тся, просите не задумываясь. Я не хочу новых сюрпризов и не хочу никаких недоразумений.
     Королева повернулась и пошла в сторону дворца, оставив нарцев на берегу. Касрин проводил ее взглядом. Он по-прежнему был недоволен, и Бьяджио ощущал смятение его чувств, которые омрачали яркий день. Император медленно встал, не побеспокоившись стряхнуть песок с одежды. Это был песок его родины. Если бы Бьяджио мог, он увез бы с собой весь песок этого берега. Он стал смотреть на море, дожидаясь, чтобы Касрин заговорил. Три корабля дожидались их на воде, чтобы отправиться в разные стороны. Бьяджио ощущал странную печаль. Принц Восточного Высокогорья Редберн не скрывал своего презрения к новому императору, и Бьяджио не знал, чего от него ожидать. Он вдруг понял, что больше всего его терзает страх.
     - Джелена не предаст вас, Касрин, - проговорил он наконец. - Следуйте карте, которую она вам дала. Вместе вы сможете уничтожить Никабара.
     - Вы меня использовали, - бросил Касрин.
     - Да, - согласился Бьяджио. - Но я сделал это потому, что так было нужно. А вы позволили себя использовать. Вы знали, что я еще чего-то от вас потребую, но были слишком ослеплены своей ненавистью к Никабару, чтобы предвидеть последствия. Так что не вините меня за то, что я вами управлял, потому что вы сами вляпались в это дело по уши.
     - Бьяджио...
     - По уши, Касрин. И даже не думайте отступиться сейчас, потому что я вам не позволю. Если вы меня подведете, я вас найду. Где бы вы ни спрятались, я разыщу вас. Вы - основа моего плана. Я не могу вас отпустить.
     - Господи, вы полный псих! Ведь это же просто ваша личная месть, так? Единственное, о чем вы думаете, - раздавите Тэссиса Гэйла.
     Бьяджио грустно вздохнул.
     - Если вы действительно так думаете, то вы глупец. Талистан - это серьезнейшая угроза Нару. Большей я еще никогда не видел. Гэйл намерен меня свергнуть, и ему все равно, сколько народов он втянет в свою войну. Но у меня есть шанс помешать этому, и я этому помешаю любой ценой. А если вы попробуете встать на моем пути... - Бьяджио резко замолчал и вскинул руки. - Ладно, забудьте. Вам все равно не понять.
     Он зашагал обратно к дворцу, злясь на себя и свои глупые речи. Но Касрин поймал его за руку и заставил обернуться.
     - А ну постойте! Не вам одному хочется мира, знаете ли. Или вы забыли, с кем говорите? Бьяджио покраснел.
     - Не забыл.
     - Я согласился вам помогать не просто для того, чтобы убить Никабара. Я согласился потому, что мне показалось, будто я вам нужен. Я не дурак, Бьяджио. Я знал, что вы говорите мне не все, что вы что-то скрываете. Так что перестаньте от меня таиться. Если я должен сделать то, чего вы хотите, я имею право знать все. Я этого требую.
     Бьяджио очень осторожно взял пальцы Касрина и убрал их со своей руки.
     - Я прошу прощения за мою скрытность, - проговорил он. - Вы имеете полное право на меня сердиться. Но с этим покончено: я рассказал вам все.
     Касрин посмотрел на него с подозрением:
     - Неужели? Вы действительно все мне сказали?
     - Вы ведь сказали Джелене, что верите мне, правда? Касрин смутился.
     - Не отрицайте: я знаю, что сказали. И я знаю, что вам это нелегко дается. И, если уж на то пошло, всем это нелегко. Доверие мне требует огромного усилия воли. Мое прошлое, оно...
     Бьяджио нахмурился и пожал плечами, не находя подходящего слова.
     - Говорит само за себя? - подсказал Касрин. Бьяджио рассмеялся.
     - Да, если хотите. Но я никогда вам не лгал, Касрин. Я сказал вам, что потребую от вас еще чего-то, и обещал отдать вам Никабара. Все это не было ложью. Если я кое-что опустил, то только потому, что счел это необходимым. Но теперь мне необходимо знать, со мной ли вы. Когда я поплыву к Восточному Высокогорью, я хочу иметь твердую уверенность, что вы будете рядом, когда мне понадобитесь.
     - В первый день лета, - тихо проговорил Касрин.
     - Вот именно. Так вы со мной?
     Ответом Касрина был грустный кивок. Он посмотрел в сторону моря, на ?Владыку ужаса?. Корабль был готов к бою, был готов нанести смертельный удар Никабару. Это будет нелегко, но игра стоила свеч. И Бьяджио, которому вовсе не хотелось отдавать приказ о казни Никабара, не сомневался, что Касрин и Джелена справятся с этим делом. Еще одна кровь, еще одна прискорбная жертва на пути к миру. Бьяджио шагнул к Касрину и остановился рядом с ним.
     - Знаете, - негромко сказал он, - в Железных горах есть отряд борцов за свободу, арамурцев, которые называют себя Праведниками Меча. Их немного, но они уже год сражаются против Талистана и добились очень многого.
     Касрин кивнул.
     - Я о них слышал.
     - И мне кажется, что мы похожи на них, - задумчиво сказал Бьяджио. - Мы составили странный союз, готовясь сражаться с Талистаном.
     Эта мысль его позабавила, и он начал смеяться. И сам поразился, насколько изменился за последнее время.
     - Мне страшно, - еле слышно признался Касрин. Бьяджио вздохнул.
     - Мне тоже. Касрин отвел глаза.
     - Никабар был для меня героем.
     - И для меня, - откликнулся Бьяджио. Уголком глаза он поймал изумленный взгляд Касрина. - Он был моим лучшим другом, - пояснил он. - Когда-то он был мне как брат.
     - А теперь вы отправляете меня, его убить.
     Эти слова ударили императора, словно тяжелый обух.
     - Да.
     - И вам страшно? Почему?
     Бьяджио всерьез обдумал этот вопрос. В последнее время очень многое внушало ему страх. Без поддержки снадобья все мелкие трудности человеческой жизни казались монументальными. Он боялся собственной смертности, боялся, что ничего после себя не оставит, боялся безвестно исчезнуть в общей массе. Когда-то - словно в другой жизни - он плавал по океану как герой, а теперь мысль о долгом плавании заставляла его бледнеть. Но больше всего его страшила неизвестность, тысячи мелочей, которые могут ждать его в Восточном Высокогорье. На этот раз он будет один.
     - Я боюсь неудачи, - сообщил он. - Боюсь, что моего нового союза окажется недостаточно.
     Касрин посмотрел на него пристально. Капитан разделял его страхи - но ни один, ни другой не сказали больше ни слова.

Часть вторая

ПРАВЕДНИКИ И ГРЕШНИКИ

16

     Ричиус Вэнтран, которого иногда называли Нарским Шакалом, стоял на площадке восточной сторожевой башни Фалиндара и смотрел на орды, которые кружили рядом с его домом в горах. У него на шее сидела Шани, его двухлетняя дочка, спустив ножки на грудь отца, а ручками ухватившись за его волосы. Рядом с ними стояли несколько трийских воинов в синем, столь же заинтересованных собиравшимися внизу отрядами. Они встревожено переговаривались, а их вождь, Люсилер Фалиндарский, стоял, вцепившись в каменный зубец с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев. Над Таттераком вставало солнце, открывая всю серьезность положения. Люсилер присвистнул, пересчитывая воинов, которые готовы были штурмовать дорогу, ведущую к цитадели. В горный дворец вела всего одна дорога - широкий проезд, пробитый в скальном грунте к самым воротам Фалиндара. По бокам ворот стояли две серебристые сторожевые башни. Как и восточная башня, на которой стояли Ричиус с Люсилером, ее западная сестра была заполнена бойцами - трийскими воинами в синей форме Таттерака. В каждой башне было сорок воинов: это была первая линия обороны против собравшихся внизу орд. Обе башни щетинились стрелами и копьями, а вдоль стен ходили воины подкрепления: лучники с полными стрел кочанами и с жиктарами - странными трийскими двойными клинками - за спиной. На белокожих лицах лучников ясно читалась тревога, их белые волосы развевались на утреннем ветерке. И Ричиус Вэнтран, заметный среди них, словно муха в янтаре, тоже выложил на стену свой двуручный меч, дожидаясь неизбежного штурма.
     Дьяна, жена Ричиуса, стояла на стене рядом с ним. Она решительно скрестила на груди руки, а за поясом у нее был длинный стилет. Шел уже тридцать пятый день осады, и Дьяна успела привыкнуть к упорным атакам. Она больше не боялась за свою жизнь, но продолжала волноваться за тех, кто постоянно дежурил на башне - и в первую очередь за мужа. А еще она боялась за Шани и опасалась, что затянувшаяся осада вызовет нехватку молока. Пока Фалиндар удивительно стойко выдерживал осаду. Трийцы готовились к ней заранее, и их предусмотрительность оправдалась. Однако, несмотря на долгое пребывание под открытым небом, несмотря опасность эпидемий, решимость осаждающих пока не поколебалась. Ричиус знал, что эти люди будут штурмовать цитадель, пока не погибнут до последнего - или пока не падет Фалиндар. А до любой из этих развязок пока было еще очень далеко.
     - Посмотри вон туда, Шани, - прошептал Ричиус.
     Он указал на широкую дорогу, ведущую к основанию горы, на которой был построен Фалиндар. Там собралось не меньше двенадцати сотен воинов, которые сейчас ждали верхом или пешими, кружа вокруг шатров и осадных орудий. Ричиус никогда прежде не показывал Шани воинов Пракстин-Тара, но двухлетняя девочка все равно чувствовала, что происходит что-то нехорошее. Даже в подвалах, где она пряталась с остальными детьми Фалиндара, слышны были идущие уже много недель бои. А сегодня, перед началом очередного штурма Пракстин-Тара, пока Шани не убрали в погреб, словно банку варенья, Ричиус хотел показать ей, какая здесь идет война. И Шани, которая во многом походила на мать, не испугали татуированные воины, окружившие ее дом. Скорее они ее возмутили. Она уже умела играть в мяч и говорить простыми фразами и без труда выражала свое недовольство погребами. Ричиус ею гордился.
     - Пракстин-Тар, - сказал он. - Там, внизу.
     - Ричиус, пожалуйста! - Дьяна протянула руки, чтобы забрать у него Шани. - Мне надо унести ее в подвалы.
     - Сейчас, - ответил Ричиус.
     Находившиеся далеко внизу воины походили на насекомых, которые собираются карабкаться на муравейник. Они не пытались захватить Фалиндар врасплох, как было с Кесом, когда они за неделю разгромили силы ничего не подозревавшего Ишьи. Фалиндар был слишком высок и слишком хорошо подготовлен для подобного налета. Пришельцы просто сели на коней, подтащили осадные орудия и начали бросаться на упрямые камни цитадели, погибая во славу Пракстин-Тара.
     - Вот против чего мы сражаемся, - сказал Ричиус дочери. - Вот что за шум ты слышишь. Хорошо?
     - Хорошо, - ответила Шани.
     Она говорила по-нарски, на родном языке отца. Он был твердо намерен добиться, чтобы дочь его выучила.
     - Не бойся! - ободрил ее Ричиус. - Им нас не одолеть, Шани. Я им не дам.
     - Да, - согласилась Шани.
     Она стукнула кулачком по макушке отца, подчеркивая свою уверенность. Все воины на площадке рассмеялись. Шани превратилась для них в некий талисман. У одних были в цитадели собственные семьи, другие пришли защищать Фалиндар, когда воины Пракстин-Тара начали двигаться через Таттерак. Но всех объединяло одно: они находились в осаде, сидели запертые в великолепном дворце, где пищу и воду выдавали порциями, и где каждый день приносил новые угрозы снизу. И, тем не менее, они продолжали яростно защищать цитадель. Казалось, будто их коснулось очарование Фалиндара, какое-то волшебство, которое поддерживало веру в сердцах людей и придавало им мужество тогда, когда оно должно было бы иссякать. Никто из них не жаловался, никто не оспаривал распоряжения Люсилера, правителя цитадели. Они были так же преданы Люсилеру, как когда-то Кронину, их первому господину, и Ричиус не сомневался в их готовности умереть, защищая дворец.
     Ричиус тоже сроднился с Фалиндаром. Цитадель была ему домом уже больше двух лет, и он ее полюбил наконец. Он не позволит Пракстин-Тару и его фанатикам захватить Фалиндар после всего, что ему уже пришлось пережить. Он уже лишился одной родины и не хотел лишаться еще одной. И потому Ричиус все усилия направил на то, чтобы превратить этот прекрасный дворец в крепость, сооружая на террасах баррикады, а на каменных стенах - деревянные щиты, чтобы сбрасывать штурмующих стены захватчиков. На каждом шпиле сложили кирпичные укрытия с бойницами для лучников и копьеметателей. На двух сторожевых башнях теперь стояли баллисты, а на каждой стене - гигантские устройства для метания копий, похожие на аркебузы. Со стен свешивались веревочные петли, готовые зацепить неосторожных нападающих или отбросить их лестницы. На ключевых позициях кипели котлы с маслом. Жерди для сталкивания карабкающихся вверх воинов соседствовали у стен с сотнями топоров и сельскохозяйственных орудий, которыми легко можно было разбивать перекладины наспех сколоченных лестниц.
     Оглядывая оборону, Ричиус улыбнулся. Пракстин-Тар собрал немалую армию, но Ричиус был нарцем. Он был хорошо знаком с замками и ведением осады и не сомневался, что практически неприступный Фалиндар выдержит осаду военачальника. Пракстин-Тар уже целый месяц посылал на цитадель свои отряды, но каждый раз бойцы Люсилера, занимавшие столь выгодные позиции, отражали их нападения. За стенами крепости лежали уже сотни мертвых людей Рийна с черными поясами своей земли и отвратительной татуировкой на щеке в виде ворона. Своими безумными атаками и ужасающим равнодушием к потерям они напоминали Ричиусу людей из долины Дринг, тех отчаянно смелых воинов, что готовы были следовать за Форисом куда угодно - даже в могилу. Это были безумцы, ведшие священную войну, объявленную их повелителем. Снова проявилась разъедающая Люсел-Лор политика. Снова трийцы воевали друг с другом. Мир, который установил Тарн и хранил Люсилер, был разрушен тысячью воинственных группировок. Люсел-Лор снова стал театром войны, каким был на протяжении тысячи лет.
     - Дай я унесу ее вниз, Ричиус, - попросила Дьяна. - Там я за ней присмотрю.
     - Да, отправь малышку отсюда, - поддержал ее Люсилер. Его суровые серые глаза смотрели на воинов Пракстин-Тара. - Ни к чему ей быть здесь, когда они начнут подниматься по дороге.
     Ричиус наклонился, чтобы Дьяна могла снять Шани у него с плеч. Прикосновение материнских рук заставило Шани тихо взвизгнуть: она знала, что Дьяна унесет ее в подвалы. Там они будут защищены - по крайней мере пока - от стрел и снарядов, которые катапульты военачальника перебрасывали через стены. В последнее время Пракстин-Тар начал швырять на внутренний двор самые разные вещи, в том числе отрубленные головы и убитые туши скота, - чтобы деморализовать воинов, запугать женщин и детей и распространить болезни. Убедившись, что взять Фалиндар штурмом практически невозможно, военачальник все еще надеялся, что цитадель сдастся.
     ?Это вряд ли?, - подумал Ричиус.
     Он наклонился поцеловать Шани, а потом посмотрел на Дьяну. Вэнтран знал, что жене хотелось бы остаться с защитниками, взять лук или встать за баллисту, однако она была не только его женой. Она была еще и матерью, и в первую очередь должна была думать о Шани.
     - Будь умницей, малышка, - сказал Ричиус. - Не причиняй маме хлопот.
     Шани нахмурилась, а потом уцепилась за платье Дьяны. Дьяна крепко держала дочку.
     - Будь осторожен, - прошептала она, а потом посмотрела на Люсилера. - И ты тоже, Люсилер. Хозяин Фалиндара кивнул:
     - Идите вниз.
     Казалось, Люсилера одолевают дурные предчувствия. Дьяна поцеловала Ричиуса и спустилась по винтовой лестнице. Ричиус проводил ее взглядом, зная, что ей ничего не грозит. У Пракстин-Тара были катапульты и вдвое больше воинов, чем защитников Фалиндара, но ему все равно нужно было наступать на горную крепость по одной-единственной дороге. А это было очень невыгодно для нападающих.
     Ричиус шагнул к Люсилеру, пытаясь оценить настроение друга. Люсилер выглядел постаревшим. Два года, в течение которых он управлял Фалиндаром, проложили по его лицу глубокие морщины и заставили глаза ввалиться. Прежде блестевшие волосы теперь свисали на плечи безжизненными прядями. Люсилер сделал все, чтобы сохранить мир. Сам того, не желая, он получил от Тарна должность правителя и постарался с ней справиться, борясь за сохранение единства, ради которого отдал жизнь Тарн. Однако он не был Тарном. Пракстин-Тар и другие военачальники подчинялись Тарну потому, что он был человеком особым, имевшим дар небес. Люсилер просто не обладал способностями, которые позволили бы ему занять место Тарна.
     - Что скажешь? - негромко спросил триец.
     Он не отрывал взгляда от кружащих внизу воинов.
     - Они собираются штурмовать, - сказал Ричиус. Он указал на западный фланг армии Пракстин-Тара. - Посмотри. У них новое орудие.
     - Вижу, - отозвался Люсилер.
     Новая катапульта военачальника была крупнее остальных: ее изготовили из местных бревен. Похоже, высота этой составляла почти пятьдесят локтей. Ричиусу она показалась больше похожей на нарский дальнобойный требюшет, чем на примитивные катапульты, которые военачальник строил прежде. Ричиусу было бы интересно узнать, откуда
     Пракстин-Тар узнал эту конструкцию. Ходили слухи, будто у Пракстин-Тара есть раб нарец, солдат, взятый в плен во время войны с империей. Сам Пракстин-Тар этого слуха не опровергал. И теперь, глядя на неприятно-знакомую катапульту, Ричиус встревожился. Он оценил ее дальность примерно в девятьсот шагов. Тогда Пракстин-Тару не придется подводить орудие к самым стенам Фалиндара, чтобы их разбить. Оно может стрелять прямо с дороги.
     - Это орудие опасно, - сказал Люсилер. - Они окружат его щитами. Мы своими стрелами не сможем достать тех, кто будет стрелять.
     - Возможно, - согласился Ричиус. - Но Фалиндар построен прочно. Давай не будем тревожиться, пока не увидим, на что способна эта штука. Если понадобится, мы сможет устроить вылазку и ее уничтожить.
     Люсилер засмеялся.
     - Да неужели? И кто будет настолько безумен, чтобы командовать этой вылазкой, друг мой? Ты? Его тон заставил Ричиуса ощетиниться.
     - Я же сказал ?если понадобится?, - возразил он. - И Пракстин-Тару будет непросто им пользоваться. Снизу оно до нас не добьет, а если он попытается поднять его выше, ему придется перевозить и снаряды тоже. Это будет нелегкий труд. Он не сможет делать больше нескольких выстрелов кряду.
     Люсилер, наконец, отвел взгляд от противника и вопросительно взглянул на Ричиуса.
     - Ты слишком спокоен. Мы же тут в капкане. Или ты этого не понимаешь?
     - А он в капкане внизу. Ему надо кормить целую армию, и он стоит на открытой местности.
     - Сейчас весна, - кисло заметил Люсилер.
     - Это не имеет значения. Он уже терпит целый месяц. Ему придется что-нибудь предпринять, пока все его воины не начали ворчать, а к нам не пришла подмога. Мы сильнее, Люсилер. Не забывай об этом.
     - Никто нам не поможет.
     Люсилер снова отвернулся, не скрывая своего разочарования. До сих пор ни один из трийских военачальников не пришел на помощь Фалиндару. Они слишком боялись Пракстин-Тара или были слишком заняты собственными мелкими распрями, чтобы выделить воинов для защиты цитадели. Даже львиный Карлаз их бросил: он ушел со своими гигантскими кошками из Железных гор, чтобы вернуться в далекий Чандак-кар. Полтора года он защищал Люсел-Лор от нарцев. Но теперь Карлазу надоели ссоры между военачальниками, и ни Ричиус, ни Люсилер его в этом не винили, но в своей борьбе с военачальником из Рийна они оказались одни. На этот раз никто им не поможет.
     При последнем подсчете в Фалиндаре оставалось шесть сотен воинов и еще около ста фермеров округи. Пракстин-Тар не потрудился подходить к Таттераку скрытно. Он дал Люсилеру ясно понять, что намерен захватить цитадель. Ричиус не сомневался, что упорство Люсилера только разъярило военачальника. Основой ведения осады должно быть терпение, но этим достоинством Пракстин-Тар не обладал. Чтобы поставить на колени такую крепость, как Фалиндар, нужны месяцы или даже годы, а Пракстин-Тар показал себя плохим тактиком, слишком одержимым, чтобы вести войну на истощение. Ричиус понимал, что вскоре военачальник бросит своих воинов в лобовую атаку на Фалиндар, и этот шаг будет для него гибельным.
     - Пусть наступает, - сказал Ричиус. - Давай спровоцируем его на бой. Он вымотается. Он так и будет биться головой о наши стены, пока от него ничего не остане