ся, но освободиться не сумел.
   - Я ни при чем! Игорь Якушев подтвердит - мы вместе вышли. А у  двери
эти, религиозники, шушукались. Филиппов, Титов, Коныхин. Я еще  подумал:
чего этот безъяйцевый здесь делает, он ведь на складе пашет...
   - Ладно, иди пока, -  рука  Фогеля  разжалась,  и  Васьков  мгновенно
исчез.
   - Скопец три года на тельфере работал! - дядя Иоганн поднял палец.  -
Он мешок может на кружку с чаем поставить! Его работа...
   - Они и на меня наезжали, - сказал Вольф.  -  Вроде  как  за  полицая
вступились. Но это понты, тут что-то другое...
   Дядя Иоганн покачал головой:
   - Дело не в тебе. Когда я в зону пришел, тут все идейные борцы были.
   Баланов, Хабарский, Цыпман... Шушера всякая в спецзону  не  попадала.
Меня хорошо приняли: и статья серьезная, и срок, и идея. Почти  сразу  в
правление вошел, с годами зубры  уходили  кто  куда,  так  постепенно  и
бугром оказался. А в последнее время шелухи стало больше, чем порядочных
людей.  И  все  хотят  погоду  делать.  Я  им  -  как  бельмо  в  глазу.
Религиозники  с   националистами   объединились,   хотят   свою   власть
установить, а для этого надо меня скинуть. А тут как раз ты появился.  И
силу показал. Значит, надо нас обоих убирать. Вот они и  попытались.  За
малым не вышло. И как это ты обернулся!
   Фогель осекся.
   - А ведь ты не оборачивался... Как стоял спиной, так  и  оставался...
Так и крикнул и толкнул... Я даже не понял вначале, думал,  ты  на  меня
напал! У тебя что - глаза на затылке?
   Вольф развел руками:
   -  А  ты  ничего  не  слышал,  дядя  Иоганн?  Ни  крика,  ни  рычания
тигриного?
   -  Какого  рычания?!  -  дядя  Иоганн  вытаращил  глаза,  почти   как
человек-лягушка. - Мы что, в зоопарке?!
   - Не знаю, что со мной... Видно, крыша едет. Я голос услышал - крик:
   "Берегись, сзади!" И тигр зарычал...
   - Постой, Вольдемар, какой тигр? Откуда здесь тигры?  -  Фогель  явно
был выбит из колеи.
   - Вот какой! - Вольф стянул рубаху и повернулся спиной.  -  На  левой
лопатке, видишь? Он и рычал! А крикнул рыцарь, видишь рыцаря?
   - Гм... Но ведь это же рисунки... Они не могут рычать и говорить!
   - Не могут. А у меня говорят.
   - Это плохо. Как у тебя с наркотиками? В смысле раньше?
   - С наркотой?
   Вольф уже оправился от  шока  и  жалел  о  своей  откровенности.  Его
действительно предупредили татуировки - тигр и рыцарь.  И  опасность  он
увидел действительно  спиной  -  глазами  рыцаря,  через  узкую  прорезь
забрала. Но говорить об этом ни с кем нельзя. Особенно в зоне.
   - Было, дело прошлое... Баловался...
   - Вот и объяснение! - обрадовался Фогель. - Это обычная  галлюцинация
на почве абстиненции. А выручила тебя интуиция. Да и меня заодно. Только
что ты спас мне жизнь! Это, конечно, Коныхин, его компания...
   - Вот сучье! - выругался Вольф. - Надо им разбор учинить!
   - Надо бы. Только чтобы общество убедить, для этого  факты  нужны.  А
догадки...
   К ним подошел озабоченный Эйно.
   - Что тут у вас?
   - Ничего, - ответил Фогель. Он взял себя в руки и казался  совершенно
спокойным. - Вон, гляди, мусор рассыпался...
   Лицо эстонца тоже выглядело непроницаемым.
   - Вольфа Климов вызывает. Сказали - на профилактическую беседу.
   Фогель многозначительно улыбнулся. Расписной натянул рубаху.

***

   - Ты встрял в самую гущу событий, - майор  потряс  пачкой  исписанных
корявыми почерками бумаг. - Подготовка к  побегу,  драки,  антисоветские
высказывания...
   - Насчет последнего - вранье, - меланхолично сказал  Вольф,  стараясь
не смотреть на тарелку с бутербродами. Чай он жадно выпил  -  три  чашки
подряд, а бутерброды решил не есть. Сытость, запах колбасы, жир на коже,
сало под ногтями - все это улики, которые могут  стоить  жизни.  Потапыч
рассказывал, как плохо кончали агенты, забывшие об осторожности.
   - Может, и перестарались ребятки, лишнего наболтали, - Климов ласково
разгладил листки, словно гладил плешивые головы тех, кто  поставлял  ему
информацию. - Это не страшно. Хуже, когда молчат. Или недоговаривают.
   - А про то, кто нас сегодня убить хотел, скажут?
   - Обязательно, - кивнул Климов. - Может, не сегодня и не  завтра,  но
дунут непременно. Я знаю запах любой каши, которая варится в зоне.
   - А они нюхают вашу кашу?
   Климов напрягся, личина простоватости мгновенно исчезла.
   - Почему возник вопрос?
   Вольф помолчал.
   - Да так. Кто дует в одну сторону, тот может дунуть и в другую.
   - Это верно. Но каждый такой факт - моя серьезная недоработка.
   Майор испытующе рассматривал Вольфа.
   - Если что-то знаешь, говори.
   Вольф снова замешкался. Но  ненадолго.  Если  информация  утекает  из
этого  кабинета,  то  уже  сегодня  ночью  его  могут  задушить  колючей
проволокой.
   - О том, что вы вызовете меня на профилактичекую беседу, Фогель  знал
заранее.
   - А-а-а, - Климов облегченно вздохнул и махнул рукой. -  Это  ерунда,
мелочь. В официальном вызове никакой  секретности  нет,  все  равно  все
узнают. Я утром дал  в  канцелярию  список,  а  там  уборщики  толкутся,
дневальный... Забудь. А вот то, что тебя интересует.
   Майор освободил на столе место и, разложив план колонии, ткнул в него
пальцем.
   - Вот здесь,  между  котельной  и  складом  готовой  продукции,  есть
канализационный люк. Он, как положено,  прижат  двухдюймовым  уголком  и
заперт. Но скоро мы начнем перекладку труб и замок снимем.
   - Через него действительно можно выбраться за ограждение?
   Майор выбрал бутерброд и смачно откусил большой кусок.
   - Нет. Главный коридор с магистральной  трубой  тянется  около  сотни
метров и заканчивается бетонным бассейном сброса на  тысячу  кубов.  Сам
понимаешь, какая там атмосфера. Без противогаза не продержаться  и  пяти
минут. Но об этом никто не знает. Периодически в зоне  возникают  слухи,
что канализация выходит за периметр, в озеро. Сейчас я их реанимирую.
   - Что толку от слухов, если нет выхода? Мне надо будет залезть в  люк
при свидетелях и там остаться!  Куда  я  денусь  -  нырну  в  бассейн  с
зэковским дерьмом?!
   - Успокойся, - Климов  взял  второй  бутерброд.  -  Один  из  боковых
тоннелей проходит под складом. В прошлом году там  обрушился  свод.  Так
что вылезешь в складе, а ночью мы тебя вывезем на волю.

***

   - Никогда не был сладкоежкой, а здесь полюбил сладкое. - Дядя  Иоганн
полил сгущенкой горбушку и быстро, пока не стало капать, отправил все  в
рот.
   - Ты ешь, не стесняйся, - он протянул Вольфу ложку. - Парадокс в том,
что на воле сгущенного молока в магазинах не найдешь. А у нас в ларьке -
пожалуйста, потому что входит в норму положенности.  Значит,  осужденные
имеют некоторые преимущества перед свободными гражданами.
   После покушения они стали ближе друг другу. Окружающая  дядю  Иоганна
невидимая холодная завеса растаяла. Как будто вернулось старое  время  и
"дядя Иван" сидел в старой коммуналке и беседовал о  жизни  с  маленьким
Вольдемаром.
   - А в немецкой автономии будет сгущенка?  -  с  полным  ртом  спросил
Вольф.
   - Не знаю. Дело не в  сгущенке,  а  в  свободе.  Однако  материальная
сторона тоже важна. Нам обещали помощь, но Все этим и ограничилось.
   - Да, обещания на хлеб не намажешь, - Вольф  запил  сладость  горячим
чаем. - Короче, тебя кинули через конифас!
   Фогель поморщился:
   - Отвыкай от блатных  выражений,  Вольдемар.  Раз  судьба  свела  нас
здесь, я хочу изменить твою жизнь. В дальнейшем ты должен помогать мне в
политической борьбе.
   - Если за нее не платят, я не согласен.
   - Платят. На наше дело выделяются очень большие деньги. Просто  среди
тех, кто нам помогает,  тоже  оказались  нечестные  люди.  Точнее,  один
человек. Паршивая овца.
   Вольф отставил пустую  банку  и  долго  вытирал  липкие  руки.  Кровь
прилила к голове, сердце усиленно  колотилось.  Дядя  Иоганн  сам  завел
разговор,  ради  которого  он  вытерпел  столько  мучений.   Собственно,
разговора никакого еще и нет - в руки попал скользкий и короткий обрывок
веревки, т за который, если повезет, можно вытащить главное...
   - У нас если закрысятил - разговор короткий. И опустить могут,  и  на
нож поставить, и спину сломать.
   Дядя Иоганн тяжело вздохнул  и,  заглянув  внутрь,  аккуратно  закрыл
почти опустошенную банку.
   -  Я  не  сторонник  таких  методов.  Хотя  думаю,   они   достаточно
эффективны.  Но  в  данном  случае  паршивая  овца  давно  проживает  за
границей.
   - Значит, украл бабки и сбежал? Ну ловкач! И сколько он прихватил?
   - Точно не знаю. Думаю, около полумиллиона.
   - Рублей?
   - Долларов.
   - Ни фига себе! А вы умылись и сидите как ни в чем не бывало? Даже не
пробуете их вернуть? Ну, вы даете! -  Вольф  презрительно  засмеялся.  -
Если какой-то гад забрал у тебя и проглотил такой куш, надо вырвать  его
вместе с желудком. Иначе никто уважать не будет. Больше  того  -  каждый
захочет и для себя что-то отнять. Это как у пидоров - один раз его через
шконку перегнули, а потом всю жизнь дерут, и никуда не денешься!
   - Да, да... Я думал об  этом.  -Дядя  Иоганн  печально  кивнул.  -  В
начальном этапе политического движения у руководителей должна быть сила.
Грубая физическая сила. Но кажу тебе честно, во мне такой  силы  нет.  Я
лично не могу никого ударить ножом или, как ты выражаешься,  "опустить".
И  Генрих  никогда  не  сможет.  И   другие   наши.   Поэтому   придется
консолидироваться с людьми твоего круга.  Теми,  которые...  Которые  не
носят белых перчаток.
   Вольф вытянул руки и сжал могучие кулаки:
   - На меня они и не налезут.  Наверняка  у  белых  перчаток  маленькие
размеры...
   - Очень точно замечено.
   Дядя Иоганн улыбнулся и, прикрыв глаза, повторил:
   - Белые перчатки бывают только маленьких размеров...  Белые  перчатки
годятся только для худых кулачков...
   Он будто пробовал слова на вкус.
   - Белые перчатки не подходят сильным людям... Да, очень  точно.  И  с
глубоким философским смыслом. А тебе приходилось убивать людей?
   - Что?! - вскинулся Вольф.
   - Ты правильно расслышал.
   Маленькие глазки дяди Иоганна бурили толстую кожу  Волка,  как  будто
пытались заглянуть в самую душу. Ответом стал тяжелый,  ничего  хорошего
не сулящий взгляд.
   - У нас не принято задавать такие вопросы.
   - Да-да... Я понимаю. Но драться тебе приходилось много  раз,  что-то
требовать от других и заставлять их делать то, что ты хочешь. Ведь так?
   - Так. Но никому другому я бы и этого не сказал. Откровенничать ни  с
кем нельзя, особенно в таких местах. Здесь у стен, у шконок, у табуреток
есть уши.
   А мне хватает того срока, который уже висит на шее.
   - Ты прав. Я  спросил  потому,  что  именно  ты  мог  бы  стать  моим
помощником, моей правой рукой. Именно для таких дел.
   Вольф хмыкнул:
   - Интересно. Вас называют политиками, нас - уголовниками. А как будут
звать, если мы станем заодно?
   -  Неважно.  Важен  результат.  А  тебя  наверняка  будут  бояться  и
остерегутся обманывать наше движение.
   - Это точно. К тому же у меня есть опыт возврата украденного.
   - Да? - в маленьких глазках вспыхнул интерес. - А...  Конечно,  чисто
теоретически... Ты бы мог взяться за то дело, о котором я рассказал? Ну,
вообще, это возможно?
   Вольф встал:
   - Не уважаю пустой базар. А вообще в жизни  все  возможно.  Обычно  я
выполняю такую работу за двадцать процентов с возвращенной суммы...
   - Но речь идет об идейной борьбе...
   - ...И исключений из этого правила делать не  собираюсь.  Я  ведь  не
политик.
   А за сгущенку спасибо. Она напомнила мне вкус детства.
   Последнюю фразу Вольф произнес совсем другим тоном. Потом  наклонился
к уху дяди Иоганна и прошептал:
   - К тому же я собираюсь уйти в  побег.  Так  что  вряд  ли  мы  можем
строить планы на отдаленное будущее.
   На улице падал первый снежок - легкий и пушистый. Вольф задрал голову
к нему и завороженно замер. К нему подбежал Шнитман.
   - Это правда, что тебя хотели убить? Какой ужас! Наверное, это  из-за
меня...
   - Не исключено, - ответил Расписной. - А как ты узнал?
   - Да все говорят...
   - Ладно, замяли. Ты лучше вот что, наш разговор про деньги помнишь?
   Яков Семенович кивнул:
   - Конечно, разве я неблагодарный человек? Разве я  забуду,  чем  тебе
обязан?
   - Тогда слушай...

***

   Через день  ремонтная  бригада  стала  перекладывать  канализационные
трубы.
   Волосюк был в ней газорезчиком и по  вечерам  в  курилке  рассказывал
приглушенным шепотом:
   - Широченный коридор, прямо за забор выходит, в озеро.  Там,  правда,
решетка поперек стоит. Это после того, как десять лет назад  трое  ушли,
до сих пор ищут...
   Разговоры такого рода в любой зоне вызывают живейший интерес, даже  у
тех, кто и не помышляет о побеге.
   - Да, если решетку подпилить, а потом спрятаться, то можно...
   - Как ты спрячешься, если при съеме с рабочей зоны перекликают всех.
   Заметят недостачу - начнут искать по всем углам...
   - А я бы ломанулся внаглую, будь что будет!
   Вольф несколько раз приходил к ремонтникам,  вроде  для  того,  чтобы
переговорить с Волосюком, однажды спустился в люк и походил  по  темному
смрадному коридору, который на самом деле не был ни широким, ни  высоким
- обычная вонючая кротовая нора. В двадцати шагах его  и  в  самом  деле
перегораживала решетка. Вольф покачал ее, осмотрел, как прутья вделаны в
стену, потом поджег кусок газеты  и  долго  вглядывался  через  квадраты
арматуры в разгоняемую желтыми сполохами темноту.
   Вначале рассмотреть ничего не удавалось,  но  когда  газета  погасла,
коридор осветился призрачным зеленым светом, будто  на  глазах  оказался
прибор ночного видения с небывало мощным инфракрасным  лучом.  Отчетливо
различались трещины и куски отколовшегося бетона на стенах, грязный пол,
серые комочки прячущихся по углам крыс. В мгновение ока луч достиг конца
коридора, высветив  огромный,  наполненный  нечистотами  бассейн.  Вольф
понимал, что невозможно в темноте и на таком расстоянии рассмотреть  все
это, но факт остается фактом: вот валяющиеся кирпичи, вот старые, сбитые
из полусгнивших досок козлы... Он инстинктивно закрыл лицо ладонями,  но
и  коридор,  и  крысы,  и  козлы  и  бассейн  не  исчезли.   Их   видели
вытатуированные под ключицами широко распахнутые синие глаза с огромными
зрачками! Черт! Сквозь рубашку, куртку и телогрейку! Как это может быть?
И вообще, как могут видеть ненастоящие глаза? Но  прислоненная  к  стене
лестница,  корыто  со  следами  цемента,   две   лопаты   -   это   что,
галлюцинация?
   "Не вздумай тащить нас туда, - сказал пират. - Там тупик".
   "Точно, - поддержал его кот. - Не выберемся".
   Вольф отшатнулся от решетки, его качнуло. Явные галлюцинации.  Причем
со временем они усиливаются. Это верный путь в психбольницу!
   - Ты чего, Расписной? - спросил сзади Волосюк.
   - Там что, лестница стоит? - спросил  Вольф.  -  И  козлы?  И  корыто
из-под цемента?
   - Ну и что?  -  лениво  ответил  Волосюк.  -  Мы  там  стены  и  полы
цементировали.
   Только они далеко, как ты рассмотрел? А чего ты такой бледный, еле на
ногах стоишь?
   - Видать, поплохело, - хихикнул его напарник.
   - Щас в грязь ляжет! - добавил второй.
   - Воздуха нет, как вы тут пашете! - Вольф выругался и полез  на  свет
божий.
   Ремонтники с  превосходством  смеялись.  Можно  было  с  уверенностью
предположить, что уже сегодня и майор Климов, и  Иоганн  Фогель  узнают,
чем интересовался Расписной.
   Так и получилось. После отбоя его позвал председатель правления.
   - Имей в виду, на моей памяти через тот люк еще никто не ушел, -  без
предисловий начал он. - Это болтовня, ерунда.
   - Значит, я буду первым, - уверенно ответил Вольф. - Я всегда  делаю,
что задумал. И всегда все получалось.
   - Как знаешь, - голос железного дяди Иоганна дрогнул. - Я буду желать
тебе удачи. Но не представляю, как ты  ее  добьешься.  На  воле  беглому
долго не погулять...
   - Ничего. Кое-какие каналы  остались,  сделаю  забугорный  паспорт  и
свалю.
   Вначале в Италию, а потом... Посмотрим.
   - А деньги?
   Вольф щелкнул языком: - Тут действительно закавыка. Шнитман обещал на
первое время, но этого мало. Надо думать...
   Наступила тишина.  Были  слышны  только  храп,  вскрики,  беспокойное
бормотание спящих людей. В зонах обычно снятся дурные сны.
   - Дядя Иоганн... А может, вы мне займете? - неожиданно спросил Вольф.
   - Откуда, - устало ответил тот. - Вот все мои  капиталы:  рубашка  да
штаны.
   И на лицевом счете кой-какие копейки.
   - Если я отберу ваши деньги у того хмыря, можно мне взять в долг?
   - Хм, неожиданный оборот. Почему  нет?  Только  как  ты  думаешь  это
сделать?
   - Да очень просто. Найду  гада  и  предъявлю  ему  факты.  Никуда  не
денется!
   - Неужели ты обладаешь таким даром убеждения?
   - Очень большим! - зловеще сказал Расписной.
   - А откуда у тебя факты? -  после  паузы  спросил  Фогель.  В  голосе
проскользнули нотки настороженности.
   - У меня их нет. Но если вы посылаете меня  за  деньгами,  то  должны
рассказать все об этой крысе.
   - В общем-то... Не я посылаю тебя за деньгами. Это твое предложение.
   Очевидно, конспирация растворена у Фогеля в крови.
   - Не будьте занудой, дядя Иоганн, и не цепляйтесь к словам. Я на ваши
бабки не рассчитывал, могу и без них  обойтись.  Грохну  кого-нибудь  по
заказу - и все дела!
   - Что за разговоры, Вольдемар! Ты же хочешь начать новую жизнь, тогда
следует забывать о старой! Я и не  думал  к  тебе  цепляться.  Просто  я
всегда точен в словах и оценках. Конечно, я расскажу все, что тебе  надо
знать.
   Фогель снова замолчал.
   - Я знаю, о чем ты думаешь, дядя Иоганн. Ты думаешь,  что  я  присвою
твои деньги!
   - Совсем нет, Вольдемар. То есть нет в том смысле,  что  это  не  мои
деньги.
   Это деньги движения. А такие опасения у меня и в самом деле  имеются.
Я гоню их, но ничего не могу с собой поделать. Ведь ты же  всегда  очень
вольно обращался с чужой собственностью...
   Вольф усмехнулся:
   - Красть у чужих - это одно, а красть у своих -  это  совсем,  совсем
другое!
   Тут даже сравнивать нечего!
   - Извини, но я не очень знаю ваши законы. И... не очень им доверяю.
   - Дело твое. Дня три-четыре у тебя есть.
   - Ладно, не обижайся, - дядя Иоганн  примирительно  похлопал  старого
друга по плечу.
   - Я  никогда  не  обижаюсь.  Обиженных  через  шконку  перегибают.  Я
огорчаюсь.
   - Что?
   - Ничего. Тебе этого не понять.
   - Я знаю, Вольдемар. У тебя своя жизнь, у  меня  своя.  И  у  каждого
найдется много непонятного для другого.
   - Вот именно!
   - Но мне не надо думать три дня. Я крайне рациональный человек.  Наши
деньги украдены, их нет. Нельзя второй раз украсть то,  чего  нет.  Даже
если это случится, мы ничего не  потеряем.  А  эта  сволочь  потеряет  и
потрепет себе нервы.
   Это уже выигрыш для меня. К тому же остается  шанс,  что  ты  вернешь
нашу собственность. Поэтому я все тебе расскажу!
   - Только тихо, никто не должен слышать... Вольф нагнулся, вслушиваясь
в горячечный шепот дяди Иоганна.
   -  Этот  человек  работал  в  американском  посольстве.  Его  фамилия
Сокольски.
   Через него я держал связь с Западом,  а  он  кормил  меня  обещаниями
материальной поддержки. Он жил  на  широкую  ногу:  покупал  антикварные
картины,  иконы,  старинное  серебро,  содержал  дорогих  любовниц,  был
завсегдатаем в "Метрополе", "Национале", "Арагви". Я удивлялся,  как  на
все это хватает посольской зарплаты, а он смеялся:  дескать,  Америка  -
богатая страна! - Фогель хмыкнул. - А потом я узнал,  что  наш  казначей
подделывал  мои  подписи  на  расписках,  по  которым  я  якобы  получил
полмиллиона!
   - Он жив? - перебил Вольф.
   - Кто? Сокольски? Да, благополучно уехал в свою Америку.
   - Казначей жив?
   - Мерзавец! За копейки  и  кучу  обещаний  этот  гад  помог  ограбить
великую идею...
   - Он жив?!
   - Да, его даже не посадили. Уехал  из  Москвы  и  з