!  -  горячился  Грибачев,  как
будто бы все остальные с ним не соглашались. - И надо внимательно относиться
к героям, ценить их по заслугам. Немедленно пригласите Волкова  с  товарищем
ко мне!
   - Есть, товарищ секретарь ЦК! - молодцевато выкрикнул Раскатов.
   - И надо разобраться, почему такой инцидент стал  возможным!  -  Грибачев
нахмурился. - Такой подвиг есть  оборотная  сторона  чьей-то  небрежности  и
разгильдяйства. В чем дело, комбриг? Кто отвечает за безопасность прыжков?
   - Полковник Чучканов, товарищ секретарь ЦК! Я  лично  проведу  тщательную
служебную проверку, и виновные будут строго наказаны!
   - Действуйте. Такие промахи  прощать  нельзя.  Герои  должны  поощряться,
разгильдяи наказываться!
   Грибачев снова  поднял  бинокль  и  принялся  рассматривать  полигон,  на
котором обесшумленные расстоянием взрывы вдребезги разносили макеты ракет  и
пусковых установок.
   Чучканов стоял с таким видом,  будто  только  что  наложил  в  штаны.  Не
обращая на него внимания. Раскатов обратился к Семенову:
   - Немедленно отправляйтесь на полигон, осмотрите  парашюты,  зафиксируйте
все по форме... И доставьте сюда Волкова и этого второго!
   - Есть, товарищ генерал! Только... - особист осекся и  понизил  голос:  -
Нехорошо  получилось...  Товарищ   полковник   Чучканов   приказал   Волкова
арестовать. Вот ведь какое дело... Лейтенант Половинко уже там...
   Комбриг смерил Чучканова уничтожающим взглядом.
   - Героев арестовываешь? - зловещим шепотом зашипел он. - Я же тебе сказал
- преступников надо наказывать, а не героев! В академию хотел? Я тебе покажу
академию! Сам под суд пойдешь!
   Полковник молчал. Он не был способен говорить, думать или что-то  делать.
Он впал в  оцепенение,  все  происходящее  казалось  дурным  сном.  Наступил
нервный ступор.
   Раскатов снова обратился к Семенову:
   - Про арест уже доложено,  так  что  деваться  некуда.  Бери  Шмелева  за
паникерство и издевательство над солдатами!
   - Есть, товарищ комбриг! - особист приложил руку к козырьку.
   * * *
   Разгром  дивизиона  "Першингов"  завершился  с  опережением  контрольного
времени.  Изуродованные  ракеты  валялись  на  песке,  разорванная  арматура
пусковых установок торчала в  разные  стороны  как  обугленные  искореженные
пальцы,  дымились  перевернутые  тягачи,   беспомощно   уткнулся   в   землю
надломленный подъемный кран.
   Посредники с синими повязками на рукавах бесстрастно фиксировали время  и
результаты операции.
   - Молодцы, красиво сработали! - размазывая гарь по потным  щекам,  подвел
итог Деревянко. - А Волков и Серегин вообще отличились...
   - А чо они такого  сделали?  -  кисло  спросил  Вишняков.  Похоже,  кроме
выпускающего, никто не видел, что произошло в воздухе.
   - Узнаете. А сейчас десять минут на перекур. Дождетесь Шмелева и бегом  к
месту сбора! Я - к парашютам.
   Бойцы повалились на песок. Серж упал рядом с Вольфом.
   - Что-то с головой, -  пожаловался  он.  -  Все  кругом  идет...  И  нога
подворачивается...
   Вольф посмотрел на покрытые красными волдырями  ладони,  поплевал,  чтобы
уменьшить жжение.
   - А что случилось-то?
   - Хер его знает! Похоже, перехлест... Но я правильно уложил, и Пряхин три
раза проверял... Неважно... Короче, я твой должник на всю жизнь!
   - Да ладно! - Вольфу было неудобно. Он не привык к высоким словам. - Я бы
летел - ты бы меня поймал...
   От разгромленной пусковой установки  ковыляли  два  человека.  Когда  они
подошли ближе, оказалось, что Киря ведет покачивающегося Шмеля.
   - Я этого мудака убью, в землю зарою!  -  истерически  орал  сержант.  Он
держался за плечо, правый рукав был оторван,  голая  рука  покрыта  сажей  и
глубокими кровоточащими царапинами.
   - Ты куда шашку прикрутил?! - Прыжковый сапог с  маху  врезался  сидящему
Пяткину в бок. - Меня чуть краном не придавило! Совсем охуел!
   - А куда  ее  надо  прикручивать?  -  солдат  сморщился  и  схватился  за
ушибленное место. - Чего ты на мне зло срываешь? Что я, виноват?
   - Не "ты", а товарищ сержант! - на губах у Шмеля выступила пена. - Я тебе
покажу, как зло срывают... Он снова замахнулся.
   - Стой, особист сзади! - предостерегающе крикнул Киря.
   Шмель опустил ногу и обернулся. Все тоже повернули потные  чумазые  лица,
предполагая розыгрыш - откуда здесь взяться особисту?
   Но действительно, по полю боя, обходя обломки взорванных конструкций, шел
лейтенант Половинко. Его чистенькая повседневная форма резко контрастировала
с измятыми комбезами разведчиков.
   - Гля, чего ему надо? - выдохнул Серж. - Неужто по нашу душу? Начнут шить
попытку срыва учений?! Половинко подошел ближе.
   - Рядовой Волков, ко мне! - скомандовал он. - Пойдем в штаб, дело есть!
   По азартному блеску  в  глазах  опера  Вольф  понял,  какое  это  "дело":
лейтенант торжествовал победу.
   Прихрамывая, он тяжело  ступал  по  змеящемуся  под  налетевшим  ветерком
песку. Особист умышленно отставал на  несколько  шагов.  Так  конвоир  ведет
арестованного.
   "Неужели нашли патроны? Сейчас снимут отпечатки пальцев, и хана!"
   Из-за бархана выскочил открытый "уазик", рядом с  водителем  сидел  майор
Семенов.
   - Товарищ майор, рядовой Волков мною... - принялся докладывать Половинко,
но Семенов жестом остановил его.
   - Товарищ Грибачев вызывает Волкова и...  С  тобой  кто  падал?  Серегин?
Давай, сынок, приведи Серегина. У лейтенанта отвисла челюсть.
   - А как же приказ?
   - Приказы надо исполнять. Потому сержанта Шмелева препроводи в  известное
тебе место.
   - Шмелева?!
   - Да, сынок, Шмелева. Что должен был сделать, то и делай. Только с другим
объектом. Вот такая штука получилась.
   Половинко захлопнул рот и повернулся через правое плечо.
   * * *
   - Ну что, испугались? -  Грибачев  доброжелательно  улыбался.  Вживую  он
выглядел еще моложе, чем в  газетах  и  на  телеэкране.  Вахрушеву,  возраст
которого был обычным для политического Олимпа, он вполне годился в  сыновья.
Маршал тоже улыбался, и незнакомые генералы  выражали  полное  расположение.
Это было очень непривычно.
   - Конечно, испугались! - Грибачев сам ответил на свой  вопрос.  -  Но  не
струсили! А потому остались живы. Да  еще  сразу  пошли  в  атаку,  вот  что
удивительно! Хотя, собственно, удивительного тут ничего и  нет:  выдержка  и
самодисциплина - необходимые качества советского солдата. В бою побеждают не
автоматы и не ракеты - побеждает  человеческий  фактор.  Поэтому  сейчас  во
главе угла нашей работы с армией - человек: солдат, офицер. Человек, знающий
свое дело...
   Возле трибуны у них отобрали автоматы, гранаты и ножи, худощавый  человек
с пронзительным взглядом дал короткий инструктаж:
   - Резких движений не делать, руки держать на виду, близко  не  подходить,
держаться бодро, не жаловаться, отвечать быстро и четко, без рассуждений!
   Сейчас этот человек  стоял  между  Грибачевым  и  солдатами,  внимательно
наблюдая за каждым их движением.
   - Видел и вашу боевую работу, могу сказать одно слово  -  молодцы!  Элита
Вооруженных Сил! А что вы еще умеете, в отличие от обычного десанта?
   - Все бойцы нашей бригады владеют  двумя  иностранными  языками,  товарищ
секретарь ЦК, - сообщил Раскатов,  напряженно  глядя  на  Вольфа.  Состояние
Серегина явно не способствовало проявлению лингвистических способностей - он
еле держался на ногах.
   - Да ну! - непритворно изумился Грибачев. -  Давайте  попробуем!  Товарищ
Никитский...
   -  Your  surname  and  partial  number23?  -  строго  спросил  худощавый.
Произношение у него было прекрасным.
   - Soviet soldier does not answer such questions24! - после чуть  заметной
паузы ответил Вольф и перевел дух. Повезло: вопрос и ответ были  типовыми  и
входили в пакет отрабатываемых с Софьей Васильевной фраз.
   - Welcher Sprengstoffbenutzt ihr25?
   - Wir haben heute das Trotilum benutzt, aber wir haben auch  Plastitum26,
- Вольф чуть заметно улыбнулся. Теперь он чувствовал себя, как рыба в воде.
   - Он действительно говорит на английском и немецком, - доложил Никитский,
не отрывая от Вольфа и Сержа внимательного взгляда.
   Секретарь ЦК расплылся в улыбке.
   - Поразительно! Всесторонне образованный солдат! Это молодые  люди  новой
формации, им  строить  Советскую  Армию!  У  вас,  товарищ  Волков,  большие
перспективы. Я запомню эту встречу  и  буду  интересоваться  вашей  судьбой.
Хочу, чтобы и вы запомнили этот день...
   Грибачев извлек из нагрудного кармана глянцевый  прямоугольник,  протянул
Вольфу.
   - Вот моя визитная карточка  с  прямыми  телефонами.  Впрочем,  помощники
запишут вашу фамилию и тоже будут соединять со мной  беспрепятственно.  Если
возникнут проблемы - звоните без всякого стеснения  и  сомнений.  Запомните,
меня действительно интересует ваша судьба!
   Референт Грибачева быстро черкал в блокноте. Маршал Бахрушин выразительно
посмотрел на Раскатова. Рыбаков и Латынин переглянулись и тоже требовательно
уставились на комбрига. Тот не понимал, чего  от  него  ждут,  но  расправил
плечи  и  изобразил  задумчивость,   соответствующую   глубокой   проработке
ситуации. Майор Семенов сосредоточился, прикидывая, какими словами  написать
справку о происходящем для личного дела Вольфа.
   - Спасибо, Сергей Михайлович! - с искренней благодарностью сказал Вольф и
взял блестящий прямоугольник. При сближении их рук Никитский напрягся.
   - Это тебе спасибо! - Грибачев шагнул вперед, обнял солдата,  прижался  к
пропыленной, пахнущей тротиловым дымом щеке, отстранился.
   - Пока командиры думают, как вас наградить, получи от меня подарок!
   Сняв с руки часы, секретарь ЦК протянул их Вольфу.
   - Спасибо за службу! Носи, пусть они отсчитывают время новой эры!
   - Большое спасибо...
   Не избалованный вниманием, особенно столь высоких начальников, Вольф  был
растроган до  глубины  души.  Даже  распухшие  ладони,  казалось,  перестали
болеть.
   -  Ну  а  комбриг  подарит  часы  второму  герою!  Грибачев  взглянул  на
Раскатова.  Комбриг  поспешно   расстегнул   браслет   шикарного   японского
хронометра и надел Серегину на  запястье.  Тот,  покачиваясь  из  стороны  в
сторону, едва удерживал равновесие.
   - Спа... - оборвавшись на полуслове, Серж бросился  к  краю  трибуны,  но
стоящий сзади крепкий парень в штатском схватил  его  за  плечи  и  удержал.
Поэтому Серегин выблевал прямо там, где стоял.
   - Кг-ы-ы! Кгхр-ы-ы!
   Серо-желтая струя с брызгами  разбилась  о  тщательно  оструганные  доски
трибуны. Запахло рвотой. Маршал и генералы шарахнулись, Никитский нахмурился
и дернул головой. Сержа немедленно потащили прочь. Ноги у него подгибались.
   - Извините, это сотрясение мозга, - еле выдавил из себя комбриг.
   - Надо показать обоих врачу! -  распорядился  Грибачев.  Он  снял  летнюю
шляпу и платком вытер вспотевший лоб. Потом, обратившись к Вольфу, добавил:
   - До свидания, товарищ Волков. Я уверен - мы обязательно встретимся!
   - Служу Советскому Союзу!
   Спускаясь с трибуны, Вольф расслышал слова секретаря ЦК.
   - Лица хорошие у ребят - открытые, мужественные. Хоть на  плакате  рисуй.
Вот это солдаты!
   - Нарисуем, Сергей Михайлович! - немедленно отреагировал министр.
   Оставшись наедине с маршалом и  генералами,  Грибачев  помолчал,  пожевал
губами, внимательно осмотрел Раскатова  и,  обращаясь  к  министру  обороны,
медленно произнес:
   - Ну что ж, товарищ Вахрушев, оценка бригады выше всяких  похвал.  Думаю,
мы не ошибемся, если именно ей  поручим  выполнение  особо  важного  задания
партии и правительства.
   - Не ошибемся, Сергей Михайлович! - подтвердил министр.
   - Готовы выполнить  любое  задание!  -  отрапортовал  окрыленный  успехом
комбриг.
   * * *
   В тот же день в личное дело  Вольфа  вшили  справку:  "Отличился  в  ходе
инспекторской проверки, был удостоен личной встречи  с  секретарем  ЦК  КПСС
товарищем Грибачевым, который высоко оценил заслуги Волкова, вручил ему свои
часы, личные телефоны и пообещал  интересоваться  его  дальнейшей  судьбой".
Слова "личные телефоны" были обведены жирным зеленым фломастером.
   Сам Вольф об этом не знал. Они с  Сержем  лежали  на  соседних  койках  в
медсанчасти, наслаждались тишиной и покоем, постепенно приходя в себя.
   Вольф достал визитную карточку. Обычный Картонный прямоугольник,  строгий
черный шрифт: "Грибачев Сергей Михайлович" - ни  золота,  ни  завитушек,  ни
должностей и званий...  Только  обилие  телефонов:  пять  в  приемной,  пять
Прямых, три в автомашине, - выдавали, что скромность  обманчива  и  карточка
принадлежит не обычному человеку. Телефонные  номера  тоже  были  странными:
четырех- и пятизначные, снабженные непонятными индексами - "АТС-1", "АТС-2",
"ВЧ", "УКВ"... По таким хрен дозвонишься из таксофона или квартиры  простого
смертного... Хотя есть и обычные городские - один в приемной и один  прямой.
Но кто знает, может, звонить по ним можно только со  специальных  аппаратов,
иначе шибанет током - костей не соберешь! Нет, вряд ли - тогда зачем  бы  он
дал карточку простому солдату...
   - У него пятно на голове. Лысина и пятно.  Такое  розовое,  вытянутое,  с
брызгами, - Вольф сунул бесценную визитку под подушку.
   -У кого?
   - У Грибачева. Он шляпу снял, я и увидел.
   - Показалось. На плакатах-то он без шляпы. И по  телевизору  сколько  раз
показывали. Никакого пятна не видно.
   - Может, и так...- неуверенно сказал  Вольф.  Иногда  ему  казалось,  что
вообще ничего не было, кроме прыжка, сильного удара о землю и лазарета. А  в
промежутке - галлюцинация, как следствие пережитого шока.  Правда,  визитная
карточка вполне материальна. И еще подарок...
   Подаренные часы приятно тяжелили запястье,  кожаный  ремешок  еще  хранил
тепло человека,  перед  которым  стоял  на  цыпочках  не  только  всесильный
командир бригады, но и  богоподобный  министр.  Неужели  все  происходило  в
реальности?
   Ладони были перебинтованы, кончиками пальцев Вольф расстегнул  ремешок  и
внимательно рассмотрел подарок. Отечественная "Слава" с двойным  календарем.
На крышке гравировка: "Делегату XXIV съезда КПСС тов. Грибачеву С. М. от  ЦК
КПСС".
   Судя по  порядковому  номеру  -  00043,  это  не  серийная  продукция,  а
спецзаказ.  Если  поднести  их  к  уху,  слышно  звенящее  тиканье   точного
механизма.
   - Нравятся "котлы"?
   После капельницы Сержу стало получше, и он  тоже  принялся  рассматривать
японский хронометр.
   - Конечно. У меня была старенькая отцовская  "Победа",  и  ту  разбил  на
первом прыжке. А здесь и числа, и дни недели, и стрелки светятся!
   - Фигня! Вот у меня машина - "Королевский ныряльщик", такие под  "комком"
на Ленинском проспекте по пятьсот рэ улетают. Вечный календарь,  хрустальное
стекло, погружение до двухсот метров. А ход! Давай выставим и  посмотрим,  у
кого точнее идут. На спор. Идет?
   - Идет.
   Но довести спор до завершения  не  удалось.  Через  час  пришел  адъютант
Раскатова - рослый краснощекий лейтенант, с лицом надменным и неприступным.
   - Вот твои часы, - он положил на тумбочку маленькую белую коробочку. -  А
генеральские давай назад.
   - Как назад? Он же мне их подарил?
   - Ты что, маленький, не понимаешь? У него-то при себе других не было,  он
свои и отдал. Символически. Потом деньги выписали и тебе купили вот эти. Они
твои. А это - его. Знаешь, сколько они стоят?
   - Знаю! - Серж рывком расстегнул браслет и почти кинул часы адъютанту.  -
И эти тоже забирайте. Мне они не нужны, а генералу пригодятся для следующего
раза!
   - Эти твои, подарок от комдива. Носи  и  радуйся,  -  невозмутимо  сказал
лейтенант и вышел из палаты.
   - Вот суки! У меня даже руки задрожали! - Серегин побледнел, голос нервно
вибрировал.
   - Брось, Коля. Из-за чего нервничать? Из-за часов? Да мы с тобой  сегодня
заново родились!
   - При чем здесь часы! Дело в отношении. Они нас,  выходит,  за  людей  не
считают! Того и гляди - твои тоже отберут. Хотя нет,  Грибачева  побоятся...
Он же от души подарил. Выходит, он не такой жадный, как наши пидоры!
   Серегин раскрыл белую коробочку и презрительно усмехнулся.
   - Ну, су-у-ки...
   Двенадцатирублевые часики "ЗИМ" с  тонкими  желтыми  стрелками  на  белом
циферблате были самыми дешевыми из продающихся  в  гарнизонном  магазине.  В
конце учебного года родители  дарили  их  отличникам,  окончившим  четвертый
класс.
   - Спасибо, товарищ генерал! - Серж с размаху швырнул их о стену.  Осколки
стекла и детали механизма разлетелись по палате.
   - Зря ты психуешь...
   Вольф рассматривал клочок ваты со следами губной помады. Этот амулет спас
его дважды: от "Дождя" и от падения под погашенным куполом с трехсотметровой
высоты. Вещи, к которым прикасалась Софья, обладали  чудодейственной  силой!
Если бы она сама  заглянула  в  палату...  Может  же  учительница  проведать
учеников!
   Вместо Софьи Васильевны вечером  к  ним  зашел  Пряхин.  Он  был  заметно
напуган.
   - Слухай, Серегин, ты ж правильно парашют уложил!  Я-то  кажную  операцию
пальцем щупал! Я ж завсегда! К укладке претензиев не было! Вы хоть  скажите,
не забойтесь!
   - Конечно, подтвердим, - успокоил старшину Серж. - А что случилось-то?
   - Что, что... То! А  меня  Семенов  с  помощником  два  часа  мурыжили...
Проверял - не проверял, да не украл ли из штаба листки с  печатью...  Какими
мешок заклеивают... На кой они мне? Всю душу перековыряли. Потом расписаться
раз десять заставили. Не к добру...
   - Да не бойтесь, все обойдется, - сказал Вольф. Ему стало жаль маленького
косноязычного человечка. - Раз уж у нас обошлось...
   - Обойдется...
   Старшина шмыгнул носом, провел узловатым пальцем по ноздрям.
   - Шмелева-то арестовали... Да что  там  какой-то  сержант...  Генерал  на
Чучканова так орал, сам слыхал... "Отстраняю, передавай должность Шарову! За
энтот парашют под суд пойдешь..." Вона как!
   - Чучканов полковник, он за все отвечает. А вы человек маленький.
   - Ото ж... Грибачев меня звал - не схотели! Как прыгать - пожалте, а  так
- сиди... Ничо, майор  сказал:  Бахрушин  все  одно  грамоту  даст.  Фамилию
поменяю, и все. Зато к пензии прибавка - десюнчик лишний. Тож негде взять!
   - При чем здесь фамилия? - не понял Вольф. Инструктор махнул рукой.
   - Они меня Прялкиным записали. А раз так,  то  уж  все.  Проще  документы
переделать. Подумаешь... Пряхин, Прялкин... Без разницы. Оно и похоже...
   На другой день с утра пришли особисты.
   - Кто, сынки, на вас зуб имеет? -  спросил  Семенов,  испытующе  переводя
взгляд с одного на другого. Половинко,  как  обычно,  устроился  за  листком
бумаги.
   - Большой зуб? Чтобы жизни лишить хотел? Кто?
   - Разве парашют нарочно испорчен?! - вскинулся Серж и снова отвалился  на
подушку. Его все еще мучило головокружение.
   - Похоже, что так,  сынок.  Сам-то  он  не  распакуется,  печать  сам  не
поменяет, да и подпись не подделает...  Очень  похоже,  что  его  переложили
заново, вот какая штука!
   - Как так можно? - усомнился Вольф. - Это же долгая  песня!  Кто  бы  это
сделал?
   - О том и речь, сынок. Накануне там сержант Чувак дежурил -  день  и  всю
ночь, - Семенов многозначительно смотрел на  Вольфа.  -  И  если  бы  он  за
рассроченную челюсть тебя хотел гробануть - все ясно-понятно... Но его-то за
что? -  особист  перевел  взгляд  на  Сержа,  выдержал  паузу,  по-домашнему
причмокнул губами. - На него Шмель во-от такой  зуб  имеет!  И  как  раз  он
вечером Чувака подменял, пока тот на ужин ходил! Вроде все в цвет ложится...
Да не совсем! Он недолго один оставался - переложить не успел бы...
   Семенов тяжело вздохнул. Вид у него  был  усталый  и  озабоченный.  Глаза
красные, веки припухли.
   - Видите, какая штука получается! Несли бы службу как положено  -  и  мне
голову не ломать. Так нет... Один  сержанту  морду  бьет,  второй...  А  нам
теперь расхлебывать! А тут еще новая напасть - парашют-то не на своем  месте
лежал! Значит, что? Может, Чувак их перепутал? Вы-то сами что думаете?
   - Я вооб