окуратура не против...
(Чегодаев движением головы дал понять, что против ничего  не  имеет.)  Схожу
посмотрю, что там делается...
   В комнате сноровисто продолжали обыск, он  же  -  осмотр.  Ловко  обогнув
занятых делом людей, Даша распахнула высокую дверь из  натурального  дерева,
определить которое с ходу не смогла, да и не пыталась забивать голову  такой
чепухой.
   И оказалась в роскошной спальне, выдержанной в золотисто-багряных  тонах,
со светлой мебелью. В глаза прежде всего бросалась не обстановка, а огромные
цветные фотографии числом не менее  дюжины,  красовавшиеся  на  стенах,  где
только возможно. Мерилин во всех видах, конечно. Самая  большая  Мерилин,  в
натуральную величину, пожалуй, украшала собою стену - стояла с ослепительной
улыбкой в каком-то  фантастическом  платье,  облегавшем,  право  слово,  как
вторая кожа. На миг взыграли чисто женские инстинкты,  и  Даша  залюбовалась
чудом  портновского  искусства,  всерьез  гадая,  из  чего  оно  может  быть
сочинено.
   Самая маленькая Мерилин представляла собой  фото  величиной  с  открытку,
стоявшее в рамке на ночном столике. Рамка, сдается, серебряная. Там  Мерилин
выглядела спокойной, чуточку усталой, не улыбалась,  а  просто  смотрела  на
зрителя так, словно хотела сказать что-то вроде: "Ну и вот она я,  какая  уж
есть..."
   Тренированный сыщицкий взор сразу подметил несообразность, и тут же стало
ясно, в чем она заключается: одна из Мерилин, в джинсах и  вишневой  блузке,
стояла, положив руку на капот вишневого, в тон блузке, "Мерседеса", и "мерс"
был чуть ли не самой последней модели. Меж тем даже Даше было известно,  что
Мерилин-оригинал то ли покончила с собой, то ли была убита  больше  тридцати
лет назад. Не было тогда таких "мерсов" и быть не могло.
   Ну разумеется, на этом снимке - Мерилин-дубль. Сходство и  в  самом  деле
потрясающее. Даша попыталась определить, где заснят оригинал, а  где  дубль,
но на других снимках не было столь  явных  подсказок,  и  она  оставила  это
пустое занятие. Отметила лишь  идеальный  порядок  в  спальне,  вздохнула  и
направилась в самую дальнюю комнату.
   Славка  сидел  лицом  к  двери,  по  старой  привычке,  а  напротив  него
вполоборота к Даше помещался невысокий мужичок, этакий джинсовый мальчик лет
пятидесяти, лысоватый и крепкий, но тенорком напоминавший скорее подростка в
период алых прыщей и полового созревания. Он возбужденно толковал что-то, не
обратив на Дашу ни малейшего внимания, торопился, глотал слова, помогал себе
отчаянными жестами обеих рук. Даша остановилась в дверях, вытащила блокнот с
отрывными листами и принялась энергично черкать.
   - ...потому что лечить от алкоголизма - это всегда палка о  двух  концах,
бабушка надвое сказала, и вообще, все, кого я  знал,  кто  завязывал,  потом
развязывали так, что небу становилось тошно, или как там говорится -  жарко,
да?
   - Да вроде бы, - отделался  универсальной  фразой  Славка,  вопросительно
поднял взгляд на Дашу.
   Она шагнула вперед и показала Славке верхнюю  страничку  блокнота,  держа
так, чтобы не рассмотрел  джинсовый  мальчик.  Там  был  изображен  череп  с
костями, увенчанный вопросительным знаком, а пониже крупно выведено: "4-00 -
6-00". Череп согласно их давнему нехитрому коду обозначал  предположительную
насильственную смерть. Будь смерть естественной, вместо черепа красовался бы
крест.
   Славка чуть заметно дернул бровью, его равнодушное участие к  собеседнику
вмиг сменилось мгновенным острым интересом, чего собеседник заметить не мог,
а вот Даша определила сразу - слишком долго проработали бок и бок.
   Тут только джинсовый заметил Дашу,  воззрился  без  всякого  интереса,  с
видом невыразимой печали. Первые впечатления  бывают  и  обманчивы,  но  вот
страха в нем Даша вроде бы не чуяла, взвинчен и печален до предела, но испуг
вроде бы не просматривается...
   - Начальство, - сказал Славка собеседнику, показав глазами на Дашу.
   В глазах у того не появилось ни любопытства, ни мужского  интереса.  "Как
бы не расхныкался, - подумала Даша, садясь в уголке, -  полное  впечатление,
слезу час пустит..."
   - Гражданин Гуреев, - сказал ей Славка. - Менеджер покойной.
   -  Сердце?  -  пискливо  выговорил  гражданин  Гуреев  уставясь  на  Дашу
отрешенно и тоскливо.
   - Простите?
   - У нее что, сердце отказало?
   - А сердце было больное? - спросила Даша.
   - Сердце было здоровое, только если пить такими дозами, и  у  быка  будет
инфаркт...
   - Крепко закладывала?
   - Ага. И старательно. - Он схватился за голову. Странно, но в этом  жесте
не было ни капли дурной театральности. - Сразу надо  было  ехать,  может,  и
откачали бы...
   - Простите? - повторила Даша.
   - Я рассказывал уже... - Он кивнул на  Славку  и  без  перехода  зачастил
истеричной скороговоркой: - Я ей  позвонил  в  час,  когда  уже  прошли  все
сроки... Нам же надо было ехать записываться, а студия сейчас стоит  бешеные
деньги... Она меня послала, и далековато, бросила трубку, я опять  позвонил,
она опять послала, по голосу  видно  было,  что  после  позавчерашнего...  Я
больше не звонил, а минут через сорок поехал, хотел, извините, оттаскать  на
матах, приезжаю - а на  площадке  сущий  митинг,  потому  что  Ритка  успела
затопить нижнюю квартиру...  Ну,  и  потом...  -  он  сморщился,  прямо-таки
скрючился.
   - В час? - громко переспросила Даша.
   - Ну, минут в пять второго... Не позже.
   "Хорошенькие дела", - подумала Даша не без смятения.
   - Извините, - сказала она, - А вы уверены, что это была... Маргарита?
   - А кто ж еще?
   - Ну, может, вы номером ошиблись?
   - У меня ее номер в памяти. В телефонной памяти. Она мне  оба  раза  ясно
сказала: "Пошел ты, Робик, со своей записью..." Какие тут ошибки?
   - А голос был точно ее?
   - Я, знаете, не анализировал, - впервые огрызнулся осиротевший  менеджер.
- Обычный Риткин пьяный голос, вот и все. Не могла же это быть Нина?! Я  про
горничную...
   -  Понятно,  -  сказала  Даша,  чувствуя  нехорошую  сухость  во  рту.  -
Продолжайте, я не мешаю...
   Не  было  особенного  продолжения.  Славка,  задав  несколько   абсолютно
ненужных вопросов, довольно мастерски съехал на единственно  важный  сейчас:
где гражданин Гуреев пребывал с трех часов ночи до семи утра? Последний  без
малейших колебаний и промедлений сообщил,  что  домой  вчера  приехал  около
одиннадцати вечера и часов до двух дня, пока не  поехал  материть  беспутную
подопечную, пребывал в кругу семьи,  состоящей  из  супруги,  двух  детей  и
басет-хаунда, не названного им по имени.
   Не было смысла возиться с ним и далее.  Решительно  встав,  Даша  кивнула
Славке:
   - Пойдем, покурим? Вы пока здесь посидите, простите, не знаю...
   - Роберт, - сказал он отрешенно. - Роберт Петрович. Так все-таки сердце?
   - Ох, не знаю, - сказала Даша. -  Там  еще  доктор  колдует...  Вы  тело,
кстати, не трогали?
   - Я ее только взял за руку, смотрел пульс, а потом участковый меня оттер,
почти сразу же...
   Даша внимательно осмотрелась, и, убедившись, что в комнате нет  телефона,
а из кармана у безутешного менеджера  не  торчит  ничего,  напоминавшего  бы
сотовик, вновь решительным кивком поманила Славку. Первой вошла  в  спальню,
оказавшись  под  перекрестными  взглядами  дюжины  настоящих  и   поддельных
Мерилин. Придвинула блиставшую чистотой хрустальную пепельницу, сказала:
   - Похоже, имеем головную боль...
   Лицо у верного сподвижника  было  сосредоточенно-злое  -  Даша  прекрасно
знала это выражение.
   - Точно - шесть утра? - спросил он тихо.
   - От четырех до шести, - сказала Даша, - Лазаревич может ошибаться, но не
настолько...
   - И - не сердце?
   - Перелом шейных позвонков, - сказала Даша. -  Что  интересно,  без  иных
сопутствующих повреждений. Последнее слово за патологами, и все же...  Когда
старик нас подводил?
   - Ну, тогда получается  совсем  интересно,  -  сказал  Славка.  -  Роберт
клянется и божится, что  покойница  его  дважды  послала  матом  посредством
телефона, и как раз после тринадцати ноль-ноль. Между прочим, если  это  все
же мокрушка, Роберту она невыгодна в первую  очередь  -  он  работал  совсем
по-западному, на проценте, а процент был жирный...
   - Это, вообще-то, ничего еще не доказывает, - сказала Даша. - Может,  там
безответная роковая страсть и фатальная ревность...
   - Да все возможно, конечно. Сергей поехал к нему на  хату,  порасспрошать
порядка ради... Только  это  не  самое  интересное,  Даш,  -  Он  извлек  из
просторного кармана пуховика белый конверт из плотной бумаги, двумя пальцами
вытащил несколько фотографий, - Глянь. Пальчики с них  уже  сняли,  так  что
давай смело...
   Даша машинально, порядка рада пересчитала полароидные фотографии - шесть.
Все они с небольшими вариациями являли один и тот же сюжет: перед объективом
бездарно   позировала   подогретая   спиртным   компания,   состоявшая    из
подрастрепанной Маргариты Монро в синем вечернем платье с разрезом  сбоку  и
символическим декольте, а также трех не менее поддавших  личностей  мужского
пола в хороших костюмах с полу-развязаниыми галстуками.  Фотографировал  все
время кто-то из трех кавалеров - этот вывод Даша  сделала  довольно  быстро,
кого-то одного постоянна недоставало па снимках, тут и стажер сообразит...
   Судя  по  декорациям,  пиршество  имело  место  быть  то  ли  в  шикарной
новорусской квартире, то ли на не менее роскошной даче - в  кадре  постоянно
маячили то угол мраморного камина, то огромный ковер с развешанными на нем в
художественном беспорядке саблями и шпатами, то высоченное окно,  задернутое
собранной в идеальные дугообразные  складки  синей  портьерой  -  вульгарное
определение "штора" вряд ли  тут  подходило.  Да  и  уставленный  недешевыми
бутылками стол являл собою чудо заграничного мебельного мастерства.
   Вот только компания, надо сказать, выглядела  не  в  пример  примитивнее,
нежели окружающая роскошь. Фантазии у гуляк не было  никакой:  то  Маргарита
сидит на коленях  у  кого-то  из  троицы,  зазывно  обнажив  ножку,  то  оба
собутыльника восседают на  мягких  подлокотниках  ее  кресла,  приняв  позы,
казавшиеся им великосветскими и мужественными.  Обычный  дешевый  выпендреж.
Никакой  тебе  икебаны.  Только   один   снимок   носит   следы   потуг   на
художественность: восседающий одесную от певицы субъект держит  у  самой  ее
лебединой шейки сверкающий охотничий нож устрашающих очертаний, а  Маргарита
закатила глаза в комическом ужасе. Что до сидящего ошую, лицо у него  скорее
скучающее - как и на всех прочих снимках, впрочем, сразу  видно,  что  он  в
отличие от остальных, присутствует на пирушке скорее по обязанности.
   Одним словом, иллюстрация к анекдотам про убогость  воображения  у  новых
русских, да и только. С единственным немаловажным для Даши уточнением - двух
мужчин она никогда прежде не видела, можно утверждать всей  уверенностью,  а
вот третий был не просто знаком - последние два месяца без  особого  рвения,
но и без нареканий исполнял роль ее агента-информатора в губернской  управе.
Каковую роль взвалил на свои отнюдь не хрупкие плечи отнюдь не  добровольно.
История  банальнейшая:  нечистого  на  руку  и  иные  оконечности  организма
субъекта  подловили  на  горячем  и  поставили  вопрос   ребром,   предложив
незатейливую альтернативу: либо печалиться  на  нарах,  либо  с  оформлением
надлежащей  подписки  оставаться  в  прежнем  качестве,  добавив   к   своим
обязанностям функции стукача. Или, благолепия ради, негласного сотрудника  -
всякий знающий опер старается своих "подметок" не обижать  и  не  оскорблять
неподобающими терминами...
   Про то, что этот тип работает на нее, Славка не знал. Согласно заведенным
исстари правилам игры - каждый знает  лишь  своих  информаторов,  исключения
редки...
   - Ну и? - спросила Даша, отложив снимки,
   - Знаешь кого-нибудь?
   - Только Марго, и ту заочно. А ты?
   - Аналогично, - сказал Славка без малейшей  заминки.  -  Видишь  ли,  вот
этот, - он взял фотографии и ткнул пальцем в субъекта со  шварценнегеровским
клинком, - засветился возле данной квартирки аж  дважды.  Часу  в  четвертом
утра именно он привез Маргариту домой и транспортировал до двери, а может, и
до постельки.  Задачка  была  нелегкая,  поскольку  Маргарита  была  игрива,
веселее некуда, распевала шансоны на весь подъезд, орала от избытка чувств и
все такое прочее...
   - Откуда столь блистательная компра?
   - Понятых видела. Соседи напротив. Они его и срисовали по фото.  Доченька
у них, понимаешь ли, погуливает со всем пылом юности, вот  и  вчера  исчезла
без предварительных уведомлении, они на каждый шорох в подъезде выскакивали.
Точнее, выскакивал один папаша, поскольку мамаша пребывала в  полуобморочном
состоянии... Вот. А где-то около  половины  первого,  дня,  понятно,  папаша
отправился выгуливать собачку  и  вновь  узрел  данного  субъекта  -  он  не
ручается, что субъект выходил из квартиры Марго,  просто-напросто  спускался
по лестнице аккурат перед собаковладельцем... Такое вот кино. И если  смерть
воспоследовала меж четырьмя и шестью, то  этого  деятеля  с  ножичком  нужно
срочно вычислять, а там и в гости волочь... А?
   - Да уж. Со всем усердием волочь... - кивнула Даша.  -  Ну,  а  беспутная
дочка-то нашлась?
   - Ага. Заявилась часа в два, получила выволочку,  дома  сидит...  Короче,
фотки я забираю и размножаю.
   - Валяй, - сказала Даша. - Что там насчет знакомых, друзей и связей  твой
Роберт поет?
   - Рехнемся список составлять.
   -  Понятно...  -  она  придавила  окурок  и  подняла  глаза  на   верного
сподвижника. - Ну, а если Роберт не врет насчет двух своих звонков, кто  ему
мог отвечать пьяным женским голосом, да еще выдавать себя за Марго, причем в
то время, когда Марго этот мир давно покинула? Интересный вопросик, а?
   - Да уж...
   - Что там за горничная на горизонте?
   - Уже  поехали  за  горничной,  Роберт  дал  наводку.  Девка  как  девка,
студентка, кажется. В обнаженном виде весьма даже неплоха.
   - Из чего вытекает?
   - Любуйся,  -  Славка  извлек  новую  фотографию,  побольше  размером.  -
Вообще-то,  это  странно  немножко,  Марго  в  розовой   любови   вроде   не
подмечена...
   Зрелище было пикантное - Маргарита  Монро,  грациозно  положив  ножку  на
ножку, восседала в том самом золотистом кресле, где сейчас сидела  Даша.  Из
одежды на ней  наличествовали  лишь  серьги,  браслет  и  массивная  золотая
цепочка, а на подлокотнике, приобняв певицу за лебединую шею и с обаятельной
улыбкой уставясь в объектив, устроилась  темноволосая  девчонка  несколькими
годами моложе, одетая еще скуггее (цепочка не  в  пример  тоньше  и  колечко
поскромнее).
   - Горняшка? - спросила Даша.
   - Она. Обе чуток поддавши, а?
   - Похоже, -  сказала  Даша,  огляделась.  -  Фотоаппарат  был  расположен
высоковато... слушай, похоже, никто его в руках не держал, а стоял он  во-он
на той полочке, где ваза. - Она  встала,  подошла  к  полке,  обернулась.  -
Точно. Автоспуск, надо полагать. Скажи ребятам, пусть на фотоаппарат обратят
внимание, если найдут, конечно... Мало нам кабака "Золото Шантары",  который
замучишься отрабатывать, мало нам массы друзей и связей в самых  неожиданных
сферах, тут еще и лесбос замаячил... А ежели...
   В дверь деликатно, но громко постучали. Выйдя в  другую  комнату,  Славка
почти сразу же вернулся, досадливо пожал плечами:
   - Туз-отказ. Горничная Ниночка нынче дома не ночевала,  отчего  родители,
простые  советские  инженеры,  в  панике  и  отчаянии.  Умоляют   немедленно
подключиться к поискам родимого чада. Что смотришь?
   Даша хмыкнула.
   - По всем канонам детективного жанра один из нас должен нахмурить  лоб  и
сказать: "Думаешь?" А второму следует многозначительно произнести: "М-да..."
А вообще-то, черт его ведает, Слава, может, тут и вправду - "М-да"... Я  так
понимаю, у егозы Ниночки ночевки вне дома не в обычае?
   - Вот именно. Родители на ушах стоят.
   - Они еще этого не видели... - фыркнула Даша, глядя на двух нагих граций.
- В общем, видела я по роже Чегодая, что и он в естественную  смерть  как-то
не особенно верит, а если добавить некоторые  странности...  Никуда  нам  от
работы не деться.
   - Нам? - печально поморщился Славка.
   - Ну, извини, тебе, - сказала Даша. -  Я  в  нынешнее  креслице,  честное
слово, не рвалась, что тут поделаешь... Но есть и оборотная сторона  медали,
светлая. Чем могу, помогу.
   - Людьми, конечно. И колесами.
   - Нет проблем, парень, нет проблем... - задумчиво сказала Даша. -  Знаешь
что? К  трем  главным  мотивам  у  нас  в  данном  случае  еще  и  четвертый
добавляется. Касаемо кого-то другого, хватило бы секса, страха  разоблачения
и материальной выгоды, но коли уж речь зашла о Монро, нужно  вписать  еще  и
фанатов. У нас тут не столица, но фанаты и фанатки у нее  были,  я  слышала.
Ну, не надо делать столь убитую физиономию... Все я понимаю, однако придется
и этот вариант отрабатывать. А поскольку...
   На сей раз дверь распахнули без стука. Володя Каминский, эксперт, влетел,
тщательно прикрыл дверь за собой и, глядя несколько странно, сообщил:
   - Там видак включился. Пашет на запись, программа заработала.
   - Ну и что? - спросила Даша.
   - А то, что примерно в двенадцать дня вырубали свет. Примерно на полчаса.
В  "дворянских  гнездах"  такое  тоже  случается  -  тут  не  дачный  район,
собственную электростанцию завести в центре города  трудновато.  И  не  было
света, я повторяю, полчаса.
   - Да не стой ты с такой рожей! - в сердцах привстала Даша. -  Курсанточек
эффектами изумляй...
   - У тебя видак есть, товарищ майор?
   - Стоит паршивенький, пылится, - сказала Даша. - Раз в год врубаю...
   - А на запись программируешь?
   - Раз в три года.
   - Ну вот... Видишь ли, когда свет отключается всего на несколько минут, у
видаков  стираются  программы,  ежели  таковые  были  введены,  да  вдобавок
обнуляются часы, приходится потом заново стараться... А там часы  показывают
нормально, соответствующее время, и  программ  введено  целых  четыре.  Одна
цифирка мигает, как и положено, когда запись идет, три остальных ждут  своей
очереди...
   Он дал им немного времени как следует осознать услышанное и осклабился со
столь гордым видом, словно убивец был теперь в кармане или в крайнем  случае
на коротком поводке и в строгом ошейнике. Добавил:
   - А поскольку я уже от Лазаревича слышал, что смерть  воспоследовала  меж
четырьмя и шестью...
   - Ладно, не тупые, - сказала Даша грубовато. - Значит, покойная  вставала
после полудня и видак программировала? Житейское дело, а? Почему  раньше  не
усмотрели?
   - Интересно, кто знал?  -  пожал  плечами  Каминский.  -  Сосед,  который
понятой, когда видак включился, вылупился на него, как  чумной,  а  потом  и
возопил, что этакого быть не может. Свет отключали, вещает, он сам  какую-то
очередную серию писал, и у него чуть кассету  не  заклинило.  Он  ведь  тоже
краем уха Лазаревича слышал...
   - Соображает, - хмыкнула Даша. - Радоваться надо, что не  перевелись  еще
добровольные помощники следствию, а не иронию шутить... - Она  посерьезнела.
- Ну ладно. Если это все же естественная  кончина,  хозяйка  видак  включить
после полудня никак не могла. А если мокрушка - зачем  убийце-то  с  видаком
возиться? А, ребята? Или это друг дома в гости зашел, не заглянув в  ванную,
стал себе расхаживать по квартире и видаком забавляться от нечего  делать...
Идиотство какое! Да, а что он там пишет-то?
   - Похабщину он там пишет, -  с  кривой  улыбочкой  поведал  Каминский.  -
Дозволенную цензурой...
   Даша вышла в гостиную. Чегодаев  стоял  посреди  комнаты,  сунув  руки  в
карманы черного просторного пальто и весь подавшись вперед, смотрел на экран
так, словно там неким чудом вдруг  явилась  детальная  картина  убийства,  в
цвете и крупных планах.
   Увы, ничего подобного не наблюдалось. Кроме разве что цвета  -  ящик  был
неплохой, японский.