тупик. Стоя в коридоре в полном одиночестве и глядя на полуобнаженную красавицу, Бьяджио пытался проникнуть в эту тайну.
     Его размышления были прерваны звуком приближающихся шагов. Туфли королевы Джелены стучали по мраморному полу, возвещая ее приход. Она была одна. При виде нее у Бьяджио затрепетало сердце. Наконец-то он получит свой ответ!
     - Королева Джелена, - любезно проговорил он, - я рад вас видеть.
     Джелена была, как всегда, холодно сдержанна.
     - Бьяджио, мне надо с вами поговорить.
     - Это хорошо, - ответил Бьяджио. - Но сначала... - Он указал на статую. - Что она здесь делает? Его вопрос озадачил королеву.
     - О чем вы?
     - Насколько я могу судить, все остальное вы продали. Во всем этом крыле не осталось больше ни одной статуи - исчезли даже те маленькие, которые были установлены на веранде. И в то же время вы оставили это изображение Айриты там, где я его установил. - Бьяджио пристально посмотрел на нее. - Почему?
     - Айрита... - повторила королева. Она смотрела на статую, позволив себе тень улыбки. - Так вот как ее зовут. Бьяджио был заинтригован.
     - Она - древняя богиня молодости, из старой нарской мифологии. На самом деле еще девочка, но почти женщина. - Он решил немного задеть ее. - Как вы, наверное?
     - Нет, - ядовито ответила Джелена. - Как моя мать. Этот ответ заставил Бьяджио попятиться. Мимолетная улыбка Джелены сменилась маской презрения.
     - Понимаю, - сказал Бьяджио.
     - Она погибла во время нападения нарцев, - добавила Джелена. - Вместе с отцом. Мне было тогда шестнадцать.
     Бьяджио кивнул. Он уже знал о том, как королева оказалась на троне. Он снова посмотрел на статую.
     - И она напоминает вам ее, да?
     - Очень. Мне не следовало бы в этом вам признаваться, но эта статуя поразительно похожа на мою мать. Она родила меня очень юной - наверное, ей было столько, сколько этой девушке. Когда я увидела эту статую, это была почти что встреча с ней. - Джелена вздохнула. - Наверное, это кажется вам глупым.
     - Ничуть, - возразил Бьяджио. Он вспомнил, сколько времени проводил в Музее восковых фигур барона Джалатора, общаясь с изображением Аркуса, надеясь получить от этого хоть какое-то утешение. Привязанность Джелены к холодной каменной Айрите показалась ему прискорбно уместной. - Вы поступили разумно, сохранив ее, - сказал он. - Хорошо иметь вещи, которые связывают нас с прошлым.
     Джелена бросила на него быстрый взгляд.
     - Мне странно слышать это от вас, Бьяджио.
     - Почему же? Вы уже видели мою любовь к старине. Я бы считал, что вы должны были бы неплохо узнать меня, потратив столько времени на разрушение моего дома.
     - Как вы разрушили мой?
     - Миледи, я делал такое, чему вы даже не поверите, - сказал ей Бьяджио. - Осквернение Лисса - это только малая часть того, что лежит на моей совести. Но я изменился. - Он с вздохом покачал головой. - Вы этому никогда не поверите, да? Я напрасно потратил время, плывя сюда.
     - Но я вам верю, - возразила Джелена.
     - Правда? - Он прищурился. - Почему? Королева засмеялась.
     - Можете благодарить за это своего капитана Касрина. Мне кажется, он - человек чести, несмотря на свой мундир. Он верит вам, Бьяджио.
     - И вам этого достаточно?
     Бьяджио не представлял себе, что мог сказать ей Касрин, - и вообще, почему капитан ему доверяет. Он не был откровенен с Касрином.
     - Вы этого не поймете, Бьяджио, но я все равно вам это скажу. У всех людей моря есть что-то между собой общее. Касрин такой. Он не так уж отличается от нас, лиссцев. Если он нашел возможность вам поверить, то могу и я.
     - Вы говорите мне не все, - заметил Бьяджио. - Я вижу правду по вашим глазам, миледи. Вам нужен Никабар.
     - Конечно! - парировала Джелена. - Я не стала бы помогать вам, если бы не это.
     - Помогать мне? Джелена кивнула.
     - Да. Я дам вам корабль, Бьяджио. Плывите на нем на Восточное Высокогорье и ищите себе союзников.
     ?Союзников?? - мысленно переспросил Бьяджио, гадая, что именно сказал ей Касрин. Однако он был слишком рад такому обороту событий, чтобы спорить. По правде, говоря, он был настолько изумлен, что чуть не лишился дара речи.
     - Миледи, я даже не знаю, как вас благодарить.
     - А я знаю, - заявила Джелена. - Скажите мне, зачем вы направляетесь на Восточное Высокогорье.
     Это требование не удивило Бьяджио. Он ожидал такого, понимая, что Джелена не отпустит одну из своих шхун, не зная, зачем это нужно.
     - Хорошо, - согласился Бьяджио, - я вам это скажу, но не сейчас. Сначала приготовьте мой корабль к отплытию. Мне надо срочно попасть на Восточное Высокогорье, и вам с Касрином нужно обговорить ваши планы. - Отвернувшись от королевы, он подошел к статуе и погладил идеально стройную ногу Айриты. Ему будет ее не хватать. - Мы встретимся накануне моего отплытия, - сказал он Джелене. - И тогда я все вам скажу.

13

     Алазариан сидел один у себя в спальне, смотрел на луну и ждал рассвета. В арамурском замке тянулась еще одна тоскливая ночь: за дверью изредка звучали шаги да вдали стрекотали какие-то насекомые. Ясное небо висело над землей, северный ветер пригибал верхушки гигантских сосен, заставляя их покачиваться в своем печальном ритме. Луна сквозь грязное окно освещала лицо Алазариана, и отражение в зеркале напротив казалось призрачно-голубым. Юноша сидел в задумчивом безмолвии, глядя то на луну, то на секретный конверт у себя на коленях. Бьяджио передал ему это письмо уже несколько недель назад, и никогда еще Алазариан не испытывал столь сильный соблазн вскрыть его, как в эту ночь. На следующий день ему предстояло ехать в Железные горы. Возможно, вскоре он лицом к лицу столкнется с львиными всадниками. И ему мучительно хотелось узнать содержание письма Бьяджио, прежде чем отдавать его.
     ?Вэнтран, - напомнил он себе. - Это письмо предназначено ему, а не мне?.
     Он говорил себе это уже в течение многих дней, но это мало помогало. После возвращения из Талистана письмо не давало ему покоя, служа неотступным напоминанием о том, что ждет его впереди. Он пробыл в Арамуре уже три дня - и три дня мог только предаваться мрачным мыслям. Ему было страшно и одиноко - и почему-то прикосновение к письму немного его успокаивало. Утром он поедет в горы с Шинном и его отрядом. Он может даже погибнуть. Это проклятое письмо казалось ему ключом к собственной судьбе.
     Он осторожно поднял конверт к лучу лунного света, надеясь, что так сможет увидеть его содержимое. Это ведь не ложь, не так ли? Ведь он прикасался к Бьяджио! Он заглянул в его мысли и убедился в его правдивости. Если это письмо - какая-то ловушка, тогда странный дар Алазариана - всего лишь обман. А поскольку он был уверен в том, что это не так, то был уверен и в том, что в письме Бьяджио написано именно то, что сказал ему Бьяджио.
     ?Ну, почти уверен?, - прошептал он.
     Вернувшись к кровати, он спрятал письмо под матрас. Он уже приготовил ту одежду, в которой утром поедет в горы: она была аккуратно сложена на стуле. Когда настанет время одеваться, ему легко будет засунуть письмо в карман. А потом, когда он, наконец, разыщет трийцев...
     ?И что потом? - с тревогой подумал он. - Мне просто сдаться им в плен??
     Алазариан снова сел на постель. Будь здесь его мать, она знала бы, как его успокоить. У нее нашелся бы для него совет - правильные материнские слова, которые умерили бы его беспокойство. Будь мать жива, она, возможно, отругала бы его за то, что он собирается сделать. Хотя она знала о безумии своего отца, вряд ли она одобрила бы поступок сына.
     - Но на кон поставлено так много! - прошептал он. - Прости меня, мама, но я должен верить Бьяджио. Я заглянул ему в сердце, как заглядывал в твое. Помнишь?
     Конечно, ответа он не получил. Алазариан открыл глаза и смущенно рассмеялся. Леди Калида больше никогда не сможет ему ответить. Все, что ему осталось, - это поручение Бьяджио и странное обещание, которое он дал матери: найти предназначение своего странного дара. Внезапно он понял, что в его жизни открывается новая дверь. Завтра ему предстоит перешагнуть порог. Уехав в горы, он станет мужчиной.

***

     На следующее утро Алазариан выехал из арамурского замка. С ним ехали Шинн и четыре талистанских всадника. Все четверо входили в отряд Динсмора и были одеты в гражданское платье: зелено-золотые мундиры они поменяли на неприметные костюмы для верховой езды. Шинн ехал во главе небольшой колонны, закинув лук за плечо. Когда Элрад Лет вышел пожелать им успеха, он молча кивнул правителю. Провожая взглядом Алазариана, Лет ничего ему не сказал: он стоял на дворе замка, словно неумолимый истукан, и лицо его оставалось непроницаемым. Алазариан тоже ничего не стал говорить. Он уезжает - возможно, навсегда. И если он когда-нибудь снова увидит своего подонка-отца, то это произойдет при совершенно иных обстоятельствах. Солдаты, с которыми он отправился в горы, имели с собой только легкое вооружение: сабли, кинжалы и луки. Все они непринужденно сидели в седле. Алазариан не мог понять, почему им не страшно. У него живот подвело судорогой, а в голове мутилось от страшных мыслей о том, что может ждать его в горах. Однако его спутники были закаленными ветеранами, и в них не заметно было и намека на боязнь Алазариана. Алазариану они показались поразительно отважными.
     А вот Шинн был молчаливее обычного. Отцовский телохранитель отдавал приказы жестами и знаками, почти не открывая рта. Он казался далеким, словно его мысли были заняты чем-то, помимо их миссии. Время от времени его рука опускалась вниз: он трогал кинжал, заправленный за пояс. Остальные солдаты переговаривались между собой, но Шинн ехал немного впереди, держась особняком и указывая отряду дорогу. Алазариан держался ближе к Шинну, стараясь сильно от него не отставать. Он надеялся, что его отец дал Шинну приказ охранять его, защитить в том случае, если они попадут в какую-нибудь переделку. Нельзя было представить себе места более безопасного, чем под защитой лука Ши