го возможностями нетрудно в  темпе  собрать  о
Даше кое-какую информацию...
   - Итак, вы на меня вышли... - сказал он, этой избитой фразой сэкономив не
менее десятка вступительных реплик о обеих сторон. - Каким образом?
   - Оперативно-розыскным, - сказала Даша.
   - Это не ответ. Было несколько вариантов  подхода,  и  в  зависимости  от
каждого мне следует выбирать стратегию с учетом...
   Даша молча смотрела ему  в  глаза,  легонько  улыбаясь.  И  вполне  мирно
спросила:
   - А вы уверены, что вам необходима стратегия? -  Гм,  пожалуй...  и  нет.
Влияние кабинета-- здесь с утра до  вечера  говорят  о  стратегии,  тактике,
вариантах... Садитесь, - он показал на кресла у небольшого столика в углу. -
Выпьете что-нибудь? Нет? Ну, как душа пожелает... Что вы хотите? - То есть?
   - Что вам нужно? Раздуть громкое дело? Получить , от меня... компенсацию?
   - Положительно, вы сверх всякой  меры  увлеклись  стратегией,  -  сказала
Даша. - Я, знаете ли, хочу поймать убийцу. Не слишком дерзкое желание, а?  И
вполне естественное...
   -  Я  обязан,  знаете  ли,  просчитывать  варианты.  Для  вас  все  может
показаться  надуманной  игрой,  но,  уверяю,  найдутся   те,   кто   захочет
случившееся  использовать  к  своей  выгоде...  Правда,  вы  не  замечены  в
определенного рода связях... Вы, надеюсь, не думаете, будто это -  я?  Хотя,
честно признаюсь, алиби у меня нет. Вернее, нет тех, кто может  подтвердить,
что я оставался в квартире.
   - Вот это меня и убеждает, - сказала Даша.  -  Я  как-то  сызмальства  не
доверяю очень уж элегантному и железному алиби. Как любой  сыщик,  наверное.
Просто ответьте на пару вопросов...
   - Я о вас, как уже говорил, немного порасспросил... Говорят,  вы  опаснее
всего как раз в облике кокетливой простушки - глаза простецки хлопают, ножки
невзначай обнажаются, а в голове готовы подвохи и каверзы...
   - Да? - с любопытством спросила Даша и села, как  примерная  школьница  в
классе.  -  Возможно.  Штампы  -  вещь  прилипчивая...  Вы  к   ней   хорошо
относились?
   - Более чем. В извращенцы не запишете?
   - Ох, да кто нынче разберется, где  что  начинается...  Можно  нескромный
вопрос? Она была... только ваша?
   - Я бы оторвал кое-кому голову, окажись иначе. И не смейте...
   - Ну что вы, какая ирония, - сказала Даша. - Дело житейское, лишь  бы  не
силком, знаете ли... Вы ее никогда не провожали?
   - Нет. Район  довольно  спокойный,  в  это  время  уже  нетрудно  поймать
машину...
   - А кто к вам се привозил?
   - Представления не имею. Я же не встречал у подъезда...
   - Тогда вовсе уж не скромный вопрос,  -  сказала  Даша.  -  Как  это  все
оформлялось? Вы звоните...  кому,  самому  Усачеву?  -  и  стойко  выдержала
свирепый взгляд. - Не сердитесь на него, право.  Он  молчал,  пока  мог.  Но
отыскался ключик...
   - Да. Я  звонил  Усачеву  и  говорил:  "Я  хочу  видеть  Риту".  Если  не
встречалось каких-то бытовых препятствий, он вскоре  перезванивал  мне.  Как
правило, препятствий не встречалось - все было в определенные дни недели,  в
устоявшееся  время.  Максимум  через  сорок  минут  она  звонила  в   дверь.
Послушайте, я частенько почитываю детективы и могу примерно предугадать ваши
вопросы... Ребенка она от меня не ждала. И в последнее время я не замечал  у
нее  каких-то  признаков  нервозности...  да  вообще  не   замечал.   Крайне
жизнерадостная девочка. Вы можете поверить, что я был  к  ней  по-настоящему
привязан? Доживете до моих лет, поймете, как много значат устоявшиеся связи,
привычки...
   - Значит, вы и представления не имеете, как функционировал... механизм?
   - А зачем мне это знать? Наоборот, не хотелось лишний раз вспоминать, что
есть... механизм.
   - Собственные предположения у вас есть?
   - Ни малейших. А у вас?
   - Аналогично, - сказала Даша.
   - Вы что, в тупике?
   - Ну, не совсем, я бы не сказала... Видите ли, ко всем этим делам так или
иначе причастна масса людей. Кое-кого я уже вычислила, кое-кто  прозябает  в
безвестности, что мне категорически не нравится. И такова уж обстановка, что
не все смогут высидеть спокойно. Моя задача заставить всех - и  преступника,
и прочих -  действовать.  Так  пли  иначе  действовать.  Чем  больше  вокруг
движения,  мельтешения,  пируэтов,  перемещений  -  тем  больше   информации
потечет, пойдут глупости  и  ошибки,  повысятся  чьи-то  шансы  угодить  под
прожектор...
   Сиротников усмехнулся чуть свысока:
   - И вы хотите заставить меня включиться в это ваше... мельтешение?
   -  Помилуйте,  в  вашем  положении  несолидно  -  мельтешить...   Я   вам
всего-навсего задам два вопроса.  Могут  ли  ваши  конкуренты  или  партнеры
навешать вам "клопов"?
   - Для вас что-то очень уж детский  вопросик...  Ну  конечно,  без  всяких
"может". Нынче  не  всегда  и  ясно,  где  кончается  партнер  и  начинается
конкурент, сущие танцы с волками...
   - А спецслужбы? Я не о нас, скромных, затюканных ментах...
   Его лицо мгновенно застыло:
   - . Что вы хотите сказать?
   - Я туманно выразилась?
   - Бог ты мой... Неужели Рита?
   - Можете  делать  мне  пакости,  -  сказала  Даша-.  -  Можете  мне,  как
выражается полковник Бортко,  делать  Освенцим...  Но,  увы,  факт  остается
фактом: Рита вас писала.  При  помощи  весьма  компактной  и  высококлассной
техники, напрочь исключающей  любительский  уровень.  Я  не  берусь  гадать,
частная это  техника,  или  все  же  государственная  -  нынче  не  сразу  и
определишь...
   И всерьез ожидала, что в  нее  полетит  бутылка  с  красочным  бесштанным
шотландцем на этикетке. Обошлось. Только взглядом  пепелил.  Что  ж,  в  его
возрасте и при его положении можно бы и вспоминать почаще избитую  истину  -
крайне редко случается, чтобы юные красоточки  любили  пожилых  королей,  не
затаив тройного подтекста в мыслях и поступках...
   Он наконец взял себя в руки. Даже усмехнулся криво;
   - Полагаете, будут какие-то комментарии на тему версии о спецслужбах?
   - Ну что вы, - сказала Даша. - Вы не дите, а я не Штирлиц...
   - Ошибки быть не может?
   - Хотите, покажу игрушку?
   - Не надо. А вы жестокое созданьице, Дашенька...
   - Соответственно окружающему миру.
   - Я бы вас и в самом деле мог  растоптать.  Если  бы  вы  существовали  в
единственном экземпляре - безжалостная молодежь. - Он  попытался  беззаботно
улыбнуться. - Ничего, согласно печальному  опыту  человечества  вы  в  конце
концов когда-нибудь, обнаружите,  что  играете  в  таком  театре,  где  роли
странствуют по кругу...
   Даша невинно сказала:
   - Вы полагаете, было бы лучше оставить вас в блаженном неведении?  Мне-то
казалось, я честно и деликатно оказала услугу...
   - Благодарю от души, - с  горечью  поморщился  Сиротннков.  -  Могу  даже
премию выписать...
   - Обойдусь.
   - Знаете, даже операцию можно делать по-разному. Можно со  скальпелем.  А
можно - с исполненным  охотничьего  азарта  личиком...  Значит,  теперь  мне
предстоит действовать, а вам - с любопытством наблюдать? Вы уверены, что вам
удастся? Или - что зацапаете в клыки нечто полезное?
   - Ничего в этой жизни не случается  просто  так,  -  сказала  Даша.  -  И
классные магнитофончпки без причины в пудреницах не прописываются,  возможны
самые неожиданные комбинации... Вы, обращаю ваше внимание, не отказались  от
предлагаемого разговора, хотя имели полную возможность вежливо уклониться...
   - Теперь понятно, как вам удалось надавить на Эдика. Но вам  не  кажется,
что переборщили?
   - В смысле?
   - Что, вы даже не в курсе?  -  слегка  удивился  он.  -  Эдик  сейчас  на
Королева. Только не в ресторане "Воевода", а в психушке. Вчера мне сообщили,
но я этого не связал тогда с вами...
   - Вы серьезно?
   - Нет, шучу от нечего делать, - поморщился  Сиротников.  -  Увезли  вчера
утром из дома. Вот вы и дождались... мельтешений. Был  в  жутком  состоянии,
прятался под диван, лез в шкаф... - и резко встал. - У вас ко мне все?
   - Пожалуй.  -  она  тоже  встала,  довольная  в  душе,  хотя  достижения,
признаться, были мизерные.
   ...Внутренний   осведомитель   на   Королева   у    Воловикова    имелся.
Психиатрическая  больничка,  заведение  на  посторонний  взгляд   совершенно
безобидное, на деле всегда бывает под присмотром у уголовки.  Случается,  из
больницы утекают на  продажу  ампулы  и  таблетки  -  ибо  иные  медикаменты
подходят как для гуманного лечения хворых душою, так  и  для  наркотического
кайфа.  Случается,  там  за  хорошие  деньги  или  просто  по  дружбе  можно
отлежаться,  надежнейшим  образом  избежав  уголовного  дела,   или   просто
отсидеться, пока тебя за разные художества  старательно  ищут  в  совершенно
иных краях. Случаются и другие коллизии, идущие поперек уголовною кодекса  -
от левого оформления "белых билетов" до старичков и старушек,  упрятанных  в
психушку родственниками по причинам, с медициной ничего общего  не  имеющим,
зато предельно сближенным с алчностью... Словом, полезно  наблюдать  изнутри
жизнь психушника - никогда не знаешь, что тебе понадобится, что стрясется...
   Кстати, милейшего  пожилого  доктора,  второй  год  исправно  снабжавшего
уголовку подробной информацией о жизни родного коллектива, подсекли как  раз
на медикаментах - когда он попытался было составить конкуренцию басалаевским
цыганам. У Воловикова в свое  время  были  стойкие  подозрения,  что  именно
конкуренты и сдали операм  пытавшегося  подкалымить  эскулапа,  паскудившего
своей интеллигентной рожей и дипломом о  высшем  образовании  спаянные  ряды
торговцев "Дурью" - но дела это не меняло...
   Доктора она отыскала довольно быстро - благо оказался приемный день, и  в
красном  уголке  психушки  стояло  сущее  столпотворение:  мудрые  психиатры
расселись по залу, и  каждого  окружала  куча  родственников,  с  печальными
лицами слушавших невеселые подробности  (правда,  на  паре-тройке  лиц  Даша
подметила вовсе не скорбь, а одна замотанная  бабенка,  никою  не  смущаясь,
орала в голос: "Доктор, вы этого алкана подержите до Нового года, хоть  дети
отдохнут!".
   Улучив  интервал,  когда   очередной   родственник   отсел,   а   другой,
опечалившись, пропустил  момент,  Даша  рванулась  в  образовавшуюся  брешь,
плюхнулась рядом  с  благообразным  седым  доктором  (везло  ей  сегодня  на
благообразных джентльменов, спасу нет...) и, пока  он  не  успел  удивиться,
заторопилась:
   - Вы меня помните, доктор? Я насчет Усачева...  Доктор  ее,  конечно  же,
помнил, но с полминуты моргал и жевал губами, пока не сообразил:
   - Ах да, конечно... Вообще-то, это не мой участок...
   - А скоро освободитесь и сможете мне помочь? Я вас умоляю, доктор,  такая
неожиданность...
   - Подождите с... - он обречено окинул взглядом ждущих. -  С  полчасика...
Раньше никак не управиться...
   Пришлось  убраться  несолоно  хлебавши.  Она  забралась   в   неприметный
"москвичек", и  они  с  сержантом  Федей,  перебрасываясь  пустыми  фразами,
наблюдали  от  нечего  делить,  как  люди   покидают   грустную   больничку,
непроизвольно ускоряя шаг, чтобы побыстрее  оказаться  подальше.  Никому  не
хотелось, чтобы его ненароком приняли за пациента.
   - Вот не дай бог угодить... - сказал Федя с  кокетливым  ужасом  молодого
здорового амбала.
   - Не зарекайся, - сказала Даша отрешенно. - Я в прошлом  году  вела  одно
дело, пришлось кое-что подчитать... Кажется, у одиннадцати человек из тысячи
есть шанс  загреметь  независимо  от  прошлой  жизни.  Возрастные  изменения
сосудов мозга.
   - Шутите?
   - Ни черта. Статистика  такая.  А  уж  кто  попадет  в  эти  одиннадцать,
неизвестно. Может, я, а может, ты...
   - Мать твою...
   Через сорок две минуты появился доктор, неуклюже влез на заднее  сиденье,
повозился,  устраиваясь,  страдальчески  вздохнул  по   своему   обыкновению
(джентльмен в лапах грубых пиратов, понимать) и сообщил:
   -  Психоз  с  острым  галлюцинозом.  Акцент  на  ярко  выраженной   мании
преследования - в карточке записано, странности проявились еще вечером, ночь
он, вероятнее всего, не спал, а утром начался приступ, метался по  квартире,
пытался спрятаться у соседей, лез под диван...
   - Белая горячка? - спросила Даша, сидя к нему вполоборота.
   - Родные говорят, не пил. Такая картина наблюдается не обязательно  после
злоупотребления алкоголем. Просто симптомы крайне схожи. Преследователи,  от
которых следует скрываться, враги... Его вовремя увезли. Здесь все  возможно
- от прыжка в окно до нападений с топором на семью.
   - А кто были эти враги? - спросила Даша. -  Насколько  я  помню  по  делу
Лифантьева, в таких случаях более-менее подробно описывается...
   - Убийцы - вот и все, что там  значится.  Страшные,  беспощадные  убийцы,
которые слоняются вокруг дома, трогают дверь, цинично пере! свариваются  под
окном,., Знаете, что любопытно? Убийцы  -  девушки.  Три  молодых,  красивых
девушки. Это несколько не вписывается в стандартную картину.  Обычно  бывают
мужчины - соседи, даже друзья, эсэсовцы, натовские  парашютисты,  сотрудники
КГБ... А у него - три девушки. Весьма нетипично.
   - Как сказать... - проворчала Даша. - На наркотики проверяли?
   - Разумеется. Сделали все  обязательные  анализы.  Но  ничего  не  нашли.
Возможно, чисто  возрастное,  изменения  сосудов  мозга...(Федя  дернулся  и
уставился на него с ужасом). Пока еще рано о чем-то определенном говорить.
   - А побеседовать с ним можно?
   - Смеетесь? Он зафиксирован на  койке.  Когда  его  привезли,  купировали
возбуждение аминазнном и тизерцииом в ударных дозах, но отдельные проявления
сохраняются до сих пор...
   - Девушки за ним и сюда последовали? - усмехнулась Даша.
   - Да. Все  замыкается  на  девушках  -  они  выследили,  догнали,  твердо
намерены убить... Когда с  ним  можно  будет  поговорить,  я  совершенно  не
представляю. Иногда это затягивается. Попробуйте позвонить  дня  через  три,
возможно, что-то и определится...
   - А вы уверены, что анализ не проморгал наркотиков?
   - Ручаться, конечно, на все сто процентов нельзя. Вы  же  понимаете,  при
нашей спешке и запарке... Пациенты Кашпировского давно схлынули, зато волной
пошли вкладчики МММ и аналогичных заведений... Вчера Даже Мавроди привезли -
ну, самозванца, понятно.
   - Так, - сказала Даша. - А можете вы у него одноразовым шприцем  откачать
капельку кровц, да мне шприц принести?
   - Это бессмысленно. В крови у  него  сейчас  столько  нейролептиков,  что
никакой анализ не отличит следов  лечения  от  чего-то  принятого  ранее.  Я
перекинулся парой  слов  с  завотделением  -  он  на  наркотики  не  грешит.
Совершенно не тот анамнез. Все  прекрасно  укладывается  в  картину  острого
галлюциногенного психоза.
   Даша лихорадочно размышляла. Потом энергично тряхнула головой:
   - Санитары там в комплекте?
   - У нас же вечно недокомплект.
   - Будет вам санитар, - сказала Даша, решив использовать  на  всю  катушку
временное обилие подчиненных. - Он к вам через часок приедет, и вы, кровь из
носу, моментально его туда устроите как племянника жены брата соседки тестя,
скажем. И сделаете так, чтобы он как можно быстрее вышел в смену...
   Глава четырнадцатая. Прыткий кузен.
   Дверь распахнулась, кода Даша снимала пуховик с вешалки, а  сержант  Федя
топтался рядом, галантно пытаясь помочь и не уронить при  этом  зажатых  под
мышкой учебников (ибо твердо решил,  очарованный  крутыми  операми  и  Дашей
конкретно, на будущее лето поступать в Шантарскую милицейскую школу).
   Появился  бородатый   тип   с   просветленно-пугливой,   слегка   опухшей
физиономией  индивидуума,  которому  удалось   благополучно,   без   "белки"
выскользнуть из  длительного  запоя  -  но  маяться  болями  в  организме  и
тягостной бессонницей предстояло еще с  недельку.  Диагноз  при  взгляде  на
такую рожу бывалый опер ставил с лету. Даша решила сначала, что это какой-то
антиобщественный элемент вновь перепутал двери -  что  случалось  в  среднем
раза три в неделю, поскольку поблизости от Дашиной  резиденции  располагался
ведавший участковыми майор Акимушкин  -  но  тут  же  следом  вошел  веселый
Косильщик, хлопнул бородатого ладонью по спине:
   - Заходи, Веласкес, не тушуйся...
   Честное слово, он прямо-таки сиял - не  отрекомендованный  Веласкесом,  а
Косильщик. Была в нем этакая усталая гордость, прекрасно Даше знакомая. Она,
выжидательно держа пуховик на руке, спросила;
   - Ты кого привел? Ему бы в пивбар, болезному...
   -  Перетерпит,  -  безжалостно  сказал  Косильщик.  -  Садись,  Веласкес,
покури...
   Даша за локоть оттащила его в сторону:
   - Что за улов? Мне ехать надо...
   - Куда?
   -  На  Каландаришвили,  -  сказала  она  шепотом.   -   Интересное   кино
закручивается - наша малолетняя Анжелика и в самом деле  та,  за  кого  себя
выдавала, вот только нет у ее родителей еще и старшей дочки Нади. Один пацан
Витя десяти лет.  А  Надежда  из  "Шантарск-Тслестар",  что  живет  рядом  с
Житеневым, носит совершенно другую фамилию и в  родстве  с  Изместьевыми  не
состоит ни с какой стороны...
   - Подождут, никуда не денутся, - так же тихо ответил Косильщик. - У  меня
нашелся гриб поинтереснее. Свидетель по Шохиной... По тому утру.
   Даша, не  тратя  время  на  восторженные  реплики,  повесила  пуховик  на
вешалку, жестом отослала Федю "погулять" и  еще  раз  обозрела  "Веласксса",
сидевшего на краешке стула так, словно стул  был  хрустальный,  и  благостно
смолившего сигарегку, зажатую меж большим и указательным пальцем  трясущейся
руки. При одном взгляде на него хотелось пивка. С одной стороны,  полагаться
на таких свидетелей иногда выходит весьма опрометчиво. С  другой  же,  давно
известно, что порой лучшие свидетели  получаются  из  одержимых  бессонницей
старушек, равно как запойного народа и влюбленных - две последних  категории
сплошь и рядом оказываются в самых неожиданных местах  в  самое  неожиданное
время...
   - Ладно, - сказала она напарнику. -  Посмотрим...  Он  что,  в  том  доме
живет?
   - Ага. Только в другом подъезде. Веласкес - эго не кличка.  Он  у  нас  -
Веласкес Степанович Тихомиров.
   - Попятно, - сказала Даша. - Папа был художник?
   - Искусствовед, - тихо поведал в пространство Веласкес без кавычек.  -  В
областном музее работал.
   - Бывает, - кивнула Даша. - В школе не дразнили?
   - Разве что Вилкой...
   - Ну, это еще ничего, - -дружелюбным  тоном  сказала  Даша,  подсаживаясь
поближе  и  сделав  самую  располагающую  физиономию.  -  Знала   я   одного
Лагшмивара, честное слово. - Лагерь Шмидта в Арктике - так у  того  школьное
прозвище без содрогания и вспомнить нельзя... А вы сами, часом, не  художник
будете?
   Он кивнул, но тут же уточнил:
   - Непризнанный.
   - Бывает, - понятливо кивнула Даша. - Я  в  прошлом  году  вела  дело  по
убийству в мастерской, предмет изучила. Интриги и зависть  или  безжалостная
поступь рынка?
   - Все вместе. Плюс изобилие алкоголя в круглосуточной торговле.
   Даша окинула его откровенным взглядом:
   - Ну, не скажешь, вообще-то, что на вас лохмотья...
   - Оформительством подрабатываю,  кормлюсь  при  новых  русских  и  старых
инородцах...
   - Дальше попробую угадать, - сказала она.  -  Ради  тренировки  дедукции.
Сдали заказ, получили денежку...
   - Ага. Магазин на Котовского. Раньше там была бакалея, а потом закрыли  и
устроили салон мебели...
   Распахнулась дверь, что-то весело договаривая на ходу. влетели  Славка  с
Толей. Даша яростным жестом приказала им убраться в уголок и притихнуть.
   - Салон я уделал в западных стандартах, им понравилось.  И  не  обманули,
надо заметить. Отдали все до копеечки, и еще добавили парочку бутылок, у них
там закупили гору алкоголя для презентации. Пошел я домой  и  стал  тешиться
алхимией - перегонял разрисованную бумагу в спиртное. Благо нет у меня  дома
препятствий  для  таких  опытов  -  то   бишь   юбок.   Я   человек   вполне
гетеросексуальный, - поторопился он уточнить. - Только стараюсь их у себя не
селит