ны,  сияли  разноцветные  россыпи  городских
огней, дальше тянулась темная широкая Шантара, кое-где покрытая  светящимися
полосами, отражениями огней, а за нею  -  другой  берег,  тоже  расцвеченный
уличными фонарями, сине-белыми прожекторами лесосплавных причалов,  длинными
цепочками освещенных окон, юркими огоньками автомобильных фар.  Она  никогда
не смотрела на город с этой сопки, но легко узнавала улицы, даже рассмотрела
далекое здание Октябрьского  райотдела.  Прикинула,  где  могут  размещаться
наблюдатели - там, гам, да и возле тех дач,  пожалуй...  Она  ни  минуты  не
сомневалась,  что  страховавшие  ее  сыскари  взяли  след.  Сейчас   они   с
соблюдением всех охотничьих предосторожностей  подтягиваются  все  ближе,  и
один из них ни на секунду не снимает наушников, готовясь принять сигнал-  На
душе сразу стало спокойнее.
   Спустилась с крыльца, прошла несколько метров. Из широкой, высокой  двери
амбара сочился тусклый свет.
   В баньке тоже горело окошечко -  точно,  собачонка  лаяла  и  повизгивала
именно там...
   Дверь баньки скрипнула, оттуда вышел, согнувшись под низкой притолокой...
священник? Да нет, что за глупости, откуда здесь священник?  Просто  на  нем
был черный балахон до пят, вышитый отливающими в  свете  фонаря  золотистыми
огромными каббалистическими знаками - на рукавах и боках  извивались  то  ли
иероглифы, то ли неведомые символы, а во всю грудь изображена  рогатая  харя
Сатаны.  Маски  на  лице  нет,  обычная  физиономия  мужчины   лет   сорока,
двигавшегося быстро и уверенно, ничуть не  походившего  на  принявшего  дозу
расслабленного наркомана.
   Он направился было к крыльцу,  но  заметил  Дашу,  вгляделся,  решительно
подошел к ней:
   - Это вы, сестра Дарья?
   - Это я, неизвестный брат по Черной Службе, -  ответила  она,  гигантским
усилием воли постаравшись не расхохотаться.
   - Да восславится имя Великого Черного под всеми широтами...
   - Да восславится, - кивнула Даша.
   Удивительно, но ей все время удавалось отвечать впопад, и  поведение  ее,
судя по их реакции, казалось совершенно естественным  -  ну  разумеется,  не
было какого-то единого ритуала, достаточно им подыгрывать с самым  серьезным
видом,, добавляя толику собственной галиматьи...
   - Великий Мастер приглашает вас к себе, - он кивнул в сторону  баньки.  -
Следует обсудить церемониал, вы ведь  впервые  принимаете  участие  в  столь
торжественном действе, в столь почетной роли...
   Даша отбросила окурок под колесо ближайшей машины и пошла впереди  его  к
баньке.  Старательно  пригнула  голову,  чтобы  не  треснуться  макушкой   о
притолоку.
   Вот это уже походило на логово главы сатанистов. Ни печки, ни лавок  нет,
стены, пол и потолок  затянуты  черной  материей  и  украшены  перевернутыми
распятиями (Даша моментально опознала при ярком свете дюжины свеч еще  одно,
украденное  из  костела),  связками  высушенных  жаб  (половину  дрокинского
болота, должно быть, облазили, дуремары...), разномастными картинами, яркими
и многоцветными, изображавшими всевозможную нечисть, - волки  с  оскаленными
клыками и человеческими ушами, зеленокожие девки с огромными злыми глазищами
и остренькими зубами, черти, какие-то  вовсе  уж  шизофренические  создания,
скомбинированные из самых неожиданных частей человеческих и звериных тел...
   На единственном стуле сидел Мастер - точнее, человек в том же балахоне  и
той же маске. Даша, смирив гордыню, скинула с плеч  пуховик,  опустилась  на
колени и прилежно прочитала "Отче наш" шиворот-навыворот, добавив  мысленно:
"Господи, прости..."
   - Приветствую тебя, Невеста Луны, - сказал он спокойным низким голосом.
   Даша голос моментально узнала - Мастер  прежний,  никаких  сомнений...  И
смирнехонько продолжала стоять на коленях, ожидая продолжения. За спиной,  у
двери, возился тот, что привел се  сюда,  перебирая  какие-то  позвякивающие
железом предметы и совершенно буднично насвистывая что-то.
   - Готова ли ты  стать  участницей  Черной  Мессы,  сестра  моя  в  службе
Единственно Могущественному?
   - Готова, - сказала Даша.
   - Не выдала ли ты доверенных тебе частиц великой тайны? Не осквернила  ли
посторонние уши предназначенными лишь для посвященных знаниями?
   - Не осквернила, - сказала  Даши,  гадая,  долго  ли  этот  болван  будет
держать, ее на коленях - черная материя была натянута прямо на досках  пола,
и стоять так в одних тонких колготках было весьма не удобно: в правое колено
впивался край доски, приколоченной чуть повыше соседней.
   - Я доволен тобой, сестра, - величественно кивнул он.
   И тут же на голову, повыше левого уха, обрушился тяжелый, узкий  предмет,
мгновенно погасивший сознание...
   ...Даша медленно приходила в себя. Голова раскалывалась,  вокруг  жужжали
голоса,  вразнобой  повторявшие,  похоже,  одно  и  то  же  слово,  длинное,
звучавшее ругательством, в глаза проник свет...
   - Открой глаза, тварь, не притворяйся! - резко бросил  кто-то,  казалось,
висевший высоко в воздухе над ней.
   Вслед за тем последовал пинок в бок, довольно чувствительный. Решив,  что
притворяться глупо, Даша открыла глаза. Сначала все так и поплыло, но вскоре
она поняла, что окружающее выглядит столь диковинно оттого, что она  смотрит
из совершенно непривычного и унизительного положения  -  лежит  навзничь  на
полу, спиной, затылком и связанными руками чувствуя  все  его  неровности  и
выбоины, а над ней стоят несколько человек. Она прижала подбородок к  груди,
глянула вниз. Одежду с нее не сняли, и амулет по-прежнему висел на месте. Но
связали ее по запястьям и лодыжкам качественно - как ни  рвалась,  не  могла
ослабить путы. А услышав злобный,  издевательский  смех,  перестала  биться,
чтобы не доставлять им удовольствия..
   Прямо над ней стояли Мастер, его  помощник,  заманивший  Дашу  в  баньку,
Паленый и тот, что нюхал кокаин. При взгляде на те рожи, что не были  скрыты
масками, Дашу невольно передернуло. Неподалеку повизгивала собака. Остальных
сатанистов Даша не видела, но  они  стояли  где-то  поблизости  -  они-то  и
издавали звуковое сопровождение, талдыча то самое непонятное слово. Судя  по
тому, сколь глухим эхом отдавались их  голоса,  действо  происходило  в  том
самом амбаре. Высоко над Дашей был затянутый черным потолок со свисавшими  с
него  на  веревках  сушеными  жабами,  чучелами   сов,   лисьими   хвостами,
вырезанными из дерева уродцами.  Свечей  горело  несуетное  количество,  они
мерцающим поясом  тянулись  вдоль  стены,  насколько  доставало  взгляда  из
Дашиной неудобной позиции.
   - Ну, и как ты себя чувствуешь, проклятая шпионка?  -  без  всякой  злобы
спросил Мастер.
   Даша молчала.  Она  во  все  глаза  смотрела  на  продолговатый  предмет,
поблескивающий  в  руке  Паленого.  Широкое,  начищенное  лезвие   штык-ножа
какой-то  неизвестной  модели  так  и  сияло,  отражая  десятки  колышущихся
огоньков. А в другой руке он держал дешевенький красный  шарфик,  украшенный
черным чертенком...
   Вот теперь ей стало весьма не по себе. У стоявшей над ней четверки  глаза
были дикие и пустые, словно освещенные случайным  отблеском  фар  стеклянные
шарики. А сгрудившиеся поодаль рядовые сатанисты,  судя  по  их  истеричным,
визгливым голосам (да и тому, что она видела в горнице), уже вогнали себя  в
состояние полной и законченной шизы, логикой и уговорами  на  них  нечего  и
пытаться воздействовать...
   И все же присутствия духа она не потеряла. Не  дождутся,  твари.  К  тому
же... А стоит ли паниковать, собственно? Все это могло  оказаться  очередной
проверкой и частью неизвестного ей ритуала. Но шарфик и клинок!
   Во всех  трех  случаях  эксперты  утверждали,  что  убийство  могло  быть
совершено штык-ножом военного образца - а этот тесак  определенно  напоминал
самый  что  ни  на  есть  классический  штык-нож  какого-нибудь  "вероятного
противника"...
   - Я чиста перед братьями и сестрами, Мастер, - выговорила она  ничуть  не
дрожащим голосом.
   Повернула голову набок и дернулась от  тупой  боли  -  похоже,  этот  гад
просто-напросто врезал ей в  баньке  ребром  ладони  повыше  уха,  старый  и
действенный  прием.  Слаженное  бурчанье  сатанистов   нарастало.   Собачка,
кажется, чутьем определила в происходящем нечто недоброе  -  взвизгнула  уже
испуганно, заметалась, судя по звукам, ее привязали где-то в углу.
   - Чиста? - издевательски переспросил Мастер. - А кто пробрался  к  нам  с
помощью самого подлого лицедейства?
   - Милицейская сучка! - завизжал Паленый, замахиваясь на нее тесаком.
   - Избегай вульгарностей, брат мой, в службе Единственно  Могущественному,
- отозвался Мастер. - Не пристало тебе, служителю Великого Зла, уподобляться
речью  непосвященному  быдлу...  Ты,  лицедействующая  тварь,  отвечай:  как
посмела ты, вкравшись в доверие к сестре Екатерине, проникнуть в места,  что
безраздельно отданы служению Сатане?
   Он говорил с ужасающей серьезностью, он не играл, ни капельки  -  и  Даше
стало страшно. Она была среди безумцев. Быть может, в другое время  все  они
умные и рассудительные поди - но сейчас  законченные  безумцы,  играющие  по
правилам своей дикой и отталкивающей игры, глухие ко всему остальному.
   И вновь взяла себя в руки. "Бывало и хуже", - повторила Даша себе, словно
спасительную молитву. Бывало и хуже. И хуже...
   - Мастер, чем я тебя прогневила? - спросила она громко, вновь с  радостью
убедившись, что голос ничуть не дрожит. - Откуда такое  недоверие  к  сестре
вашей?
   - Капитан Шевчук, не прикидывайся  божьей  овечкой,  -  сказал  нюхальщик
кокаина. - Мало вам было непосвященного быдла, вы осмелились  вторгнуться  в
края запретного?
   - Он прав, - холодно сказал Мастер. - Ты  полностью  изобличена,  отродье
закона. Поганая лицедейка в погонах, осмелившаяся осквернить своим  дыханием
святилище Сатаны... Ты будешь умирать тысячу раз, ты  превратишься  в  сосуд
для нечистот, и так будет с каждым, кто осмелится вторгаться туда, где царит
Тьма... Ты в самом деле рассчитывала обмануть тех, кому  проницательность  и
нелюдское знание дал Владыка Ада?
   В его руке сверкал тот  самый  ятаган,  запомнившийся  Даше  при  прошлом
визите. Нет, никаких проверок... Слишком много они знали.  Даша  лихорадочно
искала выход.
   Снаружи, видимо, так до сих пор ничего и не заподозрили. Даже наблюдая  в
приборы ночного видения. Из баньки в амбар ее,  бесчувственную,  приволокли,
должно быть, завернув в какой-нибудь кусок ткани, иначе давно  ворвались  бы
подстраховщики...
   Нужно срочно как-то выкарабкиваться, иначе прид„тся вовсе уж  скверно,  С
любыми гангстерами даже в такой ситуации можно договориться,  поторговаться,
потому что они с грехом пополам, но  следуют  определенной  логике  и  своим
нормам поведения. Но эти... От них, Даша могла поклясться,  веяло  безумием,
как дурным запахом.
   И все же испробовать следовало все шансы. Она, глядя в лица  сгрудившихся
над ней, произнесла четко:
   - Угадали, клоуны. Я сотрудник милиции. Уголовный розыск, капитан Шевчук.
У вас еще есть возможность выйти из этой истории без особых хлопот...
   Скривилась и невольно охнула от точного  пинка  под  ребра  -  это  опять
кокаинист. Мастер, удержав его жестом от второго  пинка,  спокойно  произнес
тем же хорошо поставленным голосом:
   -  Неужели  ты  всерьез  рассчитывала,  будто  что-то  изменишь  в  своем
положении?
   - Дача окружена, - стараясь говорить столь же  внятно,  бросила  Даша.  -
Вокруг наши люди...
   - Вокруг - силы зла! - неожиданно заорал он. - Вокруг  -  Черный  Мир!  И
ничего более!
   Сатанисты  орали.  Бесполезно.  Даша  прикинула:  если  упереться  в  пол
связанными руками, подогнуть ноги, оттолкнуться, потом резко перевернуться и
грянуться  грудью  об  пол  -  специально  изготовленный   хрупким   пластик
непременно лопнет, пойдет сигнал...
   Она не успела - опередили. Видимо, Мастер подал  незаметный  ей  жест.  У
самого Дашиного лица мелькнуло лезвие тесака -  это  Паленый  рассек  шнурок
амулета И сорвал его с шеи, вопя:
   - Ты недостойна носить это изображение, тварь! Вот  если  бы  он  сгоряча
сжал рацию в кулаке... Нет, благоговейно поцеловал, идиот,  сатанинский  лик
Славкиной работы, повесил себе на шею, тщательно связав сзади концы  шнурка,
И тут же на Дашу набросилась толпа  одетых  в,  черные  балахоны  придурков.
Мешая друг другу, срывали с нее одежду, дергали за волосы, ударили пару раз,
кожу больно царапали ухоженные женские ногти. Она,  изловчившись,  что  было
сил укусила чью-то оплошавшую руку, так и впилась. Укушенный заорала  благим
матом, отскочил из свалки.
   Послышалась резкая команда Мастера - и они отступили,  недовольно  ворча,
готовые в любую секунду вновь броситься.
   - Да остановитесь вы, идиоты! - в бессильной злобе закричала Даша.
   Злости было больше,  чем  страха,  -  оттого,  что  она  лежала  голая  и
исцарапанная посреди этого бедлама.  Каким-то  чудом  на  плечах  удержались
лохмотья рукавов блузки, а на ногах - разорванные вдоль  колготки.  Осознав,
сколь жалкое зрелище собой представляет, она прямо-таки зарычала от ярости.
   - Нет ничего  приятнее  зрелища  беспомощного  врага.  -  сказал  Мастер,
зловеще играя своим ятаганом. - В особенности если враг этот шел  по  твоему
следу, одержимый самоуверенностью...
   - Я тебя посажу, козел, на три пятилетки! - заорала Даша, уже  не  владея
собой. - Есть тут нормальные люди?
   В ответ - ворчанье, смех, истерические визги. В амбаре было  тепло,  даже
жарко, печь в углу натоплена -  но  Дашу  поневоле  прошиб  озноб.  Как  все
нормальные люди, она чуть ли не больше всего боялась психов.  Ни  пыток,  ни
изнасилования, ни ран - психов. А их вокруг было - не сосчитать...
   Кокаинист и Паленый нагнулись к ней, ловко запихали в рот пыльную  тряпку
и  надежно  завязали  импровизированный  кляп  обрывком  ее  же  собственной
изодранной блузки так быстро, что  Даша  не  успела  никого  укусить.  Страх
понемногу начал ее заглатывать, словно черная чавкающая трясина.
   Резкий, громкий приказ Мастера - и  ее  подхватили,  потащили...  вон  из
амбара! Есть Бог на свете!
   Удивительно, но ей, когда  оказалась  голая  во  дворе,  было  ничуть  не
холодно. Не до того... Дашу протащили на  середину  двора,  грубо  опустили,
почти бросили на стылую землю. Встали в круг, скалясь, лопоча и завывая, она
не узнавала знакомых лиц, превратившихся в жуткие морды.
   - Да свершится жертвоприношение' - голос Мастера звучал словно бы издали.
   Паленый вышел в круг. Шарфик был накинут на плечо, в одной руке он держал
холодно  сверкавший  тесак,   в   другой   -   собаку,   маленького   серого
миттельшнауцера. Шрам, разлапистый; страшный, налился кровью.  Оскалясь,  он
поднял над Дашей несчастную собачонку, занес тесак...
   И нелепо качнулся на широко расставленных ногах, из середины лба  толчком
выплеснулась кровь, огромные жаркие капли обожгли Даше живот  и  грудь,  она
впервые почувствовала спиной лютый холод промерзшей земли. Долетевший издали
звук выстрела показался чем-то совершенно посторонним.
   И сейчас же грохнул второй, третий, еще и  еще...  Кто-то  из  сатанистов
осел, держась за живот, кто-то с диким воплем метнулся в сторону. Еще миг  -
и все кинулись врассыпную. Незатронутым "сыскарским" уголком  сознания  Даша
успела отметить, что это - не пистолет и не авюмит, больше всего  похоже  на
охотничье ружье.
   Калитка с грохотом распахнулась. Затопотали ботинки на  толстой  подошве,
совсем рядом затрещала короткая автоматная очередь,  и  в  несколько  глоток
заорали:
   - Милиция! Всем стоять! Стоять, бараны! Даша повернула голову - прямо  на
нее широко раскрытыми мертвыми глазами таращился Паленый, они лежали чуть ли
не лицом к лицу. Неподалеку повизгивала собака, бестолково мстаясь по двору,
топотали ботинки, со всех сторон неслись заполошные крики и визг.
   Оца отчаянно забилась, пытаясь приподняться - стылая земля обжигала тело.
Тут же кто-то здоровенный, в комбинезоне и  маске,  рывком  поднял  ее,  как
куклу, решительно поволок в дом.  Выворачивая  голову,  она  успела  увидеть
через его плечо, как несколько верзил из СОБР, на бегу перекидывая  автоматы
за спину, метеорами пронеслись через  двор.  Судя  по  звукам,  они  с  маху
перемахнули на ту сторону забора и ломанулись в черную тайгу. Только  теперь
Даша сообразила, что стреляли сверху, из тайги, почти с вершины сопки.
   Спаситель опустил ее на пол и замешкался, не зная  с  чего  начать.  Даша
отчаянно замычала, выталкивая языком  кляп,  он  понял  и  развязал  обрывок
блузки, она вытолкнула языком тряпку и заорала вгорячах:
   - Веревки режь, чего таращишься!
   Автоматчик, смущенно отворачиваясь, принялся ее освобождать. Не  стряхнув
с запястий веревки, она кинулась в сени, схватила свой пуховик,  накинула  и
хотела выскочить во двор, но е„ решительно  оттерли  от  двери  влетевшие  с
пистолетами наизготовку Славка с Косильщиком:
   - Куда? Охренела? Голой на мороз!
   Даша забилась, но ее держали крепко. Шок помаленьку схлынул, она обмякла,
позволила увести себя в комнату и  посадить  за  стол.  В  голове  мутилось.
Чувствуя во всем теле подступающие  судороги,  рвущийся  наружу  вопль,  они
успела проорать:
   - По морде дайте! Живо!
   Славка из субординации замешкался, но Косилыцик отодвинул его и с размаху
залепил Даше парочку оглушительных оплеух, так что голова мотнулась и в ушах
зазвенело. И помогло как нельзя лучше. Она  посидела,  навалившись  на  угол
стола. Во дворе все еще орали, матерились и бегали из конца в конец.
   Даша, закрыв глаза, тяжко дышала, стараясь заглатывать побольше  воздуха.
Верные сподвижники стояли рядом, боясь пошевелиться. Однако истерики  так  и
не последовало, только сердце колотилось, что твой молот. Разлепив веки, она
молча показала на бутылку с водкой и с застывшей улыбкой протянула:
   - Надо же, суки, чуть не достали...
   Глава семнадцатая. Веселые будни инквизиции.
   Такого в уголовке еще не видели. Пожалуй,  больше  всего  это  напоминало
рабочие будни инквизиции после налета на какую-нибудь Лысую гору и захвата с
поличным энного количества дьяволопоклонников. К превеликому сожалению Даши,
у нее и ее помощников
   не  было  ничего   из   того   богатого   арсенала,   каким   располагали
отцы-инквизиторы, обеспечивая завидную раскрываемость...
   Тогда в сатанистской штаб-квартире она выкушала стакан водки  и  еще  раз
попыталась прорваться во двор, чтобы непременно участвовать в осмотре  места
и обыске. Однако нагрянувший  на  усадьбу  Воловиков,  то  грозно  рыча,  то
ободряя комплиментами, настрого запретил всякие дерганья и метанья, заверив,
что свое она сделала, и пока что обойдутся  без  нее.  Даша  не  особенно  и
протестовала - шок прошел, она ощутила жуткую усталость и  пустоту  во  всем
теле, сразу заболели царапины и синяки, и промерзла,  казалось,  до  костей.
Сержант Федя, взяв у нее ключи, под вой сирены  умчался  к  Даше  домой,  за
джинсами и свитером. Приехал врач, вколол что-то  от  воспаления  легких  и,
пошептавшись с Воловиковым, сделал еще один укол, от которого  Даша  сначала
совершенно отупела и словно бы лишилась воли и желаний - а потом, едва успев
натянуть привезенные Федей шмотки, уплыла в черное беспамятство.
   И очнулась часов в семь утра, в комнатушке отдыха, недавно  трудами  шефа
оборудованной при угро. Снова нарисовался врач, но Дата  от  его  дальнейших
услуг категорически  отказалась  -  ночной  укол  все  еще  действовал,  они
чувствовала себя спокойной и отрешенной, как  полено,  из  которого  еще  не
вытесали Буратино. Однако жажда  действия  прорывалась  даже  сквозь  хитрые
нейролептики. Заверив врача, что ей станет во сто раз  хуже  именно  оттого,
что она окажется отсеченной от незавершенной работы (ведь  настоящая  работа
только  начинается)  и  согласившись  на  компромисс  в   виде   старательно
проглоченных пилюль. Даша обрела желанную свободу и полное восстановление  в
правах.