старуха где дожидается? - Вольф сел  и  потянулся.  В  окно  ярко
светило солнце, искрился на раме пушистый снежок.
   - Да внизу, на скамеечке, где ж еще. А может, гуляет вокруг  дома,  в
мороз на одном месте долго не усидишь...
   - Так чего ж она домой не идет? Меня стесняется, что ли?
   - Потому что порядок знает, привыкла за столько лет.
   - Какой порядок?
   - Обыкновенный. Видеть-то ей  тебя  ни  к  чему.  Я  ее  у  соседнего
подъезда посадил, сюда спиной. Как положено.
   - К чему эти сложности, Потапыч?  Кончились  мои  секреты.  Я  теперь
обыкновенный человек.
   - Это твое дело, Петро. А мы живем, как приучены. Ты извини, придется
без завтрака...
   - Спасибо за ночлег, Потапыч. А без жратвы я могу неделю обходиться.
   - Молодец. Когда-то и я мог. Не поминай лихом. Вольф  быстро  оделся.
На пороге на миг задержался:
   - Потапыч, а свести твои картинки можно?
   - Свести?! - Энкавэдэшник присвистнул. - Как же их  сведешь?  Я  ведь
по-настоящему колол. Перстенек  или  крестик  срезать  можно,  вместе  с
кожей. Но рубец-то останется, а собор куда денешь? И остальной зверинец?
Этак ты весь будешь сплошным шрамом. Еще хуже...
   - А электрофорез?
   - Какой такой форез?
   - Александр Иванович говорил, что электричеством чернила из-под  кожи
можно вытянуть.
   Домовой втянул нижнюю губу и покачал головой:
   - Это я не знаю. Раз Александр Иваныч сказал... Может, у них  счас  и
есть такое... Не знаю, врать не буду.
   Выйдя на улицу, Вольф прищурился на солнце,  с  наслаждением  вдохнул
чистый морозный воздух и осмотрелся. Жены Потапыча он не увидел.
   Из автомата Вольф позвонил Петрунову, но его  напарник  ответил,  что
подполковник будет к концу дня. Вольф выругался. Москва не такой  город,
где  полдня  может  бесцельно  бродить  человек  в  новой  одежде,   без
документов и с зэковскими татуировками.  Здесь  полно  милиции:  экипажи
патрульно-постовой  службы,  участковые,  сыщики,  агентура   уголовного
розыска... Плюс оперативники КГБ и их агентура...
   Но делать было нечего. Вольф  сходил  в  кино,  прошелся  по  Арбату,
перекусил в бутербродной. Как ни странно, но никто его не останавливал и
не проверял документы. Похоже,  он  переоценивал  возможности  столичных
спецслужб.
   Около пяти часов, добравшись  до  площади  Дзержинского,  Вольф,  как
обычный посетитель, зашел в бюро пропусков и позвонил  Петрунову.  Через
несколько минут он наконец попал в знакомый кабинет.
   Подполковник изучал папку с документами.
   -   Кажется,   все   в   порядке,   информация   подтверждается,    -
поздоровавшись, сказал он. - Четыре московских объекта  уже  отработаны.
Этот Сокольски еще больший негодяй, чем мы предполагали.  Носитель  всех
пороков. Пьянство, разврат, наркотики, растление малолетних...
   Александр Иванович потряс пачкой объяснительных, потом достал измятый
пакет.
   - Вот, даже интересные снимки собрали,  для  наглядности.  Московские
элитные притоны. Он тут такое выделывает! Хочешь посмотреть?
   - Нет. Я заочно сыт по горло этим Сокольски. У меня свои проблемы.
   - Что случилось? - насторожился Петрунов, откладывая фотографии.
   Вольф рассказал о том, что произошло вчера.
   - Кто бы мог предположить, - задумчиво произнес Александр Иванович. -
Такая острая реакция на татуировки... За ней кроется  какая-то  причина,
которую мы не учли... Это очень неприятно...
   - Да уж, действительно! - с горьким сарказмом сказал Владимир. -  Все
мое задание сплошные неприятности, и в конце - разрушение семьи!
   - Не надо раньше времени сгущать  краски,  может,  все  и  обойдется.
Поживешь  пока  в  нашей  малосемейке  на  Вернадского,  а   потом   все
образуется, - успокоил Петрунов.
   - Образуется! - хмыкнул Вольф. -  Давайте  быстрее  убирать  всю  эту
картинную галерею! Потапыч  сказал,  что  ее  не  сведешь.  Но  вы  ведь
обещали! Электрофорезом.
   Один электрод туда, один сюда, тушь  из-под  кожи  высасывается-и  на
марлю... А марлю в мусорник. Так? Ведь так же?!
   Подполковник кивнул:
   - Конечно. Электрофорез чудеса творит! Успокойся. Еще проблемы есть?
   Вольф глубоко вздохнул, сбрасывая охватившее его напряжение:
   - Мне нужны документы. Без них я как голый!
   Несколько секунд Петрунов сидел неподвижно.  Потом  достал  из  сейфа
заклеенный конверт из плотной бумаги, ножницами отрезал край и вытряхнул
содержимое на стол.
   - Держи. Паспорт,  часы  Грибачева,  его  визитка...  Не  собираешься
позвонить старому знакомому?
   - Пока повода нет. А удостоверение?
   - Да... Как говорится, дай бог, чтобы поводов  и  не  было.  Ведь  ты
звонил Генеральному секретарю ЦК,  когда  тебя  окончательно  загнали  в
угол. Лучше, чтобы это не  повторялось.  Хотя  сама  возможность  такого
звонка служит тебе охранной грамотой.
   - Где мое удостоверение? - повторил Вольф.
   - Здесь, где же еще?
   Александр Иванович вытряхнул  удостоверение,  которое  вначале  зажал
двумя пальцами в углу конверта, раскрыл его.
   - Так, срок годности еще не истек. Правда,  с  прежней  должности  ты
вроде откомандирован, а на новую еще не назначен...
   - Ну и что?
   - Да, пожалуй, это формальность.
   Подполковник протянул Вольфу  документ.  Вряд  ли  генерал  Вострецов
одобрил бы его поступок. Но семь бед - один ответ!
   Привычно сунув картонный прямоугольник в  нагрудный  карман  пиджака,
Вольф почувствовал, что чувство уязвимости перед внешним миром бесследно
исчезло.
   - Надо поехать, забрать свои вещи... - Он замешкался.  -  Не  хочется
идти в этот дурдом... Может, позвонить вначале?
   Петрунов придвинул ему телефон, продиктовал номер.
   - Алло, - трубку взяла Александра Сергеевна.
   - Это Владимир. Вы в курсе, что Лаура выгнала меня из  дома?  Я  хочу
заехать за вещами...
   - Здравствуй, Володя! Ты  не  правильно  все  понял,  никто  тебя  не
выгонял, дело совсем в другом... Приезжай, я все объясню!
   - А моя жена не выбросится из окна?
   - Ее нет дома. И потом... Но это не телефонный разговор...
   - Ладно, еду, - положив трубку, Вольф посмотрел на Петрунова.
   - Можно взять машину? В метро сейчас толчея...
   -  Попробуем,  -  без  энтузиазма  отозвался  Александр  Иванович  и,
несколько раз прозвонив по внутренней связи, развел руками.
   - У нас один водитель болеет, две машины в ремонте.  А  дежурная  как
раз сейчас на линии. Так что извини...
   - Ничего, доберусь, - Вольф резко встал. - До свиданья.
   После его ухода подполковник позвонил в ведомственную поликлинику.
   - Здравствуйте, Петр Петрович, это Петрунов. У  нас  есть  сотрудник,
которого по оперативной необходимости пришлось всего растатуировать. Да,
именно. Типичные зэковские наколки. Да. А теперь необходимость отпала  и
он требует очистить кожу. Да, я понимаю.  Но  я  ему  обещал.  Нет,  без
хирургического     вмешательства.     С      помощью      электрофореза.
Э-лек-тро-фо-ре-за. Нет, не шучу.
   Просто я сказал про электрофорез, так пришло в голову. Надо  хотя  бы
имитировать попытку. Ведь она может  оказаться  неудачной  по  различным
причинам. Но он не должен понять, что  я  соврал.  Так  что  все  должно
выглядеть  правдоподобно.  Да,  пожалуйста,   проинструктируйте   лично.
Спасибо.
   Положив трубку, он долго  сидел  неподвижно,  оцепенело  глядя  перед
собой.

***

   У подъезда Вольф лицом к лицу столкнулся с соседом Лауры. На этот раз
тот был не в майке, а в полной форме капитана милиции.
   - Попался, дружок! - капитан привычно схватил его за рукав, чуть выше
локтя. - Я тебя предупреждал: не беги, хуже будет! Пойдешь со мной, и не
дергайся!
   Вольф не менее привычно освободился от цепкого милицейского  захвата,
- Как вы себя ведете, товарищ капитан! - строго сказал он. - Я сотрудник
госбезопасности!
   Внушительный тон  и  официальные  обороты  подействовали.  Участковый
растерянно посмотрел на свою руку и зачем-то вытер ее о шинель.
   - Документы есть?
   Вольф извлек удостоверение, раскрыл и поднес к лицу милиционера.
   - Чего ж вы вчера убегали? - обескураженно пробормотал капитан.  -  И
наколки... А почему соседку в больницу увезли? Тут что-то не так...
   - Государственная тайна! - значительно произнес Вольф.
   На воспитанных в строгости советских людей эти слова всегда оказывали
магическое действие. Так получилось и в этот раз. Участковый подтянулся,
его лицо разгладилось, выражение сомнения будто стерли мокрой тряпкой.
   - Спасибо, капитан. Я вас больше не задерживаю.

***

   - Ее изнасиловали,  -  откинувшись  в  кресле,  Александра  Сергеевна
нервно затягивалась сигаретой и с  силой  выпускала  дым  сквозь  нервно
сжатые губы. - Семь лет назад, в Малаховке. Она возвращалась с дачи,  от
друзей, возле станции напали трое.  Беглые  уголовники,  они  с  ног  до
головы  были  в  татуировках...  В  результате  сильнейший  шок,   мания
преследования, ночные страхи - целый психиатрический букет...
   В  комнате  навязчиво  пахло  французскими   духами.   Похоже,   теща
прыскалась ими совсем недавно. Засунув руки в  карманы,  Вольф  прошелся
взад-вперед по толстому ковру и остановился перед сервантом. За  стеклом
таращила глаза черная сова из лавы  Везувия,  привычно  кренилась  белая
пизанская башня, блестело золотыми лентами дерево  счастья  из  Венеции.
Похоже, оно не принесло счастья семье Маркони.
   - Мой бывший муж, Урбано, прислал новейшие лекарства,  ею  занимались
лучшие психиатры  Москвы,  очень  помог  этот  знаменитый  гипнотизер  -
Прохоров,  ты  про  него  наверняка  слышал....  Лечение  длилось  почти
полгода, потом реабилитация, она все забыла,  я  думала,  кошмар  прошел
бесследно... А  вчера  она  вновь  впала  в  такое  же  состояние!  Меня
предупреждали: избегать любых ассоциаций! Я не пускала ее  в  Малаховку,
изолировала от прежних друзей, ограничивала выезды на природу, но кто же
мог подумать, что однажды ее  собственный  муж  заявится  домой  весь  в
татуировках!
   - Извините. Я ведь ничего не знал.
   - Конечно. Семейные тайны - это скелеты в шкафу. Ими не хвастают.
   - Тех уголовников нашли?
   - Не знаю. Наверное, нашли. Лаура была в таком состоянии, что  мы  не
делали официальных заявлений. Да и к чему? Их и  так  ждала  тюрьма.  Ну
добавят несколько лишних лет - разве нам от этого легче?
   - Если бы они были установлены, я бы убил их, - буднично сказал Волк.
- Всех троих, одного за другим.
   - Правда? - в голосе Александры Сергеевны проявился интерес.
   - Правда.
   - Это только добавило бы тебе проблем. А Лауре все равно не стало  бы
легче.
   - Где она?
   - В психиатрической клинике. Лечение займет несколько месяцев.  Но  и
потом... Она никогда не сможет видеть тебя. Даже если  полностью  убрать
татуировки, ты все равно останешься провоцирующей ассоциацией...
   Вольф вздохнул:
   - Что ж, ничего не поделаешь. Я  уже  договорился  насчет  общежития.
Очень жаль, что так вышло. Сейчас соберу вещи и поеду...
   - Нет, так не годится, - возразила  Александра  Сергеевна.  -  Поживи
пока здесь, приди в себя. Тебе ведь сильно  досталось  за  это  время...
Сейчас  я  приготовлю  ужин.  Волк  прислушался   к   своим   ощущениям.
Действительно, ехать ни в какую общагу не хотелось.
   - Хочешь виски? - Не вставая, Александра Сергеевна  достала  из  бара
бутылку "Белой лошади". В обычных магазинах она не продавалась -  только
в "Березках"  и  закрытом  баре  "Метрополя".  Рядом  появились  широкие
стаканы с толстым дном, вазочка-термос со льдом и пакетик с орешками.  -
Садись, наливай, - пригласила она.
   - Почему вы поменялись?  -  спросил  Вольф,  наполняя  стаканы  почти
доверху.
   Александра Сергеевна удивленно покачала головой, но не  возразила.  -
Из-за денег. Мы получили хорошую доплату.  А  нам  вполне  достаточно  и
этого метража.
   Они выпили. Лед не успел раствориться, чайного  цвета  жидкость  была
теплой и резкой, алкоголь сразу ударил в голову.  Вольф  высыпал  в  рот
пригорошню орешков. Обещанный ужин оказался не очень сытным.
   - Кто там теперь живет?
   - Какие-то люди.
   - Понятно, что не звери, - раздраженно сказал Вольф.  -  Что  это  за
люди?
   Кто они, чем занимаются?
   - Люди как люди,  -  удивленно  посмотрела  Александра  Сергеевна.  -
Семья. Муж какой-то начальник, она, кажется, инженер, двое детей.  Я  не
интересовалась, чем они занимаются. А почему ты спрашиваешь?
   - Для порядка, - буркнул Волк. - А почему вы так на меня смотрите?
   - Как?
   Александра Сергеевна  закинула  ногу  за  ногу  и  качала  ступней  с
повисшим на  пальцах  золотистым  шлепанцем.  Ногти  у  нее  были  ровно
подстрижены и покрыты перламутровым лаком. Как у Софьи. И качала ступней
Софья точно так же. Два времени наложились одно  на  другое,  реальности
перемешались, и Волк не понимал, в какой находится. Однажды такое с  ним
уже происходило, но тогда рядом была Лаура...
   - Так. По-особенному...
   Когда они жили все вместе, Александра Сергеевна любила плескаться под
душем, не прикрывая двери, а  иногда  выходила  на  кухню  в  прозрачном
пеньюаре и делала это неспроста...  Неспроста  она  душилась  перед  его
приходом, неспроста приготовила  лед,  неспроста  смотрит  прямым  и  до
предела откровенным взглядом.
   Можно поспорить, что под халатом, высоко открывающим белые  бедра,  у
нее ничего нет.
   - Смотрю: чего в тебе такого страшного... И пока ничего не вижу, -  с
двусмысленной улыбкой ответила женщина.
   - Не видишь,  значит,  -  охмелевший  Волк  встал  и  шагнул  вперед.
Александра Сергеевна поднялась навстречу...

***

   - Здравствуйте, Антонина Федоровна. Мы  из  Комитета  государственной
безопасности,  вот  наши  служебные  удостоверения.   Разрешите   войти?
Оперативники  работали  по  двое.  Вежливые  и  строгие   молодые   люди
усредненной "комитетской"  внешности:  правильные  славянские  лица  без
особых  и  броских  примет,  официальные  костюмы,  сорочки,   галстуки,
безукоризненные  властные  манеры,  располагающий  тон.  Их   специально
подбирали и обучали, в  результате  они  становились  похожими  друг  на
друга,  как  инкубаторские  цыплята.  Впрочем,  подобное  неуважительное
сравнение никому и в голову не могло прийти.
   В те времена шпионаж  наказывался  только  одной  мерой  наказания  -
расстрелом,  а  обычное  знакомство,  угрожающе  именуемое  "связью"   с
иностранцем,   было   очень   близко   к   шпионажу.    Поэтому    визит
контрразведчиков был сродни появлению архангела с огненным мечом. Причем
независимо от того, чувствовал ли хозяин за собой какие-то грехи.
   -  Да,  пожалуйста,  конечно,  а  что,   собственно,   случилось?   -
Симпатичная женщина лет  тридцати  пяти  испуганно  попятилась,  впуская
архангелов в небольшую, уютно обставленную квартирку.
   - Ничего, Антонина Федоровна, ровно ничего,  просто  нам  нужна  ваша
помощь.
   Меня зовут Николай Петрович.
   - А я Сергей Игоревич. У вас очень уютно.
   - Извините, что беспокоим вас дома, в выходной день, но мы  подумали,
что так вам будет удобней, - улыбнулся Николай Петрович.
   -  Вы  ведь  работаете  в  хореографическом  обществе,  там   женский
коллектив, начнутся ненужные пересуды, - доброжелательно пояснил  Сергей
Игоревич.
   - А двенадцать лет назад вы танцевали в кордебалете Большого  театра,
-  еще  шире  улыбнулся  Николай  Петрович.  -  Говорят,  у  вас  хорошо
получалось.
   - Всего два месяца, -  виноватым  тоном  пояснила  хозяйка,  накрепко
сцепив кисти рук. - Там были такие интриги... Меня  отчислили,  сказали,
что нет данных.
   Хотя способности у меня были лучше, чем у многих.
   - Да, в мире много несправедливости,  -  сочувственно  кивнул  Сергей
Игоревич.
   - Зато за эти два  месяца  вы  познакомились  с  одним  человеком,  -
Николай Петрович продолжал улыбаться.
   -  С  Майклом  Сокольски,  сотрудником  американского  посольства,  -
скорбно уточнил Сергей Игоревич.
   Антонина  Федоровна  икнула.  Черты  лица  расплылись,  симпатичность
мгновенно пропала.
   - Который как раз нас и  интересует,  -  закончил  Николай  Петрович.
Теперь он больше не улыбался.
   - Но почему сейчас? Ведь прошло столько  лет...  И  потом,  это  были
чисто личные отношения, только личные...
   Антонина Федоровна икала не переставая.  Сергей  Игоревич  принес  ей
воды.
   - Успокойтесь. Вас мы  ни  в  чем  не  обвиняем.  Но  государственные
интересы требуют, чтобы вы подробно рассказали о ваших  взаимоотношениях
с Сокольски.
   Все, включая самые интимные подробности. Какие подарки он вам  дарил,
в какие рестораны водил, как вел себя в постели. Откуда у  него  деньги,
сколько он тратил на  вас  и  вообще...  Хорошо,  если  у  вас  остались
какие-то фотографии, даже самые неприличные...
   - Что  вы  знаете  о  других  его  любовницах,  о  фактах  совращения
несовершеннолетних, - добавил Николай Петрович. - А  также  о  карточных
играх, об ипподроме, обо всех его контактах, привычках, наклонностях.
   - Вначале вы все расскажете, а  потом  мы  это  подробно  запишем,  -
предупредил Сергей Игоревич. На самом деле запись уже  шла:  он  включил
миниатюрный диктофон перед тем, как позвонить в дверь.
   - Очень важна точность, - сказал Николай Петрович. - Речь идет о деле
государственной важности.
   - И откровенность, - добавил Сергей  Игоревич.  -  Это  уже  в  ваших
собственных интересах.
   Антонина Федоровна взяла себя в руки и даже перестала икать.
   - Хорошо. Я понимаю. И я расскажу все...

***

   Он бежал со всех ног, сердце гулко колотилось в груди. Впереди должен
быть септик - огромный бетонный бассейн с зэковским говном. Но  спасения
он не сулил.
   Туннель становился все уже и ниже и, наконец, закончился стенкой.  Он
обреченно прижался к  ней  спиной.  Топот  преследователей  приближался,
скоро показались  огромные  уродливые  тени,  они  надвигались.  В  руке
невесть откуда появился факел, он вытянул его перед  собой,  и  пляшущий
желтый свет выхватил из мрака искаженное лицо Меченого. Из-за его  спины
тянул костяные пальцы Калик.
   - Вы же умерли, вас уже нет! - истошно закричал он.
   - Есть, есть, есть! - хохотали мертвецы, а за их спинами корчили рожи
и гримасничали Пинтос, Краевой и Хорек.
   В такой тесноте невозможно защищаться голыми руками,  нужен  пистолет
или, на крайняк, нож... Но оружия, как назло, нет.
   - Попался, ментяра, щас мы тебя на косточки разберем!  Страшные  хари
приблизились  вплотную,  ледяная  костлявая  рука  схватила  за   горло,
перекрывая воздух.
   - А-а-а!
   Земля под ним осыпалась, Вольф, дернувшись, провалился в яму и тут же
проснулся, догнав свой собственный крик.
   - А-а-а!
   - Ты  что?!  -  Александра  Сергеевна  испуганно  вскочила  на  ноги.
Спальной одежды она не признавала, и белое тело отчетливо выделялось  на
фоне красного ковра. Большие груди тяжело отвисали, но сохраняли  форму.
У нее была отличная фигура, лучше, чем у Лауры.
   - Что случилось? Сейчас шесть утра!
   - Дурной сон. Мертвецы приснились...
   -  Ты  так  дернулся,  мне  показалось  -  кровать  перевернулась,  -
Александра Сергеевна зевнула. - Когда снятся кошмары,  лучше  показаться
психиатру. У меня есть хорошие.
   Уже несколько дней Вольф жил, как в санатории. Много спал, днем гулял
в парке, по пять-шесть раз занимался сексом  с  Александрой  Сергеевной.
Она была охочей до этого дела и оказалась большой мастерицей, дочь ей  и
в подметки не годилась. Правда, готовить  теща  не  умела,  зато  где-то
добывала продукты, а Вольф сам жарил отбивные и варил сосиски.
   - Уходишь куда-нибудь сегодня? - Александра Сергеевна наклонилась над
Вольфом, явно собираясь сесть на него верхом.
   - Да, в поликлинику. Попробую свести свою роспись. Давай  поспим  еще
пару часиков.
   Он быстро перевернулся на живот:  силы  иссякли  -  такого  темпа  не
выдерживал даже его крепкий, изголодавшийся по женщинам организм.
   Александра Сергеевна недовольно плюхнулась рядом.
   -  Вначале  орет,  дергается,  а  когда  разбудит,   пр