я.
     Джелена рассмеялась.
     - Со всем Черным флотом? Ну, значит, ты - герой.
     - Не язви.
     - Я просто пытаюсь помочь тебе понять правду, вот и все. - Джелена придвинулась к нему. - Может быть, ты прав. Может, тебе не нужна наша помощь. Но мне было бы спокойнее, если бы с тобой плыли еще корабли. И потом - я должна сделать это для Шакала. Мне это нужно. Ты можешь это понять?
     Касрин постарался не выказать обиды.
     - Наверное, - мрачно признал он. - Но зачем плыть тебе самой?
     - Затем, - ответила Джелена, беря его за руку, - что мне хочется быть с тобой.
     - Это может оказаться опасно, - предостерег он ее. - Может быть, ты не ошиблась насчет флота. Мне не хотелось говорить тебе об этом - не хотелось, чтобы ты беспокоилась. Но ты права. Не исключено, что они меня поджидают.
     - Вот почему тебе нужна защита. А мне не страшно. ?Да, - подумал Касрин. - Ведь ты ничего не боишься??
     - Ну ладно, пусть будет по-твоему, - согласился он. - Но времени осталось мало. Нам надо отплыть послезавтра. Иначе нам не попасть в Талистан в первый день лета. Скажи своему капитану Варесу, чтобы он не медлил.
     - Ты сам сможешь ему это сказать. - Джелена указала на одну из шхун в гавани, которая уже оказалась намного ближе и заметно увеличилась в размерах. - Вот и ?Молот?.
     Касрин встал и скрестил руки на груди - он неоднократно подмечал этот жест у Никабара. Ему всегда казалось, что благодаря этому Никабар выглядит внушительнее. Даст Бог, Варес тоже поддастся впечатлению.

39

     За десять дней до наступления лета Бьяджио окончательно упал духом.
     Пребывание в Замке Сохатого было приятно и полезно в смысле расширения взгляда на мир, но назвать его успешным было бы нельзя.
     Проводя много времени с Бриной, Бьяджио понял ценность простой жизни. Вопреки ожиданию, он не скучал по своей столице, находил замок весьма уютным, а легкие его очистились от специфических примесей Черного Города. И, что самое отрадное, его разум снова принадлежал ему одному. Хотя жажда снадобья не прошла, но приливы мучительной потребности случались реже, и руки у императора больше не дрожали. Теперь по ночам он видел не кошмары, а сны, просыпался под музыку детского смеха, который в первые дни так его раздражал.
     Но в главном Бьяджио потерпел провал. Бесконечные дни и ночи в замке Редберна проходили в спорах и уговорах: он пытался убедить принца, что война с Талистаном неизбежна. Известие о флоте Тэссиса Гэйла страшно напугало Бьяджио, и он почти умолял Редберна о помощи, напоминая, что время заканчивается, и что Ричиус Вэнтран скоро приведет свою трийскую армию. Шакалу понадобится поддержка: ему нужны, будут люди Восточного Высокогорья.
     Но Редберн по-прежнему отказывался слушать.
     И Бьяджио не мог винить принца: он видел, насколько Редберн обременен тяготами правления. Талистан нависал над ним, подобно дракону, и требовалось огромное мужество, чтобы взглянуть в глаза этому чудовищу. Бьяджио знал, что Редберн не трус, но и достаточной решимости у молодого правителя не было. Бьяджио допустил просчет, о котором теперь мучительно сожалел. Войны на два фронта не будет; во время вторжения Вэнтрана в Арамур атака на Талистан не начнется. Возможно, Блэр Касрин со своим ?Монархом? начнет обстрел в условленный день, но только половина армии будет готова ответить на его сигнал. Отчаявшийся Бьяджио смирился с неудачей. Он все равно найдет возможность сразиться с Талистаном. Если Вэнтран согласится его принять, он присоединится к трийской армии в Железных горах. Но он не поедет во главе армии Высокогорья, и у него не будет сил, необходимых для победы. Он будет сражаться бок о бок с Нарским Шакалом и отчаянным капитаном Касрином - и потерпит поражение.
     В очередной погожий день, наполненный солнечным светом и лаем собак, император отправился на поиски Брины. У него были для нее новости, и он намеревался сообщить их ей лично. Он испытывал к ней влечение - и сознавал это. Такое томление раздражало, поскольку он привык получать все, чего желал, - за деньги или по приказу. Однако Брина была недоступна. Порой ночами Бьяджио было одиноко. Он часто думал о том, чтобы уложить Брину к себе в постель, как укладывал на Кроуте мужчин и женщин, которых желал. И в то же время ему не хотелось покупать ее чувство какими-то дарами. А поскольку она предлагала ему только дружбу, он не добивался большего. Он просто проводил с ней время и позволял обучать себя тем вещам, которые ему отчаянно необходимо было знать. В течение того недолгого времени, которое он провел на Высокогорье, Брина была его наставницей. Аркус научил его власти и славе, Брина научила его рассветам.
     День выдался на удивление жаркий. Лето было уже совсем близко, а на Бьяджио по-прежнему была колкая горская одежда. Служанка, у которой он спросил, где Брина, направила его в розарий. Бьяджио видел розарий всего однажды, но запомнил, что там бы очень пригодились его кроутские садовники. Поблагодарив девушку, он прошел через двор замка, миновал полуразрушенную арку и вышел на южную сторону, где жаркое солнце нещадно палило слабые растения Брины. Тут царила тишина, и Бьяджио сразу услышал стук входящей в землю лопаты. Он пошел на звук и вскоре увидел принцессу: стоя на коленях, она энергично вскапывала землю. Вокруг беспорядочно росли полуживые розовые кусты, тянувшиеся к покосившимся опорам. Вид у Брины был разгоряченный и недовольный. Она не замечала Бьяджио, пока его тень не закрыла ей солнце.
     - О! - удивленно воскликнула она, оборачиваясь и проводя по лбу грязной рукой. - Здравствуйте.
     - Добрый день, - отозвался Бьяджио. - Я вам не помешал?
     - Нет. Ну... вообще-то, да. Боюсь, что у меня дел по горло. Я пытаюсь подготовить розы к лету. Вы случайно не умеете обращаться с цветами?
     - Не слишком, - признался Бьяджио. Он провел рукой по хилому растению, стараясь не уколоться о шипы. - Думаю, моей помощи вам в любом случае не хватило бы.
     - Вы правы. Раньше за розами ухаживал мой отец. Они были его любимицами. Но работы они требуют много. И когда он умер, все как-то заглохло. Я с ними плохо справляюсь.
     - Я уверен, что у вас и без них было много забот.
     - Их и сейчас много. - Брина посмотрела на Бьяджио с подозрением. - У вас опять молчаливое настроение? Вы становитесь необычайно тихим, когда у вас что-то на уме.
     - Правда?
     - Перестаньте. Бьяджио тихо засмеялся.
     - Вы правы. Я о многом думал. Вот почему мне необходимо с вами поговорить.
     Брина положила лопату:
     - Мне не нравится, как вы это сказали. Что-то случилось?
     Внезапно Бьяджио растерялся, не зная, что ей ответить. Ее глаза были устремлены на него, и в них читалась тревога, которой он никак не ожидал увидеть.
     - Я уезжаю, - прямо сказал он. - Завтра утром.
     - Уезжаете? Куда?
     - Мне пора, Брина. Я слишком надолго здесь задержался и боюсь, что отчасти зря. Но не совсем зря.
     - Государь император, это неожиданно. - Брина встала и стряхнула грязь с коленей. - Мой брат знает, что вы уезжаете?
     - Нет, но я намерен ему об этом сказать. Мне просто хотелось сначала сказать вам.
     - Но почему? Вы же говорили, что останетесь - по крайней мере, до первого дня лета.
     - Простите меня, леди Брина, но я ошибался. Я считал, что смогу убедить вашего брата помочь мне. К несчастью, я заблуждался, ваш брат - человек упрямый. Но я больше не намерен тратить на него время. Утром я отправляюсь в Железные горы.
     - В Железные горы? О нет, милорд, это слишком опасно! Вам нельзя ехать туда одному!
     - Я должен, - ответил Бьяджио. - Скоро там появится Ричиус Вэнтран со своей трийской армией. Я должен его там встретить. - В его голосе зазвучали гневные нотки. - Поскольку здесь мне все равно делать нечего, я отправляюсь в путь.
     - Во-первых, - заявила Брина, - вы не можете точно знать, что Вэнтран придет в Арамур, и вам уж точно не известно, приведет ли он с собой трийцев. А во-вторых, если вы отправитесь в горы, то можете погибнуть. В Железных горах прячутся борцы за свободу Арамура. Если они вас поймают, то вырвут у вас сердце.
     Бьяджио скрестил руки на груди.
     - Я могу о себе позаботиться. Не забывайте: я Рошанн и не боюсь какого-то неумытого сброда.
     - Да неужели? А надо бы бояться. И как вы попадете в горы? Если не садиться на корабль, то единственный путь в Железные горы лежит через Талистан.
     - Мне это известно, - ответил Бьяджио. - Попасть гуда будет непросто, но я изворотлив. И в Высокогорье еще остались Рошанны. Возможно, кто-нибудь из них мне поможет. Как бы то ни было, я доберусь до гор и буду там, когда появится Вэнтран.
     Брина бросила на него хмурый взгляд.
     - Вы на меня сердитесь, - заключила она. - И не отрицайте, потому что я вижу, когда вы лжете. Но у вас нет оснований, на меня сердиться.
     - Я не понимаю, о чем вы говорите, - солгал Бьяджио.
     - Отлично понимаете! - возразила Брина. - Вы хотели, чтобы я убедила брата помочь вам, и теперь сердитесь из-за того, что я этого не сделала. Разве не так?
     - Возможно.
     - Это так! Но вы не умеете слушать других, милорд. Я уже десять раз вам все объясняла. Мой брат не присоединится к вашей войне, потому что он в нее не верит. И я тоже не верю.
     - Да неужели? Ну, так быстро поверите, как только талистанские войска хлынут в Высокогорье. Я повторяю еще раз, леди Брина: ваш брат глупец, что не желает меня слушать.
     - Он не глупец! - возразила Брина.
     - Глупец. И вы не умнее его.
     Он гневно повернулся, чтобы уйти. Брина пробормотала проклятие. Бьяджио ощутил резкую боль в спине.
     - Черт возьми! - крикнул он и, стремительно обернувшись, пронзил ее взглядом. Брошенный ею камень лежал у его ног. - Как вы посмели ударить меня!
     Лицо Брины было полно ярости.
     - В следующий раз мне следует ударить вас по голове: может, получится вбить в вас хоть немного здравого смысла!
     - Только посмейте поднять еще один камень - и я вас придушу!
     - Давайте! - вызывающе бросила Брина. - Ведь вы именно так привыкли обращаться с людьми, Бьяджио? Убивать неугодных?
     - Думайте, что говорите!
     - Зачем вы сюда явились? - гневно вопросила Брина. - Хотели заставить меня почувствовать себя виноватой в том, что я вам не помогла? Или чтобы сказать, что вы уезжаете?
     - Я действительно уезжаю, - ощетинился Бьяджио. - И пришел я только объявить это вам - из вежливости. Которой вы явно не заслуживаете.
     - Ну и прекрасно! Уезжайте, - сказала Брина. - Отправляйтесь искать Вэнтрана и его трийцев. Отправляйтесь осуществлять свои больные фантазии.
     - Это не фантазии. Трийцы...
     - Неужели вы действительно думаете, будто Ричиус Вэнтран станет вам помогать? Неужели вы действительно рассчитываете на помощь трийцев? Боже небесный, если вы действительно так думаете, то вы и, правда, не в своем уме!
     Это оскорбление заставило Бьяджио сжаться.
     - Не смейте называть меня безумным! - приказал он. - Никогда, слышите?
     - Но вы же безумец, неужели вы не понимаете? Как вы можете рассчитывать на успех подобного плана? Ричиус Вэнтран не станет вам помогать. Никаких трийцев не будет, милорд. Они с места не сдвинутся. - Брина посмотрела на него с жалостью. - Простите меня, государь император, но вы нездоровы. Таким фантазиям может предаваться только безумец.
     - Вы действительно так думаете? Что я безумен? Молодая женщина решительно кивнула.
     - Да.
     Бьяджио это признание ранило в самое сердце. Он закрыл глаза, испытывая острую ненависть к себе. Внезапно он понял, что улыбки Брины были ложью. Она считала его безумцем - как и весь этот проклятый мир.
     - Я глупец! - прошептал он. - Мне казалось, вы заметили во мне перемену. Я считал, что вы мне верите. Я не безумен, леди Брина. Я освободился от снадобья и всех результатов его воздействия. И я имел наивность считать, что вы приложили руку к моему выздоровлению.
     - Милорд, мне очень жаль...
     - Вы заставили меня даром тратить время. Я думал, будто Редберн боится, а он все это время просто считал меня сумасшедшим!
     - Ему действительно страшно! - возразила Брина. - Он не хочет войны с Талистаном. Он хочет мира.
     - Но он мне не верит! - насмешливо бросил Бьяджио. - Он считает, что мой план неосуществим.
     - Никаких трийцев не будет, милорд, - снова повторила Брина. - Никто не придет вам на помощь.
     Бьяджио понял, что ему не заставить ее изменить свое мнение. Как и множество других его подданных, она по-прежнему помнила его таким, каким он был - неумолимым и жестоким графом Кроутским, и никакими доводами ему не убедить ее, что это не так. Внезапно навалилось чувство глубокого одиночества.
     - Кусты будут цвести обильнее, если вы обрежете лишние побеги, - сказал он.
     - Что?
     - Ваши розы, - пояснил Бьяджио. - Вот эти тощие побеги крадут воду и свет у сильных частей растения. Обрежьте их, и результаты будут лучше.
     Брина мрачно улыбнулась.
     - Так вы уезжаете?
     - Да, - подтвердил Бьяджио, - уезжаю.
     Предваряя ее возражения, он предупреждающе поднял палец. А потом улыбнулся, отвернулся и ушел из сада. Шагая прочь, он ощущал спиной ее взгляд, почти физически чувствовал ее жалость. Бьяджио стиснул зубы. Чувство жалости было ему ненавистно.
     Он быстро шел через двор, выискивая взглядом Редберна. Утром он уедет из Замка Сохатого, но до этого он последний раз воззовет к принцу.

***

     Принц Редберн бросил монетку своему конюху, Кьяну, в награду за хорошую работу. Его любимый латапи, белый лось по кличке Гонец, был безукоризненно вычищен и оседлан для полуденной прогулки. Редберн был в отличном настроении: он предвкушал одиночество среди холмов. Брина ушла поработать в саду, Бьяджио скрылся где-то в замке... Яркое солнце манило принца, зовя прочь из переполненной людьми крепости. Кьян был превосходным работником, и латапи его уважали. Когда-нибудь он станет главным конюхом.
     Паренек расплылся в улыбке, отправляя в карман неожиданную монетку.
     - Спасибо вам, милорд. Вы поедете один? - Да.
     - Хотите посмотреть, что там на Серебрянке? Хорошее настроение Редберна улетучилось.
     - А почему ты вдруг спросил?
     - Так, - ответил Кьян, - просто интересно.
     - Почему? Тебя что-то тревожит?
     - Нет, сударь, - ответил паренек, но Редберн почувствовал, что он говорил неправду. - Я просто слышал разговоры мальчишек постарше.
     - Не верь всему, что слышишь, Кьян. - Редберн взял поводья Гонца и вывел его из конюшни. - Тревожиться не о чем.
     - Желаю приятной прогулки, милорд.
     Редберну неприятно было, что мальчишкам неспокойно. Однако он решил не думать об этом хотя бы до вечера и дать погожему дню успокоить смятение своих мыслей. Сейчас он собирался поехать в долину латапи и полюбоваться на маток с молодняком. И забыть на время замок и все его проблемы.
     Гонец стоял совершенно неподвижно, дожидаясь, чтобы Редберн сел в седло. Принц набрал полную грудь воздуха, наслаждаясь ароматом хвои. Он уже собирался ехать, когда заметил поспешно приближавшегося к нему человека. Настроение у него сразу упало.
     - О нет!
     К нему подходил полный решимости Бьяджио.
     - Редберн, подождите! - крикнул он. - Мне нужно с вами поговорить.
     - Не сейчас, - огрызнулся принц. - Я занят.
     - Это не терпит отлагательства. - Подбежав к принцу, Бьяджио схватил поводья лося. - Дело важное.
     Редберн закатил глаза.
     - У вас все дела важные. Отпустите поводья. У меня нет времени.
     - Так найдите. Мне нужно поговорить с вами. Немедленно.
     - О Талистане.
     - Правильно.
     Редберн натянул поводья, заставив латапи качнуть рогами. Испугавшись, Бьяджио отпустил зверя.
     - Нам больше нечего сказать друг другу, государь император. Я слышал о Талистане больше чем достаточно.
     Он пустил лося рысью, но Бьяджио побежал у его стремени.
     - Не уезжайте, Редберн! - крикнул Бьяджио. - Утром вы от меня избавитесь, но перед отъездом мне необходимо с вами переговорить!
     Редберн заставил Гонца остановиться.
     - Перед отъездом? - переспросил он. - Вы уезжаете?
     - Утром. Да. Если не смогу уговорить вас изменить решение.
     - Тогда до свидания, - иронически бросил Редберн. - И удачи вам.
     - Редберн, послушайте меня! - взмолился император. - Я не безумен!
     - А я этого и не говорил.
     - Нет, говорили, - возразил Бьяджио. - Когда я только сюда приехал. Хотя мне казалось, что я убедил вас в обратном. И теперь - перед отъездом - я хочу получить последний шанс. Выслушайте меня, вот все, о чем я прошу. Если я не смогу убедить вас помочь мне, то утром я уеду.
     - Я еду на прогулку, - ответил Редберн. - Мне очень жаль, государь император, но я уже достаточно вас слушал. И мое решение принято.
     - Но я же не ошибаюсь! Мой план сработает!
     - До свидания, император, - сказал Редберн.
     Он снова тряхнул поводья, дав сигнал лосю двигаться вперед. Император крикнул ему вслед:
     - Я еду с вами!
     - Нет, не едете! - раздраженно ответил Редберн.
     Но Бьяджио уже бежал к конюшне. Редберн выругался и пустил своего лося быстрее, направляясь в горы. Если повезет, он спрячется от императора раньше, чем тот найдет себе коня. Однако удача была не на стороне Редберна: вскоре позади него появился Бьяджио, галопом, мчавшийся следом за ним. Ворчание Редберна превратилось в гневный рык.
     - Убирайтесь!
     Если Бьяджио его и услышал, то внимания не обратил. Император скакал за ним во весь опор. Редберн поторопил своего латапи, углубляясь в горы по извилистому проселку. У себя за спиной Редберн слышал топот копыт погони, но Гонец был крепким зверем. Латапи рванул вперед с удивительной для непосвященных стремительностью.
     - Я вас вижу, Редберн! - донесся издали голос Бьяджио. - Вам не уйти!
     - Тогда, может, ты сломаешь свою дурацкую шею! - крикнул Редберн в ответ.
     Он сжал коленями бока Гонца, побуждая прибавить скорости. Гонец опустил корону рогов и углубился в горы, уверенно и быстро двигаясь по крутой тропе. Редберн невольно вошел во вкус гонки. Он оглянулся. Бьяджио неожиданно умело выдерживал заданную принцем скорость.
     Принц рассмеялся.
     - Давай, Бьяджио! - поддразнил он его. - Покажи мне, чего ты стоишь!
     Они перевалили через вершину холма, скользя, проскакали по осыпи, пронеслись по ручью, подняв фонтаны брызг. Бьяджио по-прежнему не отставал: он низко пригнулся в седле, подгоняя коня. Редберн мчался по дороге, порой срезая повороты, однако император упрямо сидел на хвосте его латапи. Как это ни удивительно, ему даже удавалось постепенно сокращать расстояние. Редберн ощутил, что Гонец под его седлом начал уставать. Признав свое поражение и ощутив невольное уважение к императору, Редберн, наконец, натянул поводья, замедляя шаг лося. Спустя секунду взмыленный конь Бьяджио уже поравнялся с ним.
     - Ха! - торжествующе бросил император. - Я же сказал, что поеду с вами!

***

     - Вы ездите, как безумец, Бьяджио, - сказал принц. - Признаюсь, вы произвели на меня впечатление.
     - Правда? - отозвался Бьяджио. Он тяжело дышал, однако сумел изобразить улыбку. - Достаточно сильное, чтобы вы меня выслушали?
     - Нет.
     Редберн снова перевел латапи на рысь. Как он и ожидал, Бьяджио от него не отстал.
     - Кстати, а куда мы едем? - поинтересовался император.
     - Я еду в долину латапи.
     - О да! Брина рассказывала мне об этой долине. Мне хотелось увидеть ее до отъезда. Там нам никто не помешает поговорить
     - Как вам такой вариант: вы говорите, а я делаю вид, будто слушаю?
     Бьяджио улыбнулся.
     - Какой вы остроумный! А давайте попробуем вот что: я объясню, почему вам следует мне помочь, а потом вы расскажете мне, почему вы предпочтете позволить талистанцам живьем содрать кожу с вас и Брины. Как вам такой вариант?
     - Не слишком смешно.
     - Потому что это не шутка, Редберн. Принц печально кивнул.
     - Знаю.
     - Вы мне не верите, да?
     - Не верю. Только сумасшедший поверит, будто Вэнтран и трийцы захот