ктерных   поз   "на   корточках"   выдавало
специфический жизненный опыт. Почти все были пьяными.
   Восьмой дом оказался  треснувшей  по  фасаду  кирпичной  двухэтажкой,
парадное щерилось выпадающими  кирпичами,  как  рот  неимущего  ветерана
труда расшатанными зубами, сизая от времени, но еще крепкая  дверь  была
наглухо заколочена. Наверху нелепо торчал вверх ногами домовой фонарь со
смытыми дождями неразличимыми буквами. Когда-то околоточный полицейский,
а потом участковый рабоче-крестьянской милиции штрафовал  домовладельца,
если в нем не горела лампочка или нельзя было разобрать название улицы.
   - Пошли со двора, - предложил Круглов.
   В длинной темной подворотне они разобрали несущиеся из  двора  крики.
Волк побежал, подсвечивая себе мощным  аккумуляторным  фонарем.  Круглов
бежал рядом.
   Маленький квадратный дворик, железные лестницы вдоль стены,  сохнущее
на веревке белье...
   Пьяный мужик, громко матерясь, колотил в дверь.
   - Не выйдет, сука, всех спалю! - сипло орал он.
   - Ветлугин! - рявкнул Волк, наставляя фонарь. - А ну прекратить!
   - Идите на хер! - не задумываясь,  отозвался  Ветлугин.  В  его  руке
блестел кухонный нож.
   - Давай пристрелим! - азартно зашептал Круглов, расстегивая кобуру.
   - Кончай! - прикрикнул Волков.
   "А зря, - вмешался кот. - Есть шпалер - мочи живоглота!"
   Волк поднялся по гулким ступеням, ослепил хулигана ярким лучом света,
поймал вооруженную руку и выкрутил вялую кисть. Нож звякнул об лестницу.
   - Ну, чего с тобой делать?
   Дверь открылась.
   - Как "чего"? Забирайте и сажайте! Не видите: он чуть Ирку не убил! -
закричала маленькая растрепанная женщина.
   - Какую Ирку?
   - Какую, жену свою! Хорошо, она к  нам  забежать  успела!  Ира,  иди,
скажи милиции...
   Ира была в порванной ночной рубахе, из  прорехи  которой  то  и  дело
выскакивала сморщенная грудь. На скуле наливался синяк.
   - Да я,  это...  Я  ничего,  -  мямлил  Ветлугин,  щуплый  мужичок  в
выцветшей клетчатой рубашке. - Она сама с Петькой шуры-муры завела! Я  и
проучил...
   - Сейчас заберем, - пригрозил Круглов.
   - Я ж ничего и не говорю - забирайте, - охотно соглашался Ветлугин.
   - Заявление писать будете? - спросил Волков у Иры.
   - Вы его лучше так заберите. Пусть посидит до утра, и все.
   - У нас не гостиница. Не хотите писать, сами и разбирайтесь!
   - Так я и не возражаю... - снова согласился Ветлугин.
   - Еще раз приедем, дам тебе в рыло! - предупредил Круглов и  забросил
нож на крышу.
   Патрульные пошли обратно к машине.
   - Надо было его отмудохать до потери пульса,  -  сказал  водитель.  -
Иначе они ничего не понимают!
   - Ты его и застрелить хотел...
   - А это еще лучше!
   - Чего ж ты в "Призраков" не стрелял?!
   - А там меня парализовало от страха, - честно отозвался напарник.
   От дощатой будочки сильно воняло сортиром, подпирающая веревку  палка
упала, и белье цеплялось за  землю.  Старший  лейтенант  милиции  Волков
подумал, что весь уклад жизни Богатяновки и ее обстановка располагали  к
тому, чтобы пьянствовать и совершать преступления. Но вслух  произносить
это было нельзя.
   Они сели в подменный "уазик", еще более раздолбанный, чем их  родной,
направленный в ремонт. Скорей всего, ремонт сведется к тому, что пулевые
пробоины грубо  залатают  и  закрасят  желтой  краской.  Гулко  хлопнули
дверцы.
   Командир взялся за рацию.
   - Скала, я Двенадцатый, Придонская, восемь, разобрались на месте.
   - Вас понял, - отозвался дежурный. И тут же добавил:
   - Там какая-то ерунда на Южном КП. Поезжайте разберитесь.
   - Что за ерунда?
   - Гаишники остановили фуру, а наши не дали ее досмотреть.
   - Какие "наши"?
   - Откуда я знаю? Передали, милиция, - неопределенно ответил  дежурный
и отключился.
   - Странно... Ну поехали, посмотрим.
   Круглов заерзал на продавленном сиденье.
   - Да чего  там  смотреть?  Это  разве  наше  дело?  Пусть  начальство
разбирается!
   - Нам же передали, - возразил Волков. - Вдруг это  ряженые?  Какие-то
аферисты в форме!
   Водитель посмотрел на него со странным выражением и вздохнул:
   - Ну поехали, раз так...
   Двигатель он завел  с  явной  неохотой,  а  потом  выбрал  маршрут  и
скорость таким образом, что дорога заняла в два раза больше времени.
   Боится, что ли? После той перестрелки он два дня вообще был  в  шоке.
Но чего бояться? Пока вроде и нечего...
   Когда они выехали на мост,  навстречу  попалась  ПМГ-4  с  включенным
проблесковым маячком.  Куда  это  гонит  Сергеев?  Следом  на  приличной
скорости шел "КамАЗ"  с  длинным,  затянутым  тентом  прицепом.  Круглов
вздохнул и увеличил скорость.
   На контрольном пункте ГАИ все выглядело обыденно и спокойно.
   - В чем тут дело?  -  спросил  Волков  у  лениво  щелкающего  семечки
сержанта.
   - Да ни в чем, - равнодушно отозвался тот.
   - А чего дежурному звонили?
   - А-а-а... По ошибке. Молодой не разобрался...
   Из  здания  поста  выбежал  красный  и   взъерошенный   гаишник.   Он
действительно даже на вид был молодым. Салагой.
   - Товарищ старший лейтенант, я  гражданин,  я  при  исполнении,  меня
нельзя на три буквы посылать! - возбужденно обратился он к Волкову.
   - А кто послал?
   - Останавливаю  азербайджанский  грузовик  для  проверки,  а  ко  мне
подлетает ПМГ и сержант - такой здоровый, орет: не видишь, транспорт под
сопровождением!
   И загнул в три этажа!
   - Подожди, подожди, а где эта ПМГ?
   - Да вот, пошла в город, - гаишник махнул рукой в сторону моста. -  А
транспорт мне так и не дали проверить...
   - Иди, не гони волну,  -  флегматично  сказал  сержант.  -  Без  тебя
разобрались.
   В дверях поста появился круглолицый лейтенант с обветренным  лицом  и
пшеничного цвета усами.
   - Петров! А ну, быстро ко мне! - приказал он. -  Кто  у  нас  старший
смены: я или ты? Иди готовь  лучше  сводку!  Салага  понуро  поплелся  в
бетонную будку.
   - Ко мне вопросы есть? - спросил Волков.
   - Никаких, коллега! - бодро ответил старший смены. - Разве  что  могу
арбузами угостить. Хочешь? Петров, вынеси пару арбузов!
   - Не надо, я их не ем, - ответил Волков и сел в машину.
   - Зачем отказались, командир? - упрекнул Круглов. - Арбуз,  наверное,
астраханский, сахарный.
   - Чего у них здесь, бахча? С машин снимают...
   - Ну и что?
   - А то! Понос от них будет.
   Круглое даже притормозил.
   - Почему понос?
   Не обращая  внимания  на  сержанта,  Волков  вызывал  ПМГ-4.  Наконец
Сергеев отозвался.
   - Доложите, где находитесь! - приказал Волков.
   - В райотделе, сдаю задержанных. Напишем рапорта, подпишем  протоколы
- и вернемся на маршрут.
   Объяснение   было   правдоподобным.   Не    правдивым,    а    именно
правдоподобным.
   Потому что десять минут назад ПМГ-4 сопровождала грузовую фуру, ни  о
каких задержаниях в эфире не сообщалось. Но Сергеев должен понимать, что
это сообщение легко проверить...
   Когда  сдавали  смену,  Волков  просмотрел  журнал  задержанных.  Его
подозрения подтвердились.
   - А кого Сергеев привез  около  двадцати  одного?  -  оторвавшись  от
записей, спросил он.
   Майор Чекин отвел глаза в сторону.
   - Двух пьяных. Дрались возле моста. Начальник приказал отпустить.  То
ли чьи-то родственники, то ли еще что...
   - Давайте я материалы заберу,  для  внутреннего  учета,  -  настаивал
Волков.
   Чекин развел руками:
   - Да кому они нужны? Разорвали все, в корзину бросили.
   И это объяснение было правдоподобным. Но Волк в него не поверил.  Тем
более что в корзине для  бумаг,  кроме  сигаретной  пачки  и  нескольких
окурков, ничего не было.
   Сам Сергеев сопровождение фуры отрицал.
   - Там на посту молодой завелся, да ранний, - пояснил  он.  -  Обирает
водил только так. А я заехал к ребятам за  арбузом  да  полаялся  с  ним
немного. А потом поехал в город. Фура? Не знаю.  Мало  ли  какие  машины
сзади меня едут!
   Эта версия тоже была правдоподобной.
   - А откуда у  гаишников  арбузы?  -  спросил  Волков.  Сергеев  пожал
плечами:
   - Не знаю. Наверное, подарил кто-то.
   И в такое объяснение тоже можно было поверить. При  желании.  И  если
изображать из себя круглого идиота. И если все вокруг тебе подыгрывают и
тоже изображают из себя круглых идиотов. Но зачем они это делают?
   О происшествии Волков подал рапорт  майору  Трофимову  -  заместителю
Баринова. Но дело кончилось ничем.
   - Начальник сказал - скандалов в коллективе не раздувать,  -  пояснил
через несколько дней майор. - Так что ты бы лучше забрал рапорт.
   - Давайте! Мне что, больше всех надо?
   На глазах Трофимова Волк демонстративно разорвал рапорт в клочки.
   О представлении на внеочередное звание капитана разговоров больше  не
было.

Глава 2

ЭРЗАЦЫ ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ

   В выходные дни  деть  себя  было  некуда.  Он  ходил  взад-вперед  по
единственной комнате съемной квартиры, подходил к окну и  смотрел  через
широкую, вечно гудящую магистраль на унылое желтое здание  следственного
изолятора.
   "Помнишь Абрама, который жил напротив тюрьмы? Да, а что? Да  то,  что
теперь он живет напротив своего дома!"
   Этот анекдот ему считали обязательным рассказать все, кто узнавал про
новый адрес.
   Наступила осень, с деревьев  облетали  желтые  листья,  дул  холодный
ветер,  закрылась  летняя  площадка  пивной  "шапито",  опустели   пляж,
набережная, парки.
   Куда идти?
   С коллегами он практически не общался. Капитан Марин накрыл для  него
стол в благодарность за свое спасение, хотя прямо об  этом  не  говорил.
Пригласил нескольких оперов, они  поели  жареного  мяса,  выпили  водки,
потом стали исподволь задавать разные невинные  вопросы.  Мол,  в  каких
частях служил, да в какие годы?
   И какое отношение эти части имели к КГБ? И кто это сделал  ему  такие
натуральные зэковские наколки? Это ж сколько надо колоть -  не  год,  не
два... Когда ж успел, в какие годы его разрисовали?
   "Привяжи метлу, они тебя расколоть хотят!" - предупредил кот.
   Волк только улыбался. Разведдопрос - вот как это называется.
   Контрразведчики владеют этим методом гораздо лучше, чем сыскари.
   Смеха ради он тоже задал несколько безобидных на  первый  взгляд,  но
хитрых, с двойным смыслом,  вопросиков.  Вначале  сотрапезники  отвечали
легко, но потом поняли, переглянулись и по одному начали расходиться.
   - Ну ты даешь, - сказал Марин, когда они остались одни. - Ты правда к
нам внедрен, что ли?
   - А ты как думаешь? - хитро улыбался Волк, раскачиваясь на стуле.
   - Не знаю. С одной стороны, раньше такого не было, с другой -  сейчас
все по-новому... Но рапорт ты на Сергеева накатал зря. Не принято это...
   - У кого не принято?
   - В коллективе. Мы же должны друг за друга стоять. В КГБ ты  ведь  не
писал на товарищей? А на ментов, значит, можно?
   Попрощались  они  вроде  нормально,  но  неприятный  осадок  у  Волка
остался.
   Марин во многом оказался прав. Он действительно не воспринимал службу
в милиции  как  настоящую  постоянную  работу,  а  коллег  -  как  своих
товарищей. Наоборот, он чувствовал себя внедренным в  милицейскую  среду
для выполнения  специального  задания.  И  окружающие  воспринимали  его
именно так. Поэтому у него не было друзей.
   В Москву он звонил все реже: Софья разговаривать с  ним  перестала  -
алекала в трубку, будто не было слышимости, а потом отключалась.  То  ли
рядом находился Николай Павлович, то ли просто не  хотела  пустопорожних
переговоров.
   А в доме рядом находился  большой  гастроном,  и  он  стал  все  чаще
заходить туда.
   Тиходонск никогда не был голодным городом,  хотя  в  годы  застоя  на
полках было шаром покати: только пачки  соли  да  кильки  в  томате.  По
сравнению с  московскими  магазинами  -  пустыня.  Масло,  мыло,  водка,
сигареты - все  по  талонам,  как  в  войну.  Но  жители  Тиходонска  не
бедствовали. Выручали скудные продовольственные пайки  на  предприятиях,
огороды да дачные участки, богатый южный базар, многочисленные "несуны",
разворовывающие мясокомбинат, колбасный и консервный заводы и  продающие
отборное мясо, овощи и колбасу прямо с доставкой на дом. Но  был  и  еще
один ручеек продуктов, он тек через знакомых продавщиц Люсь, Тань и Зин,
которые имелись едва ли не у каждой третьей хозяйки и у каждого  второго
хозяина.
   Конечно, надо было поздравлять хозяек прилавков с праздниками, дарить
маленькие сувениры и переплачивать сверху цены товара, но  к  этому  все
привыкли.
   Но в последнее время появился лозунг: "Навести порядок  в  торговле".
Обэхээсники проводили рейды, устраивали контрольные закупки,  пэпээсники
время от времени перекрывали черный ход и ловили ловкачей с  пакетами  и
свертками.
   Тогда-то Волков и познакомился с Ниной Зайцевой из колбасного отдела.
Они задержали пожилого солидного мужчину с полной  сумкой  "московской",
"сервелата", бастурмы и других невиданных  деликатесов.  Когда  запахнет
жареным, виновницы прячутся в подсобках или бегут  рыдать  и  каяться  в
кабинет к директору. А Нина выбежала  следом  -  в  сиреневой  мохеровой
кофточке,  короткой  черной  юбке,  блестящих  колготках.  Картинка!  Ее
круглые  карие  глаза  возмущенно  блестели,   светлые   волосы   слегка
растрепались - как будто тоже от возмущения.
   - Да что ж это такое, товарищ старший лейтенант, неужели  я  не  могу
своему доктору товар без очереди отпустить? Он же  не  спекулянт  какой,
его весь город знает, в воскресенье день рождения отмечать будет. Можете
проверить!
   Волков и до этого обращал на  женщину  внимание,  когда  заходил  как
покупатель. Видел ее часто - да каждый  день  видел,  в  первую  или  во
вторую смену. Она была самой сноровистой продавщицей, все мелькало в  ее
руках, очередь двигалась быстрее, чем у любой другой ее  товарки.  И  не
хамила покупателям, вела себя скромно, а тут вон как разбушевалась!
   - У вас паспорт с собой? - спросил старший лейтенант у  задержанного.
В отличие от Нинки он  стоял  с  обреченным  видом,  как  пойманный  при
переходе границы шпион.
   - Есть... Вот он... Дрожащая рука протянула паспорт. Волков  проверил
дату рождения и штамп места работы. Слова Нинки подтверждались.
   - Что ж, гражданин Чичеватов, поздравляю с наступающим юбилеем.  Ради
такого случая обойдемся без протокола. Можете идти.
   Подхватив сумку, доктор убежал.  Круглое  удивленно  выпятил  губу  и
пошел к машине. Чтобы пунктуальный командир  отпустил  задержанного  без
протокола - такого еще не случалось!
   - А последнее время просто жизни не стало от всех этих проверок! - по
инерции возмущалась Нина. - Мне тоже жить  надо...  Есть  люди,  которым
нельзя отказать,  а  есть  такие  горлохваты...  Орут,  скандалят!  Одна
грозилась волосы вырвать, представляете? А директор еще и  мне  внушение
сделал: чтоб больше, говорит, я этих  дебошей  тут  не  видел,  сама  со
своими клиентами разбирайся где хочешь...
   Нина вдруг улыбнулась.
   - Ой, чего-то я развоевалась. Наверное,  красная  стала,  да?  -  Она
кокетливо вскинула глаза. - Я когда волнуюсь, всегда краснею. А вы  ведь
в нашем доме живете? Я вас видела в гражданке... Заходите, я чего-нибудь
вкусненького подберу.
   Она пошла к двери черного хода - неторопливо, легко,  бедра  ритмично
покачивались. И  мысли  давно  лишенного  женской  ласки  Волка  приняли
определенное направление. Ему даже показалось, что ноги у Нины такие же,
как у Софьи. Он тут же одернул себя: такого просто не могло быть! Но, по
крайней мере, похожи...
   Он стал заходить в гастроном каждый день, подгадывая именно ее смену,
они  перекидывались  ничего  не  значащими  словами,  вместо  жирной   и
невкусной красногорской колбасы Нина незаметно заворачивала любительскую
или нежный, слезящийся прозрачными каплями окорок.
   - Может, я вас провожу как-нибудь после работы? - однажды спросил он.
   - Проводите, - многозначительно прищурилась женщина, и это прозвучало
как обещание.
   "Что ж - Нина так Нина", -  думал  Владимир,  направляясь  вечером  к
гастроному. Почему-то у всех его коллег жены были или продавщицами,  или
парикмахерами, или медсестрами, или воспитательницами.  Средние  внешние
данные, среднее образование. Одним словом, среднее  звено.  Конечно,  ни
одна из этих  женщин  не  могла  сравниться  с  Софьей  Васильевной,  но
королева его грез растворилась в небытии,  иногда  Волк  думал,  что  ее
вообще не существует: только обрывки снов и игра воображения.
   Было  без  пяти  восемь,  гастроном  вот-вот  должен  был  закрыться.
Собственно, он уже и был закрыт - пока что не на  замок,  а  на  швабру,
вставленную изнутри в дверные ручки. Но  милиционера  издалека  заметила
уборщица и тут же гостеприимно распахнула двери.
   - Заходите, заходите! - натужно пропела она хриплым  голосом.  -  Для
вас мы всегда открыты!
   Нинин прилавок был уже убран, и ее  самой  тоже  не  было  видно.  Но
прежде чем Волк начал поиски, она сама вышла из подсобки.
   - О, товарищ лейтенант! Быстро вы прибыли по вызову!
   - Разве был вызов? Скорей договоренность. Вот и зашел проводить...
   - Правильно, - усмехнулась Нина. - Очень с вашей стороны любезно, что
хотите девушку проводить по темноте.
   В руках у нее была небольшая хозяйственная сумка. Едва они  вышли  из
гастронома, она переложила сумку в левую руку, а правой взяла  под  руку
Волка.
   Он тут же почувствовал, как она прижалась к нему бедром,  и  не  стал
отодвигаться.  Между  ними   будто   пробежал   высоковольтный   разряд,
наэлектризовав кожу и одежду.
   - Куда пойдем? - спросила Нина.
   - Ко мне в гости, - ответил Волк. - Если вы не против.
   - К хорошему человеку завсегда рады. Была бы против - не стала бы...
   Нина не уточнила, чего бы она не  стала  делать,  но  по  телу  Волка
пробежали мурашки. Кот, пират, черт и другие обитатели рисованного  мира
встрепенулись.
   "Гля, бабу закадрил! Наконец-то!"
   "Интересно, даст она ему?"
   "Должна..."
   "Да, раз домой согласилась..."
   "Это еще ничего не значит, - возразила русалка. - Может, она просто в
гости согласилась, без последствий".
   "Заткнись, шалава, - грубо оборвала ее женщина с креста. - Хватит  из
себя целку корчить!"
   Волк шел быстро, почти волоча женщину за собой. Приличия и условности
исчезли с того  момента,  как  отпал  предлог  "проводить  по  темноте".
Впереди была простая и ясная цель - неприличная, горячая и влажная.
   Он не помнил, поцеловал ли хотя бы Нину, как только закрылась за ними
дверь его квартиры. Навалился медведем  прямо  в  прихожей,  не  зажигая
света принялся лихорадочно шарить по упругому телу.
   - Невтерпеж? - хохотнула она. - Кровать-то хоть есть  у  тебя?  Да-а,
лейтенантик, давно ты женщины не видал!.. Ха-ха...  Да  подожди  ты,  из
армии вернулся, что ли? Или из тюрьмы?
   - Откуда ты знаешь про армию? Или тюрьму?
   - Да уж плавали, знаем!
   - Давай прямо здесь...
   - Зачем? Мы же не в подъезде. Давай с чувством, с толком...
   В  борьбе  они  добрались  до  кровати,  Нина  сама  сбросила   глухо
стукнувшие об пол туфли, стянула колготки и трусики, а в юбке и кофточке
опрокинулась на скрипнувшие пружины. При этом  не  переставала  смеяться
грудным, страстным, возбуждающим смешком:
   - Давай, кавалер, давай, хватит в брюках путаться!..
   Вскоре, откинувшись на плоскую подушку, Нина довольно протянула:
   - Ох, и горяч ты! И нетерплячий какой! Правда, что ли,  один  до  сих
пор?
   Повезло мне...
   Волк  молчал.  Происшедшее  напомнило  ему  то,  что  полгода   назад
происходило в квартире московских Кузьминок. Но...  Сравнивать  Нинку  и
Софью было просто невозможно.
   - Давай разденемся, - попросила она.
   Честно говоря, Волку этого не хотелось. В темноте, в одежде,  наскоро
утолить голод - этого вполне  достаточно.  Сейчас  ему  хотелось,  чтобы
Нинка ушла.
   Или просто исчезла.
   - Ну, что же ты? Не тяни резину. У меня в сумке и водка припасена,  и
закуска. А ведь завтра в первую, еще поспать надо будет...
   Он в два движения снял пушистую мо