и в нее залетал пронизывающий ветер; укрепленные на стенах факелы мигали, отбрасывая рваные тени. На улице дождь усилился, и талистанские солдаты неуклюже стояли под ливнем. Мундиры на них промокли, а на лицах уже не было насмешливого выражения. Казалось, только Ангел Теней остался невозмутимым. Он наблюдал, как приближается к нему его господин, но не произнес ни слова и не шевелился. Бьяджио плотнее закутался в свой прекрасный плащ.
     - Может быть, передумаете, граф? - не унимался Джоджастин. - У нас найдутся теплые постели для вас обоих.
     - Нет, спасибо! - рявкнул Бьяджио. И тут же, словно опомнившись, добавил уже более добродушно:
     - Это очень любезное предложение, но я действительно не могу провести здесь ночь. Я должен вернуться в Талистан. Там меня ждут важные дела.
     - Тогда будьте здоровы, - чопорно попрощался Джоджастин.
     - Буду, - ответил Бьяджио. Повернувшись к Ричиусу, он слегка поклонился. - Принц Ричиус, был рад с вами познакомиться. Я буду с нетерпением ждать вашей коронации.
     - Счастливого пути, граф.
     Ричиус смотрел, как Бьяджио шагает под дождем.
     Граф уселся на своего коня, улыбнулся в последний раз и удалился в темноту. Ангел Теней и талистанцы ехали за ним следом. Когда они скрылись из виду, Джоджастин протяжно и мрачно вздохнул.
     - Приятно видеть, как уезжают эти талистанские свиньи, - сказал он. - Как только я увидел их возле замка, то чуть не умер.
     Петвин расхохотался и снова хлопнул Ричиуса по плечу.
     - Бог мой! Все прошло хорошо, правда, Ричиус?
     - Надо полагать.
     - Что? - возмущенно воскликнул Джоджастин. - Конечно, все прошло хорошо, мальчик! Все так, как я тебе говорил. Ты станешь королем. Так что довольно хмуриться. Это был великолепный день. Просто великолепный!
     - Нет, - тихо возразил Ричиус, - отнюдь нет.
     Он прижал ладонь к прокушенной руке. Рана зверски горела, и он понимал, что грязь с повязки проникает внутрь. И все равно у него не было желания позаботиться о себе. Ему не давало покоя нечто другое.
     - Почему Бьяджио не захотел остаться у нас на ночь? - спросил он. - Или хотя бы поесть с нами?
     - Или выпить вина?
     Ричиус странно посмотрел на старика.
     - Так он и с тобой не стал пить? - Джоджастин покачал головой.
     - Я этого не понимаю, - опешил Ричиус. - Почему?
     Лицо управляющего смягчилось.
     - Не заблуждайся, мальчик. Приезд Бьяджио был предостережением. Император знает о твоем отце. Он дал нам понять, что с этого времени будет наблюдать за Арамуром.
     - И он все равно хочет сделать меня королем?
     - Все обстоит так, как я тебе сказал. Аркус вынужден сделать тебя королем, хочется ему этого или нет. Ты же видел, как Бьяджио говорил о Лиссе! Видимо, война там идет еще хуже, чем мы думали. - Джоджастин ухмыльнулся. - Я был прав. Я знал, что Аркус не станет рисковать войной внутри империи. Ему не меньше нас хочется сохранить тайну твоего отца.
     Ричиус безрадостно кивнул.
     - Ты прав. Но почему он отказался с нами ужинать? Отправиться в путь в такую ночь...
     Джоджастин рассмеялся.
     - Ты - сын предателя, Ричиус, - молвил он, а потом, заключив принца в объятия, добавил:
     - Гордись этим.
     Ричиус почувствовал ком в горле.
     - Я горжусь.
     К нему подошел Петвин.
     - Ричиус, - сказал он, - ты готов?
     - Готов? - переспросил Джоджастин. - К чему?
     Принц молчал, отказываясь смотреть на обоих.
     - Пойдем, Ричиус, - сурово произнес Петвин. - О тебе надо позаботиться.
     Благодушное выражение на лице Джоджастина вмиг сменилось на тревожное.
     - Скажите мне, что происходит! - потребовал он. - Ричиус, что-то случилось?
     Тот по-прежнему отказывался отвечать.
     - По дороге к Лоттсам на нас напала стая волков, - объяснил Петвин. - Ричиуса укусили.
     - Укусили? Господи, Ричиус, почему ты ничего не сказал? Куда тебя укусили? Дай я посмотрю.
     - Нет, - решительно заявил принц. - Позже.
     Он взял факел из кольца на стене и, даже не взглянув на Джоджастина и Петвина, вышел из прихожей в ночь.
     - Ричиус, - крикнул Джоджастин, - куда ты?
     - Мне нужно кое-что сделать, - бросил принц через плечо. - Не беспокойся, я скоро вернусь.
     Ночь окружила его. К счастью, Петвин со стариком за ним не пошли. Освещая себе путь факелом, он пересек двор. Сапоги погружались в грязь, прохладный дождь стекал по лицу и успокаивал боль в руке. Он быстро прошел мимо сада, окруженного живыми изгородями из спящих роз, мимо узорчатой калитки, ведущей в сад... Вскоре он добрался до конюшни, где были слышны только спокойные звуки, издаваемые спящими лошадьми. Он миновал и ее. Шагая решительно и уверенно, он наконец приблизился к назначенному сердцем месту.
     Склеп был не слишком велик и без чрезмерных украшений. Эту простую усыпальницу оплакивающий свою потерю король построил для женщины, которая была простой королевой. Для Дариуса Вентрана расставание с возлюбленной Джессикейн оказалось столь невыносимым, что склеп соорудили вблизи от замка, на холме, дабы его можно было видеть со всех трех башен. Почти двадцать лет в склепе покоилось одно тело. Теперь их было два.
     Ричиус замедлил шаги, наблюдая, как в свете факела становятся четкими линии усыпальницы. Два каменных лица смотрели на него с барельефа на двери. Он остановился.
     - Отец, - обратился принц к тому, у кого был жесткий взгляд, а затем ко второму лицу:
     - Мама!
     Казалось, ее глаза смеются, и он чуть улыбнулся в ответ.
     Он стоял в одиночестве, под дождем, словно ожидая совета, которого ему уже никогда не услышать. Потом вздохнул и сунул руку под куртку. Она намокла от дождя, но его защищала теплая рубашка, сшитая Дженной, в ней ему было тепло и сухо. Защитила она и то, что он положил ее в карман, у самой груди.
     Когда Ричиус доставал письмо, его рука немного дрожала. Он получил его уже больше месяца назад и, несмотря на то, что он говорил окружающим, все это время с ним не расставался. Частенько прикасался к нему, но по-прежнему не читал. Сейчас он посмотрел на него в неярком свете факела. Аккуратные складки немного потерлись и истрепались. Капли дождя уже оставили на нем мокрые следы. Он судорожно глотнул и развернул письмо, сразу же узнав размашистый, причудливый почерк отца.

     Мой милый сын!
     Теперь ты уже знаешь, что я с тобой сделал. Я постараюсь не убеждать тебя в том, что это было правильно. Из всех обязанностей, возложенных на меня правлением, не было более трудной, чем эта: предоставить тебе воевать одному. Но война складывается неудачно, и уже слишком много людей погибло. Я больше не могу оставаться марионеткой императора.
     Петвин рассказал мне о твоем отчаянном положении в долине. До сей поры мне удавалось скрывать это от императора. Он поглощен войной с Лиссом, и мои сообщения к нему не содержат истины. Если Гейл не посылает ему других сообщений, то, наверное, мне удастся сохранять у Аркуса уверенность в моей преданности, пока война не будет проиграна. Тогда будет слишком поздно посылать туда императорские легионы - и больше люди погибать не будут. За поражение нести ответ буду я один, и я скажу императору, что о моем предательстве никому не было известно. Теперь я могу надеяться только на то, что ты выживешь и вернешься домой прежде, чем меня разоблачат.
     Возможно, когда-нибудь ты станешь королем и сможешь понять неоспоримость моих действий. Тяготы власти многочисленны и обременительны, а иногда просто непостижимы для тех, кто ими не отягощен. К тому времени как ты получишь это письмо, до тебя дойдет немало слухов, но я надеюсь, ничто не вынудит тебя поверить, будто я оставил тебя по какой-то иной причине, нежели для того, чтобы спасти жизни многих. Я никогда не боялся справедливой войны, но этот конфликт не имеет плюсов, которые компенсировали бы огромные потери. И эту войну надо закончить. Я не могу придумать иного пути для того, чтобы остановить войну - и при этом спасти Арамур.
     Императорские жрецы говорят нам, что Бог заботится о героях. Если это так, то Он определенно с тобой. Пусть Он приведет тебя домой невредимым, сын мой, и дарует тебе снисхождение, чтобы ты мог простить меня.
     С любовью и сожалением, твой отец.

     Ричиус бережно сложил письмо и вернул его в карман рубашки. Жесткие глаза с барельефа наблюдали за ним.
     - Я постараюсь, отец, - тихо сказал он и медленно направился к замку.

15

     Алейну было всего десять, но он уже разделял семейную любовь к охоте. Динадин не сомневался, что когда-нибудь его брат станет прекрасным лучником. Лук, из которого он стрелял сейчас, специально изготовили в расчете на его маленький рост: этот подарок отец вручил ему недавно в день рождения. Лук был сделан из железного дерева, как настоящий, и, как настоящий, отправлял стрелы точно туда, куда их посылал стрелок. Если лучник хоть чего-то стоил, стрела поражала цель. Если нет - нужны были уроки. Алейну, разумеется, уроки требовались.
     - Я сам могу ее натянуть! - спорил мальчик. Он пытался высвободиться из объятий брата, но Динадин твердо стоял у него за спиной, помогая натянуть тетиву.
     - Не так, - спокойно сказал Динадин. - Ты опять держишь тетиву не правильно. Не используй всю ладонь. Вот так...
     Динадин ослабил натяжение тетивы и установил маленькую руку брата на стреле, задействовав только два пальца. Потом снова вернул руку брата на тетиву, захватил ее и осторожно натянул.
     - Так мне больно! - возроптал мальчик. - Мой способ мне больше нравится.
     - При твоем способе теряется управление стрелой, - объяснил Динадин. - Поэтому тебе и не удается попасть в мишень.
     Мишень отстояла от них на несколько шагов. Это был сноп сена с кое-как нарисованным кругом в центре. В центр стрела не попала ни разу - как, впрочем, и в другие части снопа. Земля вокруг была усеяна стрелами.
     Алейн поморщился.
     - У меня ничего не получается! - вздохнул он. - Я просто плохой стрелок. Не то что ты.
     - Нужно много практиковаться, Алейн, - утешал его Динадин. - Я тоже долго не мог попадать в цель. Мне пришлось потрудиться. И Делу тоже. Отец учил нас обоих, когда нам было примерно столько же, сколько сейчас тебе. А теперь твоя очередь учиться.
     - Не могу! - заявил Алейн, бросив лук на землю. - И я не хочу практиковаться. Я хочу хорошо стрелять. Прямо сейчас!
     Динадин расхохотался. Алейн всегда отличался нетерпеливостью - еще до того, как Динадин отправился в Люсел-Лор. Он был рад, что мальчик не изменился. В доме после его возвращения практически все осталось как прежде - и это немного успокоило его израненное сердце. И всякий раз, когда проводил время с братьями или ездил верхом с отцом, он мысленно давал себе слово, что больше никогда не оставит этих мест. Он поднял лук Алейна с земли и протянул его брату, но тот замотал головой.
     - Он мне не нужен, - недовольно пробурчал мальчик. - Он плохой.
     - Не вини лук, Алейн, это не поможет.
     - Он слишком маленький, поэтому стрела до цели не может долететь.
     - Конечно, может! Ну-ка давай я тебе покажу!
     Он вынул новую стрелу из лежащего на земле колчана, установил ее на тетиве крошечного лука и прицелился, закрыв один глаз. Красный круг сразу же стал четким, словно одеяние дрола, а мир вокруг него сдвинулся, пока он не стал видеть только мишень и непропорционально большой наконечник стрелы. Когда он отпустил тетиву, стрела радостно просвистела в воздухе и впилась в сноп, всего в нескольких пальцах от центра. Алейн радостно закричал и захлопал в ладоши.
     - Видишь, - Динадин возвратил оружие брату, - дело не в луке. Тебе просто надо потренироваться.
     Алейн весело взял лук.
     - Ты стреляешь лучше Дела! Может, даже лучше отца. Может, ты вообще лучший стрелок в Наре!
     - Ничуть, - ответил Динадин, смущенный похвалой брата, но в то же время страшно довольный. Было приятно, что он по-прежнему может вызвать у Алейна улыбку. - Есть лучники гораздо лучше меня.
     - Я таких не знаю, - возразил Алейн.
     - Ну а я знаю. Трийцы, например. Они - лучшие лучники в мире. Стреляют быстро. И всегда попадают в цель.
     Мальчик с интересом посмотрел на брата.
     - А у тебя было много знакомых трийцев?
     - Мало, - признался Динадин, у него вмиг испортилось настроение. - На самом деле всего один.
     - Он был хороший лучник?
     - О да! - кивнул Динадин. - Иди сюда, я хочу рассказать тебе о нем.
     Он взял брата за руку и увел в тень ближайшего платана. Под деревом лежали словно подушки опавшие листья: кто-то сгреб их в аккуратные кучи. Снег, выпавший в начале недели, уже весь растаял, и погода опять соответствовала времени года: по-осеннему сырая. Алейн плюхнулся на одну кучу, Динадин - на соседнюю. В зеленых глазах мальчугана горело любопытство.
     - Его звали Люсилер, - торжественно произнес Динадин. - Он был моим другом. - Он на секунду задумался. - Нет, это не совсем верно. Он был больше чем просто друг. Он был мне как брат.
     - Как я?
     - Он был немного выше ростом, - пошутил Динадин. - Но - да, как ты и Дел.
     - И Ричиус?
     Динадин погасил улыбку.
     - Не мешай мне рассказывать, хорошо? В общем, он был великолепным лучником, лучшего я никогда не видел. Я хочу сказать, он стрелял лучше меня, лучше отца - просто лучше всех. Ему удавалось прицелиться, выстрелить и приготовить следующую стрелу, пока другой еще только вытаскивал первую стрелу из колчана. - Динадин вздохнул. - Боже, это было нечто особенное!
     - Отец говорит, гоги такие быстрые потому, что они наполовину звери, - ввернул Алейн. - Это правда, Динадин? Они действительно как животные?
     - Нет, они не животные, они люди. И не называй их гогами.
     Алейн изумленно раскрыл глаза.
     - Ты сам все время называл их гогами - я помню!
     - А теперь больше не называю, - отрезал Динадин. - И тебе тоже не следует их так называть. Отец не знает, о чем говорит, так что просто забудь все, что он рассказывал тебе о трийцах. Если ты хочешь что-то о них узнать, спрашивай меня. Я скажу тебе все, как оно есть.
     - А что случилось с твоим другом? - спросил мальчик. - Он погиб?
     - Да, - ответил Динадин.
     - А что случилось?
     - Алейн, - очень серьезно молвил брат, - я не могу тебе об этом рассказать. Если б я сказал тебе правду, ты мог бы расстроиться, изменить свое отношение ко многим вещам. А я этого не хочу.
     Алейн не скрывал разочарования.
     - Ну, Динадин, расскажи мне!
     - Не могу. По крайней мере, всего рассказать не могу. Просто он остался в долине, и потому что кто-то его там оставил, дролы взяли его в плен. Они его увели и... наверное, убили.
     Алейн придвинулся к брату.
     - Ты по нему скучаешь?
     - Да, - печально вздохнул Динадин. - Я очень по нему скучаю. И еще по многим людям.
     Тут он вытянул руку, схватил брата, стиснул его одной рукой, а второй взъерошил ему волосы. Алейн комично завопил и попытался вывернуться, но только свалил брата на кучу листьев. Оба захохотали, стряхнули сор с волос и собрались было гоняться друг за другом, когда вдруг из двора позади замка раздался оклик. Динадин услышал свое имя и обернулся: ему махал рукой худой невысокий человек со светлыми волосами. Он сразу же узнал приезжего, но первым отреагировал на него Алейн.
     - Петвин! - радостно завопил мальчик, вскакивая. - Смотри, Динадин!
     - Вижу, - невыразительно произнес тот.
     Петвин ждал приглашения. Динадин со вздохом поднял руку, делая знак, чтобы друг шел к ним. В нем неожиданно возник какой-то страх. День был такой солнечный! А вот теперь надвигалась туча. Петвин шел к ним непринужденно, на его лице сияла теплая улыбка. Алейн бросился к нему и, обхватив руками за ноги, потянул к брату. Динадин в ожидании прислонился к стволу платана.
     - Привет! - сказал Петвин.
     Он отодрал от себя Алейна и взял его за руку.
     - Петвин, - кивнул ему Динадин, - я не ожидал тебя увидеть. Что-нибудь случилось?
     - Ничего, просто приехал в гости.
     - Конечно, - пробормотал Динадин. - Ну, я рад тебя видеть.
     - Да, по тебе заметно. - Петвин невесело улыбнулся и оглядел Алейна с головы до ног. - Боже, Алейн, да ты скоро догонишь брата!
     - Мне уже десять, - гордо объявил мальчуган. - И я учусь стрелять! - Он подхватил свой лук и продемонстрировал гостю. - Теперь у меня есть собственный лук - отец мне подарил. А Динадин показывает, как надо стрелять.
     - Очень недурно, - заметил Петвин, внимательно рассматривая оружие. В его голосе звучали волшебные, радостные интонации Ричиуса, когда он говорил с Алейном. - Готов поспорить, у тебя уже здорово получается, а? Как у твоего брата?
     Алейн пожал плечами.
     - Не очень здорово, - признался он. - Рука все время оказывается где-то не там.
     Петвин посмотрел на Динадина:
     - Как это?
     - Он пользуется всей кистью, а не просто пальцами, - объяснил Динадин. - Но он постепенно научится.
     - Я в этом не сомневаюсь. - Петвин возвратил лук мальчику. - Твой брат - прекрасный учитель, Алейн. Он был одним из самых метких лучников в нашем отряде. Слушай его наставления.
     Алейн улыбнулся.
     - Ты останешься обедать? Я скажу матери, что ты приехал.
     - Она уже знает. И уже меня пригласила. Я видел ее и Дела по дороге сюда. Они сказали, что вы за замком, и я решил выйти поговорить с вами.
     - Так что же, - спросил Динадин, - ты останешься?
     Петвин старался скрыть от Алейна свое лицо.
     - Будет видно, - серьезно сказал он. - Мне надо с тобой поговорить, Динадин.
     - Останься, Петвин! - попросил Алейн. - Отец не будет возражать. Я пойду скажу ему, что ты приехал.
     - Хорошая мысль, - поддержал его Динадин. - Алейн, скажи отцу, что Петвин останется на обед. Дай нам время поговорить, хорошо?
     Мальчик охотно согласился и бегом бросился к дому. Когда он исчез, Динадин похлопал по земле рядом с собой, приглашая Петвина сесть. Тот как-то неуверенно уселся на кучу осенней листвы. Несколько секунд они в неловком молчании смотрели друг на друга.
     - Я, и правда, рад тебя видеть, - сказал Динадин. - Но я не хочу споров.
     - Я приехал не спорить, Динадин. У меня новости.
     - Хорошие?
     - Да. По крайней мере мне так кажется. - Динадин скрестил руки на груди и приготовился слушать. По тону Петвина он уже понял, что темой разговора будет Ричиус.
     - Продолжай.
     - Ричиус получил известие из столицы. Император хочет сделать его королем. - Петвин подождал, когда суровое лицо Динадина смягчится. Не заметив в нем никаких перемен, он продолжал:
     - Ему надо быть в Наре в тридцатый день зимы. Это примерно через два месяца.
     - Королем, - рассеянно заметил Динадин. - Мило.
     Петвин улыбнулся, слегка оторопев.
     - Он берет с собой в эту поездку несколько человек. Мы хорошо проведем время: будем ехать неспешно, увидим интересные места. Я еду. И, конечно, он сразу же подумал о тебе. Полагаю, тебе следует поехать с ним.
     - Не могу. - Динадин поднял с земли засохший лист и принялся его крутить. - У меня здесь дела.
     - Динадин, это не правда. - Тот пожал плечами.
     - Возможно. - Он избегал встречаться взглядом с Петвином, с напускным интересом разглядывая лист. - Но я все равно не могу ехать.
     - Не можешь? Или не хочешь?
     - Все равно.
     - Дьявольщина, Динадин! - воскликнул Петвин. - Прекрати валять дурака и поговори со мной!
     Динадин смял лист и возмущенно посмотрел на друга.
     - О чем? О Ричиусе? Я уже говорил тебе: этой темы не существует. Ты думаешь, стоит тебе приехать с потрясающим известием, что его делают королем, и я обо всем забуду? - Динадин отбросил смятый листок. - Да уж, хороший король из него получится!
     - Я считаю, из него получится прекрасный король. А еще я думаю, что ты ведешь себя как упрямый осел, Динадин. Сколько ты собираешься на него злиться? Ричиус будет королем. Ты намерен вечно его игнорировать?
     - Если смогу, - честно ответил Динадин. - В отличие от тебя я помню, что случилось.
     Петвин горько рассмеялся.
     - Неужели помнишь? А мне кажетс