ще ничего не знаю, - сказал Вольф. - У меня никаких врагов нет.
   - И у меня, - повторил Серегин.
   Майор опять вздохнул и потер небритую щеку. Формально  он  не  подчинялся
командованию бригады и потому клал на уставную дисциплину с прибором.
   - Так я и знал. Ну, да вы теперь герои, какой с вас спрос!  Я  объяснение
Чувака на во-от такие кусочки разорвал. Ты меня понял, сынок? Он там  полный
расклад дал: какой разговор промеж вами шел, да за что ты его шибанул... Нет
ничего этого! Ну а я - могила!
   Вольф потянулся.
   - Я этого дурака пальцем не тронул. Видно, анаши обкурился и болтает.
   - А он что, тоже анашу курит? - вскинулся Семенов.
   - Не знаю. Я просто так сказал.
   Особист с мрачноватым одобрением усмехнулся.
   - Молодцы. Парни-кремни. Ну да я вас потрошить  не  собираюсь.  Дай  бог,
чтобы и противнику не пришлось... Поправляйтесь!
   - Какая же  падла  это  сделала?  Как  думаешь?  -  спросил  Серж,  когда
контрразведчики ушли.
   - Откуда я знаю...
   - А узнать надо! Он же, гад, притаился где-то  рядом  и  в  любой  момент
повторить может... Сыпанет песка в ствол, или замедлитель в запале испортит,
или выстрелит в спину на боевых!
   - Разве за разбитую морду убивают? Будет  тебя  Шмель  мочить?  Или  меня
Чувак?
   - Кто их знает... Всякие уроды бывают. Но Семенов верно сказал: Чувак  бы
тебя мочил, я-то ему ничего не сделал! А Шмель недолго был...
   Они обсуждали эту тему целый день, но ни к какому выводу так и не пришли.
   После обеда потянулись ребята: Звон и Пятка  принесли  курево,  Синявский
два огурца, Лисенков несколько яблок.
   - Лежите вдвоем, как короли, - осмотрев шестиместную палату,  присвистнул
Пашка. - Просторно, светло, воздуха много! Мы как сельди в бочке парились...
   - На, держи компенсацию, - Серегин вывалил  перед  ним  пачки  "Примы"  и
"Памира". - Какие новости? Ты же всегда все знаешь...
   - К дорогим привык? Давай,  нам  сойдет,  -  Лисенков  поспешно  рассовал
сигареты по карманам. - Куда-то направлять  нас  будут.  На  боевые.  Особое
задание партии и правительства. Только добровольцы. Чем это  у  вас  пахнет?
Чем-то знакомым...
   Пашка наморщил нос и принялся быстро вдыхать и выдыхать воздух. Речь  его
стала прерывистой и невнятной.
   - Ха, добровольцы... Было бы сказано... Построят: два  шага  вперед!  Кто
останется? Все шагнут! Хотя на фиг мне эти боевые? Или вам?  -  Он  радостно
улыбнулся. - Да это мазь Вишневского! Я же чую - дух привычный: мне ею  ногу
две недели мазали! Помогает, хочешь, покажу? Вот выше поднимать не  буду,  и
так видно - новая кожа! А где ты обжегся? У вас же вроде ничего не горело...
   - Да не тарахти, расскажи толком - куда направляют?
   -  Куда,  куда...  Не  знаешь,  куда  направляют  на  особые  задания?  А
подробностей мне не докладывали... К вам сегодня  командиры  придут,  вот  и
расспросите...
   - Какие командиры? И вообще, кто  там  рулит?  Пряхин  сказал  -  Чучу  в
отставку...
   Лисенков пожал плечами.
   - Комиссия решений не  принимала:  бригаде  "отлично"  выставила,  уехали
довольные. А ваш случай - на разбор Раскатова. Он вроде распорядился,  чтобы
Чуча сдал дела Шару, но приказа пока нет.  Да  к  вам-то  не  они  придут  -
Деревянко с Рогалем. Может, еще ротный...
   Пашкин прогноз не оправдался. Пришел майор Шаров. Поджарый, подтянутый, в
наброшенном на плечи халате - как полагается при посещении больных.  Он  был
педантом.  Но   сейчас   в   облике   майора   Вольф   рассмотрел   какую-то
неправильность, хотя и не сразу понял - какую именно. Когда тот вялым жестом
отослал врача и опустился на табурет, Вольф подумал, что обычно  похожий  на
взведенную боевую пружину майор сейчас напоминает пружину  распущенную.  Или
даже сломанную.
   - Где Серегин? На процедурах? А ты заживаешь?
   Лицо  Шарова  раскраснелось,  резкие  черты  сгладились,   глаза   нервно
блестели. Неужели он пьян? Такого просто не может быть!
   - Знаешь, как я на трибуне тебе орал?  Корпус  влево,  правый  пучок!!  У
Грибачева, наверное, уши заложило.  Корпус  вле-во-о!  И  ты  все  правильно
сделал. Вот потому в училище тебя не возьмут. Сегодня бумага пришла.
   - Почему? - растерянно спросил Вольф. Он сидел на кровати,  прикрыв  ноги
проездки, и  облокотившись  на  подушку.  Из-за  столь  неуставной  позы  он
чувствовал себя крайне неловко.
   - Почему? Отвечаю. Коэффициент интеллекта выше среднего, -  майор  загнул
палец, которым мог проткнуть консервную банку.  -  Выраженная  склонность  к
аналитической  оценке  окружающей  действительности,  критичность  мышления,
способность к импровизации. Вывод: к обучению для использования на командных
должностях в специальной разведке рекомендовать нецелесообразно!
   Майор загнул последний палец, с удивлением осмотрел  получившийся  кулак.
Вывод он  огласил  неполностью.  Была  там  еще  одна  строка:  "Пригоден  к
оперативной работе по сбору военно-политической и  экономической  информации
за рубежом, но в силу пункта 5 анкеты не  может  быть  использован  в  таком
качестве".  Пятый  пункт  означал  национальность.   Это   взбесило   Шарова
окончательно.
   Майор  потряс  внушительным   кулаком,   как   будто   грозил   бездушным
бюрократизированным чинушам.
   - То есть так: иди на гражданку, в ученые, артисты, а в  разведке  должны
служить исключительно дураки!
   - Почему дураки? - прежним тоном повторил Вольф. Неловкость не проходила.
   - Потому, что такая наша справедливость. Меньше знаешь, меньше  умеешь  -
значит, не споришь, своего мнения не имеешь,  значит,  начальству  удобен  -
получай большую должность. И потом держись за нее руками, ногами  и  зубами.
Вот когда в тыл  врага  пойдешь  -  другое  дело:  тут  и  самостоятельность
проявляй, и инициативу, и аналитические  способности...  Только  откуда  они
возьмутся?
   Майор широко расставил ноги, облокотился на колени, а подбородок  положил
на сплетенные кисти рук.
   - Мы же из вас делаем уродов, квазимод! Другие из нас  делают,  а  мы  из
вас... И получается! Пару лет назад у одного паренька чехол со стабилизатора
не сошел... Он и повис на фале, болтается,  как  кукла  на  резинке,  ничего
поделать нельзя... Полетали, полетали и пошли на посадку. Его,  считай,  уже
списали... Хотя и не на бетонку садились -  на  поле,  скорость-то,  прикинь
какая!  Когда-то  татары  человека  к  хвосту  коня  привязывали:   у   него
внутренности через рот вылетали! А конь-то за "Аном" не угонится...
   Вольфа окутал густой запах спиртного.
   - Но паренька бог спас! Плюхнулся животом на  запасной  парашют,  как  на
подушку. Протащило его метров пятьсот, парашют сгорел, а ему  хоть  бы  что!
Встает, отряхивается, подходит к нам. У Раскатова руки-ноги дрожат,  у  меня
спина мокрая... А  он  спрашивает:  "Товарищ  генерал,  а  мне  этот  прыжок
засчитают?" Нет, ты понял, что  парня  волновало?!  Не  то,  что  чудом  жив
остался, в ошметки мяса не разлетелся! Не то, что отца с матерью от ужасного
горя уберег, родился второй раз! Волновало другое: впишут ли ему в  карточку
этот долбаный прыжок, пропади он пропадом!
   - Мы тоже не о спасении думали... Что бригаду подвели, оценку  за  учения
снизили, что Семенов затаскает...
   - Вот  видишь!  И  тебя  оболванили.  Ты  парень  умный,  с  совестью,  с
чувствами... Ты не такой, как дружок твой, Серегин, у тебя нутро другое... Я
же видел, как ты с Ваней работал - себя ломал... И я вас  ломаю  об  колено,
потому что надо. Только кому надо?
   Шаров встретился с солдатом взглядом. Взгляд этот  был  прямой  и  ясный,
пьяная муть не затуманила серо-зеленые зрачки снайпера.
   - Чтобы менять свою сущность, класть на тропу разведчика себя всего,  без
остатка - душу, привычки, жизнь, надо кому-то верить. Долг, Родина, присяга,
это, конечно, правильно, только слишком  абстрактно,  тебе  ведь  конкретный
человек приказ отдает, командир, ты ему должен верить. А  кому  тут  верить?
Эх! - Майор безнадежно махнул рукой.
   - А правда, что вас вместо Чучканова назначили? - осмелел Вольф.
   - Брехня... Полдня просидел на новом шестке - и назад. Сказал  комбриг  в
горячке, потом передумал... Дураков на умных не меняют. Да и тех  от  кресла
оторвать, что лесного клеща из-под кожи вытащить. Даже еще труднее. -  Шаров
снова махнул рукой и встал. - Вот  только  одного  боюсь  -  если  взаправду
заварушка начнется. Что эти неумехи  делать  будут?  Батальоны  в  мясорубку
бросать? Это они могут. И людей им не жалко...
   - А что за особое задание? - пользуясь откровенностью командира,  спросил
Вольф.
   - Выздоравливай,  узнаешь.  А  тебя  я  поздравляю:  ты  теперь  сержант,
командир группы, вместо Шмелева. Приказ я подготовил за те полдня...
   На другой день Лисенок принес последние  новости:  исполняет  обязанности
комбрига  полковник  Чучканов.  Генерал  Раскатов   улетел   в   Москву.   С
переводчицей.
   - С какой переводчицей? - вскинулся Вольф.
   - Ну с этой, англичанкой. Симпатичная такая, в короткой юбке бегает...
   - А что она будет переводить?!
   - Откуда я знаю! Что надо - то и будет... - Лисенков с досадой скривился.
- Лучше слушай сюда: говорят, на той неделе новое оружие завезут. Только  на
одну роту. Доходит?  На  одну!  Понятно?  Что  ж  тут  непонятного?  Значит,
посылают всего одну роту! Так что, может, проскочим,  если  повезет...  Тебе
охота шкурой рисковать?
   Но Вольф уже ничего  не  слушал.  Почему  Софья  ни  с  того  ни  с  сего
сопровождает комбрига в поездках? Она учительница, а не переводчик,  к  тому
же вряд ли Раскатов встречается с английскими военными делегациями... А если
даже встречается, то их наверняка сопровождает  штатный  переводчик!  Что-то
крылось здесь предосудительное и нечистое... Но предосудительное и  нечистое
никак не могло быть связано с Софьей! Голову распирало от вихря  болезненных
мыслей.
   - Ты что, заснул?
   - Угу...
   Он отвернулся к стене, сжимая в руке ватный комочек с  красными  мазками.
На сердце скребли кошки. Лучше бы скорей на боевые, когда играешь в  орлянку
со смертью, тягостные размышления невольно уходят на второй план...
   Глава 4. Боевая операция
   "Новое" оружие,  поступившее  для  изучения  во  вторую  роту,  оказалось
известными  по  фильмам  о  войне  автоматами  "ППШ"  и  пистолетами   "ТТ".
Разведчики с интересом вертели в руках тяжелые, грубоватые автоматы,  совали
пальцы в овальные  окна  кожуха,  удивлялись  примитивным  предохранителю  и
переводчику огня.
   - Это что, они лучше "акаэмов"? Или наших "АКСУ-74"? - громко  недоумевал
Бритый Гусь.
   - Выбор оружия определяется тактико-политическими  условиями  предстоящей
операции, - объяснил  новый  инструктор  -  бугрящийся  накачанными  мышцами
коротко стриженный мужик лет тридцати  пяти,  в  полевой  форме  без  знаков
различия. Откуда он взялся, никто не знал, фамилию и имя он тоже не называл,
представился  прозвищем:   Спец.   Крупная   голова,   развитые   надбровья,
ярко-голубые глаза, странный, нездешний загар... Оружие само прыгало к  нему
в руки, само разбиралось и собиралось, заряжалось и наводилось на цель, само
стреляло - он  только  придерживал  его  и  передавал  холодной  стали  свою
убийственную энергию.
   Эта энергия ощущалась на расстоянии как сигнал опасности,  так  реагирует
тренированный организм разведчика на тонкую проволочку минной ловушки.  Спец
был настоящим хищником, куда большим,  чем  даже  майор  Шаров  Тигр  против
волкодава. И когда он вел занятия, майор, хотя и не смешивался с  солдатами,
выполнял роль прилежного ученика.
   - Оно морально устарело, но не потеряло надежности, просто  к  нему  надо
привыкнуть. У "ТТ" мощный бой, но нет самовзвода - развивайте большой палец.
У "ППШ"  очень  высокий  темп  стрельбы,  контролируйте  спуск,  а  то  вмиг
расстреляете боезапас.
   - Значит, не в страну "А", - зашушукались разведчики. - Иначе пошли бы  с
обычными "АК", без всяких заморочек...
   Селедцов  и  офицеры  политотдела  ежедневно  вели  с   ротой   усиленные
политзанятия, но на уровне общих слов: мировое противостояние империализма и
социализма, интернациональный долг, экспансия агрессивных военных  блоков  и
геополитические интересы СССР, мужество и героизм, которые надо  проявить  и
которые будут высоко оценены Родиной. Из  всего  этого  следовало,  что  они
ровно ничего о предстоящем задании не знают.
   Похоже, что подробности были известны только Спецу и двум его  помощникам
- столь же немногословным, так же виртуозно владеющим оружием  и  с  тем  же
необычным загаром на серьезных, как боевые маски, лицах.
   - Вот исходный рубеж, - на песке полигона они прочертили длинную линию. -
Вы скрытно выдвигаетесь на рубеж атаки -  это  еще  полторы  тысячи  метров.
Объект атаки... э... двухэтажное здание, вот типа этого...
   Спец указал на полномасштабный макет жилого дома.  Он  не  был  поврежден
пулями и взрывами: здесь отрабатывался захват офицеров противника  по  месту
их жительства.
   - Объект защищен колючей проволокой под  током,  минным  полем  и  глухим
бетонным забором высотой два с половиной метра, по гребню  -  битое  стекло.
Точно такое препятствие есть у  вас  на  тропе  разведчика.  Задача  роты  -
скрытно  сделать  проходы,  по   возможности   скрытно   преодолеть   забор,
нейтрализовать охрану и захватить здание. Дежурная  смена  -  сорок  бойцов.
Резерв - тридцать. Время прибытия резерва - пять-семь минут. Таким  образом,
вы имеете полуторакратное превосходство  в  живой  силе  -  это  ваш  первый
плюс...
   Инструктор говорил отрывисто,  но  емко.  Предстоящая  операция  начинала
приобретать смутные очертания.
   -   Кроме   того,   охрана   уступает   вам    в    уровне    боевой    и
морально-психологической подготовки  -  вот  второй  плюс.  К  тому  же  они
настроены на сторожевые функции и не готовы  к  серьезному  бою.  На  каждый
автомат дежурной смены приходится семьдесят патронов. Ваш боезапас - пятьсот
патронов и пять гранат. Это решающий козырь! Вопросы есть?
   - Суть боевой задачи? - спросил Шаров.  -  Операция  проводится  не  ради
захвата дома!
   Спец внимательно взглянул на майора,  уголки  жестких  губ  едва  заметно
дрогнули.
   - Роте будет  придана  особая  группа  под  моим  командованием,  имеющая
собственную боевую задачу. Ваша задача - деблокировать здание.  После  входа
внутрь мы выполним свою. Еще вопросы?
   - Местные условия? - снова спросил  майор.  -  Климат,  ландшафт,  почва,
опасные животные...
   - Условия аналогичны этим. -  Тяжелый  ботинок  инструктора  постучал  по
покрытой песком растрескавшейся земле. -  Конечно,  есть  свои  нюансы.  Еще
вопросы?
   - У меня много вопросов, не  меньше  сотни,  -  мрачно  сказал  Шаров.  -
Толщина забора? Может, использовать  направленный  взрыв?  Или  кумулятивную
гранату? И так далее?
   Спец улыбнулся. Было заметно, что его губы не привыкли к такому движению.
   - Чувствую, что вы побывали за речкой27, товарищ майор. Нюансы мы с  вами
еще обговорим. И очень подробно. А пока прошу дать команду личному составу с
сегодняшнего дня отращивать гражданские прически. И еще - особая рота должна
быть изолирована от всех остальных...
   По уважительному обращению Вольф понял, что звание  у  инструктора  ниже,
чем у Шарова. Иначе он сказал бы просто "майор".
   * * *
   Подготовка длилась полтора месяца. Всего четыре  упражнения:  преодоление
колючей проволоки, проход через  минные  заграждения,  бросок  через  забор,
штурм здания. Работали исключительно ночами. "ППШ" были в два  раза  тяжелей
привычных автоматов, при  стрельбе  пламя  выбивалось  не  только  из  среза
ствола, но и из трех отверстий кожуха: в стороны и вверх. Но к этому  быстро
привыкли, тем более что оружие оказалось довольно прикладистым и прицельным.
   - Только не валяйте в песке, - предупредил Деревянко. - Это не "калаш"  -
сразу заклинит!
   Лейтенант вел хронометраж действий каждой боевой группы и однажды отозвал
Вольфа в сторону.
   - Мне кажется, Киреев не воспринимает тебя как командира. Это так?
   Вольф кивнул:
   - Они со Шмелевым держали шишку во взводе, я для них был салагой.  Теперь
Шмеля нет, а меня поставили на группу. Ему обидно, вот и пытается показывать
самостоятельность.
   - Короче, так, - взгляд Деревянко был холодным и жестким. - Киря  сачкует
на проволоке и заборе. Из-за него результат у вас на три секунды ниже, чем в
других группах. Значит, они пройдут, а вас, спохватившись, начнут мочить  из
всех стволов. И ребятам наплевать - кем он тебя считает.  Ты  командир,  без
пяти минут орденоносец. Заставь его это понять!
   Легко сказать "заставь"... Вольф почесал затылок.
   Все полтора месяца особая рота жила в палатках, разбитых  на  пустыре  за
тропой разведчика. Сюда привозили пищу, отсюда строем водили  в  баню  после
ночных занятий, когда вся бригада смотрела мятые казарменные сны.  Связаться
с Софьей Васильевной не было никакой возможности, но Вольф постоянно думал о
ней и мечтал увидеть хотя бы на расстоянии.
   Такая возможность  представилась  Первого  мая.  Особую  роту  вывели  на
традиционный  парад.  Когда  их  "коробка"  чеканила  шаг  перед   невысокой
трибуной,  Вольф  неожиданно  увидел  среди   унылой   маскировочной   ткани
командирских мундиров живое красное пятно.  Софья  Васильевна  стояла  между
генерал-майором Раскатовым и его боевым заместителем полковником Чучкановым.
Но если те с каменными лицами  прижимали  ладони  к  козырькам  фуражек,  то
женщина весело улыбалась и махала ладошкой. Вольфу хотелось думать, что ему.
   Ночью, после отработки  проволоки  и  проходов,  Вольф  объявил  перекур.
Исходила жаром раскаленная за день земля,  со  стороны  полигона  доносились
беспорядочные очереди: первый взвод отрабатывал штурм. Тяжело дышали  бойцы,
почти все курили.
   - Слышь, я не понял, а чего эта баба  на  трибуне  делала?  -  неожиданно
спросил Киря.
   - Она ж переводчица, - пояснил Лисенок, никогда не вникающий в суть вещей
и слепо верящий объяснениям.
   - Что переводить-то? - хохотнул  Киря.  -  Знаешь  песню:  "Переводим  мы
любовь с итальянского"...
   - Хватит скалиться, лучше норматив выполняй! - взревел Вольф.  -  Перекур
закончен. На стену, вперед, марш!
   - Только сели...  И  кому  ты  про  норматив  намекаешь?  -  как  обычно,
огрызнулся Киря.
   - Не тыкай командиру! - Вольф прыгнул вперед и с размаха  ударил  того  в
скулу. - Ребят под пулеметы подставить хочешь?
   Киря опрокинулся на спину, но тут же упруго вскочил.
   - Ах, так!
   Он рванулся к Вольфу, но Серж пнул его ногой в  бок  и  вновь  бросил  на
землю.
   - Лежать! Из-за твоих выделок умирать никто не хочет!
   - Точно!
   - Хватит, Киря!
   - Волк командир! И нормальный командир!
   - Бросай эти шмелевские штучки!
   Уже не пытаясь подняться, Киря обвел взглядом  угрожающе  окруживших  его
солдат.
   - Ладно, вы чего... Да я любого на стенке обставлю...
   В тот же день группа улучшила результат на четыре секунды.
   - Молодец! Все сделал красиво! - сказал Деревянко  и  хлопнул  Вольфа  по
плечу.
   * * *
   В Новороссийске дул ветер, гоняя  пыль  по  выщербленным  тротуарам,  над
бухтой клубился  серый  цементный  смог.  Но  после  осточертевшего  пейзажа
пустыни  начинающий  очередной  сезон   курортный   город   казался   бойцам
специальной разведки землей обетованной. Особую роту перевозили с  аэродрома
в морской порт автобусами, и сотня  пар  утомленных  уставным  единообразием
глаз жадно рассматривала пестрые потоки прохожих, выделяя из толпы девушек в
коротких юбках и открытых сарафанах.
   - Гля, какая сисястая! Ух ты!
   - А вон, смотри, ноги до ушей! И подружка рядом ничего!
   - А эта наклонилась - аж трусы видно!
   Непривычно выглядевший в штатском костюме майор Шаров не пытался  навести
порядок. Он рассматривал возбужденно орущих  пацанов  и  печально  улыбался.
Почти все выросли из убоговатой призывной одежды и больше всего походили  на
хулиганистых дет