иг своей  вершины  в  боксе.  Можно,
конечно, идти выше, но зачем? Теперь  он  был  уверен  в  себе,  пользовался
уважением сверстников, да и взрослых мужиков, а  уличная  шпана  никогда  не
спрашивала у него закурить.
   Книжки с комплексами силовых упражнений ему дарил Александр Иванович,  но
в девятом классе их дружба закончилась, причем совершенно  неожиданно:  отец
встретил их в парке Революции и устроил комсомольскому  работнику  настоящий
скандал.
   - Я же вам говорил, чтобы вы оставили сына  в  покое!  -  кричал  Генрих,
петушком наскакивая на крепкую фигуру Александра Ивановича.
   Тот был моложе, выше и явно сильнее, но почему-то стушевался  и  отступал
на шаг при каждом наскоке, растерянно бормоча что-то вполголоса, так что  до
Володи доносились только интонации оправдания.  Наконец  Александр  Иванович
кивнул, помахал Володе и, не оглядываясь, ушел.
   - Что случилось? - спросил Володя. - Ты его знаешь? И что ты против  него
имеешь? Хороший мужик!
   - Все они хорошие! - Генрих нервно дернул  шеей.  Хрустнули  позвонки.  -
Когда спят зубами к стенке!
   В объяснения он  вдаваться  не  стал,  только  больше  Володя  Александра
Ивановича не видел.
   Генрих уже не работал в жэке: последний год он был  бригадиром  аварийной
бригады  райжилуправления  и,  как  сам  объяснял,  теперь  приравнивался  к
сотрудникам местной власти: исполкома, коммунхоза и других  районных  служб.
Подтверждением его слов явился тот  факт,  что  вскоре  они  получили  новую
квартиру  -  двухкомнатную,  изолированную,  на  пятом  этаже   только   что
отстроенного дома на Богатяновском спуске.  Это  считалось  большой  удачей.
Когда они съезжали из коммуналки, Фаина  Григорьевна  Розенблит  по-хорошему
завидовала и  плакала  оттого,  что  лишается  замечательных  соседей.  Надя
Караваева,  почернев  лицом,  скрежетала  зубами  и  вполголоса   проклинала
проклятую немчуру.
   Почти сразу после выпускного вечера Вольф получил повестку  на  призыв  в
армию. Проводы отметили скромно:  Лиза  запекла  в  духовке  свиной  окорок,
наготовила салатов, Генрих купил бутылку водки и бутылку портвейна, в  гости
позвали Витьку Розенблита с матерью, Погодина, Филькова и  Катю  Симонову  с
подружкой, но девчонки почему-то не пришли.
   - А дядя Иоган почему не приехал? - вдруг вспомнил Володя.  -  Что-то  он
давно не появляется...
   - Много дел, - мрачно сказал отец. - Бесконечные разъезды. Некогда ему.
   С мясом разделались довольно  быстро,  спиртное  тоже  подошло  к  концу.
Володя пил лимонад, он вообще не был  приучен  к  выпивке.  Настроение  было
плохим: может, потому, что не пришла Катя, может, от предстоящего разрыва  с
привычным миром и образом жизни. Два года неизвестности пугали...
   - Очкуешь, пацан? - проявил неожиданную прозорливость Фильков. Он  принес
бутылку вина с собой и, не найдя компаньонов, выпил ее в одиночку. - В какие
войска идешь?
   - В десант вроде...
   - Слышь, что Еремин про армию говорил? -  прищурившись,  Фильков  положил
руку Вольфу на плечо. - Вначале надо пахать, пока молодой,  а  потом  будешь
кантоваться. Там такое правило: приказали - скажи "есть!". А потом можешь  и
не выполнять, начнут докапываться - придумаешь  чего-нибудь.  Что  они  тебе
сделают? Служба-то идет...
   - Я в машиностроительный поступать буду,  -  делился  планами  Витька.  В
армию его не брали из-за неправильного обмена веществ,  но  как  с  троечным
аттестатом он собирался в институт, Володя понять не мог.
   - А я на юридический, - озабоченно говорил Погодин. - Если срежусь,  меня
тоже загребут.
   - Какая  у  вас  чудесная  квартира!  -  не  уставала  восхищаться  Фаина
Григорьевна. Она была в мятом платье  и  старомодных  пыльных  туфлях.  -  И
ванная своя, и туалет, и кухня... Мне такого никогда не дождаться!
   - Скорей бы прошли эти два года! - пригорюнилась Лиза. -  Да  хоть  бы  в
Афганистан не попал...
   Генрих поиграл желваками.
   - Надо было еще водки взять...
   Розенблит и Погодин вышли на  балкон,  раздался  смех,  запахло  табачным
дымом, потом внизу со звоном разбилась о  мостовую  бутылка.  Фильков  вышел
следом.
   - Кто бросил? - спросил он таким тоном, что веселье на балконе  мгновенно
прекратилось.
   - Я... - улыбка на лице Погодина стала напряженной.
   - А зачем? - тем же тоном спросил Фильков.
   Саша пожал плечами:
   - Не знаю. Просто так...
   - А ты не подумал, что ты уйдешь, а людям тут жить? - Фильков наставил на
провинившегося заскорузлый палец.
   - Действительно, не подумал...
   - Так думай и больше так не делай! В одиннадцать гости стали расходиться.
В коридоре Фильков поманил Вольфа за собой.
   - Я прогуляюсь, - сказал Володя родителям и вслед за  Фильковым  выскочил
на лестницу.
   Сейчас, как ни странно, он испытывал к  похожему  на  питекантропа  парню
дружеские чувства. Потому  что,  не  считая  родителей,  только  он  проявил
понимание к его, Вольфа, проблемам.
   - Куда ты хочешь идти? - поинтересовался он. Фильков привычно сплюнул.
   - К бабе, конечно. Ты ведь еще мальчик? Разве  можно  мальчиком  в  армию
идти?
   - Что за баба? - от неожиданности Володя даже не  возразил,  хотя  в  его
планы на сегодняшний вечер подобные похождения не входили.
   - Обыкновенная. Тебе же не жениться. Дырка есть - и ладно... Надо  только
бухла взять...
   В скверике напротив госбанка у каменных львов толклись неряшливые старухи
с большими сумками. Фильков купил за трояк поллитру самогона, вынув  пробку,
понюхал и, одобрительно кивнув, сделал большой глоток.
   - Бр-р-р, хорошо забирает! Градусов семьдесят...
   - Стаканчик одолжить? - торговка привычно сунула руку в  сумку.  -  Всего
двадцать копеек. Лучше, чем из горла...
   - Не надо, мы здесь пить не будем, - Фильков закашлялся. - Ты  лучше  нам
девочек найди.
   - Какие тут девочки...  Вино  есть,  первачок,  стаканчик  есть,  бутылки
пустые собираем. Вот и все дела.
   - А ты на что?
   Морщинистое лицо со слезящимися  глазами  и  смотрящим  в  сторону  носом
никаких эмоций не выражало.
   - А я бабка...
   Фильков глотнул еще раз, снова закашлялся и повернулся к Вольфу.
   - Слышь, а бабки долбятся?
   - Пойдем, Филя! - Володя  потащил  приятеля  в  сторону.  -  Кажется,  ты
перебрал...
   - Нормаль! Самогонка в голову ударила. Они  туда  табак  кладут,  известь
подмешивают... Пошли на автобус - тут недалеко,  да  пешком  не  хочу:  чтоб
менты не повязали... Глотнуть хочешь для смелости?
   - Не хочу. Давай, может, по домам?
   - Ты что! Нас же бикса ждет! Так нельзя... Фильков еще раз  приложился  к
бутылке, громко отрыгнул. Вольф подумал, что, если поднести спичку, изо  рта
у него вырвалось бы пламя.
   - Ты же раньше не бухал...
   - Еще как! Думаешь, я по трезвянке этому мудаку ножом в глаз заехал?  Это
после зоны завязал. Они ж на учет берут, могут  обратно  отправить.  И  бокс
опять же... Григорьич сразу бы выгнал. Да и не  попрыгаешь  на  ринге  после
буховки, и удара не будет...
   - А теперь чего ж?
   - Чего, чего... Менты про меня уже забыли, что хочу - то и  делаю.  И  на
фиг мне бокс? В чемпионы уже не пробьюсь, в тренеры  тоже...  Значит,  бабки
заколачивать перспектив нет... Григорьич, конечно, мужик хороший, но он  мне
не отец, не дядя... Уйду я от него!
   Они приехали в район центрального рынка, в самое  чрево  Тиходонска,  где
вдоль трамвайной линии стояли древние, дореволюционной постройки дома. Вошли
в пахнущий сортиром двор, поднялись по железной  лестнице,  Фильков  кулаком
постучал  в  обитую  истлевшей  клеенкой  дверь.  Из  многочисленных  прорех
выбивалась наружу серая вата.
   Лязгнула щеколда, повеяло нищетой и безысходностью. На  пороге  появилась
женщина в халате, лица ее против света Вольф разглядеть не мог.
   - Кто там, Надя? - донесся из глубины помещения  надтреснутый  старушечий
голос. - Ты смотри, не вздумай уйти... У Пашки жар,  может,  "Скорую"  звать
придется...
   - И чего они так поздно шастают! - возмутился другой старушечий голос.  -
Ни днем ни ночью покоя нет!
   - Гони их в шею и закрой дверь! - крикнула первая старуха.
   - А, это ты, Филек, - у женщины  оказался  низкий  прокуренный  голос.  -
Выпить принес?
   - Ага, - Фильков достал из-за пазухи бутылку. - Тут такое  дело,  Надюха,
друг завтра в армию уходит, надо ему дать.
   - Если каждому  давать,  поломается  кровать!  Закусь  есть?  В  квартире
заплакал ребенок.
   - Надо, Надюха, он еще ни разу не пробовал.  А  вдруг  в  Афган  попадет?
Убьют пацана, так и не узнает, что такое баба...
   - Ладно, заходите! - женщина посторонилась. - Раз такое дело... Только  у
меня краски. Не испугается?
   - Да ты что! У него очко железное!
   Володя повернулся и побежал вниз по лестнице.
   - Ты куда? - Фильков бросился следом.
   - Бутылку оставь! - крикнула сзади Надя. Фильков догнал его на улице.
   - Чего побежал? Испугался?
   - При чем здесь "испугался"? Противно! - отрезал Вольф.
   - Это поначалу, а когда до мохнатки  долезешь  -  нормально...  Ну,  дело
хозяйское... Жалко, вечер пропадает. Хочешь кому-нибудь морду набить?
   - Чтоб вместо армии  в  тюрьму  загреметь!  -  Володя  мрачно  кивнул.  -
Молодец, хорошо придумал...
   - Ты что?! - изумился приятель. - В том-то все и  дело:  у  военкомата  с
ментами договоренность - призывников не  забирать!  Ты  сегодня  что  хочешь
можешь сделать - все с рук сойдет!
   - Прям-таки все?
   - Ну, почти... Главное, не убить никого! А морду набить можно  совершенно
безнаказанно. Что, у тебя врагов нет?
   Вольф задумался. У него  действительно  не  было  таких  врагов,  которым
хотелось бы в последнюю ночь гражданской  жизни  начистить  физиономию.  Вот
разве Псин Псиныч...
   - Ты-то откуда про это знаешь? Ты же не служил!
   - Ну и что... Со мной один кент чалился. С другом бабу трахнули - у друга
повестка в кармане. Его в армию, а кента - в зону! Так что?
   Вольф вздохнул.
   - Некому мне морду бить. Давай по домам. С родителями попрощаюсь... Да  и
спать охота.
   Фильков вздохнул.
   - Жаль. Такой случай раз в жизни выпадает. Ну давай...
   * * *
   На областном сборном пункте царили сумятица и организованный  беспорядок.
Бесконечные построения и переклички, то отсутствующие, то  лишние  люди,  то
пропадающие, то вновь находящиеся  личные  дела...  Среди  призывников  было
много пьяных - некоторые горланили песни, некоторые спали, приткнувшись, где
придется,  некоторые  очумело  сидели  на  скамейках  или  прямо  на  земле,
непонимающе оглядываясь по сторонам.
   К середине дня непротрезвевших стащили на небольшую вытоптанную клумбу за
ровным рядком елок.  Их  набралось  человек  двадцать  -  они  сидели,  тупо
уставившись себе под ноги, в это время  взревел  мотор  поливальной  машины.
Холодная струя ударила в  самую  гущу  пребывающих  в  алкогольной  нирване.
Послышались крики, ругань - аморфная масса тел вдруг приобрела  упругость  и
стала спешно расползаться, парни закрывали  головы  руками,  перекатывались,
чтобы поскорее покинуть зону принудительного купания.
   Не  попавшие  под  импровизированный  душ  толпились  вокруг  и  от  души
смеялись. Когда экзекуция закончилась,  на  клумбу  вышел  громадного  роста
прапорщик с красным лицом и характерными прожилками на носу:
   - Ну что, надежда Советской Армии, очухались? Марш в сушилку  -  и  через
полчаса копать канаву за казармой! Иначе я вами самими закусывать буду!
   Он говорил грозно, но не зло, вроде пугал для порядка. Одной рукой  легко
поднял за шиворот самого  щуплого  призывника,  подтолкнул  его  к  стоящему
неподалеку сержанту:
   - Вань, отведи их и покажь,  где  лопаты...  Потом,  обращаясь  ко  всем,
строго произнес:
   - У кого водка спрятана, немедленно сдать командованию! Запомните, вы уже
солдаты, чуть что - пойдете под трибунал!
   - А коньяк? - спросил невысокий рыжий паренек с лукавыми глазами.  -  Его
тоже сдавать?
   - Конечно, - оживился прапорщик. - Где у тебя коньяк?
   - Да у меня его нету, - хитро прищурился  парень.  -  Это  я  просто  так
спросил...
   - Вот я  зашлю  тебя  просто  так  в  Афганистан,  -  буднично  пригрозил
прапорщик.  И  обычным,  мирным  голосом  добавил:  -  Идите  на  плац,  там
"покупатели" приехали.
   - Уже идем! - рыжий  вприпрыжку  рванул  по  растрескавшейся  асфальтовой
дорожке.
   - С чего ты так заспешил? - догнал его Вольф.
   - Надоело, уже три дня здесь сижу. Лучше определиться. А когда  строят  -
значит, в хорошие войска набирают.
   - Почему?
   - Да потому что в стройбаты всякие да в пехоту  по  личным  делам  берут,
заглазно. Выкликнут фамилию -  и  вперед.  А  в  хорошие  войска  -  каждого
рассматривают. Потому и строят напоказ...
   - Это какие "хорошие"?
   -Ясно какие... Где рогом упираться не надо, риска меньше, кормят  хорошо.
Да и по срокам важно - попадешь во флот и будешь три года трубить.  Так  что
давай быстрей...
   О важности предстоящего набора говорило то, что построение проводил лично
начальник сборного пункта - полноватый подполковник с лицом  сильно  пьющего
пройдохи. Рыжего он в строй не пустил: в шеренге стояли  только  высокие  и,
как показалось Вольфу, симпатичные парни. Таких набралось всего десятка два,
и для Вольфа среди них место нашлось.
   Потом  появился  капитан  в  прекрасно  сидящем  мундире  с  васильковыми
петлицами - "войска КГБ" - шепнул кто-то  в  строю,  -  придирчиво  прошелся
вдоль шеренги, заглядывая каждому в лицо и заставляя поворачиваться спиной.
   - Материал добротный, и есть из кого выбрать, - почтительно шептал идущий
вроде рядом, но чуть сзади подполковник.
   -  Посмотрим,  -  небрежно  ответил  капитан.  Высокий,  широкоплечий,  с
правильными чертами лица, он был похож на артиста, играющего роль военного.
   -  Что  у  тебя  здесь  -  бородавка?  -  "Покупатель"  брезгливо  задрал
подбородок здоровенному сельскому увальню.
   - Не, це родинка...
   - Какая разница... Вон из строя!
   - А у тебя почему нос вбок смотрит? Вон!
   - А у этого глаза, как у китайца! Это, по-вашему, славянский тип?
   Красивый капитан повернулся к подполковнику. Тот опустил голову,  как  бы
признавая свою ошибку.
   - У этого зубы гнилые... Вон из строя!
   - Этот годится... Этот тоже... Ты - вон! Ты - сюда...
   Из двух десятков кандидатов он отобрал пятерых, в  том  числе  и  Вольфа.
Отобранных отвели к штабу, переписали фамилии и велели ждать.
   - Ну, тебе повезло! - с завистью выдохнул появившийся откуда-то рыжий.  -
Кремлевские войска, рота почетного караула! Будешь у Мавзолея стоять, жратва
по высшему разряду, форма офицерская, отпуск... Сказка!
   Было жарко, Вольф сел в тени у входа в  штаб  и  закрыл  глаза.  В  жизни
появлялась определенность, и это радовало. Вдруг внутри помещения послышался
шум. Вольф навострил уши.
   - Вот он, ваш выбор! - раздраженно говорил, почти  кричал  капитан.  -  У
одного дед судимый, у второго тетка  в  оккупированной  зоне  жила,  а  этот
вообще... Вы бы еще американца мне подсунули!
   Подполковник тихо оправдывался, а  потом  вышел  и  с  недовольным  видом
приказал Вольфу и еще двоим ждать следующего "покупателя".
   Но военная судьба явно не хотела определяться с Вольфом. В подводники  он
не прошел из-за большого роста, чему очень обрадовался, в стрелки-радисты  -
тоже помешали габариты. Искали повара, но он не  умел  готовить,  нужен  был
трубач в оркестр... Вопреки записи в личном деле в десант его не приглашали,
и он понял, что предварительное  распределение  по  родам  войск  ничего  не
значит.
   К вечеру всезнающего рыжего забрали в танкисты. Он был доволен: не пешком
ходить, а ездить, опять же - под броней!
   На следующий день наконец отбирали в десант, приказали построиться всем с
ростом не ниже ста восьмидесяти. Руководил опять подполковник, но Вольфа  он
в строй не пустил, и тот, крайне удивленный, стал в стороне. Поджарый  майор
с десантными петлицами приказал  кандидатам  снять  рубашки,  упругим  шагом
хищного зверя прошелся вдоль строя.
   - Два шага вперед! И ты! Ты тоже... Нет, стой на месте. И  ты.  И  ты.  И
ты... А ты сколько весишь? Н-да...
   Он резко повернулся к начальнику сборного пункта.
   - Что за доходяг вы выставляете!
   - Разве я их рожаю! - раздраженно ответил подполковник. С десантником  он
держался не так почтительно, как с капитаном из войск  КГБ.  -  Какие  есть,
таких и выставляем!
   Внезапно взгляд майора упал на обнаженного по пояс Вольфа.
   - Какие есть, говорите? А это кто? Почему его не показываете? Небось  для
погранцов придерживаете? - И, не слушая ответа, приказал:  -  Призывник,  ко
мне! Как фамилия? Спортсмен? Разряд есть? Иностранным языком владеешь?  Даже
в совершенстве? А чего стоишь в сторонке, как сирота?
   Подполковник что-то прошептал ему на ухо, но майор отмахнулся:
   - Наш приказ прямо не запрещает, пусть в части думают. А если я не наберу
положенную численность или привезу доходяг - мне голову  оторвут.  Вольф,  в
строй!
   Володя стал  в  строй  и  оказался  в  команде,  отправляющейся  в  самое
засекреченное воинское подразделение страны. Правда, в тот момент ни он,  ни
стоящие с ним рядом парни этого не знали.
   Часть вторая. ЗАВИС НАД ЗЕМЛЕЮ СОВЕТСКИЙ СПЕЦНАЗ
   Глава 1. Силу ломает сила
   Все считали, что зачислены в ВДВ. К месту службы их, доставили  самолетом
- восемь часов полета через три  часовых  пояса.  Сопровождающие  офицеры  -
майор и лейтенант, были немногословны, зато два сержанта охотно рассказывали
про боевые учения, ночные прыжки и прочую атрибутику предстоящей службы, тем
самым полностью подтверждая предположения новобранцев.
   Транспортный "Ан" приземлился на крупном, хорошо оборудованном аэродроме,
казавшемся  чужеродным  телом  на   фоне   полупустынного   среднеазиатского
ландшафта. Белое солнце на белом  небе,  серо-бурая  растрескавшаяся  земля,
поросшие колючим кустарником и жесткой ползучей травой барханы, почти полное
отсутствие  тени.  Испепеляющий  дневной  зной  сменялся   ощутимой   ночной
прохладой. Место называлось Рохи Сафед - Белый песок.
   Но военный городок выглядел так же, как тысячи  других,  разбросанных  по
всей территории страны: железные зеленые ворота с красными звездами, высокий
бетонный  забор,  длинные  серые  казармы,  полыхающая  огнем  и  выстрелами
штурмовая полоса, асфальтовые дорожки, покрашенные известью немногочисленные
чахлые деревья, стадион, котельная, в отдалении - несколько  пятиэтажек  для
постоянного состава, школа, детский сад, почтовое  отделение.  Имелась  даже
небольшая  оранжерея,  что  с  особой  гордостью  подчеркнул  лейтенант   из
политотдела, знакомивший новичков с частью. Практически из любой точки  были
видны "крокодилы" - вышки для учебных прыжков.
   Два месяца свезенные со всей страны новобранцы  содержались  отдельно  от
старослужащих,   проходя   курс   молодого   бойца:   уставы,    политучеба,
общефизическая подготовка, огневая, строевая, теория прыжков с парашютом...
   Среди молодых солдат вовсе  не  все  были  спортсменами:  хватало  просто
высоких упитанных вахлаков - "полуфабрикатов", как говорил  замкомвзвода  по
физподготовке.
   - Десантник на три головы выше обычного солдата, а  вы  должны  стать  на
десять голов выше десантника,  -  туманно  объяснял  круглолицый  сержант  с
пухлыми  щеками.  Поскольку  на  форме  у  всех  солдат  и  офицеров   части
красовались крылышки и парашют - хорошо  знакомая  всем  эмблема  ВДВ,  было
непонятно, что он имеет в виду. А спрашивать не хотелось:  сержант  держался
холодно, почти враждебно и одним своим видом вызывал антипатию.
   Он был похож  на  грызуна,  плотно  набившего  защечные  пазухи  краденым
зерном. Ему бы обязательно дали кличку Хомяк, но  его  настоящая  фамилия  -
Чувак, сама по себе воспринималась как кличка и  вызывала  смешки  и  шутки.
Поэтому  замкомвзвода  требовал,  чтобы  его  называли  безымянно:  "товарищ
сержант".
   Сейчас, расхаживая перед построенными на стадионе