барственная физиономия с брезгливо  откляченной  нижней  губой,  волосы
упали на лоб в точности так же... Не бывает таких совпадений.
   "Это называется - залетела девочка", - подумала  Даша,  стоя  на  прежнем
месте и глядя на  входящих.  Одним  из  первых  появился  еще  один  заочный
знакомец, которого  она  опознала  мгновенно,  -  Роман  Фирсов  собственной
персоной, персонаж фотозабав с участием Маргариты Монро, чуточку  загадочный
представитель чуточку загадочных столичных воротил... Н-да, залетела. Словно
бы  наблюдая  за  собой  со  стороны,  она  слушала  собственный   голос   -
опамятовавшийся Стольник представлял ее новоприбывшим,  начав  с  Романа,  а
Даша,  как  и  полагалось  по  легенде,  совершенно  безмятежно   улыбалась,
показывая всем видом, что крайне рада и ничуть не смущена. Судя  по  реакции
ввалившейся компании, подобные случайные знакомства  были  тут  делом  самым
обычным, и рыжая незнакомка никакого неудовольствия не вызвала.  Если  ее  и
принимали за эскортницу, то постарались этого не показать.
   Вот теперь началась настоящая суматоха, предварявшая  нешуточную  гульбу.
На подмогу Виолетте неведомо откуда возникли две девахи в черных платьицах с
белыми передничками, и все трое, в момент застелив стол скатертью, принялись
уставлять его яствием  и  питием.  Волхович  увивался  вокруг,  с  гусарской
прямотой похлопывая по разным местам  и  призывая  упасть-отжаться  (на  что
никто не обращал внимания).  Даша  не  без  тоски  во  взоре  посмотрела  на
вожделенные часы, отошла и присоединилась к остальным, перебравшимся пока  в
уголок, чтобы не мешать проворным официанткам или кто они там.
   - Полковник, ваше благородие! - громко  позвал  Роман.  -  Ну  оставь  ты
девочек, право слово, пока не уронили тебе на ногу порося. Нога твоя меня не
волнует, а вот поросенок у нас последний... Пока хозяйка нового зажарит, сто
лет пройдет... - И, обернувшись к  Даше,  сказал  совершенно  непринужденно,
словно они были знакомы сто лет: - Он у нас мужик умный,  и  весьма,  просто
любит вот так  вот  придуриваться,  солдафона  изображать.  В  армии  просто
поветрие  какое-то  -  насмотрелись  "Особенностей  национальной  охоты"   и
"Лебедь-шоу"... Сюрреалистическая штука - армия.
   - А я знаю, - сказала  Даша  столь  же  непринужденно.  -  Сама  служила,
представьте.
   - Да? В чинах?
   - Какие там чины, - сказала она чистую правду. - В связистках.
   - А теперь?
   - А теперь опять на телефоне. Во вневедомственной охране. Аж прапорщик.
   - И есть перспективы?
   - Ага. Повезет, буду старшим прапорщиком.
   - Это же грустно.
   - Чем богаты, - пожала она плечами. К тому времени  она  успела  украдкой
рассмотреть собеседника - искусство, доступное даже не обремененным погонами
женщинам. Лет  сорока  пяти,  но  ни  малейших  признаков  лысины,  крепкий,
уверенный в себе мужик - уверенность спокойная,  без  лишнего  суперменства.
Такой и в самом деле способен играть первую скрипку,  под  которую  поневоле
пляшут и Стольник,  и  ввергнутый  в  узилище  Камышан.  Стольник  и  сейчас
выглядит зажатым, как устрица,  у  которой  пытаются  плоскогубцами  выдрать
жемчужину.
   Как ни удивительно,  пьяный  полковник  расслышал  их  разговор.  Оставив
облегченно вздохнувших служанок, придвинулся к Даше и браво предложил:
   -  Переходите  ко  мне,  звезда  моя,  враз  перепрыгнем   через   пошлых
прапорщиков и соорудим звездочки побольше с одним просветиком...
   - Мерси, - сказала Даша. - Всю жизнь крови боялась, так что  с  медициной
связываться погожу...
   Полковник заржал, загадочно похмыкал и вновь кинулся к столу, вопя;
   - Виолетта, упала-отжалась! Не манерничай  ты  с  колбасой,  кромсай  ее,
родимую, ломтями погрубее, русские, чай, люди!
   - Вообще-то, он не особенно и шутил, -  сказала  Даше  женщина  по  имени
Марина. - Он может и устроить. Так что имейте в  виду.  Эти  его  змеюги  на
петлицах - чистой воды камуфляж. Как у всех особистов.
   Полковник, не оборачиваясь, рявкнул:
   - Мариночка, автокатастрофу устрою! Не болтай, враг не дремлет!
   - Кто кому устроит... - бросила она с пьяным нахальством.  -  Нынче  вам,
мон колонель, не тридцать седьмой и даже не восемьдесят пятый... Пойдемте за
стол, господа?,Душу пора оросить...
   Даша оказалась меж Стольником и Романом. Стольник, видимо, до сих пор  не
выработал должной линии поведения - то бросался наполнять ее бокал, то сидел
надувшись, словно мышь на крупу. А взгляд Романа она  ощущала  на  себе  все
чаще - чисто мужской заинтересованный взгляд, если здесь  и  была  игра,  он
должен  быть  великим  актером.  Сейчас  она  уже  могла  сказать  со   всей
уверенностью: это его голос раздался в трубке во время  обыска  у  Камышана,
именно он, а не выдававший себя за него рвался сообщить Камышану  что  Рыжая
села на хвост...
   Правда это еще не повод для опасений. Подобные Роману люди  сами  никогда
никого не убивают. Да и не за что ее пока убивать. А вот за Стольника  могут
потом взяться - если все же  знают,  кто  она  такая.  Но  это  уж,  цинично
выражаясь, его проблемы, оно и к лучшему, послужит живцом...
   Остальных она тоже  успела  рассмотреть,  прокачать  и  оценить.  Лощеный
джентльмен средних лет по имени Влад не являл собою никаких  психологических
загадок - быстро стало ясно, что он собирается, не выпендриваясь и не  шумя,
хорошо поесть, хорошо выпить, а потом повести в постель одну из  девочек,  в
каковую программу изменений вносить не намерен,  выполняет  ее  старательно,
как отбойный молоток.
   Две девочки, Юля и Надя, тоже не представляли собою  бинома  Ньютона.  Со
вкусом одеты, при золотишке, разговор могут поддерживать самый светский - но
мечены неизгладимой печатью если не эскортниц, то все равно профессиональных
девочек для застолья.
   Женщина по имени Марина была  несколько  загадочнее.  Если  Надя  с  Юлей
светскими дамами не выглядели как раз из-за того, что чересчур  уж  казались
подчеркнуть эту самую светскость, Марина, годами пятью старше Даши, как  раз
и выглядела настоящей дамой: платье из разряда простеньких на вид, но ужасно
дорогих,  драгоценности  интересны  не  глупым  обилием  золота,  а  изящной
работой, в манерах - ленивая непринужденность хозяйки жизни. Даже полковник,
стремительно  надиравшийся,  задевать  ее  опасался  -  ибо  был  пару   раз
пригвожден к  позорному  столбу  язвительнейщими  репликами,  облеченными  в
безукоризненно вежливую форму, после чего лишь смущенно фыркал, но  устроить
аварию уже не грозил. Даша уже была уверена, что Марина  не  соврала  насчет
истинной профессии Волховича  -  а  это  прибавляло  загадок.  Равно  как  и
безнадежности - если полковник похитил Ниночку,  выполняя  прямые  служебные
обязанности, если военные играют какую-то свою игру, к ним не подберешься...
   - В честь чего вечеринка? - спросила она  у  Романа,  спохватившись,  что
выглядит чересчур уж задумавшейся. - Или - просто так?
   - Тысяча лет русского рэкета, - усмехнулся он.
   - Это как?
   - Знаете, кто на Руси был первым, официально зафиксированным в документах
рэкетиром? Князь Игорь. Только не тот, про которого написали "Слово" и оперу
- муж Ольги и отец Святослава. Все классические детали соблюдены -  заявился
к древлянам, взял законную дань, потом вернулся и стал,  говоря  современным
языком, гнать беспредел, требовать еще. Древляне обиделись, забили  стрелку,
устроили разводку, да ненароком и прикончили...
   Даша тоже усмехнулась:
   - Ну, если уж проводить параллели, то стрелку уже  потом  забила  княгиня
Ольга, когда спалила древлянскую столицу... Господи боже мой, выходит,  наша
история писаная с рэкета и начинается? С града Коростеня?
   -  Ничего,  западноевропейская  тоже,  -  утешил  ее  Роман.  -  Все  эти
германские вожди,  которые  приходили  к  Риму  и  требовали  отстегнуть  от
доходов... Не меняется человечество. А вы, я вижу, далеко не  так  просты  -
помните, что Ольга жгла град Коростень...
   - Помилуйте, я и не прикидываюсь дурой, - сказала Даша. - Какая  есть.  А
про Коростень я совсем недавно в книжке читала - такой пухлый  боевичок,  на
обложке голая девка с мечом... Постойте, а  разве  Игоря  тысячу  лет  назад
замочили? По-моему, раньше...
   -  А  какая  разница?  -  пожал  плечами  Роман.  -  Плюс-минус...  Домой
торопитесь? (Это он перехватил взгляд, брошенный Дашей поверх его  плеча  на
вожделенные часы.)
   - Да нет, с чего вы взяли?
   - На часы поглядываете.
   - Не на часы, а на камин, - сказала  Даша,  про  себя  зарекшись  уделять
внимание чертовым часам. - Смотрю с тоской и не могу его представить в своем
бедном обиталище...
   - Ну, слава богу, а я-то решил - дома ревнивый муж...
   - Вот уж чего нема, того нема, - сказала она чистую правду.
   Еще через пару минут констатировала про себя: а  ведь  клеится,  стервец,
галантно, но недвусмысленно. Расклад  пар  эту  версию  подтверждает:  Надей
по-хозяйски  завладел  полковник,  Влад  прочно  прилип  к  Юле,  а   Марина
определенно сама по себе, а не  чья-то  партнерша...  Судя  по  оцепенелости
Стольника, он заранее выбывает из  борьбы,  даже  понарошку  своих  прав  не
предъявляет, хотя мог бы и подыграть,  паразит.  Крепко  его  держит  Роман,
интересно только, на чем...
   Вечеринка была  самая  стандартная,  отличавшаяся  лишь  роскошью  стола:
шумная трепотня ни  о  чем,  анекдоты  и  хохмы,  скоро  согласно  неписаной
традиции начнутся пляски и обжиманья по углам, кто-то  полезет  из-за  стола
размяться, кто-то останется...
   Полковник надирался старательно и умело, откровенно потаскивая  хлопавшую
его по рукам Надю. Марина тоже была изрядно пьяна - но, в отличие от шумного
Волховича  (оравшего  сейчас,  что  его  род   происходит   от   доподлинных
древнерусских волхвов, потому и фамилия такая), всецело ушла в  неподдельную
меланхолию -  полное  впечатление,  что  не  замечает  окружающих,  уставясь
куда-то в неведомые дали заторможенным взором. В общем  и  целом,  компания,
если прикинуть, была самая обычная - не  просматривалось  пока  что  скрытых
противоречий, старых счетов, взаимных обид. Хорошо знающие друг друга люди в
сотый раз собрались на даче приятно провести  время...  А  посему  возникает
интересный вопрос: что такого могла услышать на одной из подобных  вечеринок
Маргарита Монро? Зауряднейший треп...
   Электричество   давно   уже   погасили,   служанки   принесли   несколько
подсвечников. Даша признала про себя, что ей здесь  определенно  нравится  -
пока что нет необходимости лицедействовать и вести сложные  игры,  в  голове
легонечко зашумело, но выпивка хорошая, а закуска еще лучше, так что держать
себя в руках легко...
   Первым, возжаждавшим  активных  развлечений,  оказался  бравый  полковник
(впрочем, похоже,  его  к  тому  склонила  облапанная  Надюша,  возжаждавшая
передышки). Приоткрыли одно из высоких окон,  впустив  прохладного  воздуха,
народ  разбрелся  по  каминной,  кое-кто  вообще   вышел,   кто-то   включил
магнитофон.  Даша  едва  не  вздрогнула,  когда  из  динамиков  рванулся   с
неповторимой хрипотцой голос Маргариты Монро:
   - А по чащобам - лешаки,
   а на дороге - казаки.
   И их дорога тяжела и далека.
   Кто бы ведал наперед,
   что однажды чешский сброд
   выдаст красным адмирала Колчака...
   Этой песни Даша прежде не слышала. У нее  осталось  стойкое  впечатление,
что запись "домашняя" - на заднем плане явственно присутствовал  посторонний
шум, голоса, смех. Она сидела в том самом историческом кресле, что  приютило
некогда лично Л.И. Брежнева, а над ухом у нее надравшийся Волхович  подпевал
покойнице так, что едва не забивал динамики:
   - На нас Россия идет в набег.
   Но тем красивей багряный снег.
   Но наши шашки - верней жены.
   Давай отмашку волкам войны,
   руби с оттяжкой, спасай,казак,
   зелено-белый сибирский стяг!
   Мельком глянув  на  него  снизу  вверх,  Даша  поневоле  передернулась  -
физиономия у полковника лишилась пьяного добродушия и выглядела  зверски.  С
таким лицом и в самом деле пластают шашкой от плеча  до  седла.  Он  орал  с
небывалой сосредоточенностью и злостью, поклясться можно,  что  сейчас-то  и
полезло подсознание...
   К  счастью,  следом  шла  вполне  нейтральная  песенка,  где  без  особой
причудливости переплетались измены,  сердечные  терзания  и  полевые  цветы.
Полковник, однако, не в силах был угомониться - направился  всерьез  снимать
шашку со стены, рыча что-то насчет московских  колонизаторов  и  грозя  всех
распластать, но был на полпути перехвачен Романом, исполнявшим роль  умелого
дирижера, возвращен к столу и ублаготворен бокалом вина, каковой  Роман  ему
предложил выпить в память генерала Пепеляева.
   - Господа инсургенты! - громко заявила Марина. - Вы бы орали поменьше,  а
то по старому русскому обычаю удачу спугнете... Бонапарт, между  прочим,  по
аустериям не вопил допрежь дела...
   Даша  перехватила  устремленный  на  холеную  дамочку  взгляд  Романа   -
совершенно  трезвый,  жесткий,  колючий.  Так  смотрят  поверх  ствола,  уже
плавненько потянув спуск...
   Это тут же исчезло, он стал прежним, но переместился поближе и,  усевшись
в соседнее кресло, притворяясь беззаботным, краешком глаза держал  Марину  в
поле зрения. Даша подобралась - похоже, что-то, наконец, прорвалось  наружу,
пусть непонятное пока...
   Марина, с трудом сохраняя  равновесие,  присела  на  широкий  подлокотник
Дашиного   кресла,   наклонилась   к   уху    и    сообщила    оглушительным
мелодраматическим шепотом:
   - Верно тебе говорю - наши Бонапарты слишком много пьют и слишком  громко
орут задолго до брюмера, потому из них и не выходит никаких Бонапартов...
   "Опять Бонапарт, - констатировала Даша. - И снова брюмер".
   - Мужики... - пожала она плечами.
   - Вот то-то. Женщинам надо поручать... Точно тебе говорю, женщинам...
   Громкий кашель Романа был явно деланным.  Марина  вдруг  слегка  обмякла,
словно вспомнив нечто для себя важное, прошептала Даше в ухо:
   - Прелесть моя, а вас никогда не привлекала женская любовь?
   - Абсолютно мимо жизни, - сказала Даша.
   - Пьяна я уже, вот досада, нет ни сил, ни искусства  тебя  соблазнять  по
всем  правилам...  Лучше  удалиться.  -  Она,  опершись  на  Дашино   плечо,
выпрямилась и громко объявила: - Я пошла спать.  Чтоб  без  меня  -  никаких
брюмеров. И девочку не обижайте...
   И проследовала к выходу (покосившись  перед  тем  на  Романа  определенно
боязливо). Даша, манерно пуская дым, мотала на  ус.  Роман  торопливо  вышел
следом. Она обратила внимание, что уже исчезли и Стольник,  и  Надя.  Юля  и
Влад ворковали в дальнем, самом темном углу. Динамики иностранными  голосами
выдавали ламбаду, колыхались огоньки свечей, бросая причудливые тени, -  это
Волхович решительно маршировал прямо к Даше. Подошел, прищелкнул каблуками:
   - Танец, мадемуазель?
   Секунду подумав,  она  встала  -  нужно  же  в  меру  сил  участвовать  в
разгульном веселье, не заходя слишком далеко. Хитрый полковник, хоть  и  был
пьянехонек, увел  ее  в  столь  же  темный  угол,  где  они  вместо  ламбады
заколыхались в некоем примитивном варианте танго.  Вопреки  ожиданиям  Даши,
Волхович особенно не лез с руками - так, самую чуточку. Его Надюша  все  еще
не появилась.
   - А кто такой генерал Пепеляев? - спросила  она,  чтобы  отвлечь  бравого
вояку от попыток исследовать ее бедро.
   Подействовало. Даже руку убрал повыше. Воодушевился:
   - Был такой генерал, Дашенька. У Колчака. Именно его ребята брали Пермь -
зимой девятнадцатого, в штыки, полуразутые, без  патронов...  И  было  тогда
генералу, между прочим, двадцать девять лет... Бог ты мой, как  они  вышибли
красных - тараном, по-сибирски... - рука вернулась на прежнее  место.  -  Но
это - дела давно минувших дней, а если поговорить о дне сегодняшнем - как вы
относитесь к бравым, уставшим от жизни полковникам?
   - По-матерински.
   - Это - в кроватку уложить?
   - Неа, - сказала она, хлопая по руке. - По головке погладить  и  утешить:
мол, будешь еще генералом, глупый, не переживай...
   - А я буду, - сказал он с пьяной серьезностью.
   - Дай бог.
   - А хочешь быть генеральшей? Тебе пойдет. С такими ножками...
   - Полковник, это уже не ножки...
   - Гусар в такие тонкости не входит... - Он крепко прижал Дашу к себе. - Я
человек прямой, упал-отжался... Твои трехдюймовые  глазки...  И  так  далее.
Золотом осыплю. И разными прочими алмазами.
   - Болтать вы все любите... - кокетливо сказала Даша.
   - Я?! - полковник громко  икнул  ей  в  самое  ухо.  -  Гусарский  офицер
прикуривает от ассигнаций... - Держа Дашу за талию  одной  рукой,  он  полез
правой в нагрудный карман кителя, вытащил какую-то бумажку и  в  самом  деле
поднес ее к щелкнувшей зажигалке, которую ухитрялся держать той же рукой.
   Поднял горящую бумажку повыше, Даша отшатнулась, чтобы не обжечься.
   - Вот так-то, - гордо  сказал  полковник,  затаптывая  каблуком  на  полу
останки непонятной бумажки. - По самому что ни на есть по-гусарски... Прошу,
мадемуазель!
   Извлек вторую, неразличимую в полумраке, двумя пальцами запихал ее Даше в
кармашек платья, немилосердно  при  этом  скомкав.  Даша  не  успела  ничего
ответить или предпринять - за спиной у полковника  возник  Роман,  поднял  с
пола обгоревший клочок, небрежно - не слишком ли небрежно? - зажал в кулаке.
Громко сказал:
   - Мон колонель, тебя можно на два слова? Тут небольшая проблема...
   Оба отошли к двери. Даша уселась на прежнее место,  извлекла  из  кармана
скомканную  плотную  бумажку  и  добросовестно  попыталась   рассмотреть   в
полумраке.
   Больше всего это походило на ассигнацию -  плотная  бумага,  многоцветная
сложная  сетка,  выполненная  с  величайшей  тщательностью.   Цифры   "1000"
продублированы надписью:  "Тысяча  соболей".  На  одной  стороне  -  красиво
изображенная тайга, на другой -  плотина,  возможно,  и  Шантарская  ГЭС.  А
поверху надпись на двух языках: "СИБИРЬ-SIBERIA". И еще...
   Никакой ошибки - точная  копия  одного  из  гербов  с  эскизов  покойного
Сагалова. Два медведя держат щит  с  сосной  и  солнцем.  Полное  совпадение
деталей. "Это, Изольда Викторовна, и ценнее денег, и в  сто  раз  опаснее...
Для меня одного", - молниеносно пронеслось у нее в голове. Что  ж,  покойный
художник оказался пророком - хотя бы в данном случае. Но что же это за  чудо
такое? Даже в тусклом свете можно разобрать, что  изготовлено  с  превеликим
тщанием...
   Спохватившись, она спрятала загадочную бумажку в кармашек, предварительно
свернув вчетверо. И все равно, осталось впечатление, что Роман уголком глаза
видел ее маневр... Они с полковником еще  пару  минут  толковали  о  чем-то,
потом разошлись в разные стороны - полковник  вышел  из  каминной,  а  Роман
направился к Даше, присел на подлокотник и спросил:
   - Скучаете?
   Реплика,  вообще-то,  была  заезженная  и  пошленькая,  но  он  ухитрился
произнести  ее  совершенно  естественно,  как  озабоченный  весельем  гостей
радушный хозяин.
   - Скучновато стало, - ответила Даша искренне.
   - Ну, сейчас  кино  поставим,  из  ракетниц  постреляем,  еще  что-нибудь
отчудим, чтобы вульгарно не наливаться коньяком... Вам, кстати, принести?
   Даша кивнула. Он моментально вернулся с двумя рюмками,  отпил  из  своей,
озабоченно поинтересовался:
   - Как вам здесь, не обижают?
   - Ничего.
   - Новый человек себя иногда неуютно чувствует...
   - Ничего, - сказала Даша. - Я не из робких. Послушайте, что-то я  Виктора
не вижу...
   - И не увидите, - с видом крайнего простодушия сказал Роман. - У него тут
обнаружились неотложные государственные дела, вот и пришлось срочно  уехать,
не попрощавшись.
   - Врете, - сказала она задорно, притворяясь чуточку более пьяной,  нежели
была. - Выставили мужика...
   - Если мужика можно выставить, это уже не мужик... Я прав?
   - Возможно.
   - Только не говорите мне, будто ужасно опечалены. Уж простите, я за  вами
немно