улась, чтобы высмотреть его далеко в море, как вдруг неожиданно недалеко от моей скалы море раскрылось, как от бомбы, и дельфин вылетел вверх на ярд, а потом опять вниз, хвост хлопнул пушечным выстрелом. Понесся торпедой, встал в двадцати ярдах от меня и уставился ярким веселым глазом. Здорово выступил и добился своего. "Хорошо, - сказала я, - войду. Но если снова меня уронишь, я тебя утоплю, парень, вот увидишь".
     Я опустила ноги в воду и приготовилась соскользнуть. Еще одна пчела пролетела мимо со странным высоким жужжанием. Что-то, наверное, маленькая рыбка, плеснулось рядом с дельфином. Только я безмятежно подумала, как, интересно, ее зовут, как зажужжало опять, еще ближе. И снова всплеск воды, со странным подвыванием, как поющие провода.
     Поняла. Слышала такой звук раньше. Это не пчелы и не рыбы. Это пули, из винтовки с глушителем, скорее всего, и одна из них рикошетом отскочила от поверхности моря. Кто-то стрелял в дельфина из лесов над заливом. Мне даже не пришло в голову, что опасность есть и для меня. Я пришла в ярость и решила что-нибудь сделать как можно быстрее. Вот лежит дельфин, улыбается мне из воды, а спортсмен-убийца наверняка опять целится... Надо полагать, он не видел меня в тени сосен. Я закричала изо всех сил: "Перестань стрелять! Перестань сейчас же!" - и бросилась в воду. Никто, естественно, не стрельнет в зверя, если есть риск попасть в человека. Я выскочила на солнце, рассекая грудью воду, надеясь, что мое грубое поведение напугает дельфина. Так и вышло. Он дал мне пройти несколько футов, а когда я двинулась дальше, вытянув вперед руки, отплыл и пропал.
     Я стояла по грудь в воде и смотрела в море. Никого. Тишина и пустота до спокойно плывущих гор материка. Волны бежали к берегу и угасали с шепотом. Дельфин исчез. И волшебство вместе с ним. Просто маленький одинокий пляж, над которым притаился неприятный нервный тип с ружьем. Я повернулась и посмотрела на скалы.
     Высоко в центре залива виднелись, очевидно, верхние этажи Кастелло дей Фьори - нелепые башенки на фоне каменных дубов, кедров и средиземноморских кипарисов. Нижних этажей не было видно, но большая терраса с каменной балюстрадой выдавалась вперед прямо до края скалы над заливом. С берега бы мне не рассмотреть вообще ничего, помешал бы занавес цветущих кустов на скалах, но из воды все как на ладони. Балюстрада со статуями по углам, каменные вазы с яркими цветами на фоне темных кипарисов, а в глубине в тени - стол и стулья. И мужчина, почти невидимый. Смотрел на меня.
     Очень быстро я поняла, что это точно не сэр Джулиан Гэйл. Слишком темный и даже на таком расстоянии видно, что совсем незнакомый, небрежно держится и явно молодой. Может, садовник, который сбрасывает непрошеных посетителей со скалы. Что же, если садовник сэра Джулиана имеет обыкновение развлекаться стрельбой по движущимся мишеням, давно пришла пора его остановить. Я выскочила из воды, схватила туфли и полотенце и бросилась к ступеням у скалы, которые, по моему разумению, вели на террасу.
     Сверху я услышала крик и подняла голову. Он вышел на балюстраду и наклонился. Его закрывали ветки куманики, но он явно не походил на грека и закричал на английском: "Туда, пожалуйста". Рука показывала в южную оконечность залива. Я это проигнорировала. Кто бы это ни был, скорее всего, гость, я собиралась разобраться с ним немедленно, пока еще не остыла, незачем ждать, пока я встречу его на какой-нибудь приличной вечеринке у Филлиды... "Но вы не должны стрелять в дельфинов, мистер Как-вас-там, от них нет никакого вреда..." Тысячи раз такие вежливые речи направлялись к придурковатым мужчинам, которые стреляли или ловили капканами барсуков, выдр и бобров - безвредных созданий, погибающих по той простой причине, что человеку захотелось прогуляться с собакой в погожий день. Нет, на этот раз я раскалилась добела, очень поэтому храбрая и скажу все.
     Я поднялась по ступеням, как ракета, покидающая землю. Они были крутые и изломанные, пробирались через густой лес, поросли корнями и камнями, ощетинились ветками мирта и жасмина и закончились на огромной поляне, залитой светом.
     И он тут стоял, явно озабоченный, спустился с террасы, чтобы меня перехватить. Я остановилась и поняла, в каком я невыгодном положении. Он шел вниз пятьдесят футов, я поднялась больше, чем на сто. Он явно имел право там находиться, а я нет. Он занимался собственными делами, которые явно меня не касались. Более того, он был полностью одет, а я пребывала в купальнике, обмотанном мокрым спадающим полотенцем. Я прижала полотенце к себе и постаралась привести в порядок дыхание, злая, как никогда, но это не помогало, я не могла произнести ни слова.
     Он сказал не агрессивно, а вежливо: "Это - частное владение. Возможно, вы покинете его тем же путем, каким пришли? Отсюда вы попадете только на террасу, а потом более или менее в дом".
     Я отдышалась и решила не терять времени. "Почему вы стреляли в дельфина?"
     Он выглядел ошарашенным, будто кто-то неожиданно ударил его по лицу: "Почему я что?"
     "Именно это вы сейчас и делали, не так ли, стреляли в дельфина в заливе?"
     "Милая де... - Взял себя в руки и поменял тон, будто я сумасшедшая. - О чем вы говорите?"
     "Не притворяйтесь, что не знаете! Это точно вы! Раз вы никого сюда не пускаете, кто тут еще может быть? - Я тяжело дышала, руки тряслись и судорожно сжимали полотенце. - Кто-то сделал по нему несколько выстрелов несколько минут назад. Я была внизу и увидела вас на террасе".
     "Я действительно видел дельфина. Не видел вас, пока вы не закричали и не выпрыгнули из-под деревьев. Но вы, должно быть, ошиблись. Выстрелов не было. Я бы услышал". "С глушителем, конечно. Говорю же, я была внизу. Думаете, я побежала бы сюда для развлечения? Это были пули, точно. Я узнаю рикошет, когда его слышу".
     Он уставился на меня с сомнением, будто только что осознал, что я живое существо, а не нелепая помеха, которую надо сбросить со скалы. "Тогда почему вы прыгнули в воду рядом с дельфином?"
     "Да ясно же! Я хотела его прогнать, чтобы его не ранили!" "Но вас тоже могли ранить. Не знаете, что пуля от воды отскакивает, как от скалы?"
     "Конечно, знаю. Но надо же было что-то делать, нет?" "Храбрая девушка", - сказал он очень холодно, так что я опять закипела.
     "Не верите, да? Говорю, правда. Это были выстрелы, и, конечно, я прыгнула, чтобы вас остановить. Я знала, что вы остановитесь, если там кто-нибудь будет!"
     "Знаете, и то и другое одновременно не получается. Или я стрелял, или я не верю, что были выстрелы. Не одновременно. Выбирайте. На вашем месте я бы выбрал второе. Просто поверить нельзя. Даже если предположить, что кто-то хотел застрелить дельфина, зачем нужен глушитель?"
     "Это я у вас спрашиваю".
     Какое-то время я думала, что зашла слишком далеко. Он сжал губы, глаза злые, замолчал, смотрел на меня и измерял взглядом. Крепкий мужчина лет тридцати в джинсах и майке без рукавов. Грудь и руки могли бы принадлежать любому греческому землекопу, который строит дороги безо всяких механических приспособлений. Волосы и глаза у землекопов тоже очень темные. Но чувственный, чувствительный рот моего нового знакомого противоречил всему остальному, говорил об агрессивном, импульсивном человеке, который за все расплачивается собственной монетой. Я хорошего впечатления произвести не могла - мокрые волосы, красная физиономия, откровенная ярость и полотенце, которое все время соскакивало, но в одном я была совершенно уверена - он испытывал один из приступов агрессивности. К счастью, не физической. Пока. "Хорошо, - коротко сказал он. - Боюсь, вам придется поверить мне на слово. Я не стрелял в зверя, ни из винтовки, ни из рогатки, ни из чего другого. Это вас устраивает? А теперь, если вы меня извините, буду очень признателен, если вы..."
     "Уйду тем путем, каким пришла? Хорошо, сообщение получено. Извините, возможно, я не права. Но я точно не ошибаюсь относительно выстрелов. Не больше вашего понимаю, зачем кому-то это делать, но факт есть факт - это было. Послушайте, не хочу вам мешать, но просто не могу это так оставить... Это опять может случиться... Раз это не вы, кто это может быть?"
     "Не знаю".
     "Не садовник?"
     "Нет".
     "И не житель виллы Рота?"
     "Мэннинг? Наоборот, если хотите продолжить свою спасательную кампанию, предлагаю прямо туда и направиться. Мэннинг много недель его фотографировал и приручил вместе с греческим мальчиком, который на него работает".
     "Приручил? А... Понятно. Тогда, значит, это не он". Мой новый знакомый ничего не ответил, терпеливо ждал, пока я смоюсь. Я прикусила губу и застыла, чувствуя себя идиоткой. (И почему так легко почувствовать себя дурой, когда проявляешь элементарную доброту, то, что образованные люди называют сентиментальностью?) Я дрожала.
     Злость и энергия оставили меня одновременно. На поляну легла прохладная тень. Я сказала: "Думаю, я увижу мистера Мэннинга достаточно скоро, и, если он не сможет помочь, наверняка сможет мой зять. В смысле, это все частное владение, и берег тоже, и мы можем остановить таких нарушителей, даже должны, да?" "Мы?"
     "Владельцы этого места. Я - Люси Веринг, сестра Филлиды Форли. А вы живете с сэром Джулианом?"
     "Я его сын. Значит, вы мисс Веринг? Я не осознал, что вы уже здесь. - Он, похоже, задумался, не извиниться ли, но вместо этого спросил:
     - А Форли дома?"
     "Нет". Я собралась уходить и нагнулась, чтобы выпутаться из веток.
     "Извините, что был немного груб. - А голос у него нисколько не смягчился. - Нас последнее время беспокоило огромное количество людей, а отец... Он болел и приехал сюда, чтобы окрепнуть, понятно, что он хочет, чтобы его оставили в покое".
     "Я похожу на охотника за автографами?" Он немного развеселился. "Да нет. Но ваш дельфин привлекает сюда народу даже больше, чем отец. Распространились слухи, что его здесь фотографировали, потом они превратились в идею, что снимается кино, поэтому лодки с любопытными заполнили залив, высаживались и устраивали пикники в лесу. Очень утомительно. Мне все равно, если бы они просто использовали пляж, но они приезжают с транзисторами, а я этого не выношу. Я - профессиональный музыкант, работаю здесь. И если вы думаете, что это - причина хотеть избавиться от дельфина, могу уверить, что это мне даже в голову не пришло".
     "Ну что же, похоже, больше говорить не о чем. Извините, если помешала работать. Ухожу, можете вернуться к своим занятиям. До свидания, мистер Гэйл". Торжественность моего ухода нарушило то, что полотенце зацепилось за ветку куманики и слетело. Минуты три я водворяла его на место. Но зря я беспокоилась о своем достоинстве. Он уже удалился. Где-то наверху, очень близко, раздались голоса, вопрос и ответ, такие краткие и безмятежные, что звучали, как оскорбление. Потом музыка, радио или граммофон, поток аккордов заполонил воздух. Меня точно уже забыли.

3

     Душ и нормальная одежда немного меня успокоили. Я очень хотела рассказать Филлиде все и, возможно, услышать ее комментарии по поводу нелюбезного мистера Гэйла. Но когда я выглянула на террасу, сестры там не оказалось, только стол, наполовину накрытый к полднику. Серебро небрежно валялось в середине скатерти. Никаких признаков Миранды и ее матери. Открылась и закрылась дверь кухни, через холл простучали быстрые шаги Филлиды, она вошла в большую гостиную, которую называла salotto. "Люси, это я тебя слышала?"
     "Я тут. - Только собралась войти, как она побежала навстречу, и выражение ее лица выбило из моей головы все воспоминания об утреннем приключении. - Фил! Что случилось? Ты выглядишь ужасно! Что-то с Калибаном?"
     "Не так все просто. Ужасные новости, и вообще кошмар. Бедный мальчик Марии утонул, Спиро, я про него рассказывала за завтраком".
     "Фил! Господи, как страшно! Но как? Когда?"
     "Прошлой ночью. Он с Годфри был в яхте, это Годфри Мэннинг, и произошел несчастный случай. Годфри только что пришел с новостями, я сообщила это Марии и Миранде и... Отослала их домой. - Она прижала руку к голове. - Люси, так жутко! Просто не расскажешь. Если бы Мария хоть что-нибудь сказала, но она ни слова... Но ты входи, Годфри еще здесь, лучше с ним познакомиться".
     Я отшатнулась: "Нет, нет, не беспокойся обо мне, я пойду в комнату или еще куда-нибудь. Мистеру Мэннингу сейчас не до вежливых бесед. Бедная Фил, так жалко... Слушай, хочешь, уйду на остаток дня? Где-нибудь поем, а потом..."
     "Нет, пожалуйста, мне с тобой лучше. Он в тяжелом состоянии, и я честно думаю, что ему полезно об этом поговорить. Входи... Господи, как я хочу выпить! Калибану придется разочек потерпеть". Она слабо улыбнулась.
Salotto - длинная комната с тремя большими французскими окнами-дверями на террасу. Солнце приглушала глициния, и в комнате было прохладно, голубые стены и белый потолок создавали прекрасный фон для сияния итальянских зеркал и бледно-золотого полированного дерева пола. Спокойная комната, такую могут создать только деньги и хороший вкус. У Филлиды всегда было со вкусом в порядке. Я иногда думала, как хорошо, что она, а не я вышла замуж за богатого человека. Когда я переросла стадию пивных банок и бутылок из-под кьянти, на мой вкус сильно повлияла жизнь в постоянной суматохе дешевых подделок, по-своему приспосабливаемых для каждой пьесы. Мне нравится всякая театральщина, что не мешает восхищаться несомненным даром элегантности моей сестры.
     Стол в дальнем конце комнаты был уставлен бутылками. Спиной к нам около него стоял мужчина и наливал в стакан содовую. Повернулся. Первое впечатление - маска холодного контроля, натянутая поверх какой-то сильной эмоции. Потом я увидела, что не права, контроль не маска, а создан самой эмоцией, как тормоз Вестингауза автоматически включается струей пара. Замечательно свежее впечатление после общения с мистером Гэйлом. Я смотрела на Годфри Мэннинга с интересом и некоторой симпатией. Высокий, крепкий, коричневые волосы выгорели на солнце, умное узкое лицо и серые усталые глаза, будто он не выспался. Лет тридцать пять.
     Филлида представила нас друг другу, он сказал что-то вежливое, но все его внимание сосредоточилось на ней. "Сказала им? Очень плохо?"
     "Даже хуже. Налей выпить, ради бога, а? - Она села. - Что?.. Шотландский, пожалуйста. А тебе, Люси?"
     "Если в кувшине сок, можно, пожалуйста, его? Он со льдом?"
     "Конечно. - Годфри вручил нам стаканы. - Слушай, Фил. Я сейчас должен с ними поговорить? Они захотят что-нибудь спросить".
     Она отпила, вздохнула и немного расслабилась. "На твоем месте я бы не стала. Я отпустила их домой, они ни слова не сказали, собрали вещи. Думаю, к ним придет полиция... Потом они захотят узнать у тебя каждую деталь, но сейчас вряд ли Мария способна что-нибудь воспринять, кроме того, что ее сын умер. Между прочим, она, по-моему, даже этого не поняла. Не поверила. Годфри, а... Никаких сомнений?"
     Он задумался, смотрел, как виски льется в стакан. Замученное лицо, может быть, он даже и старше, чем я подумала. "Есть. В этом самая и жуть, понимаешь? Поэтому я до сих пор и не приходил... Шарил вокруг, думал, может, он мог выбраться на берег здесь или на материке, или, может, его нашли... Если его тело выбросило... Но в душе я уверен, что вероятности нет. Я видел, как он тонул".
     "А вы были далеко?"
     "Ровно посередине, подальше на север, в миле и от Кулуры, и в другую сторону".
     Я спросила: "А что случилось?"
     Они оба уставились на меня, будто забыли, что я здесь присутствую. Годфри Мэннинг расправил плечи и пригладил волосы жестом, который я потом хорошо узнала. "Знаете, я не совсем уверен. Звучит очень глупо? Но это чистая правда. Столько раз прокручивал все в голове, что уже не уверен, что действительно помню. И бессонная ночь вовсе не помогает. - Он подошел к столу, чтобы еще налить себе выпить, и сказал через плечо:
     - Самое плохое - навязчивое ощущение, что я мог что-то сделать и это предотвратить".
     Филлида начала бурно протестовать, а я быстро сказала: "Уверена, что это не так! Простите, я не должна спрашивать. Вы, наверное, больше не хотите это обсуждать".
     "Все нормально, - он вернулся к стулу, но не сел, просто оперся рукой о спинку. - Я уже беседовал об этом с полицией и Фил все описал вкратце. Худшее, можно сказать, кончено... Только помог бы мне бог говорить с его матерью... Она захочет узнать намного больше полиции. Между прочим, будет легче, я думаю, если еще об этом поговорить. - Он сделал большой глоток, который, похоже, был ему очень нужен, и посмотрел мне в глаза. - Встречали Спиро?"
     "Приехала только вчера".
     Его рот скривился. "Ну и начало для визита. Они с Мирандой близнецы, вы ведь видели ее и мать, и он работает, точнее работал, для меня".
     "Фил говорила".
     "Мне с ним очень повезло. Редкие для этих мест способности к технике. В большинстве деревень единственные "машины" - ослики и мулы, и для мальчиков с такими интересами работы нет. Они уезжают в города. Но, конечно, Спиро хотел работать рядом с домом. Его отец умер, и он хотел жить с матерью и сестрой. Я приехал сюда в прошлом году, и он работал для меня с самого начала. Чего он не знал о яхтах, знать и не стоило, а если я скажу, что разрешал ему ездить на моей машине, вы поймете, как он был хорош. - Он кивнул в сторону окна, где на столе лежала большая папка. - Не знаю, говорила Фил или нет, но я работаю над книгой, в основном фотографии, и даже в этом Спиро был неоценим. Он не только усвоил достаточно, чтобы помогать технически, с обработкой пленок и всякое такое, но даже и позировал мне иногда".
     "Фотографии восхитительные", - сказала Филлида. Мэннинг напряженно улыбнулся. "Хорошие, да? Ну вот, таким был Спиро, не властелин мира, что бы о нем ни говорила бедная Миранда. У него были умелые, почти умные руки, он медленно соображал и был упрям, как слепой осел, но ему можно было доверять. И у него имелось одно бесценное и очень важное для меня качество - на фотографиях он получался прекрасным, как во сне. Естественно держался перед камерой, просто невозможно было снять его плохо. - Он допил виски и поставил стакан. Стук стекла по столу прозвучал, как финальный гонг. - Что приводит нас к прошлой ночи". Пауза. Усталые серые глаза снова повернулись ко мне.
     "Я экспериментировал с ночными фотографиями - лодки, рыбная ловля, лунные блики на воде, всякое такое, и решил попробовать снять восход и горы, покрытые снегом. Довольно сильный ветер, но не о чем беспокоиться. Взяли яхту, пошли вдоль берега. Может, знаете гору Пантократор на север отсюда? Береговая линия изгибается и идет почти на восток под прикрытием горы. Только повернув на север в открытое море, встречаешься с настоящей погодой. Мы добрались туда за полчаса до восхода и повернули напротив Кулуры - это самое узкое место между островом и материком. Море волновалось, хотя для моряка ничего страшного, а ветер с севера дул все сильнее...
     Я в рубке занимался камерой, а Спиро был на корме, когда вдруг заглох мотор. Я крикнул, спросил, что случилось, услышал в ответ, что что-то намоталось на винт, и он его через минуту очистит. Так что я продолжал свои занятия, только скоро обнаружил, что яхта отклонилась от курса, повернулась поперек ветра и раскачивалась слишком сильно, чтобы считать это удобным. Поэтому я вышел посмотреть, что случилось. - Он поднял руку странным трагическим жестом. - Тогда это и произошло. Я увидел, что Спиро на корме наклонился, яхту сильно качнуло, и, Я думаю, не уверен, что я крикнул, чтобы он был осторожнее. Потом порыв ветра, волна или что-то еще ударило яхту в привальный брус, и она прыгнула, как бешеный мул. Спиро держался за леерную стойку, но она была скользкая, и он ее выпустил. Я увидел, что он пытается схватиться опять, но промахнулся и исчез. Когда я добрался на корму, его уже не было видно".
     "Он не умел плавать?"
     "Умел, но было очень темно, яхта дрейфовала быстро. Ветер стал намного сильнее, пока я работал в рубке, и нас за несколько секунд разнесло на ярды. Даже если бы он оставался на плаву, его было бы трудно