оец, герой нового времени, лично я им горжусь!
   Генсек обнял Волка за плечи и подвел к повешенному на специальной  стойке
плакату: два молодцеватых солдата в касках  и  с  автоматами  на  груди  под
надписью: "Служба - наша честь и долг!" В одном солдате  Волк  с  удивлением
узнал себя, во втором - Сержа.
   - Мы должны воспитывать молодежь в рамках нового мышления, и у  нас  есть
примеры  для  подражания!  Но  при  этом  мы  должны  преодолевать   старое,
отживающее мировоззрение, бороться с ним!  А  ведь  что  получается?  Иногда
старое берет верх!  Люди  обсуждают  свои  житейские  проблемы.  Есть  вещи,
которыми они недовольны.  И  справедливо  недовольны!  Ведь  по  Конституции
каждый человек имеет право  на  жилье.  А  самого  жилья  нет.  Значит,  что
получается? Человек работает, а потом не может полноценно  отдыхать,  рожать
детей, воспитывать их. Почему он должен быть довольным? Так, боец?
   - Так, - кивнул Волк. Синхронно  с  ним  кивнули  подполковник  Петрунов,
генерал-майор Вострецов и сам Председатель.
   - И разве может справедливое недовольство преследоваться арестами? Да еще
с перечеркиванием героического прошлого человека!
   Теперь все, кроме Волка, покачали головами.
   - Произошла  ошибка,  Сергей  Михайлович,  -  солидным  голосом  произнес
Председатель.  -  Ошибка  уже  исправлена,  выводы  сделаны,  впредь  ничего
подобного не повторится. Прапорщик Волков возвращен к выполнению  очередного
специального задания, все претензии к нему сняты.
   - Это хорошо. Но  мы  должны  задать  себе  вопрос:  почему  такое  стало
возможно? И ответ прост: это  сопротивление  старого  мышления.  Перестройка
должна искоренить рецидивы старого...
   -  Мой  напарник  арестован.  Капитан  Лазаренко.  Тот,  с   которым   мы
разговаривали, - вклинился Волк в плавную речь Генсека.
   - Что? Арест за слова? Вот это и есть рецидив  старого!  -  как  бы  даже
обрадовался Грибачев.
   Генерал Вострецов метнул в Волка испепеляющий взгляд.
   - Эту ошибку мы тоже исправим! - молодцевато заверил Председатель.
   - Вот это хорошо, когда есть понимание, - Грибачев улыбнулся. - А теперь,
боец, покажи, как тебя разукрасили...
   Волк снял пиджак, расстегнул и стащил через  голову  рубашку.  В  главном
кабинете страны, среди чопорных фигур своих начальников он, голый по пояс  и
покрытый татуировкой, выглядел совершенно вызывающе и дико.
   - Ого-го! - Грибачев изумленно присвистнул и обошел его кругом.  -  Целая
картинная галерея!
   Он повернулся к остальным, будто приглашая разделить его изумление. И все
разделили, подкатив глаза и покачивая головами.
   - Ну что ж, это очень убедительно... Очень! Я имею в виду, что это должно
убедить кого угодно. Только... Ведь это было очень больно? Правда, боец?
   - Да нет, чего там, - Волк пожал плечами. - Терпеть можно.
   - Ну молодец! Я когда был помощником комбайнера, то комбайнер  дядя  Ваня
наколол мне на пальце якорь. Так помню, что я с трудом вытерпел!
   - Можно одеться? - спросил Волк. Он чувствовал себя неловко.
   - Конечно, одевайся, боец. Надо иметь  железную  силу  воли,  смелость  и
преданность, чтобы приносить такие жертвы во благо Родины. Ведь их потом  не
уберешь, это на всю жизнь.
   - Как не уберешь? - насторожился Волк. - А электрофорез?
   Александр Иванович потупился, уставившись в узорчатый дубовый паркет.
   - Какой там электрофорез! Вот, посмотрите! -  Грибачев  протянул  руку  и
всем по очереди показал большой палец с выцветшим якорьком.
   - Я свел половину, и то с большим трудом. А такая галерея - на всю жизнь!
   У Волка резко испортилось настроение. Похоже, что его насаживали со  всех
сторон.
   - Ладно, боец, прощай! Желаю успеха. Родина тебя  не  забудет.  И  ты  не
забывай мой телефон, может быть, пригодится!
   Волк первым вышел в приемную и там дожидался остальных, которым  Грибачев
сделал последнее напутствие.
   - Немедленно исправьте все ошибки. И с этим... капитаном  тоже!  А  после
выполнения задания Волкова наградить и обеспечить его всем необходимым. Дать
наконец квартиру, подлечить...
   - Есть проблема, товарищ Генеральный секретарь!  -  сказал  Вострецов.  -
После выполнения задания он не сможет работать в КГБ. С такими татуировками.
Ведь это броская примета...
   - Ну что ж... - Грибачев развел руками. - Пожалуй, вы правы, и тут ничего
не поделаешь. Жаль.
   Председатель Комитета тоже изобразил на кислом лице жалость, и  Вострецов
попытался, хотя это ему плохо удалось.  Самое  искреннее  выражение  было  у
Александра Ивановича. Ему действительно было жаль Волка.
   * * *
   Громоздкий  серый  фургон-автозак  заехал  во  внутренний  двор  военного
трибунала, выпустив  облако  сизого  дыма  в  тесное,  раскаленное  за  день
пространство. Перетянутый портупеей раздраженный начкар пружинисто выпрыгнул
из кабины.
   - Ну что тут у вас? Уже сменяться пора, а нас гоняют по всей Москве!
   -  Шпиона  заберете,  -  безразлично  ответил   широкоплечий   прапорщик,
отряхивая с  рук  семечную  шелуху.  Ворот  форменной  рубашки  у  него  был
расстегнут почти до живота.
   - А на кой он нам? Вон, своих оглоедов  полный  кузов!  Раньше  не  могли
вызвать?
   - Раньше не до того было,  -  мрачно  усмехнулся  прапорщик.  -  Ему  как
двенадцать годков намерили, так он  конвой  раскидал,  мебель  побил,  судью
стулом  чуть  не  грохнул!  Думали,  валить  придется...   Ввосьмером   едва
скрутили...
   - Ладно, выводите, чего время тянуть, - начкар отпер  вбитую  в  стальной
кузов дверцу. - Сыроежкин, Мотало - приготовиться! Особо опасного  принимать
будем. В "карман" его!
   - Да слыхали! - равнодушно поигрывая черными литыми дубинками, из душного
вонючего  чрева  фургона   неторопливо   полезли   угрюмые   мордовороты   с
сержантскими лычками на краповых погонах. -  Чего  шуметь,  что  он,  первый
такой...
   В небольшой комнате трибунала Петрунов и Ламов по очереди  обняли  Волка.
Оба оперативника отметили, что сердце у него колотится учащенно.
   - Давай, Володя, с богом!
   Лейтенант Медведев в форме прапорщика ловко надел наручники.
   - Пошли, браток, - тихо произнес он и раскрыл дверь.
   Волк шагнул за порог с тем же чувством, с каким выбрасывался из  пузатого
транспортника "Ан-12" или прыгал в воду у песчаного берега Борсханы.  Только
там он действовал в составе подразделения, а не в одиночку, прозвище у  него
было Волк, а не Расписной, и кричал он совсем не то, что приходилось кричать
сейчас.
   - Суки! Вам шпионов не хватает?! Так делайте из  меня  и  диверсанта!!  Я
Кремль хотел взорвать! Нравится, паскуды!
   Возле автозака крик оборвался - Сыроежкин и Мотило  сноровисто  успокоили
взбесившегося шпиона тяжелыми резиновыми дубинками, а когда  он  согнулся  и
зашелся в утробном кашле, привычно затолкали его в  крохотную,  как  собачья
конура, камеру в углу стального кузова.
   - Паскуды лягавые! - хрипло просипел Расписной. - Вдвоем  на  одного,  да
еще с палками - это вы умеете! Снимите наручники, и  я  вас  всех  порву,  а
палки в жопы позасовываю!
   Конвоиры не отозвались. Только из общего блока  камер  послышался  чей-то
уверенный голос:
   - Кончай, кореш, ментов дрочить. Все равно без толку - их сила. А  начнут
тебя дублить - только время пройдет и вообще никакой жрачки не получим.
   - Вот это правильно! - одобрил Мотило. - Учись, шпион, уму-разуму. Сейчас
мы тебя прощаем: ты вроде как  именинник,  не  каждый  день  двенадцать  лет
вкатывают. Но вообще держи пасть на замке - а то  и  до  половины  срока  не
дотянешь!
   Лязгнули двери, щелкнули замки,  шум  разношенного  мотора  сотряс  кузов
вибрацией, и спецавтомобиль повез прапорщика госбезопасности  Вольфа-Волкова
в иную жизнь.
   1999 -2000 гг. г. Ростов-на-Дону.
   1 Лисички - сигареты (блатной жаргон).
   2 Делать клоуна - жестоко избивать (блатной жаргон).
   3 Баклан - хулиган (жаргон).
   4  Синюк,  синий  -  неоднократно  судимый  преступник,  густо   покрытый
наколками (жаргон).
   5 Расписной - человек с большим количеством татуировок (жаргон).
   6 Мобила - мобильный телефон (сленг).
   7 ИВС - изолятор временного содержания.
   8 Минус сто - список населенных пунктов, в которых запрещалось поселяться
лицам, возвращающимся из мест заключения или из ссылки. (Прим. авт.).
   9 ДФК - Дом физической культуры.
   10 КМС - кандидат в мастера спорта.
   11 В  описываемое  время  хорошие  товары  можно  было  купить  только  с
переплатой. Покупка по госцене свидетельствовала о  повышенных  возможностях
человека. (Прим авт.).
   12 РЛС - радиолокационная станция.
   13 В первые годы афганской войны, когда все  с  ней  связанное  окутывала
завеса секретности, так называли в армии театр военных действий.
   14 ПТУРС - противотанковый управляемый реактивный снаряд.
   15 СВД - снайперская винтовка Драгунова.
   16 Где коды запуска? Сколько человек в командном пункте? (англ.).
   17 Урок окончен. До свидания. До завтра (англ.).
   18 МБР - межконтинентальная баллистическая ракета.
   19 Ты сложен, как бог (англ.).
   20 Вино - спутник безумства... (англ.).
   21 НАЗ - носимый аварийный запас.
   22 ПДП - парашютно-десантная подготовка.
   23 Ваша фамилия и номер части? (англ.).
   24 Советский солдат не отвечает на такие вопросы! (англ.).
   25 Какая была взрывчатка? (нем.).
   26 Сегодня тротил, но у нас есть и пластид (нем.).
   27 Побывать "за речкой" - то же, что в стране "А".
   28 Остановитесь! Я офицер армии США! Приказываю остановиться! (англ.).
   29 Это собственность правительства  США!  По  международным  законам  она
неприкосновенна! (англ.).
   30 ПБС - прибор бесшумной стрельбы.
   31 Инок - иностранец (рабочий сленг).
   32 Инициативник -  гражданин,  ищущий  контактов  с  иноразведкой  (проф.
сленг).
   33 НН - наружное наблюдение (професс. сленг).
   34 "ПСМ" - пистолет самозарядный малогабаритный калибра 5,45 мм.
   35 "Жасмин" - спецсредство, аналог нынешнего "удара".




   Данил КОРЕЦКИЙ 
   АДРЕС КОМАНДИРОВКИ - ТЮРЬМА 
 
 
   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru 
 
Анонс 
 
    "Адрес  командировки  -  тюрьма".  Сотрудник  контрразведки   Вольф,
покрытый для правдоподобия легенды татуировками,  внедрен  в  преступную
среду и проходит по всем кругам тюремного ада. Впервые в  художественной
литературе столь подробно  и  достоверно  показана  жизнь  криминального
мира, его обычаи и традиции. Только огромная физическая сила, опыт бойца
специальной  разведки  и  цельность  натуры  позволяют  герою  выжить  и
выполнить задание.
 
Глава 1 
 
ПОБЕГ ИЗ-ПОД СТРАЖИ 
 
   Колесо у автозака  отвалилось  в  самый  неподходящий  момент  -  при
повороте на крутом обрыве к глубокому  синему  озеру,  дающему  название
небольшому городку, раскинувшемуся на противоположном берегу. Шестьдесят
тысяч жителей, механический завод  и  макаронная  фабрика,  густые  леса
вокруг, чистый воздух, живописные озера...  На  крупномасштабных  картах
общего назначения он не значился, но в специфических сферах  был  хорошо
известен.
   Известность    захолустному    городишке    придавала    Синеозерская
транзитно-пересыльная тюрьма, построенная еще в прошлом веке: через  нее
шли все этапы на уральский куст исправительно-трудовых колоний  строгого
и особого режимов.
   Потерпевший аварию  спецавтомобиль  вез  от  железнодорожной  станции
очередную партию особо опасных осужденных, и, когда он круто повернул по
неровной грунтовой дороге, раздался противный хруст  лопнувшего  железа,
удар, машину резко занесло, вынося прямо на обрыв... Медленно,  как  при
замедленной съемке, она накренилась на правый борт, миновала критическую
точку и перевернулась, после  чего  уже  быстро  покатилась  под  откос,
вздымая облако пыли и противоестественно мелькая тремя колесами и ржавым
облупившимся днищем с прогорелой в нескольких местах выхлопной трубой.
   Внизу холодно блестела ровная синяя гладь, под которой  ждала  добычу
семиметровая водная толща. Болтавшийся в кабине рядом с водителем начкар
сквозь мелькание серого неба и  поросшей  сочной  зеленой  травой  земли
разобрался в ситуации, умудрился открыть дверь и выпрыгнул,  но  тут  же
был раздавлен грубо склепанным  стальным  кузовом.  Автозак  врезался  в
тоненькую березку, с треском сломал ее, наткнулся на несколько  деревьев
потолще,  которые,  спружинив,  погасили  инерцию,  и,  лежа  на   боку,
остановился у самой кромки каменистого берега.
   В наступившей тишине слышались шорох сползающих  камешков,  бульканье
выливающейся жидкости да чьи-то стоны. Остро запахло бензином.
   - Открывай, слышь, открывай,  щас  рванет!  -  приглушенно  прорвался
сквозь стальной борт истошный крик.
   - В натуре, вы чего, оборзели? Выпускайте, а то сгорим на х...!
   - Менты поганые, рожи мусорские!
   Контуженый сержант-водитель с трудом выбрался из кабины и, держась за
голову, закружился на одном месте.
   - Товарищ лейтенант! - хрипло выкрикнул он. - Где вы?
   - Открывай! Открывай! - Мосластые кулаки замолотили изнутри по  глухо
загудевшей железной обшивке.
   - Товарищ лейтенант! - Водитель остановился и осмотрелся. Взгляд  его
постепенно обретал  осмысленность,  он  увидел  беспомощно  перевернутую
форменную фуражку,  а  потом  и  самого  начальника  конвоя.  -  Товарищ
лейтенант! Я сейчас!
   Хромая и морщась, сержант подковылял к командиру и беспомощно  уронил
руки: сквозь черный от крови мундир торчали белые обломки ребер.
   Автозак издал скребущий звук и съехал на двадцать сантиметров ближе к
воде.
   - Сидеть тихо там, потопнете, как щенки! - Сержанту  показалось,  что
он, как обычно, рыкнул на бунтующих зэков, но на самом деле получился не
рык, а тихий сип.
   - Открывай быстрей, Федун, - вдруг подал голос внутренний конвоир,  и
сержант  запоздало  вспомнил  о  товарищах,  запертых  в  вонючем  чреве
арестантского фургона.
   - Ща, ребятки, ща. - Он суетливо зазвенел  ключами.  -  Вы  как  там,
целы?
   - Володька сильно зашибся, - ответил тот же голос. - Его  в  больницу
надо.
   Чего ты там возишься?
   - Да вот, тут одна штука не выходит...
   Водитель пытался  застопорить  застывший  в  неустойчивом  равновесии
автозак стволом сломанного дерева, но  сил  не  хватало,  и  он,  махнув
рукой, вскарабкался на исцарапанный борт, отпер замок и с трудом  поднял
дверь, как когда-то в родной деревне поднимал люк, ведущий в  прохладный
подпол. Только сейчас из  черного  прямоугольника  пахнуло  не  приятной
сыроватой прохладой и запахами заготовленной  на  зиму  снеди,  а  вонью
немытых человеческих тел, блевотиной и кровью.
   - Дай руку!
   Лицо ефрейтора Щеглова было бледным, из рассеченного лба текла кровь.
Он с трудом выбрался наружу, осмотрелся и выругался.
   - Вот влипли! Сейчас эта колымага утопнет! Надо Володьку вытаскивать!
   - А с этими что делать?
   - А чего с  ними  делать...  Пусть  сидят.  Наше  дело  их  охранять.
Отпирать камеры на маршруте запрещено...
   -  Так  нельзя,   товарищ   ефрейтор,   -   послышался   из   темноты
рассудительный голос. - Мы же люди, а не звери. И вы люди. А люди в беде
должны помогать друг другу. Раз такое дело, надо нас спасать. А  мы  вам
поможем.
   - И правда, сами мы Володьку не вытащим, - громко зашептал  водитель.
- Я совсем квелый, голова кругом идет, все нутро  болит.  Открой  этого,
пусть пособит...
   - Шпиона?! Ты что, совсем... Лучше Каталу... Давай ключи...
   Тяжело вздохнув, Щеглов нехотя сунулся обратно в смрадную темноту.
   Стараясь держать тяжелые сапоги подальше  от  мертво  белеющего  лица
распростертого внизу Володьки Стрепетова, он кулем свалился  на  ставшую
полом  левую  стенку  фургона  и,  с  трудом  распрямившись,   полез   в
опрокинутый, низкий, как звериный лаз, коридор между  блоками  камер.  В
восьми крохотных стальных отсеках притаились  горячие  тела  арестантов,
сквозь просверленные кругами мелкие дырочки доносились тяжелое  дыхание,
биоволны страха и животной жажды свободы.
   - Ты, это, осторожней, - спохватившись,  прохрипел  водитель.  Голова
стала болеть меньше, и он осознал, что они допустили две очень серьезные
ошибки.
   Во-первых,  открывать  камеру  можно  лишь  при  явном  физическом  и
численном превосходстве  конвоя:  для  особо  опасного  контингента  это
соотношение равно трем к одному. Во-вторых, конвоиры никогда не  заходят
к зэкам с оружием, да и тот, кто принимает их при  высадке,  обязательно
отдает свой пистолет товарищам.  Но  сейчас  все  правила  и  инструкции
летели к черту.
   - Слышь, осторожней...
   Автозак опасно заскрипел и вновь сдвинулся с  места,  мысли  сержанта
мгновенно переключились. Очень осторожно  он  сполз  на  землю  и  двумя
руками уперся в стальной борт, как будто мог удержать трехтонную махину.
   - Давай быстрей, Сашок... Быстрей...
   Ефрейтор Щеглов отпер вторую камеру.  Катала  был  щуплым  малым,  на
станции он щедро угостил конвой  сигаретами  и  рассказал  пару  смешных
анекдотов.
   Казалось, неприятностей от него ожидать не приходится.
   - Вылазь, помоги...
   Щеглов не успел окончить фразу.  Костлявые  пальцы  с  нечеловеческой
силой вцепились ему в горло, вминая кадык в гортань и перекрывая  доступ
воздуха в легкие. Рывок - и затылок ефрейтора глухо ударился  о  железо.
Жадные руки  быстро  обшарили  обмякшее  тело,  завладели  пистолетом  и
ключами.
   Лихорадочно защелкали замки, потные тела в серых  пропотевших  робах,
как очнувшиеся от  спячки  змеи,  рвались  из  тесных  железных  ящиков,
сталкивались, сплетаясь в неловкий клубок, зло отталкивали  друг  друга,
отчаянно стремясь  к  брезжущему  впереди  призрачному  свету  нежданной
свободы.
   - Ну, все? - не поднимая глаз, спросил сержант, когда кто-то вылез на
борт фургона.
   - Все! - со зловещими интонациями отозвался незнакомый голос.
   - Кто это?! - Сержант вскинул голову и  замер:  сутулый  широкоплечий
зэк наводил на него пистолет.
   Их  взгляды  встретились.  Левый  глаз  стриженого  рецидивиста   был
полузакрыт, вместо правого чернел девятимиллиметровый зрачок  ствола.  В
следующую секунду он блеснул испепеляющей вспышкой, и острый удар  грома
разнес лобовую кость сержанта вдребезги.
   - Все нормально, Зубач?
   Из  люка  упруго  выпрыгнул  Утконос,  потом  показалась  напряженная
физиономия Груши, следом вылез весело скалящийся Катала.
   - Это все я, я! Без меня вы бы хер выбрались!
   Нервно пританцовывая, так что руки  болтались  как  на  шарнирах,  он
осмотрелся.
   - Менты готовы? Давай, Груша, забери у них пушки!
   - А с теми что? - Зубач кивнул на  темный  проем,  откуда  доносились
вязкие удары, как будто рифленым молотком отбивали кусок сырой говядины.
   - Ими Хорек занимается...
   - Дорвался, мудила! Теперь его до вечера не оторвешь!
   На свет божий показалась треугольная голова Скелета. Запавшие  глаза,
выступающие скулы, скошенный подбородок. Обычно он был  бесцветный,  как
бельевая вошь. Редкая щетина светлых волос, невидимые брови,  водянистые
глаза, пористая серая кожа. Но сейчас красные брызги  расцвечивали  лоб,
щеки, шею...
   - Гля, что делает. - Скелет ужом выскользнул на борт фургона  и  стал
тереть рукавом лицо. - Сука буду, полный псих! Они давно кончились, а он
мочит и мочит...
   - Пух! Пух! - Груша надел фуражку  лейтенанта  и  целился  в  дружков
сразу из двух пистолетов. - Конвой стреляет без предупреждения!
   - Правильно,  надо  форму  надеть!  -  Зубач  сплюнул.  -  И  дергаем
по-быстрому, не хер здесь высиживать...
   - Эй, а мы?! Вы чего, в натуре?! -  Две  пары  кулаков  застучали  по
кузову. - Отоприте!
   Автозак дернулся в очередной раз. Утконос и Скелет поспешно спрыгнули
вниз и отбежали в сторону. Зубач презрительно плюнул им вслед.
   - Давай, Катала, выпусти Челюсть и Расписного. И Хорька забери. А  не
пойдет - хер с ним!
   Через несколько минут из люка вылезли еще трое.  Остролицый,  весь  в
кровавых потеках Хорек лихорадочно сжимал красную,  словно  лакированную
мо