тот предмет. Нечестно его обвинять. Если бы он не был таким хорошим водителем, он запросто мог бы меня убить".
     Я замолчала, потому что увидела, что Раулю весело, а его отец злится. Он немедленно сказал очень ровным голосом, учительским тоном: "Прекрасный водитель не должен доводить дело до того, чтобы пришлось использовать мастерство в таком опасном углу".
     Рауль мило улыбнулся: "Там меняли дорожное покрытие в прошлом году, за счет Бельвинь, если помнишь. И ты уверен, что достаточно квалифицирован, чтобы критиковать мои водительские качества? И дороги, и машины очень изменились с тех пор, как ты потерял способность ездить". В наступившей тишине я увидела, как углубились линии на лице Леона де Валми, сжались руки на коленях. Он ничего не ответил. Рауль лениво улыбался. Да, это не Филипп. Ничего удивительного, что он улыбался, когда я дикой кошкой бросилась на его защиту. Как это ни абсурдно, мне было очень приятно - это тебе за Филиппа, король-демон!
     Рауль повернулся ко мне и сказал светским тоном: "Вы уверены, мисс Мартин, что ничего не нужно послать вам наверх?"
     "Совершенно уверена. Спокойной ночи, месье де Валми. Спокойной ночи, месье Рауль". Я быстро пошла наверх, оставляя их вдвоем.

Пятая карета

8

     На следующий день все следы тумана исчезли. Когда мартовские ветра выдули из почек маленькие листочки, мы полюбили гулять по лесу, который тянулся на север вниз по долине. Туда мы и направились - по крутой тропинке, которая пересекала зигзаг и иногда превращалась в удобную и чистую лестницу из мощных бревен. Когда по пути встречались ручьи и крохотные водопады, обязательно находился каменный мост, иногда всего шаг длиной, с сосновыми перилами. Филиппу очень нравилось свисать с них и смотреть на воду и траву.
     "Три, - сказал он восхищенно. - Voila, вы видели его? Рядом с камнем, где волны?"
     Я наклонилась и посмотрела на маленькое озеро пятнадцатью футами ниже. "Ничего не вижу. И это не он".
     "Он, точно он, я его видел..."
     "Верю. Но рыба не он, а она. Ой, Филипп, вон он, прыгает!"
     Воспитанный ребенок не заметил оговорки: "Четыре. Точнее, четыре с половиной. Не знаю вон там тень или рыба". Он склонился еще больше, но я поторопила его, позвала в большой лес. Мальчик послушно соскочил с моста и поскакал по тропинке, которая сворачивала в сторону по склону. "Пойдем искать волков!"
     "Волков?"
     Он весело прыгал впереди: "Испугались, мадмуазель? Подумали, что здесь правда есть волки?"
     "Ну я..."
     Он разразился хохотом и дрыгнул ногой, так что в воздух полетели прошлогодние листья. "Поверила! Поверила!"
     "Я никогда не жила в таком месте. Кто его знает, вдруг Валми просто кишит волками".
     "У нас есть медведи, - сказал мальчик успокаивающе. - Правда. Это не blague. Масса медведей неимоверной величины. - Его руки в красных перчатках нарисовали в воздухе что-то вроде гризли-переростка. - Я ни одного не видел, vous comprenez, но Бернар одного застрелил. Он сам сказал".
     "Тогда искренне надеюсь, что мы ни одного не встретим".
     "Они спят. Нет никакой опасности, пока их не разбудишь. - Для эксперимента он со всего размаху прыгнул на кучу листьев, они полетели золотым дождем, к счастью не включавшим в себя ни единого медведя. - Они спят очень крепко с орехами в кармане, как белька".
     "Белка".
     "А хотите, не будем искать медведей".
     "Лучше не будем, если тебя это не затруднит".
     "Ладно. А тут есть всякие другие звери, chamois, marmottes, лисы. Когда я буду десять..."
     "Мне будет..."
     "Когда мне будет десять, у меня будет ружье, и я буду стрелять".
     "Может, попозже? Десять это много, но ты будешь еще не очень большой и не поднимешь большое ружье, чтобы стрелять в медведей".
     "Ну в белек".
     "В белок".
     "Белька! Мне будет десять, и я застрелю из ружья бельку!"
     "Но они же очень симпатичные!"
     "Нет. Они обгрызают молодые ветки, создают много работы, на них теряешь много денег. Их надо стрелять, лесники говорят".
     "Очень по-французски!"
     "А я и есть француз! И это мои деревья, у меня будет ружье, и я каждый день буду стрелять белек! Смотри, вот одна! Бдыш!" И он заскакал между деревьями, стреляя белок и распевая громкую бессмысленную песенку. "Бдыш, бдыш, бдыш! Бдыш, бдыш, бдыш! Я опять попал! Бдыш, бдыш, бдыш!"
     "Если ты не будешь смотреть куда идешь..." - сказала я. И тут произошли сразу три события.
     Филипп обернулся ко мне, продолжая смеяться, споткнулся о корень и упал. Что-то глухо стукнулось о дерево рядом с ним, звук выстрела нарушил тишину леса. До меня не сразу дошло, что случилось. Выстрел, ребенок неподвижно лежит на тропинке... Потом он шевельнулся, я поняла, что он не ранен и дико закричала: "Не стреляй, идиот! Здесь люди!" Бросилась к мальчику. Пуля его не задела, но проделала дырку в дереве прямо рядом с ним. Глупая песенка спасла его жизнь.
     Мальчик поднял лицо, с которого полностью исчезли веселье и румянец. Грязь на щеке, испуганные глаза. "Ружье. Пуля попала в дерево".
     Он говорил, конечно, на французском, но настаивать на английском, да и самой ломать язык было как-то не ко времени. Я обняла его и заговорила на том же языке: "Какой-то глупый дурак с винтовкой на лисиц. (А интересно, стреляют лис из винтовки?) Все в порядке. Глупая ошибка. Он услышал мои крики и, наверняка, испугался больше нас. Он, наверное, подумал, что ты волк".
     Филипп весь дрожал, и, похоже, больше от злости, чем от страха. "Он не имел права стрелять! Волки не поют, и вообще никто не стреляет на звук! Надо ждать, пока увидишь! Он кретин, имбецил! Он не должен ходить с ружьем, я велю его уволить!"
     Я позволила беситься этой трогательной смеси маленького испуганного ребенка и разъяренного графа де Валми, а сама с нетерпением ожидала появления униженного и виноватого лесника с извинениями. Далеко не сразу я поняла, что лес абсолютно пуст. Тропинка между просторно разместившимися деревьями, трава вверх по склону, пчелы и цветы, а еще выше - скалы и темная стена лесопосадок. Явно никто не собирался признаваться в преступной небрежности. Я сказала: "Ты прав. Нельзя оставлять его на свободе, кто бы это ни был. Подожди здесь. Раз он сам не идет, я должна..."
     "Нет!" - он крепко схватил меня за руку.
     "Но Филипп, все будет в порядке, он сбежал и с каждой секундой уходит все дальше, разреши мне пойти, хороший мальчик".
     "Нет".
     Я посмотрела на пустой лес, на маленькое лицо под красной шапкой... "Хорошо, пошли домой".
     Мы возвращались обратно той же дорогой. Я крепко держала его за руку и очень злилась. "Мы скоро его найдем, Филипп, не беспокойся, и дядя его уволит. Это или неосторожный дурак, который побоялся выйти, или сумасшедший, который думает, что это - шутка, но дядя все выяснит. Его уволят, вот увидишь". Ребенок ничего не говорил, хромал рядом со мной, тихий и суровый. Никаких прыжков и пения. Я сказала, стараясь звучать как можно мягче и разумней: "В любом случае мы сейчас пойдем прямо к месье де Валми".
     Его рука дернулась. "Нет".
     "Но дорогой Филипп!.. - Я посмотрела на него и замолчала. - Ну хорошо, тебе не надо, а я должна. Позову Берту, она даст тебе что-нибудь на файв-о-клок и побудет с тобой, пока я не приду. Тетю Элоизу я попрошу подняться, чтобы тебе не сходить в салон, а потом поиграем в Пеггити, и ляжешь спать. Годится?" Он кивнул. Мы молча подошли к мостику, где считали рыб, и, не глядя на воду, направились дальше. Все-таки удивительное гад-ство! "Мы уволим этого сумасшедшего глупого преступника, Филипп. Даже и не беспокойся". Он опять кивнул, а потом посмотрел на меня снизу вверх.
     "Что такое?"
     "Вы говорили на французском. Я только сейчас заметил".
     "Да. - Я улыбнулась. - Но вряд ли можно было ожидать, что ты прекрасно помнишь английский, когда в тебя стреляли, как в бельку, правда?"
     Он тихо призрачно улыбнулся: "Вы говорите не правильно. Белку". Совершенно неожиданно он заплакал.
     Мадам де Валми увидела нас из розового сада, за сто футов, как только мы вышли из леса. Она замерла в полунаклоне, выпрямилась, уронила забытый нарцисс. Даже на таком расстоянии наверняка были заметны грязь на пальто Филиппа и его странное душевное состояние. Она направилась к нам. "Что, ради бога, случилось? Твое пальто! Ты упал? Мисс Мартин, неужели опять несчастный случай?"
     Я еще не успокоилась. "Кто-то стрелял в Филиппа в лесу".
     "Стрелял?"
     "Да. Не попал только потому, что ребенок упал. Пуля попала в дерево".
     Она медленно выпрямилась, не отводя взгляда от моего лица. "Но это абсурд. Кто мог?.. Вы видели, кто это?"
     "Нет. Он, должно быть, понял, что случилось, потому что я закричала. Но он не появился".
     "А Филипп? - Она повернулась к нему. - Comment ca va, p'tit? On ne t'a fait mal?" Единственным ответом было мотание головы и дрожь в ручонке, которую я сжала покрепче.
     "Он упал, но не расшибся. Очень смело себя вел". Я не собиралась говорить этого при ребенке, но повернись обстоятельства по-другому, он мог бы быть уже мертвым, и мадам это понимала. Она так побледнела, что, казалось, могла упасть в обморок. В бледных глазах несомненно было выражение ужаса. Значит, он ей все-таки не безразличен.
     Она сказала: "Это... ужасно! Такая небрежность, преступная... Вы ничего не видели?"
     "Ничего. Но, должно быть, не слишком трудно выяснить, кто это был. Я бы пошла за ним, если бы могла оставить Филиппа. Но, думаю, месье де Валми может выяснить, кто сегодня находился в лесу. Где он, мадам?"
     "Надо полагать, в библиотеке. - Она подняла руку к сердцу, уронила остатки нарциссов и, совершенно очевидно, была в полном шоке. - Ужасная история. Филипп мог..."
     "Думаю, лучше его здесь не держать. Можно мы сегодня не придем вечером, мадам? Проведем его тихо и рано ляжем спать".
     "Конечно, мисс Мартин. И вы тоже. У вас стресс..."
     "Кроме того я разъярена, а это помогает. Как только отведу мальчика, пойду к месье де Валми".
     Она кивала, пребывая в полубессознательном состоянии: "Да, конечно. Он будет ужасно... обеспокоен. Ужасно обеспокоен".
     "Надеюсь, что это - преуменьшение".
     Когда мы уходили, я обернулась и увидела, что она бежит к углу террасы. Несомненно, чтобы сказать самой. "Чем быстрее, тем лучше", - подумала я, и мы пошли вверх по лестнице.
     Берта убиралась в буфетной. После быстрого объяснения, которое потрясло ее не меньше, чем Элоизу, я собиралась оставить с ней Филиппа, но она вцепилась в меня, было очень похоже, что она вот-вот заплачет, так что пришлось остаться.
     Мадам наверняка рассказала все мужу, тот, несомненно, отдал необходимые распоряжения и запустил машину в действие. Для меня Филипп важнее.
     Поэтому я осталась с мальчиком, нарочно говорила всякую чушь, чтобы отвлечь его. В конце концов освеженный горячей ванной он спокойно устроился с книгой на коврике у камина и ничуть не возражал, что Берта составила ему компанию. А я пошла вниз к его дяде.
     Леон де Валми пребывал в библиотеке один. Раньше я туда не заходила. Высокий потолок, два больших окна, дубовые полки на все стены. Над камином портрет, мне показалось, что Рауля, очень красивого в одежде для верховой езды, в одной руке кнут, другая держит под уздцы большеглазого арабского пони. В камине горели поленья, можно даже сказать бревна, рядом стояло кресло. Кроме тысяч книг и большого стола у окна, в комнате было очень мало мебели. Я поняла почему, когда инвалидная коляска отъехала от стола и встала на свободное место у камина. "Проходите и садитесь, мисс Мартин".
     Я подчинилась. Первый приступ гнева давно затих, но его остатки сжимали мне горло, и я не знала, как начать. Как ни странно, в этом человеке сегодня не было ничего страшного, спокойное дружелюбное лицо. Я вдруг поняла, что на стене висит портрет не сына, а отца. Он заметил мой взгляд, посмотрел в ту же сторону, улыбнулся: "Похоже, звезды не слишком благосклонны к нам, Валми". Он был почти таким же романтическим, как в первый вечер. Я ничего не ответила и отвернулась.
     "Мне сказали, что утром чуть не случилась еще одна трагедия".
     "Мадам приходила к вам?"
     "Сразу. Была очень шокирована и огорчена. Просто заболела. Боюсь, у нее не слишком хорошее сердце. Вам тоже, думаю, стоит что-нибудь выпить. Шерри? И расскажите, что случилось".
     "Спасибо, - я благодарно взяла стакан, коротко рассказала ему о событиях и в заключение спросила, - вы не знаете, кто сегодня ходил в лес с ружьем?"
     Он поднял стакан с шерри: "Сразу сказать не могу. Арман Лесток говорил... Нет, это не подходит. Он днем ходил в Субиру и всегда очень осторожен с оружием".
     "Но вы ведь сможете выяснить? Нельзя позволить..."
     "Сделаю, что могу. Моя активность в основном сводится к телефонным звонкам. Найду и уволю". Он вертел в длинных пальцах стакан, смотрел на блеск огня в ароматной жидкости. За его спиной кожа и золото книг играли отблесками света. Уже потемнело, окна стояли серыми слепыми прямоугольниками. Скоро придет Седдон опускать шторы и зажигать свет. В сумерках комната казалась еще богаче и уютнее.
     Я спросила: "Кто-нибудь уже пошел туда?"
     "Конечно. Но шансов кого-либо найти почти нет. Увидев, что натворил, он наверняка немедленно скрылся и не остался ждать, чтобы его поймали с ружьем. Вы понимаете, что он очень постарается скрыть все следы? Не так-то легко здесь отыскать хорошую работу".
     "Он наверняка слышал, как я закричала. И понятно, что он боится, на него можно даже заявить в полицию".
     "В полицию? Если бы действительно произошло несчастье, тогда конечно. Но так..."
     "Не думаю, что это несчастный случай".
     "Что вы, ради бога предполагаете? Умышленное убийство?" Его голос звучал издевательски, но я почувствовала волну злости, устремившуюся мне навстречу, и уставилась на него, изумленная. И он успокоился, сказал спокойно и холодно: "У вас истерика. Кто захочет убить ребенка? У Филиппа нет врагов".
     Я подумала, что и друзей тоже, кроме меня, выпрямилась и тоже успокоилась. "Вы слишком быстро все схватываете. Я и не предполагала подобных глупостей, но это не может быть и случайностью. Открытое место, нас было видно и слышно. Думаю, это пошутил кто-нибудь, хотел нас напугать, понял, что чуть не попал, испугался сам и убежал".
     "Понятно. Изложите теперь все подробно". Я снова все рассказала с точным описанием мест и деталей. Он спросил с любопытством: "И что, вы действительно хотели побежать за вооруженным бандитом?"
     "Конечно".
     "Отважная девушка, да?"
     "Причем тут это? Понятно же, что он не нарочно. С какой стати мне бояться дурака?"
     Пауза, снова его лицо осветила очаровательная улыбка. "У молодой женщины вполне могут быть основания бояться приближаться к вооруженному дураку. Не сердитесь. Это задумывалось, как комплимент".
     "Извините, - и я добавила, подумав, - спасибо".
     Он опять улыбнулся. "Теперь скажите, вы разбираетесь в огнестрельном оружии?"
     "Ни капельки".
     "Я так и понял. Вы рассказываете крайне невероятную историю. Вы считаете, что этот дурак стрелял практически наугад через деревья в еле видную цель или даже на звук?"
     "Да. Иначе не понятно, как он мог не понять... Поэтому я и думаю, что это - шутка".
     "Подросток, с талантом к развлечениям? Вряд ли. Объяснение проще. Несчастный случай с ружьем обычно происходит, когда оружие неаккуратно держат, спотыкаются, как Филипп, и происходит выстрел. Думаю, он увидел, что мальчик упал, подумал, что попал, и убежал со страху".
     "Да, очень похоже на правду".
     "Конечно, я сделаю все возможное, чтобы его найти, но это маловероятно. Даже если объявить, что он не будет наказан". Он еще поиграл стаканом и сказал избыточно по-доброму: "Бедное дитя, вы пережили несколько ужасных дней. Мы с женой очень вам благодарны за неустанную заботу о Филиппе, это серьезная нагрузка".
     "Это не нагрузка. И я здесь счастлива".
     "Правда? Рад. В конце концов, если мы не найдем этого человека, вряд ли такое случится второй раз. Филипп успокоился?"
     "По-моему, да".
     "Не нужно звать доктора или делать что-то в этом духе?"
     "Нет, он уже в порядке. Думаю, он не понимает, как был близок к смерти. Когда я уходила, он был вполне доволен, но я обещала вернуться и поиграть с ним перед сном".
     "Тогда не буду вас задерживать. Допейте только шерри".
     Я подчинилась ему, потом поставила стакан и произнесла: "Месье де Валми, прежде, чем уйти, я должна покаяться. - Он поднял бровь, но больше никак выражения лица не изменил. - Нет, серьезно. Я обманывала вас и мадам, но больше не могу этого делать. Я должна признаться".
     "Слушаю. Каким образом?"
     Я сказала по-французски: "Вот как я обманывала вас, с тех пор, как вошла в дом, и думаю самое время это прекратить".
     Тишина. "Понятно. Не просто хороший французский, язык Франции, мисс Мартин. Ну давайте. Раскрывайте свои тайны".
     Вот и все. Я призналась в бесполезном обмане, и ничего не случилось. Леон де Валми немало посмеялся над моими странными фантазиями и я со стыдом смеялась вместе с ним. Что-то глубоко внутри меня смущало, но пока я смеялась... Именно в эту дружественную атмосферу через несколько минут вошел Рауль де Валми. Я не слышала, как он входил, пока он не сказал: "Извините, не знал, что вы заняты".
     "Все в порядке, входи".
     Со щелчком ожил свет, Рауль вошел, заговорил, но увидел, что я сижу со стаканом шерри в руке, и замолк. Потом повернулся к отцу. "Вы хотели меня видеть?"
     Я быстро поставила стакан и встала. "Мне пора идти, - сказала я на французском. Рауль покосился, но не комментировал. - Может быть месье Рауль узнал что-нибудь новое о выстрелах? Он ходил искать этого человека?"
     "Нет, - сказал Валми старший. - Спасибо, мисс Мартин, что пришли. Спокойной ночи".
     "Выстрелы? - спросил резко Рауль. Я остановилась. - Что за выстрелы? Кого я должен был искать?"
     Меня в конце концов уже отправили из библиотеки, но я все же среагировала: "Вы значит не знаете, что сегодня случилось?"
     Рауль двигался мимо кресла отца к шерри. "Нет. А что?"
     Леон ответил холодно: "Какой-то дурак чуть не убил твоего кузена".
     Рауль вздрогнул, пролили немного шерри. "Что? Филиппа? Кто-то стрелял в Филиппа?"
     "Именно это я и сказал".
     "Он ранен?"
     "Нет".
     "И что парень делал по его мнению?"
     "Это и мы хотели бы узнать. Ты ходил куда-то, видел кого-нибудь?"
     "Нет".
     "В какую сторону ты уходил?"
     "На восток. От огорода через новые плантации и не видел ни души. А где это произошло?" Я еще раз рассказала историю, он внимательно слушал, потом спросил: "Надеюсь вы все уже взяли в свои руки?" Я подумала, что меня, но ответил Леон де Валми, рассказал обо всех инструкциях, которые дал по телефону.
     Я сидела, смотрела и думала об их странных взаимоотношениях. Сегодня все выглядело очень нормальным - похожие голоса, лица с трагически разным выражением. Нет, молодой человек на картине над камином не мог быть Раулем, слишком беззаботный, его легче было бы узнать. К реальности меня вернули слова Валми старшего: "Мы дурно обращаемся со служащими. Я пытался убедить мисс Мартин погулять, но она считает, что ее долг - быть с Филиппом".
     ЛЯ должна. Обещала".
     "Тогда отправляйтесь куда-нибудь потом. Не пешком, слишком Валми опасное место, а, например в Тонон. Еще не поздно, кафе, кино..."
     "Когда она уложит Филиппа спать, уже не будет туда автобусов".
     "Это не важно, - сказала я быстро, пораженная силой своего желания сбежать куда-нибудь на люди. - Я обещала Филиппу и не должна его разочаровывать. Отдохну после обеда".
     "Чай в своей комнате и рано в кровать? - спросил Рауль. - Уверены, что не хотите пойти?"
     "Но я ведь не могу..."
     "В Валми две машины и еще моя... Водите автомобиль?"
     "Нет. Но вы не должны..."
     "Знаете ли, - сказал Рауль потолку, - она просто мечтает пойти". Одна из машин была в Женеве, другая сломана, оставалась только машина Рауля. Леон де Валм