равится. Ты англичанин и будешь на стороне быка. А лошади! Подумай о них.
     - Наверное, вы правы. О, посмотрите, что это?
     Мы поднялись по крутой улочке к огромному овалу арены и обошли почти половину ее периметра, пока не нашли вход под массивными мрачными арками. Я купила билеты, и мы вошли в тень нижнего коридора. Здесь было еще несколько туристов. Они озирались, болтали, крутили в руках фотоаппараты. Мы последовали за небольшой группой англичан вверх по главной лестнице к залитой солнцем арене и вышли к рядам сидений, спускающихся вниз к огромному овалу, где звери и первые христиане встречались когда-то с кровавой смертью под безжалостным солнцем. Я подошла к краю и посмотрела вниз, на отвесные стены, окружающие арену, такие высокие, что даже охваченный ужасом смерти человек не смог бы перепрыгнуть через них. Дэвид подошел ко мне. Его, во всяком случае, не преследовали мысли о творившихся здесь в давние времена преступлениях. Он был взволнован, его лицо раскраснелось, глаза сияли.
     - О миссис Селборн, что за место! Я видел дверь с надписью TORIL. Как вы думаете, это означает "бык"? Они здесь пользуются испанскими названиями? Интересно, откуда быки выходят на бой?
     Я вернулась в тень лестницы. Жара, отражаемая камнями, была почти непереносима. Внизу и позади меня слышался монотонный голос контролера, выдающего билеты новой кучке туристов. Двое или трое поднялись по ступенькам позади меня, еще одна группа прошла у подножия лестницы через дверь, явно ведущую на саму арену.
     Прислонившись спиной к прохладной каменной стене в тени, я лениво наблюдала, как Дэвид прогуливался вдоль поднимающихся ярусов сидений, время от времени наклоняясь к арене, очевидно, в поисках следов крови. Что же, по крайней мере можно отбросить мысль о том, что мальчик невротик - здоровое желание увидеть пятна крови, насколько я знаю, признак нормальной ребячьей психики.
     Я закрыла глаза. Голос контролера поднимался и падал. Доносились обрывки разговоров на французском, немецком, итальянском. Где-то рядом щелкал фотоаппарат. Группа туристов поднималась по ступенькам мимо меня, оживленно беседуя по-немецки. На секунду мне показалось, что мы с Дэвидом единственные здесь англичане. Но едва эта мысль промелькнула, как я получила доказательство ее ошибочности: внизу, на самой арене, заговорили по-английски. Мужской голос резко, отчетливо и с раздражением произнес:
     - А я вам говорю, этот проклятый билет правильный. Мне продали его в Квадратном доме <Квадратный дом (Мэзон Карре) - прямоугольный храм в псевдогреческом стиле, с четырех сторон окруженный колоннадой. Построен в I в. до н. э.>.
     Кто-то проходивший по ступеням задел меня, и сумочка выскользнула из моих расслабленных пальцев. Я испуганно открыла глаза и попыталась подхватить ее. Виновница - приятного вида женщина лет сорока - наклонилась за сумочкой и, мягко извинившись, протянула ее мне. Я заметила, что она очаровательно растягивает по-американски слова.
     - Это моя вина, я почти заснула.
     - Все это от ужасной жары, - заметила она. - Вам лучше побыть в тени. Малыш, за мной.
     Когда они повернулись уходить, до меня дошло, что рядом стоит Дэвид. Он произнес задыхающимся голосом:
     - Миссис Селборн!
     И вцепился в мой рукав. Лицо у него побледнело, глаза казались в тени огромными.
     - Тебе плохо?
     - Нет... я... то есть... - Его рука, державшаяся за меня, дрожала. - Можно нам уехать сейчас? Я не хочу здесь оставаться. Вы не против?
     - Конечно, мы уходим немедленно. Я ждала только тебя.
     Не дожидаясь моего ответа, он бросился вниз по ступенькам так, словно на ногах у него выросли крылья, а затем выскочил через ворота на раскаленную улицу. Роммель мчался за ним по пятам.
     Я последовала за Дэвидом и обнаружила, что он возвращается тем же путем, каким мы пришли к арене.
     - Дэвид, ты больше ничего не хочешь здесь смотреть? Это дорога к машине.
     Он задержался на секунду на углу улицы.
     - Мне... мне нехорошо, миссис Селборн. Наверное, от жары. Вы не против, если я не пойду с вами осматривать все остальное? Я... Я мог бы подождать вас где-нибудь.
     Я взяла его за руку.
     - Я не возражаю. Конечно же нет. Мне жаль, что ты плохо себя чувствуешь. Может, вернемся к машине?
     Мы вышли на площадь, но тут он остановился и повернулся ко мне. Он выглядел лучше; все еще бледный, но дрожать перестал и даже улыбнулся мне.
     - Со мной уже все в порядке, миссис Селборн. Я посижу в церкви, пока вы не вернетесь. Там прохладно и хорошо. Пожалуйста, не волнуйтесь из-за меня.
     - Может быть, ты что-нибудь выпьешь? Лимонаду со льдом? Тут рядом кафе.
     Но он покачал головой.
     - Я просто посижу в церкви.
     - А собака?
     - О... - Он посмотрел с сомнением на дверь церкви. - О-о. Думаю, все будет в порядке. Я сяду возле двери, сейчас нет службы. И он может остаться на крыльце в любом случае...
     Я посмотрела, как он вошел в прохладную тень через западные двери, и отправилась осматривать храм и сады. По крайней мере, никто не запретил Роммелю зайти, и церковь была самым лучшим местом для Дэвида, чтобы спрятаться от жары. Очевидно, мальчик будет очень смущен, если подумает, что испортил мне день. Поэтому я решила продолжить изучение достопримечательностей Нима, но закончить его как можно быстрее.
     Я осмотрела прелестный Квадратный дом с колоннами, затем прошла по вонючей улочке вдоль канала к великолепным регулярным садам, гордости Нима. Жара стояла невыносимая, и, когда я добралась до садов, так чудесно раскинувшихся вокруг стоячих гниющих прудов, даже мой восторг по поводу римских древностей стал рассеиваться.
     Я постояла минуту, глядя на ряды сосен, поднимающихся по склону к римской крепости. Склон был очень крутой. Цикады стрекотали в ветвях как сумасшедшие. Жара волнами подымалась от земли.
     - Нет, - сказала я твердо.
     Повернувшись спиной к крепости, я отправилась, как пчела в улей, к маленькому разрушенному храму Дианы. Рядом с храмом находилось кафе, где, усевшись под липами, можно было выпить что-нибудь со льдом.
     После двух стаканов очень холодного сока я почувствовала себя гораздо лучше. Отправиться в Tour Magne - Большой обход - я все же не осмелилась, но из туристского самоуважения решила использовать часть билета, относящуюся к храму Дианы. С трудом оторвавшись от стула, я вошла через разрушенную арку на крошечную площадь храма.
     И словно оказалась в затерянном мире. Позади, за аркой, остался залитый светом город с людскими голосами; здесь, внутри, был маленький пятачок спокойствия и зеленой прохлады. Деревья склонялись над обрушившимися стенами, тени драпировали углы возле колонн, листья папоротника придавали мягкость каждой нише и расщелине. И тишина. Тишина умиротворяющая, а не просто отсутствие звуков. Тишина как музыка.
     Я села на отвалившуюся от стены глыбу резного камня, прислонилась к колонне и закрыла глаза. И постаралась не думать о Джонни... мысли о Джонни не приносят добра... Надо думать о том, как тихо здесь и как хорошо побыть одной...
     - Вам нездоровится?
     Вздрогнув, я открыла глаза.
     В храм вошел мужчина, двигаясь так тихо, что я не услышала его приближения. Слегка хмурясь, он стоял надо мной.
     - Что случилось? Жара?
     Он проявлял ко мне внимание явно нехотя, словно чувствовал себя обязанным предложить помощь, но всей душой надеялся, что я в ней не нуждаюсь.
     Зная, что на ресницах у меня висят слезы, я почувствовала себя глупо.
     - Со мной все в порядке, благодарю, - сказала я отрывисто. - Я просто отдыхала и наслаждалась одиночеством.
     Он поднял брови и саркастически скривил губы:
     - Простите.
     Я встала, чувствуя себя еще большей дурой.
     - Извините меня. Я не хотела... я была груба. Я... это правда. У меня нечаянно вырвалось, но вы застигли меня врасплох.
     Не отвечая, он продолжал стоять и смотреть на меня. Я почувствовала, что краснею как школьница, и по какой-то идиотской причине слезы снова навернулись мне на глаза.
     - Обычно я не грублю незнакомцам, - сказала я, - особенно когда они настолько добры, что интересуются моим здоровьем. Пожалуйста, простите меня.
     Он не улыбнулся, но довольно мягко заметил:
     - Это я виноват, что застал вас врасплох. Может, вам закурить сигарету, чтобы собраться с силами, прежде чем выйти отсюда?
     Он протянул мне пачку и добавил, видя, что я медлю:
     - Если вы и сигареты не берете у незнакомцев, нам лучше поправить дело. Меня зовут Кольридж. Ричард Кольридж.
     Я взяла сигарету.
     - А меня - Чарити Селборн. Хотя, наверное, мне следовало бы именоваться Вордсворт.
     Он поднес мне спичку и окинул насмешливым взглядом:
     - Хотите сказать, что уже чувствуете связь между нами?
     - Нет... но, между прочим, я подумала на секунду, что мы встречались раньше. Что-то знакомое...
     Он прервал меня, и в его голосе снова прозвучала грубость:
     - Нет. Я не знаю никаких Селборнов, кроме как у Гилберта Уайта.
     Я подняла голову, вздрогнув:
     - Гилберта Уайта?
     - Вы знаете эту книгу?
     - Конечно. Просто на днях кое-кто еще тоже связал мое имя с этой книгой. Не так много людей читают ее в наши дни, и я удивилась Дэвиду, ведь он еще мальчик.
     Думаю, мне следовало быть осторожнее и заметить, как изменился в этот момент его голос. Но я все еще смущалась, хотела уйти и несла что придет в голову.
     Он спросил тихо, очень тихо:
     - Дэвид?
     - Да. Дэвид Шелли. Именно о нем я подумала, когда сказала, что мне следовало бы зваться Вордсворт. Все романтические поэты похоже...
     - Где вы встретили этого Дэвида Шелли?
     И тут до меня дошло. Я застыла, не донеся сигарету до губ, и посмотрела на него. Он стряхивал пепел твердой рукой, и на лице у него ничего не отражалось. Но от его взгляда сердце у меня судорожно вздрогнуло.
     Он снова спросил, мягко, почти безразлично:
     - Так где вы встретили этого Дэвида Шелли?
     И посмотрел на меня глазами Дэвида.
     Шелли - Кольридж - Байрон.
     Теперь я знала. Я находилась одна в тихом маленьком храме с Ричардом Байроном, обвиненным в убийстве и оправданным за недостатком улик, и он смотрел на меня так, словно хотел задушить.
     Он отбросил сигарету и шагнул ко мне.

ГЛАВА 6

     Бежать от меня?
     Байрон

     - Извините, месье.
     Ричард Байрон остановился и резко обернулся. Контролер стоял в дверном проеме храма, глядя на него со скорбным упреком.
     - Ваш билет, месье. Вы забыли показать его.
     Длинные усы контролера безвольно обвисли после высказанного замечания. У него были выцветшие водянистые, слегка покрасневшие глаза. Никогда в жизни не видела я человека приятнее. Потушив сигарету дрожащей рукой, я направилась - очень осторожно - к выходу. Но контролер, должно быть, подумал, что мы с Ричардом Байроном вместе, и продолжал загораживать дорогу.
     Пока я торопливо искала в сумочке билет, Байрон резким нетерпеливым движением протянул контролеру полоску бумаги. Тот взял ее, обозрел тем же печальным взглядом спаниеля и покачал головой.
     - Он разорван, месье. Он недействителен. Возможно, это не тот билет...
     Ричард Байрон раздраженно сказал:
     - Ничем не могу помочь. Его разорвали при входе.
     - Где же месье вошел?
     - У Квадратного дома.
     Что-то пронеслось у меня в голове. Голос на арене, протестующий почти этими же словами против придирок к билету, и Дэвид, который наклонился над парапетом, глазеет на арену, бежит по ступенькам вниз, тащит меня прочь. Дэвид, бледный и дрожащий, прячется в церкви.
     Дэвид несомненно увидел своего отца и теперь скрывался в церкви, как кролик в норе. При мысли о мальчике весь страх перед Ричардом Байроном у меня вдруг пропал. Я протянула свой билет контролеру, который взял его, скорбно осмотрел и прокомпостировал. Через секунду я снова окунулась в солнечный свет и направилась мимо столиков кафе назад, к каналу. Я лихорадочно старалась придумать, как бы мне добраться до Дэвида и автомобиля, не попав на глаза Байрону. Но прелестные сады простирались передо мной открытые, как шахматная доска, а за ними следовали длинные прямые улицы. Я начала спешить; хоть бы контролер задержал его... Но он, должно быть, подкупил старика, потому что не прошла я и пятидесяти ярдов, как услышала позади шаги Байрона. Он сказал:
     - Одну минуточку. Пожалуйста.
     Я обернулась к нему.
     - Послушайте, - начала я мило, - было очень приятно с вами познакомиться и благодарю за сигарету. Но теперь мне надо идти. До свидания.
     Я повернулась уйти, но он очутился рядом.
     - Я только хотел спросить у вас...
     Я попыталась обдать его холодом как обычного уличного приставалу, и уйти прежде, чем он успеет задать какой-нибудь вопрос.
     - Пожалуйста, разрешите мне пройти, - сказала я ледяным тоном, - Я предпочитаю гулять одна, как уже говорила вам раньше.
     - Я хочу поговорить с вами.
     - Боюсь, что я...
     - Вы сказали, что знаете мальчика Дэвида Шелли.
     Он хмуро смотрел на меня, и в его голосе прозвучало нетерпение, совсем мне не понравившееся. Против прямой атаки я чувствовала себя беззащитной, и помимо моей воли паника снова начала охватывать меня. Мне надо было время - подумать, что делать, что говорить.
     - Где вы его видели?
     - Почему это вас интересует? - мой вопрос прозвучал неуверенно, но какое-то время я могла проявлять слабость.
     - Мы знакомы, - ответил он коротко. - И если он поблизости, то я хотел бы с ним встретиться. Он... он сын моего старого друга. Он будет мне рад.
     "Как бы не так, - подумала я, - прячется в церкви, как напуганный кролик, бедный мальчик".
     - Мне жаль, но мы с ним едва знакомы, - сказала я.
     По длинной лестнице из садов внизу поднимались люди, и, увидев их, я почувствовала облегчение. Вряд ли он будет задерживать меня и устраивать сцену посреди толпы. Когда они поравняются с нами, я оторвусь от него, пойду со всеми, затеряюсь между туристами...
     Я посмотрела прямо в гневные серые глаза Ричарда:
     - Мы встретились с ним случайно во время осмотра достопримечательностей - так же, как я встретилась с вами. Не могу вам сказать, где он остановился.
     - Когда это было?
     - Два дня назад.
     - Где?
     Вопрос прозвучал тихо, но за ним чувствовалось непереносимое напряжение. Оно мне снова отчетливо напомнило Дэвида.
     - В Тарасконе, - ответила я наугад.
     В голове у меня явно что-то осталось от утренней встречи с автобусом. Люди были уже почти рядом, они остановились на площадке лестницы и, повернувшись, рассматривали вид...
     - Где именно в Тарасконе? Он говорил, что остановился там?
     - Нет. Я же сказала, что не знаю. Мы встретились на несколько минут, пока рассматривали... - Паника охватила меня. Что такое Тараскон? Что там осматривают? Я схватилась за очевидное. - Собор.
     Он с шипением втянул воздух. В его сузившихся глазах отразилось намерение прибегнуть к насилию. И сейчас это не было игрой моего воображения. Если когда-нибудь человек хотел убить кого-то взглядом, то именно так смотрел на меня Ричард Байрон ясным днем среди ярких клумб Нима.
     Затем маленькая группа туристов окружила нас, и я повернулась уйти с ними. Во всяком случае, пока я нахожусь среди людей, мне не грозит опасность выдать Дэвида этому человеку с тяжелым взглядом убийцы.
     - О, привет, - сказал мягкий американский голос. - Не вас ли я видела раньше - внизу, на арене? Странное место, не правда ли? А где ваш мальчик?
     Это была женщина, подобравшая мою сумку. Она обаятельно улыбалась, но мои губы окаменели. Я просто смотрела на нее.
     - Мам, - вмешался унылый голос, - мам! Заправишь мне пленку, а?
     Она снова улыбнулась мне и поспешила к сыну, возившемуся со своим фотоаппаратом за столиком кафе. Я двинулась за ней, но стальная рука сомкнулась на моем запястье и с силой сжала его.
     - Минутку, - снова сказал Ричард Байрон.
     Он рывком повернул меня лицом к себе. Я подчинилась, как восковая кукла, - я не могла больше сопротивляться. Его пальцы причиняли мне боль. Он притянул меня к себе. Туристы, болтающие и погруженные в свои дела, прошли мимо, не обращая на нас внимания. Он затащил меня за скульптурную группу.
     - Отпустите меня!
     - Итак, вы были сегодня на арене с мальчиком?
     - Отпустите мою руку или я позову полицию!
     Он неприятно засмеялся:
     - Зовите.
     Я закусила губу и стояла онемев. Полиция - вопросы - мои документы - моя машина - а мне надо было незаметно выбраться из Нима вместе с Дэвидом. Ричард Байрон снова рассмеялся и посмотрел на меня сверху вниз.
     - Да, не похоже, что вы позовете полицию.
     Его пальцы сжались сильнее, и я, должно быть, издала звук, потому что он с удовлетворением скривил губы, прежде чем ослабил хватку.
     - Итак, где мальчик, который был с вами вместе?
     У меня не было сил думать. Я глупо ответила:
     - Она ошиблась. Он был не со мной. Я просто с ним разговаривала. И это был не Дэвид.
     Он усмехнулся:
     - Все еще лжете? Значит, вы просто разговаривали с ним, так? Как с Дэвидом Шелли в соборе в Тарасконе?
     Я кивнула.
     - Не удивитесь ли вы, узнав, - сказал отец Дэвида, - что Тараскон - маленькая грязная деревенька, обязанная славой замку на Роне? И что, хотя там должна быть церковь, я никогда не видел ни одной?
     Я ничего не ответила. Могла бы и знать. Джонни всегда говорил, что я никчемная лгунья.
     - А теперь, черт вас побери, - сказал Ричард Байрон, - ведите меня к Дэвиду.
     И он взял меня за руку и потащил к ступеням.

***

     Он молчал, пока мы спускались по длинному пролету пологой каменной лестницы к нижним садам, и я была благодарна передышке, давшей мне возможность подумать. Почему он действовал именно так, я не могла себе представить, и пока не собиралась тратить впустую время на размышления об этом. Следовало придумать, как удрать от него, выбраться из Нима и доехать до Авиньона, сбив Ричарда Байрона со следа, чтобы он не последовал за мной и не увидел Дэвида.
     "Одно ясно, - подумала я, вспоминая паническое бегство мальчика с арены, когда он услышал голос отца, - Дэвид смертельно боялся встречи". Поэтому единственно важным сейчас было помочь Дэвиду исчезнуть. Если бы только он рассказал мне все раньше, мы уехали бы из Нима сразу. А после встречи с Ричардом Байроном я знала, что скорее убью его сама, чем позволю ему завладеть Дэвидом.
     Украдкой я бросила взгляд на Байрона, мрачно размышляющего о чем-то. Форма губ у него была очень неприятная. Затем я вспомнила слова миссис Палмер, и внутри у меня все похолодело.
     "Он, должно быть, сумасшедший... Им следовало запереть его... Он, наверное, безумец!"
     Меня снова охватила паника и в то же время странное чувство нереальности, посещающее людей, попавших в фантастическую или ужасную ситуацию. Это не могло произойти со мной, Чарити Селборн. Это не я иду вдоль канала в Ниме, Прованс, под руку с мужчиной, который вполне мог быть убийцей. С мужчиной, причинившим мне боль, обругавшим меня и смотревшим так, словно он готов меня убить. Такого просто не бывает, тупо кружила мысль. Интересно, думал ли Джонни, падая с неба Франции в горящем самолете, что с ним такое не могло случиться?
     - Ну? - спросил Ричард Байрон.
     Он остановился на углу улицы, ведущей к арене, и посмотрел на меня.
     Я ничего не ответила, и он нахмурился, резко сведя брови.
     - Ну, - повторил он насмешливо. - Вы, маленькая прелестная негодяйка, что скажете?
     И тут я внезапно великолепно рассердилась. Кто-то однажды описал такую вспышку эмоций, как полезную химическую реакцию; думаю, это была она. Во всяком случае, моя голова прояснилась, и я забыла бояться, безумец он там или нет. И я знала, что надо делать.
     Я посмотрела вдоль улицы, ведущей к арене, заметила в самом ее конце припаркованный большой серый автомобиль и вспомнила испуганный шепот Лоран... "Большой серый автомобиль с номерными знаками...". Я взглянула в другую сторону, по направлению к площад