Это тебе друг  Виталий  сказал?  -  Даша,  увидев  непроизвольный  чуть
заметный кивок, горько рассмеялась: - А ты веришь? Или - хочешь верить?
   - А почему бы мне и не верить? Ты, конечно, что-то все время скрывала, но
основную канву я знаю. Что у тебя есть на Агеева? Что доказывает, будто он -
Мастер? То, что он встречался с немцем? Так немец, чтоб тебе было  известно,
не только ученый, но и акционер какой-то фирмы. Она сюда гонит  электронику,
ясно? Немцу капает процент.
   - Тоже от Агеева слышал?
   - Да они при мне час обсуждали, как вытолкнуть с рынка какую-то  немецкую
же фирмочку, я их возил на завод "Квант"... Тоже инсценировка?
   - А почему бы и нет?
   - Даша, ты и впрямь зациклилась... Немец - еще и бизнесмен. Потому,  быть
может, француз, у него по пятам и ходит. Яснее ясного.
   - А меня, значит, решили притормозить пользователи ряженых девочек?
   - Вообще-то, они с тобой могут и договориться... Хочешь, Виталий устроит?
Даш, ты извини, что я тут наврал... Ты с ним созвонись, можно прямо  сейчас,
и обговорите... Тебя же тоже никто не заставляет продавать  контору.  Уйдешь
туда, в "Терминатор"...
   - Это ты сам придумал, или Агеев?
   - Был у него и такой запасной вариант. Что, и  дальше  будешь  сидеть  на
грошах?
   - Благодетель ты мой... - сказала Даша. - Нет,  ты  и  в  самом  деле  не
понимаешь, как тебя в качестве болвана используют?
   Но видела по его упрямому лицу, что  он  понимать  не  хочет.  Та  модель
действительности, какую в его воображении создали,  его  вполне  устраивала.
Пока платили.
   Не рассказывать же ему про загадочные кассеты?  Про  разговор  с  Фролом?
Отрезанный ломоть, тварь...
   - Ладно, чего воду в ступе толочь, - сказала Даша решительно.  -  Ты  мне
сейчас все подробно расскажешь - как у вас с ним все завязалось, как получал
задания, что делал...
   Он, извиваясь, ухитрился подняться в сидячее положение, чтобы не  упасть,
привалился спиной к дивану. И,  глядя  ей  в  глаза,  усмехнулся  совсем  уж
дерзко:
   - Нема дурных, Дашенька.
   - Я ж тебя, козла...
   - Не надо, - сказал он,  досадливо  поморщившись.  -  .  Ну  что  ты  мне
сделаешь? Пытать будешь? А что с тобой потом на Черского  сделают  за  такие
художества? На тебя ж материала - выше крыши, н половина - от психиатров...
   Даша посмотрела на него даже не яростно - удивленно:
   - Ты что, решил, что пойдешь отсюда своими ножками?
   - А как иначе? Я, Даш, зверь сейчас, за детенышей бороться надо.  Которых
ты кормить не будешь... А  метод  борьбы  у  меня  один:  молчать,  как  Зоя
Космодемьянская. Хлопнуть ты меня не хлопнешь, не такая  дура.  А  заявление
мое ляжет не в папочку к анонимным фот-кам и подписанным телегам, а в  досье
к тем самым психиатрам... Ты сначала докажи, что я к тебе в квартиру  лазил.
Что это  я  кысаньку  подвешивал.  Да  и  не  было  никакой  кысаньки,  тебе
почудилось, о том и рапорт есть...
   - Ну, а сейчас как ты у меня оказался?
   - В дверь вошел, - хохотнул Толик. - Зная твое состояние и все  пережитые
невзгоды, пришел по-дружески навестить. Могу я в  столь  поздний  час  зайти
по-дружески навестить свое непосредственное начальство? Которое ценю,  люблю
и уважаю? Беспокоился я за тебя, вот и зашел морально  поддержать...  Только
ты с дикими глазами и пушкой наголо  на  меня  вдруг  накинулась,  руки-ноги
спеленала и начала шизу гнать... Ну не  надо  на  меня  так  смотреть!  Я  ж
говорю, мне детей защищать следует...
   - А это? - Даша коснулась босой ногой валявшейся на полу черной сумочки.
   - Это? - Толик уставился на сумку так, словно видел впервые  в  жизни.  -
Откуда мне знать, что у тебя  по  квартире  валяется?  Или  где-то  там  мои
отпечатки есть?
   - А отмычка?
   - Отмычка? - он вдруг полез скованными руками в карман джинсов,  выхватил
связку ключей и швырнул на пол. - Это, Даш, твои собственные запасные ключи,
которые ты зачем-то на пол кинула. Ах, еще и перчатки? - он стянул их  (Даша
уже не препятствовала), бросил туда же. - Подумаешь, криминал... Это ты меня
просила тройник в ванной посмотреть, перчатки даже дала...  Ну,  что  там  у
тебя еще? Ничего у тебя больше... И проверять меня можно до бесконечности  -
я против родной конторы не работал, через меня никакие утечки не  проходили,
концов не найдут, потому что их нет...  Что  тебе  надо?  Чтобы  я  ушел  из
уголовки? Да пожалуйста, уродуйтесь вы сами за эти кошкины слезки...
   - А вот, к примеру, где ты был, когда  в  "тыще"  ухлопали  Мироненко?  -
наугад спросила Даша.
   В глазах у него молниеносно промелькнуло не что.  Но  тут  же  опомнился,
пожал плечами:
   - Где? Дай припомнить... С одной лялькой. Лялька, если что, подтвердит.
   - Сука, - сказала Даша. - Значит, все же ты...
   - Ты про что?
   - Как же я тебя раньше-то проморгала...
   -  Понимаешь,  я  хочу  жить  -  и  умею.  А  ты  хочешь,  но  не  умеешь
нисколечко...
   То, что прыгнуло у него в глазах при реплике об убийстве Мироненко,  Даша
истолковала недвусмысленно. Но чем его прикажете прижать, и на чем?  Гранику
нужны твердые доказательства, самое большее, что можно сделать  -  заставить
его уйти по-тихому -  но  он  только  того  и  ждет...  Итак,  она  все-таки
оказалась права. Был крот...
   - А там, возле студии, когда вязали террористов, ты чем занимался?
   - Чем и все. Жителей выводил, опрашивал.
   - А как одет был?
   - Как всегда. Только капюшон натянул. Ты куда клонишь, Даша?
   - Да интересно мне, кто бомбочку под машину приклеил...
   - Что, и бомбу я подкладывал?  -  ухмыльнулся  он.  -  А  Листьева  не  я
замочил?
   - Ну ты же прекрасно понимаешь: я тебя сейчас не раскалываю,  потому  что
нет ни малейших улик. Просто хочу тебе, мудаку, вдолбить: даже  если  не  ты
положил Мироненко и не ты сунул бомбу, все равно жить тебя не оставят, когда
начнут зачищать и шлифовать.  И  как  мне  ни  противно  с  тобой,  падалью,
договоры заключать, но я тебе категорически обещаю: если сдашь  мне  Агеева,
ни словом не пискну ни сейчас, ни потом. Зыбин и того меньше знал, а рванула
душа на небеса... Тебя тем более постараются... зачистить.  Думай.  Ты  меня
знаешь, слово не нарушаю. Пиши заявление - и спокойно уматывай.
   - Я его и без интимных бесед с тобой напишу. Сними наручники  -  и  давай
прощаться. Загостился я у тебя что-то...
   Даша задумчиво посмотрела на телефон. Бесполезно. Гранику не за что будет
уцепиться. А версия насчет "стойкого систематизированного бреда" получит еще
один козырь...
   - Как же ты мне  "домашнюю  галлюцинацию"  устроил?  -  спросила  она  из
чистого любопытства.
   - Да проще простого. Сидел в машине и, как только ты рванула  в  соседний
подъезд, быстренько забежал в квартиру и убрал все. Котик был  хитрым  узлом
подвешен, достаточно дернуть за конец - и моментально распустится.  Дымовуха
была безоболочечная, вся сгорела. Там от трения вспыхивает, импортная  химия
какая-то... Главное было - подсунуть под дверь так, чтобы вспыхнула  в  один
момент, едва ты откроешь. И звук опять же от трения  происходит.  На  Западе
что хочешь соорудят... А голова - тоже просто. Это какой-то хитрый  пластик,
великолепная имитация, заодно с "кровавой лужей". Там  была  пипочка,  я  ее
налил теплой водой из-под твоего же крана, чтобы казалась теплой. А  сгорает
он моментально, стоит только поднести огонек. Покидал всю бутафорию в сумку,
быстренько поднялся на чердак - я там заранее снял замок - слез  в  соседний
подъезд, и ладушки... Голову спалил еще на чердаке,  кошку  бросил  там  же.
Был, конечно, шанс на то, что у тебя в кармане окажется рация, и не побежишь
ты к телефону, но тут уж...
   - Что замолчал?
   - Ну, можно было подняться в квартиру в масочке, шокером вырубить - и все
равно ничего бы ты не доказала. А если бы даже все это к постороннему в руки
попало - не так уж страшно, в итоге. Концов нет.
   - Это что, специально для меня где-то по передовой европейской технологии
муляж делали?
   - Я же говорю - люди серьезные, денежные... Не надо бы тебе  ерепениться,
Даша.
   - Наркотиком по сигаретам ты мазнул?
   - Ага. По фильтрам. Там и нужно-то было -  чуть-чуть...  Хватит,  а?  Мне
что-то уже надоело сидеть, как кавказскому пленнику...
   Даша  еще  колебалась  с  минуту,  но  видела,  что   партия   проиграна.
Единственный ее успех заключался в том, что она избавлялась от "крота".
   - В машине есть кто-нибудь? - спросила она.
   - Нет. Моя машина... вот уже три дня, как на меня переписали.
   - "Мерседес", поди?
   - Зачем? "Девяносто девятая".
   - Ценют, видать... - Она решительно встала, прошла в прихожую, оделась  и
натянула сапожки.
   - Ты куда?
   -  Провожу  тебя,  золотце,  -  сказала  Даша.  -  Согласно   кавказскому
гостеприимству, - нагнулась и  отперла  наручники.  -  Ну,  а  пластырь  сам
снимешь...
   - Что еще за провожанья?
   - Да все просто, - сказала Даша равнодушно. - Вдруг и удастся подстрелить
того, кто тебя будет мочить. Он меня интересует гораздо  больше,  чем  ты  -
его-то будет на чем колоть...
   - Да брось ты. Кто это меня мочить будет?
   - Пошел вон, - сказала Даша, держа руку с пистолетом в кармане  пуховика.
- Куда? Корочки и пистолет у меня остаются, тебе все равно ни к чему... Ты ж
заявление подаешь.
   - Слушай...
   - Пошел вон, козел!
   Она пропустила его на лестницу, захлопнула дверь - . защелкнув ее на один
замок из двух, - и спустилась следом, держась шагах в трех позади.
   - Топай, - распорядилась она. - Топай к своей машине ровным  шагом  и  не
спеша...
   Задувал противный ветерок, но на  лавочке  у  соседнего  подъезда  кто-то
сидел, чуть сгорбившись, не глядя вроде бы в их сторону... Этот? У  подъезда
стоят четыре разнокалиберных машины - светлая иномарка,  "жигуль",  "Волга",
еще иномарка, темного цвета. Все машины кажутся стылыми кусками  железа,  не
видно, чтобы внутри кто-то сидел... Колюче светил фонарь на подъемном кране,
недостроенный дом казался жертвой бомбежки.
   Толик шутовски раскланялся с Дашей, поднял воротник куртки, сунул руки  в
карманы, шагнул направо...
   Слева, от лавочки, хлестнул резкий выстрел.
   Даша мгновенно пригнулась, отскочила к стене - второй выстрел, третий!  -
прицелилась туда, видя краем глаза,  что  Толик  подламывается  в  коленках,
опускается на асфальт...
   Она еще стояла, нащупав стволом  пистолета  высокую  фигуру  -  отчего-то
продолжавшую сидеть как ни в чем не бывало, - когда вспыхнули  фары  светлой
иномарки, поймали сидящего в яркий луч дальнего света. И  еще  один  сильный
луч ударил от подъезда слева,  кто-то  бежал  к  скамейке,  хлопнула  дверца
светлой машины, и крайне знакомый голос окликнул:
   - Даша, это я, не стреляй!
   Двое сдернули сидевшего со скамейки, заламывая руки. Он дергался,  что-то
протестующе вопил.
   - Кто? - окликнула Даша, держа под  прицелом  приближавшегося  от  машины
человека.
   - Я, Ремезов.
   Даша  опустила  пистолет.  Косильщик  нагнулся  над   лежащим,   посветил
фонариком, выпрямился и зло протянул:
   - Тю-тю...
   Даша всмотрелась. Посередине лба чернело аккуратное, небольшое отверстие,
а глаза были открыты, и лицо совершенно спокойное...
   - Сергей! -  окликнули  от  скамейки.  Косильщик  побежал  туда,  и  Даша
кинулась следом. Ослепленный светом фонаря, который  держали  у  самого  его
лица, кругломордый парень, на километр вонявший водкой,  отчаянно  моргал  и
орал:
   - Ну чо такое, чо такое? В чем проблема, мужики? Салют хотел устроить, не
выходит, стерва...
   Третий, стоявший рядом, подсунул под луч фонаря черный пистолет и вынутую
из него обойму. Даша поначалу приняла ствол за "Марголин"  или  "Дрель",  но
тут же  разглядела,  что  обойма  набита  желтыми  газовыми  патрончиками  с
зеленоватыми заглушками. Газовик на базе "Марголина".
   - Вон они, три гильзы, - сказал державший пистолет. - Шумовыми лупил.
   - А я чо говорю? - навязчиво бубнил пьяный. - Чо  в  натуре,  мужики?  Ну
холостые, Нинка, стерва, не выходит, а я, может, на серьезную влюблен...
   Косильщик яростно, замысловато выругался. Даша перехватила его  взгляд  и
уставилась в ту же сторону - на недостроенный дом, ярко освещенный холодным,
колючим светом. Где-то далеко за стройкой слышался удалявшийся шум мотора.
   - Поздно, - сказала Даша, когда Косильщик повернулся к своим  ребятам.  -
Времени хватило, нет там уже  никого...  Говорила,  я  идиоту...  Даже  если
бросил ствол на стройке, смысла нет спешить, валяется себе...
   - Паспорт при нем, - сказал один  из  державших  пьяного  стрелка,  левой
рукой попутно обшаривавший его карманы.
   - Да все при  мне,  и  паспорт,  и  прописка...  -  бухтел  тот,  уже  не
вырываясь. - Вы чо, менты? Руки ломаете...  Нинка  не  выходит,  а  мне  тут
мерзнуть надоело...
   И Даша уже обостренным чутьем, вспышкой  сыскарского  озарения  понимала:
конечно же, этот нестерпимо пахнущий водкой, но по виду не особенно и пьяный
тип попросту отвлек безобидной пальбой внимание от стройки, откуда выстрелил
настоящий киллер - однако  доказать  это  невозможно.  Можно  прозакладывать
голову, выбран совершенно "чистый" статист, самое  большее,  что  ему  можно
пришить - мелкое хулиганство и незарегистрированный газовик, наш  замотанный
суд отмерит ниже низкого...
   И по  лицу  Косилыцика,  отрешенно-поскучневшему,  Поняла:  он  мгновенно
прокачал ситуацию и пришел к тем  же  выводам.  Как  нельзя  кстати  он  тут
оказался, значит, Воловиков не такой уж скупец, как представлялся...
   Воловиков?!
   Она узнала одного из державших  "пьянчужку"  -  капитан  Даев,  из  людей
Бортко. И мгновенно сопоставила только что случившееся, эту  машину  и  этих
ребят, с кое-какими догадками и размышлениями последних дней. Два  плюс  два
давало четыре...
   Присмиревшего стрелка потащили в машину.
   - Сейчас свяжутся, приедет группа... - сказал Косильщик. - Вот видишь,  я
как чуял, уговорил ребят подмигнуть по старой памяти...
   - Я что, дура? - сказала Даша.
   - Слушай...
   - Я к тебе, Сереженька, за  это  время  немного  пригляделась.  И  как-то
незаметно, сам собой всплыл вопрос:  почему  это  неглупый  хваткий  парень,
хороший  опер,  как  выяснилось,  влип  в  глупейшую  историю  со  скошенным
безобидным маком? Такой, каким я тебя знаю, ты подобного идиотства никак  не
мог утворить...
   - Бывает, даже на самых лучших оперов  этакое  затмение  находит.  Вот  и
откалываешь глупости...
   - Сказала же, не держи меня за дуру, - отмахнулась Даша.  -  Ваш  Ведмедь
что, впервые такие штучки откалывает? Только не  думала,  что  и  мой  черед
настанет, а я ушами прохлопаю... Что вам известно? Что в РУОП знают  такого,
чего я не знаю?
   - Даша, я тебя решительно не понимаю, - сказал он спокойно, без улыбки.
   - Ну, ситуация, - покрутила она головой. - В один вечер обнаружила у себя
в группе две внедренки, хоть и разного плана... Старею, что  ли,  на  пенсию
пора? Вот что, казачок засланный, - не знаю, как ты это устроишь,  но  чтобы
завтра тебя и близко не было. Не нужны мне такие казачки, пусть из  братских
отделов.
   - Что, никак не договоримся? - спросил он совершенно другим тоном. - Даже
для пользы дела?
   - Для пользы дела,  конечно,  можно,  -  сказала  Даша.  -  Если  ты  мне
откровенно расскажешь, что у вас об этом деле знают, мне неизвестное.  Тебя,
конечно, запихнули ко мне с расчетом на длительное оседание, никто  ведь  не
мог протелепатировать того, что начнется, - -но это-то как раз и доказывает,
что особа ты приближенная и доверенная.
   - Не могу я сам решать. Нужно посоветоваться с хозяином.
   - Вот и советуйся,  -  сказала  она.  -  И  если  он  решит  со  мной  не
откровенничать, можешь не появляться. Все. Подъедет группа - ты знаешь,  где
я живу.
   Повернулась и пошла к своему подъезду, даже не  взглянув  на  неподвижное
тело.
   Дверь в квартиру оказалась полуоткрыта. Даша ничуть не  встрепенулась,  с
каким-то тупым равнодушием прошла в свою комнату и убедилась,  что  ленты  с
неизвестной отравой исчезли - и старые,  отработавшие,  и  новые,  вместе  с
сумкой Толика. Особенно ломать голову не было нужды, все  ясно  из  рассказа
Толика - когда она вышла, кто-то, с такой же точно отмычкой, прятавшийся  на
верхней площадке, спустился в квартиру и вынес  улики  проторенной  дорожкой
через чердак. И ничем уже не докажешь, что они  были.  Если  незваный  гость
знал, что должно произойти на улице, мог действовать без малейшей спешки,  у
него было минут десять.
   На минутку ей стало страшно.  На  минутку  готова  была  допустить  самое
жуткое: что против нее работает то самое  существо,  которое,  по  слухам  и
легендам, никогда не делает ошибок.
   Вздор. Хотя бы потому, что это существо могло бы ее, девку неверующую и в
церковь заглядывавшую  пару  раз  в  жизни  из  чистого  любопытства  (да  и
некрещеную к тому же, лишенную определенной защиты) скрутить в бараний рог и
погубить в три минуты. Значит, это человек. И его можно  переиграть...  если
только придумать, как.
   Она сидела и  дымила,  как  паровоз.  Сигареты  были  куплены  уже  после
приступа в случайном киоске, и опасаться их не следовало.  Мозг  работал  на
пределе, подстегнутый нешуточным унижением и поганым чувством бессилия.
   Еще до того, как опергруппа приехала,  чтобы  выполнить  все  необходимые
формальности над холодеющим  телом  бывшего  брата  по  оружию,  Даша  нашла
неожиданный вариант. Размышляя с позиции  какого-нибудь  записного  чистюли,
это была чистейшей воды провокация. Вполне возможно. Но у провокации в то же
время было одно неоспоримое  достоинство:  задуманный  удар  ни  в  малейшей
степени не противоречил Уголовному кодексу и не  нарушал  ни  одной  из  его
статей. Она просто-напросто отыскала лазейку. С человеком здоровым это могло
и не пройти, а вот с больным...
   Глава тридцать третья. Наше маленькое Бородино.
   Даша заперла дверь, спустилась этажом  ниже  -  и  увидела  человека  лет
сорока, в милицейской форме с капитанскими погонами. Он привалился к стене в
такой позе, словно ждал здесь долго  и  терпеливо,  как  давно  привыкший  к
такому занятию профессионал. Увидев ее, не шевельнулся, но смотрел так,  что
ясно было: ждет именно ее.
   - Да? - резко спросила Даша, держа руку под  расстегнутым  пуховиком,  на
кобуре.
   Он показал ей два пальца, медленно-медленно  опустил  руку  к  карману  и
этими двумя пальцами, как  пинцетом,  выудил  красное  удостоверение,  ловко
раскрыл:
   - Капитан Ерохимов, ваш участковый.
   - А  где  Галайда?  -  спросила  Даша,  глянув  в  удостоверение,  но  не
расслабляясь.
   - Сестру хоронит в Канске. Дарья Андреевна, тут  такое  дело...  Райотдел
получил с Черского предписание  обеспечить  вашу  явку  на  медкомиссию,  на
Королева.  Оказать  всяческое  содействие  некоему  заведующему   отделением
гражданину Хотулеву.
   - Ну и? - еще более резко спросила Даша, стоя в прежней позе.
   - Что тут "ну"? Вы регламенты на этот счет знаете? Никто в  райотделе  не
обязан устанавливать ваше подлинное, -  он  особо  подчеркнул  это  слово  -
местопребывание. - Моя задача, как участкового  -  навестить  вас  по  месту
прописки,   сопровождая   медработников,   а   далее   оказать   помощь    в
препровождении, - он глянул на часы. - До начала рабочего дня  еще  двадцать
три минуты, и я как раз следую  к  месту  службы,  то  есть  в  РОВД.  Когда
начнется рабочий день, и с  нами  созвонятся  медики,  я  понятно,  буду  их
сопровождать...
   И откровенно ухмыльнулся.
   - Спасибо, - сказала Даша.
   - Не за что, - пожал он плечами. - Я, Дарья  Андреевна,  Вите  Воловикову
верю больше, чем посторонним медикам...  Но  вот  предписание  мы  получили.
Кстати, нам врачи еще и адрес вашего друга дали, предусмотрительный народ...
Честь имею.
   Он козырнул и стал быстро спускаться по лестнице.  Когда  Даша  вышла  на
улицу, капитан уже шатал метрах в сорока - прямой,  как  палка,  подтянутый.
Свой. Правильный мент. Рассеянно улыбну