Легкая, плоская коробочка, сверху целлофан. Молочно-белые фиалки в темно-зеленых листьях. Внутри визитная карточка, сразу видно букву R. Я закончила одеваться в полной тишине, приколола фиалки, сказала: "Спасибо, Берта", - и пошла навстречу музыке и смеху.

11

     Бал был в полном разгаре и, к счастью, хозяева уже перестали встречать гостей. Подножие уставленной цветами огромной лестницы опустело. Холл заполняла сверкающая шуршащая масса людей. Я постояла на галерее, не имея ни малейшего желания появляться на впечатляюще пустых ступенях. Мимо прошли три щебечущие молодые женщины из какой-то комнаты в конце коридора, я укрылась за их спинами и незаметно спустилась. Проскользнула в бальный зал, нашла угол, укрытый кустом азалий и тихо спряталась, чтобы наблюдать за танцующими.
     Я не видела кресла Леона де Вал ми, но прекрасная Элоиза танцевала с пожилым бородатым мужчиной. Флоримон беседовал у окна со страшной голубоволосой старухой, выражая лицом и телом, что она самая интересная и интеллигентная женщина в этом обществе. А может, она такой и была, но уверена, он выглядел бы точно также, будь она наимрачнейшей в мире ведьмой. Рауль танцевал с нежной блондинкой в черном, она к нему прижималась, строила глазки через длинные ресницы, а он улыбался. Прекрасная пара. А если бы он танцевал со мной, какие начались бы разговоры...
     Музыка затихла, люди разбрелись в стороны. Меня спрятала толпа. Рядом журчала вода, в аквариуме плавали золотые и серебряные рыбы. Снова музыка. На этот раз он с пожилой дамой в голубом платье и роскошных бриллиантах. Потом с черной хищной женщиной с умным голодным лицом и жадными руками. Опять красивая блондинка. Затянутая в корсет дамочка в черном с изумрудами. Седая женщина с добрым лицом. Опять блондинка. Рыбы ритмично махали плавниками. Лепесток азалии упал на воду, Я вспомнила про Филиппа, встала, подобрала юбку.
     Рядом раздалось: "Мадмуазель". Я вздрогнула и уронила сумку почти в аквариум, Флоримон подал ее мне. "Извините, что напугал. Не убегайте, мадмуазель. Я не танцую, уболтался до столбняка. Раз я сумел вас поймать, может, возобновим флирт? Этим я могу заниматься в любое время без усилий".
     "И одновременно тихонечко курить? Договорились, я буду вашим местом для курения".
     "Симпатичная женщина, - сказал он, нисколько не смущенный, - дороже рубинов. Очень красивое платье".
     "Спасибо, маэстро".
     "Я серьезно. Но вы спрятались, я высматривал вас, но не видел, как вы танцуете".
     "Никого не знаю".
     "И Элоиза не представила молодых людей?"
     "Я ее не видела, поздно спустилась".
     "А где Рауль? Он знает всех. Может, он..."
     "Нет, пожалуйста! Я ухожу. Обещала Филиппу подняться и, пожалуйста, не беспокойте месье Рауля!"
     "И не спуститесь опять? Поэтому вы так поздно спустились и спрятались среди цветов?"
     "Что вы имеете в виду? - Он смотрел на фиалки и молчал. Моя рука нелепо дернулась, чтобы спрятать цветы. - Как вы догадались? - Я потрогала пальцем лепесток. - Поэтому?"
     "Дорогая, неужели вы еще не поняли, что каждое дыхание Валми - важная новость в долине?"
     "Постепенно узнаю".
     "Вы очень молоды".
     "Двадцать три".
     "Если соберетесь покинуть Валми, куда вы пойдете?" Я смотрела на него. И этот тоже. Драконьи зубы скандала выглядывают отовсюду. Всем есть дело до моих отношений с Раулем. Сама я о них не думала. Я его любила, он меня поцеловал, я ужасно хотела его видеть. Вот и все. Флоримон продолжал: "У вас есть друзья во Франции или вы тут совсем одна?"
     "Никого не знаю во Франции, но я не одна. Вы очень добры, я это ценю. Но будем откровенными, раз уж зашли так далеко. Вы обеспокоены по моему поводу, потому что известно, что я целовалась с Раулем, и меня уволят. Так?"
     "Не совсем. Потому что ты в него влюбилась. А ты слишком молодая, и тебе некуда убежать. Ты одна".
     "Нет, не одна. А что если я убегу к Раулю? Мы же откровенны. Что это совсем невозможно, чтобы он был ко мне неравнодушен?"
     "Дорогая... Ты и Рауль? Нет, нет и нет".
     Я помолчала и спросила: "А насколько хорошо вы его знаете?"
     "Достаточно. Не интимно, возможно, но..." Он не смотрел мне в глаза, вдруг схватился большой рукой за воротник, неожиданно выругался и начал закапывать сигарету под азалию.
     Я слишком разозлилась, чтобы дать ему уйти от ответа. "А раз вы не знаете его уж совсем хорошо, возможно объясните, что имели в виду?"
     "Дорогая, не могу. Не должен был этого говорить. Я уже совершил непростительное. Не должен продолжать".
     "Потому что вы здесь в гостях?"
     "Да, и по другим причинам".
     Наши глаза встретились, но я еще не успокоилась. "Раз мы решили говорить загадками, почему вы решили, что от тигра тигр и рождается?"
     "Мадмуазель..."
     "Хорошо. Оставим эту тему. Вы меня предупредили, облегчили сознание и очень добры, что доставили себе такое беспокойство. Может, теперь просто подождем и посмотрим, что из этого получится?"
     Он глубоко вздохнул. "Я не прав. Не такая уж вы и молодая. - Он дружески улыбнулся, доставая новую сигарету. - Я свое сказал, и вы очень мило это восприняли. По крайней мере знайте, что когда соберетесь убегать, один человек во Франции у вас для этого есть. А теперь оставим это. Может, возобновим флирт. Не помните, на чем мы остановились? Или лучше быстренько сыграем в шахматы?"
     "Это будет очень быстренько. По сравнению со мной, Филипп - мастер. Победите за три минуты".
     "Очень жаль. Нет ничего лучше хорошей смеси табака и шахмат, чтобы выкинуть из головы советы трясущегося старого дурака, которому пора бы и поумнеть. Прости, ребенок. Не мог удержаться, хотя и опоздал с советом".
     Я улыбнулась. "Хоть сейчас и не подходящая стадия нашего флирта, чтобы это говорить, но вы очень хороший. Но да. Слишком поздно".
     Раздался голос Рауля: "Вот ты где! Карло, какого дьявола ты решил прятать ее в этом углу? Черт побери, я тем временем все двери просмотрел. Не думал, что она считает вас и золотых рыбок такой приятной компанией. Что вы, кстати, обсуждали? Что поздно?"
     "Ну, во-первых, ты появился. А теперь веди ее танцевать и вымаливай прощение".
     "Так и сделаю. Линда, пошли". Озабоченный взгляд Флоримона провожал меня, а потом нас охватила музыка.
     Рауль сказал мне на ухо: "Век прошел. Ты там долго была?"
     "Не очень".
     "Что так поздно?"
     "Боялась".
     "Почему? А, Элоиза..."
     "Она нас видела, ты знаешь".
     "Да. Тебе это важно?"
     "Конечно".
     "Учись не обращать внимания".
     Сердце билось у меня в горле. "Как?" Но он засмеялся, не ответил, закружил меня под музыку, замелькали колонны, группа людей, кресло на колесах... Леон де Валми смотрел на нас, тень в центре калейдоскопа, паук в яркой паутине... Я тряхнула глупой головой. Ну его, не боюсь, или боюсь? Когда танец развернул меня к нему лицом, я безмятежно улыбнулась, он растерялся, а потом улыбнулся в ответ. Похоже, его безумно развеселила какая-то неизвестная мне шутка, крайне неприятная. Я сказала: "Рауль!"
     "Да?"
     "Нет, ничего".
     "Просто Рауль?"
     "Да". Он мягко улыбнулся, и мне показалось, что понял.
     Танец закончился у одного из окон. Рауль не выразил ни малейшего желания от меня уйти, стоял рядом и ждал. Он не обращал внимания на толпу, хотя на нас активно смотрели. Я пыталась найти мадам де Валми, но ее не было видно. Музыка заиграла, Рауль повернулся ко мне. Я сказала: "Слушай, совсем не обязательно мной заниматься, я..."
     "Ну ты и кретинка".
     Я забыла Элоизу, Леона, засмеялась, сказала: "Я больше не буду, месье", - и полетела танцевать.
     "Я сегодня выполнил все обязанности, танцевал со всеми вдовами... Хорошо, что не нашел тебя раньше, а то не был бы таким старательным". В открытые окна заглядывала нежная ночь.
     Мы танцевали около окна, вдруг мы оказались не в бальном зале, а на балконе. Музыка, пасхальная луна, танцующие тени в темном саду... Мы молча продолжали танцевать, остановились, обнялись... Когда я смогла говорить, я сказала: "Я люблю тебя. Люблю тебя. Люблю тебя". И после этого очень долго беседовать не было никакой возможности.
     А потом заговорил он: "Ну а ты собираешься это спросить?"
     "Что?"
     "Что всегда спрашивают женщины. Люблю ли я тебя".
     "Меня устроит все, что ты можешь дать".
     "Не надо скромничать и унижаться".
     "Ничего не могу поделать. Я так себя с тобой чувствую".
     "Бог мой! Линда! Слушай!"
     "Слушаю".
     "Эта любовь. Я не знаю. Это честно".
     Что-то шевельнулось во мне, абсурдно похожее на жалость. "Не надо, это не важно".
     "Важно. Ты должна знать. Были другие женщины. Много. Но это другое. - Он засмеялся. - Я сказал бы это в любом случае, да? Но я не вру. Линда! Чертовски странное имя для француженки. Я хочу тебя. Ты мне нужна. Если это называется любовь..."
     "Все в порядке. Правда".
     Тишина. Он отпустил меня и вдруг спросил обычным голосом: "О чем вы говорили с Карло?"
     "Почти не помню. О платье. О моем платье".
     "Давай, признавайся. Обо мне?"
     "Откуда ты знаешь?"
     "Ясновидение".
     "Убийство! Не говори, что это у тебя тоже есть. Твой папа - колдун, знаешь?"
     "Тогда назовем это хорошим слухом. Карло предупреждал, что мои намерения наверняка бесчестны?"
     "Конечно".
     "Правда?"
     "Более-менее. Он это делал намеками и из наилучших побуждений".
     "Это уж наверняка. А что он говорил?"
     Я процитировала: "Ты и Рауль - нет, нет и нет. Не сердись на него, я его обожаю".
     "Не сержусь. Не про намерения... Я говорил, как я к тебе отношусь, а ты любишь меня?"
     "Да, да и да".
     "Три раза? Ты великодушна".
     "Чтобы уравновесить слова Карло. А потом в Англии есть примета: что сказано три раза - правда".
     "Значит рискнешь выйти за меня замуж?"
     Я задрожала, сказала хрипло: "Но твой отец..."
     Его руки так резко двинулись, что мне стало больно. "Отец? Он-то тут при чем?"
     "Он рассердится. Выгонит тебя из Бельвинь. Или..."
     "Ну и что? Я ни к чему не прикован. Боишься повредить моему положению и перспективам? Господи, вот это неплохо!"
     "Но ты любишь то поместье, ты говорил, и миссис Седдон..."
     "Она тоже обо мне не молчала, да?"
     "Как все".
     "Тогда они тебе говорили, что я там буду только до тех пор, пока Филипп не получит Валми?"
     "Да".
     "Ну и как, на твою трижды правдивую любовь не влияет такое беспросветное будущее?"
     "Я же сказала, что на все согласна".
     "Значит, выйдешь за меня замуж?"
     "Да".
     "Несмотря на предупреждения и отсутствие перспектив?"
     "Да".
     Он засмеялся. "Можешь об этом не беспокоиться. Честными или нечестными способами, но перспективы у меня будут".
     "Искатель приключений, вот ты кто".
     "А ты?"
     "Наверное, тоже".
     "Знаю. Встретились алмаз с бриллиантом. Поцелуемся и перестанем торговаться".
     Когда он меня отпустил, я спросила: "Мы должны им сказать?"
     "Конечно. Почему нет? Я бы с удовольствием прокричал об этом с крыши. Но если хочешь, подождем до завтра".
     "Да, пожалуйста".
     "Так боишься моего отца?"
     "Да".
     "Не стоит. Я сам могу им сказать, а ты спрячешься, пока все не закончится".
     "Они так разозлятся".
     "Разозлятся? Ты себя недооцениваешь, дорогая".
     "Ты не понимаешь. Меня должны были уволить, сказали бы про это завтра. Поэтому я и не шла танцевать".
     "Но почему. В чем преступление?"
     "В тебе".
     "В смысле потому, что Элоиза увидела, что я тебя целую? Тебя должны были уволить за это? Чушь!"
     "Правда. То есть я так думаю. Она так со мной разговаривала, и все на меня смотрели..."
     "Это не важно. Теперь не нужно беспокоиться. И ты наверняка не права. Она бы даже не разрешила тебе уйти".
     "Я тоже так думала. Мне казалось, что это странно, из-за Филиппа".
     "Филиппа?"
     "Да. Не то, чтобы я для него сделала что-то необыкновенное, просто не потеряла головы, но все-таки я спасла его, когда он упал с балкона, а твой отец сказал..."
     "О чем ты говоришь?"
     "А ты не знал? - Я удивилась и рассказала ему про наши приключения. - И твой отец тогда понял, что ты меня поцеловал, а никаких разговоров про мое увольнение не было. А теперь есть".
     Он опять засмеялся. "Ну теперь мы им дали для этого еще более основательные причины, не находишь? Успокойся. Сейчас, скорее всего, все на балу знают, что ты ушла со мной, и бурно обсуждают, зачем и почему".
     "Ничего они не обсуждают, им все ясно. А мне завтра смотреть им в глаза".
     "Вместе со мной. А пока давай забудем о завтрашних проблемах и отметим это событие. Выпьем шампанского".
     "И поедим", - сказала я.
     "Бедное дитя! Ты не ела?"
     "Ни кусочка. Сидела в углу, а ты танцевал, пил и наслаждался собой".
     "И очень глупо. Стоило тебе вылезти, тебя бы окружила масса партнеров, только и мечтающих потанцевать с тобой, напоить и понаслаждаться. Пошли к пище".
     Огромный зал был заполнен питающимися и пьющими людьми. Мы не останавливаясь прошли через толпу, приблизились к огромному столу и тут я вспомнила и потрогала его за рукав. "Рауль. Я обещала подняться к Филиппу в середине бала. Я должна идти".
     "К Филиппу? Ради бога, зачем?"
     "Думаю, он чувствовал себя брошенным. В любом случае я обещала и не могу его разочаровать".
     "Ты ухаживаешь за ним лучше, чем тебе по штату положено, да?"
     "Я так не думаю. Надо уходить, вдруг он не спит и думает, что я забыла".
     "Мне показалось, что ты голодная".
     "Это чистая правда. - Я посмотрела на стол. Розовые крабы выглядывают из-под зеленой петрушки... - В жизни не была на балу и не видела такого стола. Но слово есть слово".
     "Всегда сдерживаешь обещания?"
     "Всегда".
     "Я это запомню".
     "Они имеют силу, только если я выполню свое обещание Филиппу. Оно было дано раньше".
     "Но я тоже пойду и не собираюсь дать тебе упасть в голодный обморок там наверху. Давай нарушим еще несколько правил и возьмем с собой еду. Тогда Филипп получит удовольствие, а мы отметим, как хотели".
     "Ой, Рауль, здорово! Давай!"
     "Прекрасно. Что тебе нравится?"
     "Все".
     "Иди к Филиппу, а я все соберу и поднимусь за тобой".
     "Договорились".
     Я двигалась сквозь толпу и больше всего боялась встретить Леона де Валми. Я выскочила из зала и побежала по черной лестнице, которой мы обычно с Филиппом пользовались. Но беспокоиться не стоило. Лестница выходит в коридор почти напротив комнаты мадам де Валми. Когда я была на верхней ступеньке, у меня расстегнулась и соскочила туфля. Я остановилась, чтобы ее поднять, а когда выпрямилась, две женщины выходили из этой комнаты. Мое сердце чуть не остановилось, но ни одна из них не был Элоизой - две пожилые нетанцующие дамы, которые весь бал следили за Раулем и поднимали брови, сначала на блондинку, а потом на меня. Я представила, какие бы у них стали лица, узнай они, что у меня с Раулем свидание наверху, правда, под близким наблюдением Филиппа, и развеселилась. Туфля была моим алиби. Я вежливо их пропустила и проследовала в свои апартаменты переобуваться.
     Где-то начали бить часы. Полночь. Я надеялась, что Филипп еще не спит и тихо шла по коридору. И тут я вдруг осознала, глядя на туфельку в своей руке. Полночь. Потерянный башмачок. Бал. Я даже нахмурилась. Чушь такая, даже можно разволноваться. Потом мне стало смешно. "Где тут мои тыквы?" - прошептала я жизнерадостно и положила руку на дверь Филиппа.

12

     Филипп не спал. Когда я тихо вошла в комнату, он сидел в кровати в ночной рубашке и смотрел огромными глазами на дверь. Огонь, который давно должен был угаснуть, весело пылал. В незанавешенных окнах сиял лунный свет. Мальчик немедленно сказал: "Как долго тебя не было".
     "Как раз середина ночи. Полночь".
     "Правда? Я не давал огню погаснуть, знал, что ты придешь".
     "Конечно. И ты совсем не сонный".
     "Чуть не заснул, не пил шоколад и присматривал за огнем. Может побудешь тут, раз правда пришла?"
     "Почему? Что-нибудь не так? - Он замотал головой, но выражение его глаз вовсе не отрицало моей догадки. - Ну говори!"
     "Кошмары".
     "Бог мой, не знала. Ужас какой! Какие?"
     "Люди входят и трогают меня".
     Как-то мне это очень не понравилось, меня даже прознобило. "Ну это сны, не на самом деле. Правда я иногда прихожу".
     "Нет, не ты. Я тебя не боюсь".
     "Часто? - Он кивнул. - Ты просыпаешься? Тогда зови меня, я приду".
     "Зову, но звуков не получается".
     Я погладила маленькую холодную руку. "Значит, спишь. Жуткое ощущение, но это только сон. Ну правда, это, может, я? Я всегда смотрю на тебя, когда собираюсь лечь. Ты спишь во всю. Даже храпишь".
     "Спорим, нет".
     "Спорим, да. Послушай, я тебя вылечу, граф де Валми. Раз ваша честь отказалась сойти поужинать на бал, не согласитесь ли вы получить ужин у себя?"
     "Но я ел!"
     "Давным давно. И я нет. Не согласишься ли принять меня и своего кузена Рауля на полуночную трапезу?"
     "Ой! Правда мой кузен Рауль?"
     Я кивнула. "Он обещал принести еду. Вот и он".
     Дверь тихо отворилась, и вошли Рауль, нагруженный бутылками, и официант с подносом. Рауль поднял аристократическую бутылку с золотой шеей и торжественно произнес: "Bonsoir, monsieur le Comte. Поставьте, пожалуйста, поднос здесь. Спасибо. Надеюсь, вы сможете потом забрать посуду? По секрету, разумеется".
     На лице официанта не дрогнул ни одним мускул. "Конечно, сэр".
     Что-то перешло из руки Рауля в его руку. "Превосходно. Тогда все, спасибо".
     "Благодарю вас, сэр, месье, мадам". Мужчина отвесил поклон куда-то в середину между мной и кроватью, вышел и закрыл дверь.
     "Это что ли правда полночная трапеза?" - спросил Филипп, смущенно рассматривая кузена.
     "Несомненно. - Рауль умело управлялся с красивой бутылкой. - Великолепный звук, да Филипп? Замечательный огонь. Тебе тепло, Линда?"
     "Да, спасибо".
     Рауль наливал шампанское. Филипп, забыв сомнения, вылез из кровати. "Это лимонад?"
     "Король лимонадов".
     "Здорово шипучий. Выстрелил, как ружье".
     "Это точно, но ты его пить не будешь. Я принес для тебя настоящего лимонада, вот".
     "Да, это больше похоже. Мадмуазель, хотите моего?"
     "Выглядит замечательно, но не хочу обижать твоего кузена".
     Рауль засмеялся, вручил мне бокал шампанского. "А теперь тост. - Он поднял бокал, огонь камина сверкал в миллионе пузырьков. - Встань Филипп, стукни своим бокалом о мой... Теперь мисс Мартин... Так. Теперь давайте выпьем за то, чтобы мы всегда держали свое слово".
     Филипп, немного озадаченный нашей странной игрой, отпил немного лимонада, посмотрел с Рауля на меня, потом на поднос на маленьком столике перед огнем. "Когда начнем?"
     "Сию минуту", - сказала я твердо и села.
     Даже и без короля лимонадов это был бы прекрасный ужин. Обстановка сказочно нелепая, а еда еще лучше, Мы с Филиппом поглотили огромное количество деликатесов, которые щедрая рука Рауля разместила на подносе. Он честно попытался принести все. Спаржа, крабы, грибы, цыпленок, омар, миндаль, клубника, груши, виноград... Мы ели, восклицали, шептали, а Рауль стоял у огня, курил, пил шампанское и смотрел на нас, будто мы ровесники, а он - наш добрый дядюшка.
     В конце концов прекрасный ужин закончился. Я сказала: "Филипп, если у тебя и сегодня будут кошмары, знай, что ты их честно заработал". Но он уже заснул, положил голову на мою коленку, закрыл длинные ресницы и дышал ровно и спокойно.
     "Лучше положить его в кровать, - сказал очень большой Рауль. - У него бывают кошмары?"
     "Говорит. Люди приходят и смотрят на него. Страшновато", Мой любимый посмотрел на меня, но мне показалось, что он меня не видит. "Это точно".
     Мы сидели почти в полной темноте, огонь догорал. В окна светила луна. Рауль взял ребенка на руки и понес легко, будто он ничего не весил. Вдруг под его ногами метнулась тень, раздался резкий голос Элоизы: "Рауль! Что ты здесь делаешь? Что случилось?" Я не видела е