звучал холодно. - Можно было догадаться об этом, Марсден. И, полагаю, этот головорез, которого я только что вытащил, настоящий муж Лоран?
     - Человек, убивший Тони и ударивший Дэвида.
     Выражение лица у Ричарда стало очень неприятным. Но оно изменилось, когда мы добрались до деревьев. Он спросил меня снова:
     - Ты уверена, что с тобой все в порядке?
     Он усадил меня позади огромного, с раздвоенным стволом дерева так, что фургон находился между мной и дорогой.
     - Да, вполне. Не беспокойся обо мне. Иди и... О! - Рука моя метнулась ко рту. - Роммель! - воскликнула я, пораженная ужасом.
     - Что? - Голос Ричарда звучал озадаченно.
     - Роммель, пес. Он был привязан на заднем сиденье машины. Никогда себе не прощу, если он пострадал.
     - На заднем сиденье не было никакой собаки.
     - Но она там должна была быть...
     - Уверяю тебя, никого не было.
     Я встала на ноги, держась за ствол дерева для устойчивости.
     - Наверное, его выбросило. Он где-нибудь там лежит. Возможно, он ранен...
     Рука Ричарда поддержала меня.
     - Мы посмотрим. А теперь сядь. Выпей еще бренди.
     - Нет, спасибо.
     - Ну-ну, делай что тебе велят.
     Я подчинилась, но сказала:
     - Ричард, ты тратишь массу времени, вливая в меня алкоголь.
     Он встряхнул фляжку и положил ее возле меня.
     - Ты, мне кажется, гораздо больше беспокоишься об этой собаке, чем о своем друге Пауле.
     - Это пес Дэвида. Кроме того, Пауль Вери переехал кролика, - добавила я, словно это все объясняло.
     - Что... - начал Ричард, затем сдержался и быстро заговорил:
     - Теперь слушай. Только Крамер и Лоран едут в моей машине?
     - Насколько я знаю, да.
     - Намного они отстали от тебя?
     - Не знаю. Крамеру надо было сначала дойти до гаража и забрать "бентли".
     - Значит, они не очень далеко. Вы ехали быстро, как я понял?
     - Да, довольно быстро. Мы остановились только один раз, потратили впустую минут пять.
     - В самом деле? На что же?
     - На занятие любовью, - сказала я ровно.
     - Понятно. - Он помолчал секунду. - Конечно. Тогда вы и поменялись местами, полагаю?
     - Да. Но, Ричард, расскажи мне, что произошло. Этот человек, Марсден.
     - Позже. Слушай, дело повернулось так, что у нас появился шанс победить. Увидев "мерседес" и фургон, они остановятся. Нас двое вооруженных мужчин, и неожиданность на нашей стороне. Все утрясется очень скоро.
     - Что ты собираешься делать?
     Он коротко засмеялся:
     - Понятия не имею. Не сомневаюсь, вдохновение осенит меня в решающий момент.
     - Где мистер Марсден?
     - Пошел взглянуть на нашего друга Пауля... Слушай, это автомобиль?
     Мы замерли, напрягая слух и отсеивая мириады ночных звуков. Я начала воспринимать шепот моря; не дышащую, мерно накатывающую и уходящую печаль северных волн, знакомую мне, но долгое бормочущее "хаш-хаш" замкнутой берегами воды. И надо всем - пение сосен.
     - Нет, - тихо сказала я вскоре, - не слышу.
     Он постоял еще какое-то время, наклонив голову и вслушиваясь, затем расслабился. Я заметила смутное мерцание пистолета, когда он перевернул его в руке.
     - В "мерседесе" был пистолет, - сказала я быстро. - Он лежал у меня на коленях, когда нас занесло. Если его удастся найти, нас будет трое...
     - Нет. - Его голос прозвучал категорично. - В самом деле, нет. Ты останешься позади, за линией огня, в траншее. - Он поднял руку и указал в глубь рощи. - Примерно в сорока метрах за этими деревьями находится каменистая насыпь с сухой лощиной за нею. Дэвид там. Ты подождешь с ним.
     Я открыла рот, собираясь запротестовать, но в эту минуту нас прервал Марсден, внезапно появившийся из темноты.
     - Он все еще без сознания, - сказал он вполголоса, - но ничего, кажется, не сломано. Мы перенесем его сюда на всякий случай и свяжем в фургоне. Не стоит рисковать, что они увидят его лежащим возле машины и заподозрят неладное, прежде чем остановятся. Осталась еще веревка?
     - Сомневаюсь. - Ричард встал, и они вдвоем двинулись, к фургону. - Боюсь, мы использовали всю, что была. Меня охватило нелепое желание рассмеяться.
     - На Андре?
     - М-м-м? - голос Марсдена звучал глухо. Он, похоже, рылся в ящике с инструментами. - Андре? Кто это?
     - Водитель фургона.
     - О да! Он внутри, связанный. С ним все в порядке.
     Ричард тихо заговорил внутри фургона:
     - Здесь ничего. Чарити, у твоего жакета есть пояс?
     - Нет.
     - О, дьявол! - Он мягко приземлился возле меня на слое сосновых иголок. - Это начинает превращаться в фарс. Слишком много негодяев, и нечем их связывать. И ни за что на свете я не осмелюсь отдать свой ремень от брюк.
     - Сомневаюсь, что Пауль Вери причинит нам много неприятностей, - заметил Марсден, - но лучше обезопасить себя. Может, в багажном отделении "мерседеса" найдется канат? Идите, Байрон? Пойдем и достанем его.
     - Хорошо, - сказал Ричард, - Чарити, если ты услышишь шум автомобиля, иди назад к лощине и оставайся там с Дэвидом, пока мы за вами не вернемся.
     - Да, Ричард, - отозвалась я кротко.
     Но Марсден был сделан из материала посуровее.
     - Я нашел в "мерседесе" пистолет. Может быть, она...
     - Нет, - решительно сказал Ричард снова. - Мы оба, и вы и я, стреляли в нее сегодня, Крамеру может повезти больше.
     - Прекрасно сказано, - заметила я, и Марсден рассмеялся.
     - Пойдемте.
     Не успели они сделать и двух шагов, как я вскочила и прижалась спиной к дереву. Вся моя хрупкая самоуверенность разлетелась вдребезги.
     - Вот он! - сказала я хрипло. - Слушайте!
     Сквозь призрачную песню сосен, сквозь потаенное дыхание моря мы расслышали слабый, но безошибочный шум мотора.
     - Проклятие! - тихо сказал Марсден.
     - Приближается на большой скорости, - заметил Ричард, вслушиваясь.
     Мое сердце вылетало из груди.
     - Это в самом деле моя машина, черт бы его побрал... Чарити, прошу тебя.
     - Я иду.
     Мой голос, как и тело, дрожал. Мне пришлось оттолкнуться от твердого успокаивающего ствола сосны. Я едва видела двух мужчин, движущихся как тени, под прикрытием фургона. Я бросилась прочь от дороги, через деревья. Шум мотора "бентли" прорезал тишину, нарастая. Я миновала сосны и продралась через заросли кустарника в человеческий рост. Впереди замаячила темная масса, должно быть, каменная насыпь. "Бентли" приближался стремительно, его мотор рычал на гневной осиной ноте. Я достигла подножия насыпи и остановилась. Не было сил идти дальше. Наверное, это была запоздалая реакция или что-то в этом роде, но я поняла, что застряла здесь, дрожа и обливаясь потом, холодная как лед, устремив взгляд сквозь сосны назад, в сторону дороги.
     Я увидела сияние огней машины, прорезающее тьму с вершины утеса. Звук его мотора вдруг усилился, когда он прошел поворот в полумиле отсюда. Сосны парили в небе, как огромные грозовые тучи, в свете фар.
     Фары потухли, и "бентли" устремился к нам при едва заметном свете подфарников, самонадеянный, угрожающий, - тигр, идущий убивать. Они увидели сосны. Я услышала, как коротко проскрипели тормоза, когда машина вышла на последний отрезок пути. В любую минуту теперь они увидят фургон и остановятся. Рычание "бентли" стало ниже. Он стремительно приближался, поворачивая вправо, на проселочную дорогу.
     И тут ночь разорвал невероятный рев другого мотора. "Мерседес"!
     Не помню, чтобы я двигалась, но, должно быть, бежала к дороге как сумасшедшая. Я знала только, что Пауль Вери пришел в себя, каким-то образом забрался в "мерседес" и хотел предупредить сообщников.
     Я увидела, как "бентли" свернул на проселочную дорогу на утесе и услышала визг тормозов. "Мерседес", ревущий словно бомбардировщик, прыгнул вперед, накренился на простреленное переднее колесо и развернулся боком поперек дороги.
     У "бентли" не было ни одного шанса.
     Раздался пронзительный крик, и машины встретились с тошнотворным грохотом рвущегося металла и визжащих тормозов. Какой-то отвратительный каприз судьбы включил во время удара фары "бентли", так что на одно бесконечное мгновение, когда две машины, сомкнувшись, встали на дыбы металлической башней, его фары словно выстрелили в небо огромными струями света. Машины висели, черные на фоне черного неба, сцепившись на самом краю ужасного утеса, потом луч света описал большую сияющую дугу, и оба автомобиля рухнули вниз, в море.
     После жуткого удара на секунду воцарилось молчание, разорванное затем звуками эха, пока потревоженное море набегало и разбивалось об утес внизу. Волны снова и снова бились о скалу, пока, наконец, истратив энергию, не успокоились и не вернулись к прежнему шепоту.
     Последние тучи разошлись, разорванные ветром, и лунный свет, бесконечно чистый и нежный, упал на движущуюся воду.

ГЛАВА 27

     О мой нежнейший демон!
     Кто женщину поймет?
     Шекспир

     Дэвид все еще спал. Я пошла искать его, оставив обоих мужчин смотрящими вниз с утеса. Они перегнали фургон через шоссе на проселочную дорогу, развернули его носом к морю и включили фары. Марсден сказал, что не было и одного шанса из миллиона хоть кому-то из троих остаться в живых, но мы не могли уехать, не убедившись в этом. С содроганием я оставила их и отправилась назад через деревья к Дэвиду. Забравшись на вершину каменной насыпи, я обнаружила, что прекрасно вижу дорогу при лунном свете. Подо мной среди четких мохнатых теней лежала лощина. Под выступом скалы среди листвы шевельнулось что-то темное. Я торопливо сползла вниз и была встречена бесформенной тенью, повизгивающей и извивающейся с приглушенным восторгом.
     - Роммель! - Опустившись на колени в пыль, я обняла его. - О, Роммель! Ведь я чуть не убила тебя, бедняжка!
     Роммель одарил меня щедрым, хотя и мокрым прощением и побежал, повизгивая от возбуждения, к скале. Я последовала за ним.
     Дэвид лежал, свернувшись клубком, накрытый пиджаком. Он выглядел очень юным и трогательным. Его темные ресницы были так похожи на отцовские, что меня охватило какое-то особое чувство, не испытанное ранее. Я снова встала на колени возле него и коснулась его рук. Они были холодные. Я дотронулась до его щеки и ужаснулась, почувствовав влагу под пальцами, но немедленно Роммель, лихорадочно облизывая другую щеку, указал разгадку. Я оттолкнула пса.
     - Было очень умно с твоей стороны найти Дэвида, - сказала я ему, - но подожди минутку, ладно?
     Я прижала Дэвида к себе и стала растирать его холодны руки. Роммель, прижавшись дрожащим телом, с энтузиазмом наблюдал.
     И вскоре темные ресницы дрогнули и поднялись. Он беспомощно уставился на меня, и его руки шевельнулись в моих.
     - Привет, Дэвид, - сказала я.
     Его расширившиеся глаза моргнули.
     - Миссис... Селборн?
     - Да. Как ты себя чувствуешь?
     - Довольно мерзко. - Он осторожно повернул голову и удивленно посмотрел на залитую лунным светом насыпь с огромными соснами, вздымающимися за ней. - Где я?
     - К востоку от Марселя. Но не волнуйся. Теперь все в порядке.
     Он перевел взгляд на меня. Выражения в них я не могла понять. Он слегка отодвинулся от меня.
     - Я припоминаю теперь... Марсель. Как я сюда попал? Тогда я поняла.
     Я взяла его за руку.
     - Дэвид, я говорю тебе, что все в порядке. Я не одна из них; ты можешь мне верить. Я последовала за тобой сюда... мы с Роммелем...
     - Роммель?
     Он повернулся и первый раз заметил пса, который, прижавшись животом к земле, дрожал от восторга каждой шерстинкой, ожидая, когда на него обратят внимание.
     - Он нашел тебя сам, - сказала я. - Шел по следу.
     - О Роммель! - сказал мальчик, заливаясь слезами, и зарылся головой в собачью шерсть, обняв своего друга за шею.
     Я оставила его выплакать испуг, и одиночество, и недоверие, пока Роммель оказывал поддержку и утешал. Но вскоре рыдания сменились икотой, и голос сказал стойко из-за головы пса:
     - Меня зверски тошнит.
     - Неудивительно, - заметила я. - Тебе это пойдет на пользу. Не обращай на меня внимания.
     Спустя короткое время после неприятного антракта он вернулся назад и сел возле меня. Я набросила на него пиджак и прижала к себе. Хотела бы я знать, с чего начать рассказывать ему о Ричарде.
     - Глотни-ка вот это.
     - Что это?
     Это была фляжка Ричарда.
     - Бренди.
     - О! - Он явно был доволен. - Настоящее бренди? А-а... ужасно!
     - Знаю, но оно прекрасно, когда доберется немного глубже. Выпей еще немного.
     - Нет, спасибо. Я чувствую себя хорошо, только очень есть хочется.
     - Великие небеса!
     - Что мы здесь делаем? - спросил он. - Что случилось? Я хочу знать.
     - Все по порядку. Мы ждем здесь... транспорт уехал обратно в Марсель.
     Он заговорил быстро, с тревогой:
     - В Марсель? В тот магазин? Я не хочу!
     - Не в тот магазин, - сказала я успокаивающе. - С этим покончено, С хозяином магазина разобрались. Ты можешь мне рассказать, что там случилось, или тебе неприятно об этом вспоминать?
     - Я едва помню. Я принес браслет, он посмотрел на него, затем спросил, где я его взял. Он так странно на меня смотрел, что я подумал, уж не догадался ли он, что браслет краденый, и потому насочинял всякой лжи. Он мне вроде бы поверил и пригласил зайти в офис. Он подошел к комоду, я думал, за деньгами. Но когда он повернулся, в руках у него было полотенце или что-то вроде. Я... я не помню, что случилось потом.
     - Хлороформ, думаю.
     Запах все еще чувствовался, едва уловимый, сладкий и ужасный. Наверное, Крамер сразу узнал Дэвида. Возможно, Лоран позвонила ему, как только заметила отсутствие мальчика, и рассказала о браслете. Мои руки крепче сжались вокруг Дэвида.
     - Господи, что заставило тебя выбрать именно этот магазин из всех магазинов Франции?
     - У меня не было денег, - сказал Дэвид, - и я смог найти только этот проклятый браслет. Я думал, Марсель - единственное место в окрестностях, где можно продать подобную вещь и тебе не будут задавать вопросов. Поэтому я отправился туда на попутных машинах. Это заняло вечность. Я носил браслет в два или три магазина, но его не хотели покупать. В конце концов один парень посоветовал мне заглянуть в тот магазин. Он сказал, что хозяин специалист по серебру и, возможно, возьмет вещь.
     Он слегка вздрогнул и уткнулся головой мне в плечо.
     - Что же ты собирался делать, получив деньги?
     - Поесть.
     Ответ был быстрым и эмоциональным.
     Я взглянула на него.
     - Бедняжка! Ты хочешь сказать, что ничего не ел весь день?
     - У меня был только ленч с водителями грузовиков, и все.
     - Боже мой! У меня в сумке был шоколад, но я потеряла ее. Могу утешить тебя только тем, что если бы тебя усыпили хлороформом с полным желудком, то тошнило бы гораздо сильнее. Ничего, скоро перекусишь. - Я подняла голаву, прислушиваясь, но ни один звук, кроме вздохов сосен, не доносился. - А что ты собирался делать после еды, Дэвид?
     - Я хотел вернуться в Ним и поискать папу.
     Я вздрогнула.
     - Поискать твоего отца?
     Он стыдливо взглянул на меня.
     - Да. Когда вы уехали из отеля, я решил отправиться за ним.
     - Не понимаю.
     - В тот день в Ниме - помните? - когда мы убежали от моего отца и я сказал, что боюсь его... Это была не правда. Я начала пересматривать свои идеи заново.
     - На самом деле ты никогда не считал его сумасшедшим? Ты никогда не боялся его?
     Дэвид ответил презрительно:
     - Конечно, нет. Бояться его? Никогда, пока жив, не буду его бояться!
     Я сказала беспомощно:
     - Тогда, ради Бога, объясни! Я не могу разобраться. Ты говорил, что не хочешь встречаться с ним; сказал, что это вопрос жизни и смерти; выглядел перепуганным. И что все это значило?
     - Я боялся, - ответил он серьезно, - ужасно боялся, но за него, а не его. Я попробую рассказать... Можно мне начать с начала?
     - Конечно.
     Он начал рассказывать чистым тихим голосом, лишенным каких-либо эмоций. Странно было слушать ту же самую страшную историю ночного убийства и предательства из уст ребенка. Она отличалась от изложения Ричарда только точкой зрения.
     - ...И когда я услышал, что его освободили, то понял, что он поедет в Дипинг. Но он не приехал. Я ждал и ждал, а потом из полиции позвонили миссис Хатчинз - нашей экономке - и сообщили, что папа попал в автомобильную аварию и сильно ранен. Они сказали, что его отправили в больницу. Конечно, я хотел поехать навестить его, но мне сказали, он без сознания и надо подождать с визитом. Потом, довольно поздно, приехала она.
     Его голос не изменился, но меня вдруг потрясла холодная ненависть, прозвучавшая в нем. Когда Дэвид продолжил, я начала понимать, что его история ужаснее, чем у Ричарда.
     - Она вошла ко мне в комнату. Я не спал, конечно. Она сказала, что была в госпитале, а затем очень, очень осторожно сообщила, что папа умер. Что вы на это скажете?
     - Ничего. Продолжай. Она сообщила тебе, что твой отец мертв?
     - Да. И добавила, что ехать в госпиталь бесполезно, я не смогу его увидеть - он слишком сильно обгорел. Конечно, - сказал Дэвид, уткнувшись лицом куда-то возле правого уха Роммеля, - я тогда еще довольно плохо соображал. Мне не хотелось уезжать с ней, но я не мог и оставаться в Дипинге, и, в любом случае, что я мог сделать? Папа умер, она - моя мачеха, и я верил, что должен подчиняться ей. Немногое можно сделать, если ты только мальчик. Тогда я еще не привык обдумывать происходящее сам. Теперь научился.
     - Знаю, - сказала я горько. Дэвид продолжил:
     - Она наняла квартиру возле Буа, и мы там поселились. Относилась она ко мне довольно хорошо, но я был так несчастен, что ни на что не обращал внимания. Я просто слонялся по окрестностям. Однажды я нашел в Буа Роммеля с привязанной к хвосту консервной банкой. После этого стало лучше.
     Я спросила мрачно:
     - Что же случилось потом?
     - Примерно три недели назад она сообщила, что папа жив.
     - Господи, как ей удалось объяснить ложь о его смерти?
     - Она сказала, что сделала это ради меня. - Серые глаза встретились на секунду с моими, их взгляд ничего не выражал. - Она добавила, что, по словам врачей и полиции, папа пытался совершить самоубийство.
     - Дэвид!
     - Да. Она подозревала, что он совершил это ужасное убийство и оно терзало его. О, - сказал Дэвид с широким жестом, - она щадила меня как могла. Она сказала, что последнее время он вел себя все чуднее и чуднее и что он, наверное, убил дядю Тони и ударил меня - в момент затмения, провала памяти. Она предписала это... есть такое слово?
     - Приписала.
     - Она приписала это его ужасным испытаниям на войне. Почему вы смеетесь?
     - В этом есть своя ирония, - ответила я, - но это не имеет значения.
     - Ну, - продолжил Дэвид, - такова была ее история. Он был болен, опасен, потому она удалила меня из беспокойной зоны.
     - Ты ей поверил?
     - Нет. Я знал, что он не сумасшедший, что он не убивал дядю Тони и что ударил меня точно не он. Я был уверен, что он не собирался разбивать машину и совершать самоубийство, потому что, выйдя из здания суда, он позвонил мне из Лондона и сказал, что едет прямо в Дипинг.
     - Ты ей это сообщил?
     - Нет. Не могу объяснить, миссис Селборн, но я начал все сильнее чувствовать, что мне следует держать свои мысли при себе. Было что-то такое... ну, что-то странное и не правильное во всем этом деле. То, что она говорила, как иногда на меня смотрела... и то, что она увезла меня с собой, хотя я точно знал, что она меня не любит... О! Многое казалось странным. И теперь все эти разговоры о папе: я уверен, она тоже не думала, что он сошел с ума. И, конечно, ничто не могло извинить ее ложь о его смерти. - Он замолчал.
     - Почему же ты не написал отцу?
     - Я в первую очередь об этом подумал. Но тут была загвоздка, миссис Селборн. В квартире внизу жили два парня - она сказала, ее кузены, - и они все время проводили с нами. У меня не было ни одной минуты для себя. Я не мог написать письмо без их ведома, и они прочли бы его. Более того, она хотела, чтобы я написал отцу,