ится.
   Прихожая - чистенько, уютно, никаких особенных  выкрутасов.  Краем  глаза
Даша заметила на вешалке рядом с  ярко-желтым  пуховиком,  женским,  похоже,
пальто Воловикова, а рядом с черно-бурой ушанкой - его коричневую  формовку.
Заглянула в полуоткрытую дверь. В  комнате  кучковались  человек  восемь,  в
форме и в штатском, она узнала  некоторых,  а  среди  незнакомых  наметанным
глазом моментально выделила понятых - по особой,  неповторимой  скованности.
Здесь его не было.
   Вторая  дверь,  слева.  Даша  схватилась  за  круглую  ручку,  сверкавшую
фальшивой позолотой, потянула, толкнула, когда это ни  к  чему  не  привело,
повернула направо. Ручка не поддалась.
   - Налево, - подсказал кто-то сзади. - И на себя.
   Мельком оглянувшись через плечо - ага, Витя Вермуш из районного  угро,  -
она повернула ручку влево. Эта комната  -  поменьше,  особенного  беспорядка
незаметно, разве что там и сям разбросана одежда,  мужская  и  женская.  Две
почти пустых бутылки на столе, пара тарелочек  с  убогой  закуской,  посреди
стола -  длинная  нагайка  из  темно-коричневых  кожаных  полос.  Гильза  от
пистолетного патрона, еще гильза, еще...
   Потом только она набралась духу взглянуть на труп, который она никогда  в
жизни не рассчитывала увидеть. Видеть шефа таким отчего-то казалось столь же
противоестественным и нелепым, как если  бы  она  узрела  вдруг  со  стороны
собственное остывающее тело.
   Крови было не так уж много, и она  давно  успела  подсохнуть.  Воловиков,
сыскарь от Бога, лежал на спине,  подогнув  голые  ноги,  в  одной  рубашке,
застегнутой на пару нижних пуговиц.
   Сознание раскололось надвое. Одна половинка выла в дикой,  нечеловеческой
тоске, другая деловито  и  профессионально  оценивала  увиденное.  Одна-пуля
попала в лоб над правым глазом, еще две  угодили  в  грудь  -  но,  судя  по
длинному, узкому подтеку, видневшемуся из-под спины, была еще  и  четвертая.
Вполне возможно, она-то,  четвертая,  как  раз  и  была  первой  выпущенной:
выстрел в спину, человек, еще не успев ничего осознать, всего  лишь  раненый
не особенно тяжело, разворачивается к стрелявшему, получает еще три  пули  -
раз, два, три, в упор!
   Почувствовав, что сейчас и в самом деле завоет в голос, она  шарахнулась,
налетела спиной на Вермуша,  тот  торопливо  посторонился,  и  оба  вышли  в
коридор, тщательно притворив за собой дверь.
   Даша не успела ничего спросить у старого знакомого - в прихожей застучали
сапоги. Прямо на нее,  целеустремленно,  слепо  шагал  полковник  Галахов  в
распахнутой шинели. Даша дернулась  в  сторону.  Полковник  одним  движением
повернул ручку влево, рванул дверь на себя. Вошел. За спиной у него  тут  же
встали еще двое, заглядывая через плечо,  -  затылки  были  знакомые,  но  в
нынешнем своем состоянии Даша никак не могла их опознать.
   - С тобой все нормально? - озабоченно спросил Вермуш.
   В глотке у нее стояла какая-то кислятина,  и  она,  неопределенно  махнув
рукой,  выскочила  на  площадку,  выхватила  из   кармана   пачку   сигарет,
затянулась, чтобы вытравить эту кислятину.
   Вермуш с  непроницаемым  лицом  стоял  рядом.  Овчарка,  вывалив  широкий
розовый язык, пытливо разглядывала Дашу.
   - Рассказывай, - сказала она, не узнавая собственного голоса.
   - Психушка приехала раньше нашей машины...
   - С самого начала, - сказала Даша так, что его невольно передернуло.
   - Ночью соседи  ничего  особенного  не  слышали  -  временами  взревывала
музыка, но ненадолго. Выстрелов они, конечно,  не  привязали  к  конкретному
време ни, вообще не поняли, что были выстрелы -  "что-то  трещало",  "что-то
падало", один вообще решил, что это  откупоривали  шампанское.  Так,  кто-то
что-то слышал сквозь сон... А около шести в сорок  пятую  принялась  звонить
эта девица - в одних плавках, чем-то красные измазанная, они сначала решили,
что кетчупом, с пистолетом в руке. Тихо, спокойненько, вежливо стали просить
подсолнечного  масла,  чтобы  смазать  пистолет,  и  так   же   спокойненько
объяснила,  что  пистолет,  когда  из  него  кого-то  убьешь,  надо  смазать
непременно подсолнечным маслом. В сорок пятой дверь открывала жена  хозяина,
у нее от такого зрелища мгновенно язык отсох и  наступило  общее  оцепенение
организма,  пролепетала  что-то  и  захлопнула  дверь.  Девица  опята  стала
названивать - теперь и в сорок пятую, и в сорок четвертую. В сорок четвертой
живет отставник, даром что интендант, а быстренько определил, что пистолет у
нее настоящий. Попросил девку подождать, схватил телефон и стал  названивать
в психушку - у них по подъезду уже шатались наркоманы,  один  почти  так  же
выглядел... Девчонка  тем  временем  преспокойно  пела  на  площадке  что-то
веселое, плясала себе, народ выходил на работу и тихо  офуевал,  кто-то  еще
начал  накручивать  ноль-три,  начиналось  оживление...  В  общем,  психушка
все-таки приехала, не особенно и припоздав, а поскольку им с  самого  начала
сказали по телефона  про  пистолет,  а  времена  нынче  сами  знаешь  какие,
эскулапы решили не рисковать, заскочили  предварительно  в  райотдел,  взяли
двух ребят из дежурной части. Ничего особенного  не  было.  Девка  и  у  них
вежливо попросила постного масла, не дергалась, не сопротивлялась, прямо  на
лестнице тихонечко вынули пистолет из руки, оттеснили в квартиру, там  стали
пеленать,  сержант  заглянул  в   другую   комнату,   увидел   труп,   нашел
удостоверение в кармане...
   Отметив краешком глаза легкое  движение,  Даша  обернулась.  Рядом  стоял
Галахов и внимательно слушал. Кивнул:
   - Продолжайте.
   - Вот и все, собственно... - слегка пожал плечами Вермуш.  -  Ее  повезли
прямиком в психушку, врачи настояли, а у нас началась свистопляска и суета.
   - По квартирам уже пробежались?
   - Так точно, - совсем не по-милицейски вытянулся Вермуш (видимо, и он был
ошеломлен больше, чем хотел показать).  -  Ничего  заслуживающего  внимания.
Только гражданка из сорок девятой видела вечером на лестнице  подозрительную
парочку, парень и девушка - раньше она их тут вроде бы не замечала, говорит,
девка рыжая, приметная, опознает обязательно...
   Галахов покривил рот в вымученной улыбочке, глядя на Дашу  так,  что  она
поняла: уже знает...
   - Гражданку из сорок девятой повезли в райотдед, сделать  фотороботы  тех
двух...
   Галахов, с той же кривой полуусмешечкой созерцая Дашу, бросил:
   - Ну, фоторобот - дело полезное... Девка пьяная? Под наркотой?
   - Спиртным попахивало. Насчет наркоты пока неизвестно,  врачи  обещали  в
темпе сделать анализы... Но следов от иглы, сержант  говорит,  не  было.  Он
парень опытный, навидался и разбирается... - Вермуш опустил глаза, словно бы
поколебался. - Тут другое... У нее на  спине  с  полдюжины  ожогов,  похоже,
прикладывали сигарету. И нагайкой определенно прошлись, той самой.  Там  еще
наручники, настоящие, но  не  наши,  импортные,  и  еще,  извините,  товарищ
полковник, парочка искусственных  хренов,  эксперт  с  ними  уже  поработал,
говорит, не исключено, что были в деле...
   Даше отчаянно хотелось проснуться. Она уронила  под  ноги  докуренную  до
фильтра сигарету и спросила:
   - А папку нашли? Желтая, кожзаменитель, на "молнии"?
   - Надо уточнить... Да, вот ее  паспорт,  -  Вермуш  полез  во  внутренний
карман, вынул книжечку в синей обложке, украшенной золотым двуглавым  орлом.
- Прописка другая, к  этой  квартире  никакого  отношения  не  имеет.  -  Он
протянул паспорт Даше, чисто  машинально,  спохватился  на  полпути,  нелепо
дернув рукой, передал книжечку полковнику.
   Даша исподлобья косилась на начальство - Галахов замещал  пребывавшего  в
столице шефа шантарского УВД  генерала  Дронова  (и,  как  шептались  порой,
легонько под Дронова копал). Лет пятидесяти, высокий,  симпатичный,  сугубый
профессионал, прошагал все ступеньки служебной лестницы (а таких  в  милиции
уважают), неглуп, душу по пустякам не вынимает... В  общем-то,  Даша  с  ним
контачила мало, и чего сейчас от него ждать, решительно не представляла.
   - Правду говорят, что беда одна не  ходит...  -  Галахов,  раскрыв  синюю
книжечку, показал ее Даше.
   Довольно  симпатичная  девка,  совершенно  невинное  пухлогубое   личико.
Беклемишева  Евгения  Павловна!  Положительно,  крутятся  некие  ассоциации,
фамилия, мало того, что редкая, еще и знакомая. Павловна , Павел!
   - Тот самый? - спросила она, не глядя на полковника.
   -  Именно,  -  бросил  Галахов.  -  Банк   "Электроникс-кредит"   и   все
сопутствующее. Все понимают, что у нас здесь закручивается? -  Он  покосился
на проводника, и тот в полнейшей растерянности затоптался, едва не  наступив
на хвост собаке. - Господа сыскари, я вот что...
   Он не  успел  закончить.  Снизу  послышался  грохот  шагов,  на  площадку
прямо-таки ворвался высоченный мужчина  в  дорогой  распахнутой  дубленке  и
кое-как нахлобученной на  голову  шапке,  из  тех,  что  в  старину  звались
"бобрячьими". Следом едва успевали двое верзил, одетых не менее добротно,  -
вот только физиономии у них были специфические, охранно-холуйские.
   На  площадке  во  мгновение  ока  стало  тесно.  Овчарка,  предупреждающе
гавкнув, отступила в угол и ощерилась. Банкир (и все  сопутствующие)  сделал
было попытку с ходу прорваться в квартиру, Вермуш и выскочивший из  прихожей
незнакомый старлей загородили ему дорогу, к ним чисто  машинально  дернулись
охранники Беклемишева, возникла нелепая толчея... Слегка опомнившись, должно
быть, Беклемишев жестом  остановил  своих  бодигардов  и,  глядя  на  одного
Галахова, рявкнул:
   - Где Женя?
   - В больнице, -  с  невозмутимостью,  должным  образом  оцененной  Дашей,
ответил полковник. - На Королева.
   Несколько  секунд  два  верзилы  мерились  яростными   взглядами.   Потом
Беклемишев рявкнул еще на полтона выше:
   - И что, ее в самом деле сюда затащил ваш поганый мент?
   Даша на всякий случай прикинула, как будет сшибать с лестницы  ближайшего
к ней охранничка: напряжение  стояло  такое,  что  достаточно  неосторожного
слова или жеста... Сам воздух, казалось, звенит, как лезвие ножа из  хорошей
стали после умелого щелчка ногтем по кромке. Овчарка напряглась,  присев  на
задние ноги. "Еще прыгнет на спину, дура, - пронеслось в голове  у  Даши.  -
Тут ведь, кроме  хозяина,  и  старлея,  только  один  Галахов  в  форме,  не
объяснишь же ей..."
   - Разбираемся, - сказал Галахов. - Темная история...
   - Я спрашиваю - вашего мента она грохнула? И что  там  за  нагайки?  Тебя
спрашиваю, пидер!
   - Разбираемся, - чеканя каждую букву, сказал Галахов сквозь плотно сжатые
зубы. Он великолепно держался, только на скулах заалели пятнышки. - Тихо. Ты
меня понял? Разбираемся.
   Увидев, что Беклемишев непроизвольно  повернулся  в  сторону  двух  своих
лбов, Даша легонько оторвала правую подошву от пола,  изготовилась.  Ворчала
овчарка, все застыли нелепой скульптурной группой.
   Наконец шантарский нувориш круто развернулся на пятках:
   - В больницу, - и напоследок бросил всем сразу: - Ох, закопаю, пидарасня,
с конторой вместе...
   Кинулся вниз по лестнице. Следом, хмуро покосивишсь, заспешили охранники.
   - Вот так, - сказал Галахов без выражения.
   - Ночью соседи ничего особенного не слышали... - зачастил вдруг Вермуш.
   - Потом, - Галахов шагнул на ступеньку ниже. - Дарья Андреевна,  на  пару
слов...
   Даша двинулась следом, все еще думая о том, как хорошо было бы проснуться
- пусть даже в холодном поту. Тупое равнодушие пыталось перебороть  звериную
тоску.
   Размашисто шагая - полы шинели  мотались  поветру,  -  Галахов  распахнул
перед Дашей задню дверцу своего "Форда", уселся  рядом  на  заднее  сиденье,
ничуть не барственно бросил шоферу:
   - Прогуляйся до киоска, купи  какую-нибудь  печенюшку  без  затей  и  дай
проводнику, эсэрэска2 ребрами светит. Да подольше погуляй...
   Шофер послушно  вылез  наружу.  Машина  была  роскошная  -  однокомнатная
квартира на колесах, мотор едва слышно мурчал на  холостых  оборотах,  печка
гнала приятное тепло. Даша  расстегнула  верхние  пуговицы  куртки.  Она  не
помнила, курит ли Галахов, и сигареты вытаскивать не  спешила.  Мимо  рысцой
пробежали утренние прохожие, как один, косясь на табун милицейских машин.
   - Курите, - сказал Галахов, сам вытащил  пачку.  -  Вон  там  пепельница,
потяните на себя язычок. Итак. У Воловикова был такой обычай  -  вступать  с
информаторами  женского  пола  в  интимные   отношения?   Только   не   надо
ощетиниваться, Дарья Андреевна. Вы  ж  прекрасно  понимаете,  какие  вопросы
всем, и вам в том числе, будет задавать прокурор,  ребятки  из  "собственной
безопасности", неровен час, кто-то еще...
   - Никто не знает чужих информаторов, - сказали Даша.
   -  Вы  же  сыскари.  Что-то  непременно  всплывало  в  пересудах,  что-то
долетало... Поймите, я не собираюсь ни  смаковать,  ни  копаться  в  грязном
белье - история тяжелая, всем будет долго икаться. И подготовиться нужно как
следует, Я знаю, что дома у него были нелады...
   Глядя в сторону, Даша сказала: - В прошлом году, после одной  встречи  я,
пожалуй, могла сделать такой вывод. Для конкретного случая. И,  насколько  я
поняла тогда, не было нужды уговаривать, а тем более принуждать.
   - А  если  взять  более  глобально?  Соответствовало  это  его  натуре  -
плеточки-наручники, прижигание сигаретами?
   - Я с ним не спала, - сухо сказала Даша. - Но, по-моему,  он  был  вполне
нормальным мужиком. В  этом  плане.  Не  мог  он  напиться  до  изумления  и
развлекаться подобным образом... - Она помедлила, но все же продолжала: -  И
потом... Даже если вдруг предположить, что он  сбрендил  и  стал  баловаться
сексуальным садизмом, ни за что не поверю, что какая-то соплячка смогла  его
положить из его же собственного ствола.  Он  был  профессионал.  Есть  вещи,
накрепко вбитые в мозг - даже у тех, кто набрался  до  потери  контроля  или
поехал крышей... Почему вы не спрашиваете про вчерашнее?
   - А мне достаточно того, что  рассказал  его  шофер.  Он  видел,  как  вы
торчали на площадке. И поскольку, ему Воловиков  не  поведал  ровным  счетом
ничего, легко предположить, что и вы оба ничего не знали... Правильно?
   - Правильно, - сказала Даша. - Оказалось, что мы  ему  не  нужны,  и  все
уехали. Он сказал, что его отвезут... Вот вам еще один аргумент - ну  кто  в
здравом уме потащит на встречу с девкой такой хвост? В  виде  нас  троих?  А
вчера вечером он был совершенно таким же, как обычно. Как ни  прокручиваю  в
памяти, ни малейших отличий вспомнить не могу.
   - Логично... В общем,  всем,  кто  будет  вести  расследование,  говорите
чистую  правду...  В  папке,  о  которой  вы  упоминали,  были  какие-нибудь
документы?
   - Не знаю, - сказала Даша. - Просто папку он взял с собой.
   - А ваши соображения?
   - Ловушка, -  сказала  она.  -  Представления  ней  имею,  как  его  сюда
заманили, но примитивом здесь и не пахнет,  следовало  очень  постараться...
Возможно, информатор его сдал.
   - А могла этим информатором быть дочка Беклемишева? Могла ли  она  вообще
быть его информатором?
   Даша подумала, мотнула головой:
   - Не знаю. Теоретически - да. Почему бы и  нет  -  Беклемишев  у  нас  по
разработкам не проходил... Не было такого, на чем имело смысл  чувствительно
его прищемить. А все прочее - булавочные уколы, артель "Мартышкин труд".
   - Вы знали, что Беклемишев играл в команде Фрола?
   - Это каждый сержант знает, - сказала Даша. - Хотите сказать,  без  Фрола
команда моментально разболталась и перестала  соблюдать  неписаные  правила.
Плохо верится. Очень уж было бы... молниеносно.
   - Вот то-то и оно...  -  протянул  Галахов.  -  Но  как  первый  звоночек
грядущего "черного передела" мы это можем квалифицировать?
   - Вот так, с ходу? Я бы не взялась...
   - Беклемишев как-то пересекался с Маргаритой Монро?
   - Как  многие,  -  сказала  Даша.  -  Кабак  "Золото  Шантары",  все  эти
презентации... Но ни спонсорства, ни постели мы пока что не вскрыли.
   - Представляете, что он нам теперь устроит?
   - Даже слишком хорошо, - сказала Даша. - Пресса, ящик, вопли  и  клацанье
клыков... Самое печальное - в его положении даже нет нужды покупать  парочку
прокуроров или ту же прессу - они и за бесплатно  вылезут  из  кожи.  Ох,  в
какой мы заднице, простите вульгаризм...
   - Это  не  вульгаризм,  а  точное  определение,  -  печально  ухмыльнулся
полковник. - И - ваши действия?
   - Землю грызть буду и когтями рвать, - сказала Даша, захолодев от  тихого
бешенства. - За  все....За  него  в  первую  очередь.  Это  уже  законченный
беспредел.
   - О ваших когтях, простите за банальность,  наслышан...  То,  что  я  вам
сейчас скажу, Дарья Андреевна, будем знать только мы  двое.  Вчера  вечером,
перед тем как уехать из управления. Воловиков мне сказал, что завтра  уже  с
утра сможет положить на стол  крайне  любопытный  материальчик  по  убийству
Маргариты Монро. Его собственное выражение - "крайне  любопытный"...  Теперь
понятно, на что его могли поймать?
   - Ч-черт... - выдохнула Даша.
   - Переведите, - спокойно попросил Галахов.
   - Мгновенно всплывает множество версий, самые разные комбинации.  Скажем,
"крайне любопытный материальчик" был не более чем наживкой.  Или  -  -ему  в
самом деле кто-то хотел сдать некий материал,  но  "протечку"  вычислили,  и
где-то сейчас валяется еще один труп. Лично мне вторая версия представляется
более правдоподобной.  Потому  что  мы  практически  и  не  продвинулись  по
убийству Монро, к чему было убивать его так спешно?
   - Есть третий вариант. Его убили из-за чего-то, что  не  имеет  к  смерти
Монро никакого отношения...
   - Я же говорю  -  масса  вариантов,  -  сказала  Даша.  -  Но  самое  мне
непонятное - почему его убили именно в квартире? Точнее, почему  не  отвезли
труп за пару километров, не инсценировали нападение шпаны?
   - Возможно, потому, что видели ваши машины.
   - Ну и что? - пожала  плечами  Даша.  -  Утречком  нам  открыл  бы  некий
пенсионер, который в жизни не видел никакого  начальника  угро.  И  что  ему
предъявлять? Разве что квартира изрядно запачкана, и они побоялись...
   - Похоже, мы с вами твердо  сошлись  на  том,  что  убила  его  не  дочка
Беклемишева?
   - Выходит, так, - сказала Даша. - Учитывая все обстоятельства.  Никак  не
могла его взять холеная сопля... Я бы не исключала и того,  что  Беклемишева
сюда припутывают в рамках какой-то игры. Ох, пахота предстоит...
   - Вот, кстати, о пахоте, - сказал Галахов после, короткого молчания. -  Я
все понимаю, но нам придется некоторые вещи обсуждать прямо сейчас... Как вы
отнесетесь к тому, Дарья Андреевна, что в самом  скором  времени,  когда  на
Черского встанет вопрос, я буду  представлять  на  место  Воловикова  именно
вас?
   Теперь замолчала она - довольно надолго. Протянула:
   - С удивлением, вот что. Никак не ожидала.
   - А что, видите в этом нечто необычное?
   - Ну... Не то чтобы... Однако... Так  необходимо.  обсуждать  это  именно
сейчас?
   - Почему бы и нет? Есть, увы, профессиональный цинизм... Разумеется,  вам
придется какое-то время побыть и.о., но это не столь уж существенно.
   - И на меня мгновенно обидится уйма народа...
   - А если мне, извините, насрать на чувства обиженного  народа?  -  жестко
спросил  Галахов.  -  Вы  хорошая  клыкастая  собака.  Вы  это  неоднократно
доказывали. Вам едва тридцать. Послужной список соответствующий.  С  Москвой
разберемся. Вам не придется особо "вникать" или "осваиваться!"...
   - Это означает, что мне придется  играть  в  вашей  команде?  -  напрямик
спросила Даша.
   - А вы не хотите играть в моей команде?
   - Ну, так я вопрос не ставлю...  Скорее  -  еще  не  вполне  освоилась  с
мыслью, что мне непременно надо играть в чьей-то команде.
   - Вот и осваивайтесь. Не нами придумано, не на нас и кончится... - в  его
голосе звучала неподдельная серьезность. - Я к  вам  немножко  присмотрелся.
Ответственно скажу,