- Грабеж не подтвердился, - солидно  произнес  он.  -  С  задержанным
следуем на базу.
   -  Понято,  -  прежним  будничным  тоном   сказал   дежурный.   Смены
собеседника он не заметил. Или сделал вид, что не заметил.

***

   - А чего было мудрить? -  Выпятив  нижнюю  челюсть,  Сергеев  глубоко
затянулся "Примой". - Дал бы ему два патрона - и все дела!
   - Да я бы дал, - Круглов длинно  сплюнул.  -  Только  про  него  ведь
говорят, что комитетский... А за неучтенные боеприпасы  можно  сразу  на
нары загреметь!
   Хотя, по-моему, мужик нормальный. Правда, на дисциплине повернутый да
на бдительности. Учил быстро пистолет доставать. Я ему все говорю: не на
войне ведь!
   - Нормальный... Дыма без огня не  бывает,  -  мрачно  сказал  сержант
Ивонин - старший ПМГ-6. - Только появился,  сразу  прессовать  стал.  Не
нравится мне все это.
   Экипажи взвода патрульно-постовой службы курили во  дворе  райотдела,
дожидаясь начала спортивной подготовки.  В  глубине  ощетинился  колючей
проволокой глухой забор изолятора временного содержания,  справа  стояла
небольшая очередь в вещевой склад: там шла летняя выдача формы.
   - И мне не нравится, - Круглов выбросил окурок в  железную  банку.  -
Раньше была жизнь как жизнь, а теперь каждый день  замполит  вызывает  и
выпытывает: как там Волков? Что сказал да что сделал? И весь маршрут под
увеличительным стеклом! И сам он требует, чтоб все, как положено.
   - Ничего, перемелется, - скривив губы, процедил Сергеев. - Молокососу
деваться некуда - станет играть по нашим правилам...
   До сих пор правила устанавливал Сергеев.  Он  был  самым  старшим  во
взводе - тридцать два года и пользовался непререкаемым авторитетом.
   - А правда, что у него фамилия другая? - неожиданно спросил  напарник
Сергеева, низкорослый крепыш Долин. - Вроде настоящая засекречена...
   - Болтают, наверное, - отмахнулся  старший  сержант  Шатов,  командир
восьмой машины. - Он на меня тоже наезжал. За то, что девчат посадил.
   - Чего там "болтают"! - прервал его старший ПМГ-5 Волосов. - Он живет
рядом со мной. Отец - Генрих  Вольф,  немец.  Работал  в  горкоммунхозе,
сейчас в исполком перешел. Так что  настоящая  фамилия  у  него  и  есть
Вольф!  Окончил  военное  училище,  служил  в  армии,  потом  что-то  не
сладилось - перешел к нам.
   - А наколки тоже из армии? - спросил Огородников, водитель  ПМГ-8.  -
Нет, это зэковская роспись! Я пять лет проработал  в  конвойном  взводе,
насмотрелся.
   Настоящий Расписной...
   - Точно, Расписной! Говорят, он был  уголовником,  отсидел  в  тюрьме
почти десять лет, - понизил голос Ивонин. - А  потом  выполнил  какое-то
особое  задание,  которое  контролировали  с  самого  верха.  И   вот...
Судимости сняли, наградили, взяли к нам...
   - Такое разве бывает? - усомнился Круглов.
   - Когда секретные дела, всяко бывает, - уверенно сказал Ивонин.
   - Чушь все это, - сказал всезнающий Волосов. - Участкового  Пронькина
знаете? Он  свояк  с  Веселовым  из  отдела  кадров.  Так  вот,  Веселое
рассказывал, что наш командир ни в какой тюрьме не сидел. Награды у него
за войну. И еще...
   - За какую войну? - перебил Сергеев, который воевал в  Афганистане  и
очень ревностно относился к  конкурентам.  -  Если  бы  он  побывал  "за
речкой", мы бы с ним давно нашли общий язык...
   - И еще! - повысил голос Волосов. - Он лично знаком в Грибачевым.
   Наступила тишина.
   - Что?
   - Чего?
   - С кем?
   - С Грибачевым. Генеральным секретарем ЦК КПСС. И может звонить ему в
любое время. Только не ночью.
   - Ты чего такое болтаешь, Леха?
   - Не хотите - не верьте. Я никого убеждать не собираюсь.
   - Идет! - крикнул Долин.
   Из здания райотдела вышел Волков и быстрым упругим шагом направился к
курящим. Большинство поднялись,  некоторые  принялись  лениво  оправлять
форму.
   Сергеев продолжал сидеть. Три пуговицы рубашки были  расстегнуты,  но
он не пытался устранить нарушение.
   Командир подошел вплотную и с полувзгляда оценил обстановку. Он и так
был "на взводе", откровенное разгильдяйство  подчиненных  настроения  не
улучшило.
   - По машинам! - резко скомандовал Волк.  -  Все  на  Левый  берег,  к
Голубому озеру. Там и проведем спортподготовку.
   - Чего так далеко забираться, командир? - лениво спросил  Сергеев.  -
Стадион рядом, посидим на травке, в журнале запись сделаем - и все дела!
   - К Голубому озеру! -  жестко  повторил  Волк.  -  Шатов,  заедешь  в
поликлинику, возьмешь врача, я договорился.
   Патрульные переглянулись.
   - Врача-то зачем?
   - На случай травм. Так положено!
   - Да у нас отродясь на спортподготовке травм не было, - сказал Шатов.
   - Сегодня будут! - отрезал командир взвода.

***

   Голубое озеро пряталось между лесополосами, со стороны  Южного  шоссе
грунтовка выводила на дикий пляж, противоположный берег зарос камышом, и
людей здесь никогда не  было.  Поставленные  кругом  желто-синие  машины
смотрели тусклыми исцарапанными стеклами фар  на  выстроенных  в  центре
милиционеров.
   Волк медленно шел перед строем.
   - Подтяни живот, Долин!
   - Шатов, как ноги стоят!
   - Сергеев, застегнуться!
   - Так ведь жарко, командир! - огрызнулся Сергеев. - А мы не на войне.
И уже не по первому году работаем, вроде  научились...  Чего  вдруг  нас
переучивать?
   Волк вынул из-под форменной рубашки фотографию.
   - Научились, говоришь? - зловеще спросил он. - Вот, посмотрите,  чему
вы научились!
   Он поднес карточку к лицу Сергеева, потом Ивонина, потом Волосова...
   Патрульные с недоумением рассматривали обычный обзорный снимок  места
происшествия: лежащий на  спине  мужчина  в  белой  тенниске  с  черными
пятнами на груди и животе. Таких картин каждый повидал в изобилии. Никто
не  понимал,  чем  их  хочет  удивить  новый  командир.  Только  Круглое
вздрогнул и отшатнулся.
   - Узнал?!
   - Это тот... вчерашний?
   Волк молча спрятал снимок в нагрудный карман.
   - Этот труп  на  совести  всех  вас!  Сергеев  с  Долиным  самовольно
покинули  маршрут  и   не   оказали   своевременную   помощь   человеку,
пострадавшему от грабителей! Остальные экипажи не выполнили приказ и  не
принялись за поиски ПМГ-4,  в  результате  маршрут  оставался  оголенным
длительное время! И, наконец, Круглов оставил потерпевшего  в  безлюдном
месте, очевидно, он снова встретился с преступниками и они его убили!
   - А вы, командир, ни в чем не виноваты? - с издевкой спросил Сергеев.
   У Волка заиграли желваки.
   - Виноват. Я не пресек нарушений, в результате чего  стало  возможным
все, что случилось.
   - Тогда мы все одинаково плохие. Какой смысл выяснять, кто хуже?  Тем
более в городе через день кого-то убивают. При чем здесь мы?
   - Нет, приятель, не все одинаковые. Хуже тот, кто ничего не  понял  и
не сделал никаких выводов. Я, например, сделал.
   - И какие же?
   - Я разъясню, что командует взводом старший лейтенант  Волков,  а  не
Сергеев и не Круглов, - это раз! И научу вас нести службу, как положено!
   - Молод еще нас учить, - пробурчал  себе  под  нос  Сергеев,  но  все
услышали.
   - Разговоры окончены! - отрезал Волк. - Кто хочет  учиться  службе  -
два шага вперед шагом марш!
   От него исходили волны уверенности и силы, а также  отчетливая  волна
агрессии. И взгляд чуть  прищуренных  глаз  не  сулил  ничего  хорошего.
Мощное угрожающее  биополе  ударило  в  спаянный  милицейский  строй,  и
оказалось, что он не такой монолитный, как казалось на первый взгляд.
   После некоторой заминки вперед шагнул Волосов, за ним Шатов, потом их
напарники  -  Малов  и  Огородников.  Остались  неподвижными  Сергеев  с
Долиным, Ивонин со  Смыковым  и  Круглов.  Под  тяжелым  гипнотизирующим
взглядом Волка Круглов тоже сделал два шага вперед.
   Волк кивнул:
   -  Хорошо.  Вы  пятеро  -  отойдите  в  сторону.  А  я  с  остальными
отрабатываю  рукопашный  бой!  Тема  десятая:  бой   против   нескольких
противников. В нашем случае - я один против четверых. Начали!
   Еще не закончив фразу, Волк без  замаха  хлопнул  Сергеева  раскрытой
ладонью по лицу, как бы на откате тыльная сторона ладони угодила  в  ухо
Долину. Хлесткие хлопки напомнили приглушенные  глушителем  выстрелы.  И
эффект оказался похожим:
   Сергеев опрокинулся на спину, его  напарник  упал  ничком.  Мгновенно
переместившись в сторону,  Волк  ткнул  пальцем  в  солнечное  сплетение
Смыкова, а локтем заехал в челюсть Ивонину. Еще два тела  повалились  на
траву и раскинулись  в,  беспомощных  позах.  Все  произошло  мгновенно.
Оставшиеся на ногах патрульные ошалело переглянулись.
   - Вот так выполняется эта тема, - обращаясь к ним,  пояснил  Волк.  -
Вопросы?
   Вопросов не оказалось.
   - Круглов, приведи из машины врача! -  скомандовал  Волк,  и  сержант
бегом бросился исполнять приказ.
   - А мы приступаем к выполнению марш-броска через лес, дистанция - три
километра в один конец. За мной - бегом марш!
   Комвзвода бросился в лесополосу, не  оборачиваясь,  чтобы  убедиться,
что подчиненные следуют за ним. В этом не было  необходимости:  пятый  и
восьмой экипажи старательно бежали следом, вскоре их догнал и Круглов.
   Сухие ветки цеплялись за одежду,  царапали  руки,  норовили  выколоть
глаза.
   Надо  было  уклоняться,  подныривать,  закрывать  лицо  и  при   этом
сохранять темп.
   Лесополоса закончилась,  теперь  пришлось  бежать,  увязая  в  мягкой
пашне. Командир несся с прежней скоростью. Патрульные  оскальзывались  и
падали, постепенно переходя на шаг...
   На  полуторакилометровом  рубеже  Волк   остановился,   взглянул   на
секундомер и неодобрительно покачал головой. Подчиненные сильно отстали.
Волосов  и  Огородников  бежали  медленно,  как  марафонцы   на   финише
изнурительной дистанции, Шатов и Малов брели, еле  переставляя  ноги,  а
Круглов упал ничком и остался лежать, уткнувшись головой в сухую колючую
траву.
   - Никуда не годится! - рявкнул Волк. -  Вы  даже  не  приблизились  к
нормативу! Придется с вами много работать! А сейчас... Обратно  -  бегом
марш!
   - Не получится, командир... Сдохли... Дыхалка села... - еле выговорил
Волосов и опустился на землю. Остальные тоже не могли стоять  на  ногах,
даже говорить не  могли,  только  разевали  рты,  жадно  хватая  горячий
степной воздух.
   - Ладно. Тогда я один. А вы возвращайтесь, как можете. Но  помните  -
время идет!
   Волк  в  прежнем  темпе  побежал  обратно,  легко  перепрыгнув  через
беспомощное тело Круглова.
   - Здоровый... лось...
   - Да уж...
   - А как... он... четверых... уложил?
   - Вот тебе и Сергеев... Одни понты...
   - А что Сергеев? - Волосов постепенно отдышался и пришел  в  себя.  -
Командир Волков, а не Сергеев. И у него не побалуешь...
   - Точно. Не надо было на рожон лезть....
   - Пошли обратно, у него секундомер включен...
   Подняв Круглова, патрульные двинулись обратно, стараясь  переставлять
ноги как можно быстрее.

***

   -  За  рукопашный  бой  оценка  неудовлетворительная.  За   кросс   -
неудовлетворительная. При такой физической подготовке взвод не  способен
выполнять должностные обязанности. Будем усиленно  заниматься,  пока  не
уложитесь в нормативы!
   Волк снова шел вдоль строя. Патрульные имели потрепанный вид,  многие
еле держались на ногах. Сергеев мрачно ощупывал голову.
   - Какая это рукопашка? Дал неожиданно по башке - и все дела! Так и  я
могу...
   - Давайте попробуем еще раз, - охотно согласился Волк. -  Тема  семь:
бой с одним противником. Я и Сергеев.
   - Мне сейчас не до того... Башка трещит, наверное, сотрясение.
   Волк остановился против старшего ПМГ-4:
   - Доктор сказал, что все нормально. Но можно перенести на другой раз.
   Давай завтра. Или послезавтра. Или через неделю.  Когда  захочешь.  А
сейчас - застегни пуговицы!
   Волк в упор рассматривал  сержанта.  Строй  замер,  всякое  шевеление
прекратилось.
   - Сержант Сергеев, застегнуться!
   После небольшой заминки Сергеев медленно застегнул ворот. Волк  пошел
дальше.
   - Договоримся так: каждый занимается физкультурой в свободное  время.
Через неделю повторим испытание. Ясно?
   - Так точно, командир! -  ответили  патрульные.  Перед  Волком  стоял
совсем не тот строй, что час назад.

***

   Тиходонск - город маленький. Хотя жителей в нем около  миллиона,  все
друг друга знают. Конечно, в этом утверждении есть  доля  преувеличения,
но Волк много раз убеждался, что  в  целом  оно  справедливо.  Как-то  в
субботу он отправился в ДФК .  Сокращая
дорогу через Майский  парк,  обратил  внимание  на  дородную  женщину  с
властной осанкой, прогуливавшую на поводке нервную белую болонку.  Почти
сразу он узнал Елизавету Григорьевну - директора своей  школы.  Когда-то
судьба маленького Вольфа полностью находилась в ее крепких руках.
   - Здравствуйте, Елизавета Григорьевна!
   Женщина смерила его оценивающим взглядом.
   - Здравствуйте...
   - Не помните меня?
   Она пожала плечами:
   - Наверное, учился? Всех не упомнишь...
   - Вольф. Владимир Вольф. Я часто бывал у вас в кабинете.
   Лицо  Елизаветы  Григорьевны  изменилось.  Сквозь   привычную   маску
надменности и высокомерия отчетливо проглянула настороженность.
   - Вольф? Да-да... Конечно, помню... Вы, кажется, работаете в органах?
Кто бы мог подумать...
   Болонка требовательно затявкала, но Елизавета Григорьевна не обратила
на нее внимания.
   - Мы слышали, как вы арестовали Константина Константиновича... У  вас
ведь были с ним плохие отношения, правда?  Ни  один  урок  рисования  не
обходился без скандала... А потом этот арест... Странно!
   Внимательный взгляд ощупывал бывшего  ученика  с  головы  до  пят  и,
наконец, уперся в татуированные руки.
   - А... А это что?!
   - Чо, чо! Не въезжаешь? - блатным голосом  сказал  Волк.  -  На  зоне
топтался, вот и нарисовали! Уроки твои я в гробу видал...
   Он расстегнул пуговицы на рубашке и распахнул ворот.
   - Во, гляди, какие у нас уроки рисования! Красиво?
   - Ой! - директриса попятилась. - Так ты сидел? Если честно, это  меня
не удивляет!
   Вольф застегнулся.
   - Странно, Елизавета Григорьевна. И то, что я работаю в органах,  вас
не удивляет, и то, что я уголовник, - тоже вас не удивляет!  Значит,  вы
считаете, что в органах могут работать уголовники?
   Когда-то директриса сплетала  обычные  слова  в  клейкую  губительную
сеть, из которой маленький  Вольф  выбрался  с  большим  трудом.  Сейчас
подросший и поднаторевший в политическом сыске Волк  набросил  такую  же
сеть на нее.
   - Нет-нет, я совсем не то имела в виду...
   - А что вы имели в виду?
   - Ну... Я просто не так сформулировала... Я ошиблась...
   Впервые Вольф видел  властную  Елизавету  Григорьевну  растерянной  и
испуганной.
   - Очень хорошо.  Тогда  не  надо  повторять  всякие  сплетни.  Вы  же
государственный человек.
   - Вообще-то я уже на пенсии, - словно оправдываясь, сказала  она,  но
Вольф уже шел своей дорогой.
   В боксерском зале ничего не  изменилось:  те  же  желтые  облупленные
стены, высокий, давно не беленный  потолок,  пахнущий  потом  и  азартом
квадрат ринга.
   Даже ведро и швабра в углу были теми же, которыми он  когда-то  делал
влажную уборку. Этой шваброй Зуб  пытался  убить  Пастуха,  а  маленький
Володя не выпускал ее  из  рук,  несмотря  на  то  что  железные  пальцы
блатного передавили ему горло.
   Семен Григорьевич тогда подоспел вовремя, и нокаутирующий  удар  вмиг
восстановил порядок. Может, тогда волчонок понял, что кулак сильней, чем
закон.
   -  Вы  к  кому?  -  раздался  сзади  низкий  уверенный  голос.  Вольф
обернулся.
   Рыбкин тоже не изменился. Такой же подтянутый  и  аккуратный,  только
некогда густой ежик волос изрядно поседел и поредел.
   -  Не  узнаете,  Семен  Григорьевич?  -   по-мальчишески   застенчиво
улыбнулся Волк.
   Хотя  заматеревший  и  получивший  специальную  подготовку  Волк  мог
победить в спарринге любого, на тренера  он  по-прежнему  смотрел  снизу
вверх.
   - Да вроде нет... Хотя...
   - Помните, как Борисов с Пастуховым сцепились? А я влез  между  ними,
Зуб меня чуть не задушил... Если бы не вы...
   На суровом лице проявилось узнавание.
   - Теперь вспомнил. У тебя немецкая фамилия. И обе руки ведущие.
   - Точно! Володя Вольф. Только теперь я Волков.
   - Да? Что так?
   - Долго рассказывать. Как у вас тут дела?
   - Да как... По-всякому. Стучим понемногу. Интереса к боксу у  молодых
поменьше стало. Раньше в секцию по конкурсу брал, а сейчас  всех  подряд
приходится.
   Рыбкин внимательно осмотрел могучую фигуру Вольфа.
   - Вижу, спортом занимался серьезно?
   - Приходилось.
   - Боксом?
   - В основном военно-прикладные виды. Как другие тренеры поживают?
   Семен Григорьевич вздохнул:
   - Прошков уже никак не проживает - под машину попал. Может, и не  под
машину. Нашли на Левом берегу с травмами, сказали - несчастный случай. А
там кто знает... Выпивал он, правда, сильно. Мог и попасть.
   - А Валерий Иванович?
   - Лапин частную секцию открыл. Сейчас ведь разрешили. Вроде дела идут
неплохо.
   - А Рогов?
   - Уехал. Дочка подросла и всю семью увезла в Израиль.
   - А разве он?.. - По жене.
   - А-а-а...
   Вдруг лицо Рывкина исказилось, будто он увидел змею.
   - А что это у тебя на руках?!
   Вольф вспомнил, что когда-то тренер выгнал из  секции  двух  пацанов,
которые по глупости накололи на тыльных сторонах ладоней свои имена.  "Я
честному боксу учу и нормальной жизни, - сказал он тогда. - А если у вас
такие наклонности, значит,  вы  на  другое  нацелены  и  мне  учить  вас
нечему!"
   Он почувствовал неловкость и чуть не спрятал руки за спину.
   - Так в жизни вышло. В армии... А ребята наши как?
   Но настроение у Рывкина было испорчено.
   - По-разному. Что я, слежу  за  ними?  Ладно,  у  меня  времени  нет,
прощевай!
   Вольф вышел на улицу с неприятным  осадком.  Зайдя  в  аптеку,  купил
вытянутую ампулу хлорпикрина и пачку лезвий. Дома он заморозил  палец  и
срезал первый перстень - квадрат с крестом внутри.
   "Эй, ты что?! Опять за старое?! А ну бросай это дело!"  -  надрывался
кот.
   "Говорил я, что рано  или  поздно  нам  каюк!"  -  закричал  черт.  В
рисованном мире началась паника. - Не бойтесь, я только  руки  очищу,  -
сквозь зубы прошептал Вольф.
   Заморозка помогала  мало,  и  приглушенная  боль  наполнила  все  его
существо. Рану он засыпал толченым стрептоцидом и  забинтовал.  Так,  по
старинке,  его  научил  Потапыч.  Палец  долго  болел,  на  нем  остался
безобразный шрам. В течение трех месяцев он свел марганцем два остальных
перстня. От химических ожогов тоже остались шрамы.
   Но еще больше шрамов было на сердце.  Он  все-таки  снял  квартиру  и
позвонил Софье. - Я  уже  устроился,  жду  тебя,  приезжай.  -  Ты  что,
всерьез? - удивилась она. - Не будь  мальчишкой.  Пошутили  -  и  ладно.
Будешь в Москве - звони, обязательно встретимся.
   - Но я не шучу. И ты вроде не шутила...
   - Ой, я сейчас не могу разговаривать! - Софья положила трубку.
   Больше она на звонки не отвечала.

***

   Начальником  Центрального   райотдела   был   подполковник   Баринов,
известный в милицейской среде под прозвищем Барин. Возможно, виной  тому
была фамилия, а возможно, фактура: высокий, плотный, с бульдожьим  лицом
и злыми круглыми глазами, он действительно походил  на  барина-самодура,
способного сечь крепостных на конюшне или травить собаками.
   Он держался надменно и соблюдал дистанцию с подчиненными, но  однажды
Волков увидел выходящего из кабинета  Барина  Сергеева.  Это  показалось
очень странным: по  субординации  патрульный  вызывается  к  руководству
через командира взвода. Да и какие дела могут  быть  у  подполковника  с
сержантом?
   С Волковым Барин вел себя настороженно, чтобы не сказать осторожно.
   Собирал информацию обо всех его поступках, но при личном  общении  не
выдавал своей осведомленности.
   - Показатели  несения  службы  заметно  улучшились,  дисциплина  тоже
укрепилась, -