озможно, мстительно подумала Даша, исполняла тут самые разнообразные
функции.
   Мстительность проистекала, увы, из  чисто  женских  комплексов,  поневоле
сохранявшихся в глубине души. В своем лучшем платьице из черного вельвета  и
с золотой цепочкой-паутинкой на шее Даша еще могла бы произвести впечатление
где-то далеко отсюда, но в этих  стенах,  сама  понимала,  выглядела  бедной
родственницей из провинции. В глазах челяди,  правда,  но  тем  не  менее...
Непроницаемо-бесстыжая физиономия хозяйки была не более  чем  оболочкой  для
точного арифмометра, дураку ясно...
   Она открыла указанную Стольником дверь, пошарив по  стене,  быстро  нашла
выключатель  примерно  там,  где  ожидала.  И  мгновенно  узнала  хоромы   с
фотографий - тяжелые драпировки, тот самый стол и  кресла,  камин.  И  часы.
Тяжелая подставка  из  темного  камня  -  прочно  угнездилась  на  мраморной
каминной доске, никаких ножек-подпорок, вокруг  циферблата  теснятся  пухлые
фигурки  с  замершими  в   идиотских   улыбках   личиками.   То   ли   нечто
мифологическое, то ли попросту пасторальные пастушки или как они еще звались
- пейзане? Пожалуй, если спрятать  под  такой  вот  подставкой  конверт,  он
сможет пролежать долго, никем не замеченный...
   Оглядевшись,  Даша  опознала  и  страховидный   кинжал,   который   тогда
приставляли к горлу Маргариты, - висел на стене в компании парочки  казацких
шашек, шпаги непонятно какого века и самой настоящей пики (древко  выглядело
новым, а вот наконечник - неподдельно старым).
   - Разжечь камин? - спросила бесшумно появившаяся Виолетта.
   Даша вздрогнула от неожиданности - но чисто мысленно - и  не  обернулась,
разглядывая оружие на стене. Стольник как ни в чем не  бывало  объявил,  что
камин разжигать не стоит, потом с  понятной  любому  опытному  лакею  мягкой
настойчивостью дал понять, что господа желают уединиться и хотят,  чтобы  их
не беспокоили елико возможно дольше. Виолетта вышла молча.
   - Ну, и что дальше? - спросил Стольник напряженно.
   - Разворачиваем рацию и передаем в Центр, что приземлились  благополучно,
- сказала Даша. - Неужели не знаете? Это не  азбука.  Расслабьтесь,  Виктор,
налейте даме коньяку, я как-никак дама по  сути  своей  и  хочу  на  минутку
замереть посреди роскошного интерьера... - Подошла  к  двери  неподалеку  от
камина, распахнула и заглянула внутрь. - Милая спаленка. Там, как я понимаю,
вы и растолковываете девочкам суть перестройки? Ну, не смущайтесь, Виктор, -
не мальчикам же...
   Прежде чем взять у него  рюмку,  уважительно  осмотрела  пузатую  бутылку
коньяка, определенно  настоящего  -  видела  такой  в  магазине,  да  лишних
четырехсот тысяч не нашлось, как назло. Подняла глаза, ухмыльнулась:
   - Хорошо живете.
   Стольник залпом ошарашил свою немаленькую рюмку и, глядя на Дашу довольно
откровенно, сообщил:
   - Вам  же  никто  не  мешает  жить  так  же...  Она  отпила  из  своей  -
умопомрачительно дорогое заграничное зелье  само  скользнуло  в  глотку,  не
оставив ни малейшего привкуса сивухи, - ухмыльнулась:
   - Опять за старое? Дома и стены помогают, Виктуар?
   - Помилуйте, я же - в рамках...
   - Оно конечно, - сказала Даша, прикончив свою  рюмку.  -  Попробовали  бы
руками, я бы вам показала, как сделать яичницу, не разбив яиц...
   - Еще?
   - А почему бы и нет? Когда-то случай представится...
   - Садитесь вон в то кресло, - сказал он. - Там в семьдесят девятом  сидел
Брежнев, серьезно.
   - Да ну его, - отмахнулась Даша, обозрев издали  историческое  кресло.  -
Вот если бы Мерилин Монро... Маргарита Монро - это-тоже как-то не то...
   Оглядевшись, она подошла к камину, опустилась на огромную медвежью  шкуру
и, держа рюмку так, чтобы  не  пролить,  приняла  продуманную  позу  роковой
красотки. Чистейшая провокация с ее стороны, понимала, что  выглядит  весьма
аппетитно - короткое платьице явило  мужскому  взору  ножки  на  всю  длину,
волосы упали  на  одно  плечо,  грудь  напряжена,  обрисовалась  откровеннее
некуда. У любого нормального мужика в башке громко щелкнет  релюшка...  Судя
по распаленному взору спутника, там не просто щелкало - грохотало с  лязгом,
поворачивая мысли на единственную и незатейливую дорогу. Вот и  прекрасно  -
пусть у него отшибет всякое соображение и  слюнки  потекут  до  пупа,  легче
будет под любым надуманным предлогом отослать на  пару  минут  и  без  помех
познакомиться поближе с часиками. Предлог, правда, еще следует придумать...
   - Великолепно, - промурлыкала она,  глядя  снизу  вверх.  -  Именно  так,
уверена, в Париже нас и представляют - тайга, камин, медвежья шкура,  икорка
в самоваре... Виктор, вас не затруднит легонько подобрать мизинчиком  нижнюю
челюсть?  Помилуйте,  если  я  майор,  неужели  не  имею   права   выглядеть
сексапильно?
   - Вы это нарочно?
   - Ага, - созналась Даша. - Могу я расслабиться с рюмкой хорошего  коньяка
на медвежьей шкуре? Хоть на минутку?
   Цинично усмехнувшись про себя,  констатировала.  что  Виктор  уже  сейчас
может зажигать взглядом спички и  прочую  солому  не  хуже  героини  Стивена
Кинга. Того и гляди брюки лопнут в самом интересном месте.
   -  Э,  нет,  -  сказала  она  с  соответствующей  улыбкой,  заметив   его
недвусмысленное движение. - Я же не говорю, что собралась на  этой  шкуре  в
компании расслабляться, так что садитесь исключительно поодаль...
   Стольник плюхнулся на шкуру в метре от нее. "Сейчас пойдут  откровения  и
признания", - подумала Даша. И сказала, отставив пустую рюмку:
   - Сеанс телепатии хотите? Не пройдет и десяти секунд, как вы спросите, не
тянет ли меня пожить другой жизнью...
   - А почему бы и не попробовать? Можно спросить прямо? Неужели никогда  не
хотелось? Вы же женщина. и очаровательная. И мир все  равно  в  одиночку  не
переделаете.
   - Господи, я и не пытаюсь...
   - Бросьте, - сказал он. - Вы меня прекрасно понимаете.
   - И что с того? - лениво отпарировала Даша.
   - Циничную вещь сказать можно?
   - Валяйте.
   - Может, все дело в том, что вам до сих пор не предлагали настоящую цену?
   - Забавно, - сказала Даша. - Мне уже один человек это говорил.
   - Кто?
   - Неважно. Он уже умер. Так вот, он был умный  -  настолько,  что  задать
вопрос задал, но вот выяснять размер настоящей цены так и не попытался...
   - А если попытаться?
   -  Ну,  попытайтесь,  -  разрешила  Даша.  -  Культурными   словами.   Но
поконкретнее.  Отсутствие  санкций  гарантирую.  Я  ведь,  в  конце  концов,
женщина, любопытно мне...
   И откинулась, опершись локтем на твердую медвежью  башку.  Констатировала
холодно: доходит клиент...
   - Культурными и конкретно... - задумчиво повторил Стольник. - Я  вам  как
мужик не противен? Отвращения не вызываю?
   - Помилуйте, с чего бы? - сузила она глаза. - Мужик как мужик.
   - Приятно слышать... - он  принужденно  улыбнулся.  -  Хотите  сто  тысяч
долларов? В качестве... ну, скажем,  чего-то  вроде  вступительного  взноса.
Аванса при заключении сделки. Потом, разумеется, будут всякие глупости  типа
шуб и камешков... И на что там еще у нас с вами хватит фантазии  -  все  эти
Бермуды, ананасы в шампанском...
   - Мило, - сказала Даша. - А взамен что? В постоянные любовницы?
   -  С  эксклюзивными  правами  на  вас.  А  параллельно...   Хотите   быть
полковником? Огромный кабинет и все такое?
   - Очаровательно, - сказала Даша. -  В  зобу  дыханье  сперло.  Мне  прямо
сейчас раздеваться?
   - Я серьезно. Все это - серьезно.
   - Милый мой Виктор... - сказала Даша нараспев. - Вы на меня,  бога  ради,
не обижайтесь... Не знаю, как и сформулировать... Это не похоже на настоящую
цену. Именно потому, что вы обещаете столько. Я,  конечно,  женщина  не  без
очарования, но вы ведь не арабский шейх? Ну откуда у вас сто тысяч баксов? Я
ваши  дела  немного  знаю.  По  моим  скромным  подсчетам,  вы   вплоть   до
сегодняшнего дня... - она, ничуть не играя, уставилась в потолок, прикинула,
шевеля губами. - Словом, если учесть все  траты-расходы,  в  заначке  у  вас
нынче - тысяч двадцать зеленых, максимум - тридцать.  Если  и  ошибаюсь,  то
незначительно. И не предвидится у вас в ближайшее  время  сделок,  способных
принести хотя бы полсотни тонн в зелени... Никак не предвидится.  Ну  нет  у
вас сотни, режьте меня...
   - А если - будет? - он громко сглотнул слюну, подался к ней и схватил  за
руку. Даша пока что не препятствовала, желая  дослушать  до  конца.  -  Если
будет столько, что я смогу к вам прийти и кинуть сотню под  ноги?  Вместе  с
машинкой для проверки банкнот?
   В глазах у него светилось прямо-таки поэтическое вдохновение. Спасу  нет,
как он ее хотел. Даша подождала немного, потом на полпути  встретила  ребром
ладони его руку, нацелившуюся было на ее  бедро  -  встретила,  не  причиняя
особой боли, так, задержала. Высвободила пальцы, пожала плечами:
   - Простите,  я  прагматик.  Такой  непреклонный  прагматик  со  стройными
ножками  и  печальным  опытом  работы  в  ментовке...  Я  профессионал,   не
забывайте. Что-что, а отличать правду от болтовни приучена. Нет у вас  таких
денег, друг мой. И не верю, что будут. Неоткуда им взяться.
   - Не надо увиливать, - сказал он, слегка задыхаясь. - Давайте остановимся
на весьма важной детали. Устраивают вас такие условия? Те, что я обрисовал?
   Даша  сказала  медленно  и  с  расстановкой,  словно   объясняла   что-то
несмышленому ребенку:
   - Возможно, и устроили бы.  В  конце-то  концов,  я  живой  человек...  И
женщина, как вы давно заметили. Но у женщин в голове  компьютер,  не  правда
ли? Особенно у таких, как я. И вещует этот компьютер,  что  ваши  заманчивые
предложения похожи больше на сказочку для младших  школьниц...  ну  неоткуда
вам взять такие деньги, уж простите!
   Он взял себя в руки, сказал с расстановкой:
   - Даша, я повторяю - такие деньги будут. Будут. Такие. И гораздо большие.
И я тебя сделаю генералом, если понадобится. Вот маршалом - не  обещаю,  тут
потруднее придется, сама понимаешь...
   Он нависал над Дашей, распаленный и вожделеющий, - но отнюдь не упившийся
и не потерявший головы. Она, потупив глаза с видом  тяжелого  раздумья,  меж
тем решала про себя довольно сложную психологическую задачу.
   При всей своей вороватости и недостатке чего-то  важного,  обрекавшем  на
роль вечной шестерки, Стольник не был ни дураком, ни фантазером.  И  никогда
не строил воздушных замков - уж Даша-то о нем и его характере знала побольше
иных коллег по управе. Самую малость мог приврать - но именно самую малость.
Сейчас он держался, как человек, стопроцентно уверенный в искренности  того,
что  говорил,  и  это  удивительно.  Страннее  некуда.  Что  же  за  негоцию
ухитрилась просмотреть и она сама, и ее коллеги из соответствующих  отделов?
Что за сделка, на которой не кто-то, а Стольник может  наварить  столько?  В
жизни его не подпускали к таким сделкам, швыряли мелочь с барского  стола  -
хоть по масштабам миллионов других и выглядевшую целым состоянием... Что это
за банк он собрался сорвать? Уж конечно, дело не в шантаже - она  просто  не
представляла, кого мог бы Стольник шантажировать в расчете на такую  выгоду.
К тому же  дешевле  выложить  десять  тысяч  на  киллера,  чем  платить  сто
шантажисту, есть рубеж, за которым шантаж не работает, а если и работает, не
Стольнику играть в подобные игры...
   - Что надумала? - спросил он с напряженной улыбкой.
   - А что, такие задачки решаются в минуту? - улыбнулась она, как ни в  чем
не бывало. - Ты, надеюсь, не думаешь, будто  я  развешу  уши  и  моментально
отдамся на этой самой шкуре? Во-первых, не столь наивна, а во-вторых,  спину
щекотать будет...
   - Ты просто скажи, как смотришь на такое предложение в  принципе.  Готова
принять или нет.
   - А стулья - против денег?
   - Против денег. Ну?
   - А ты не ввязался во что-то такое, из-за которого потом будут мочить  не
только всех родных-знакомых, но и тех, кто с тобой случайно на  улице  парой
слов перекинулся? Когда речь идет о таких деньгах, жди трупов...
   - Дашенька! - он не смеялся, прямо-таки ржал от удовольствия. - Можешь не
поверить, но дело абсолютно честное. Совершенно, стопроцентно честное... - и
расхохотался заливисто, открыто, как, по уверениям биографов,  смеялся  юный
Ильич, засовывая украдкой шутиху в штаны  оппоненту-меньшевику.  -  Конечно,
есть свои нюансы, но это настолько относительно...  -  словно  бы  невзначай
положил руку ей  на  коленку,  продолжая  хохотать.  -  Нет,  настолько  все
чисто...
   Трудно  сказать,  чего  было  больше  -  профессионального  или  женского
любопытства. Не обращая  внимания  на  его  тяжелую  пятерню,  Даша  выбрала
наиболее верную тактику: глянула ему в глаза и многозначительно улыбнулась:
   - Вот увижу сокровища Али-бабы - будет видно... А про себя подумала,  что
постарается внести некоторую ясность, не покидая этой уютной  хоромины.  Еще
несколько бокалов, потом, хрен с ним, позволить  расстегнуть  на  себе  пару
пуговок, запустить рученьки туда-сюда - смотришь, и рассиропится  настолько,
что... Нет, всего он не расскажет, дураку  ясно,  не  настолько  уж  потерял
голову, но крохотный лучик света... Не пионерка, в самом-то деле, не  убудет
от пары минут лапанья - в конце концов,  не  одним  мужикам  использовать  в
работе эти методы...
   - Ты куда смотришь?
   - На стол, - сказала Даша буднично. - Я, между прочим,  жрать  хочу,  как
крокодил. Если уж пошли столь откровенные беседы, можно, я думаю, плюнув  на
жеманство, и поесть...
   - Да бога ради! - он с готовностью взмыл на ноги. - Свистнуть Виолетту на
предмет чего-то существенного?
   - А это мысль, - сказала Даша.
   И вскочила, едва за ним захлопнулась дверь. Бросилась к камину. По дороге
ее обдал яркий свет фар проезжавшей за окном машины, в  полутемной  каминной
она ощутила себя на секунду попавшим под луч прожектора  самолетом...  тьфу,
что лезет в голову!
   За окном повизгивали тормоза, хлопали  дверцы,  слышался  смех  и  бодрые
вопли - еще кто-то прибыл в чудо-городок  вовсю  наслаждаться  жизнью.  Даша
сначала присмотрелась, примерилась.  Потрогала.  Убедившись,  что  аляповато
позолоченные фигурки присобачены прочно и ничто не рухнет с грохотом, обеими
руками приподняла часы, весившие, казалось, не меньше пуда.
   Под часами лежал квадратный конверт из сероватой бумаги, не тоненький, но
и не толстый.
   На миг  она  форменным  образом  остолбенела  от  удивления.  Как  певала
Маргарита Монро - и наши сказки стали былью... Выходило, что чудеса все-таки
случаются. Ниночка Евдокимова нисколечко не соврала, под часами  и  в  самом
деле лежала некая захоронка -  а  следовательно,  логично  было  бы  сделать
вывод, что и другая половина Ниночкиного рассказа верна, что в этом конверте
лежит утаенное Маргаритой нечто, из-за которого ее  и  убили.  Как  в  кино,
честное слово - камин, коньяк "Хеннесси" на столе, роковой конверт...
   - Нет, ну ни хрена  себе...  -  тихонечко  прошептала  Даша  под  нос  от
переполнявшего ее избытка самых разнообразных чувств.
   И быстренько опустила часы на прежнее  место,  вновь  прикрыв  подставкой
конверт, тщательно проследив, чтобы подставка и  на  миллиметр  не  изменила
прежнего положения.
   Во всей своей неприглядной наготе встал практический вопрос: куда конверт
спрятать, если возьмешь прямо сейчас? Получалось, что и некуда. Единственный
карман на платье, чисто декоративный, меньше конверта раза  в  два.  Сумочка
лежит в холле, не идти же за ней? В плавки, пардон? Оно  и  не  унизительно,
однако будет заметно при ее современном облегающем платьице. В  самом  деле,
положеньице. Современницам  д'  Артанья-на  было  легче,  их  пышные  наряды
поросенка могли укрыть, не говоря уж о секретном пакете... Одно  остается  -
выжидать момента, А там сунуть под платье, переправить в сумочку... Это ведь
то самое, какие, к черту, совпадения, не бывает таких совпадений. Часы давно
не сдвигали, каемочка пыли наросла...
   Только тут она сообразила, что не одна в  комнате.  Стольник  направлялся
прямо к ней, и лицо у него исказилось так, словно они были Штирлицем и  Кэт,
попавшимися в кабинете Гиммлера при взломе сейфа.
   - Что там? - спросила она, привычно взяв себя в руки. И тут же догадалась
сама. - Что, гости нагрянули?
   Ну да, выходит, те  машины  не  проезжали  мимо,  а  направлялись  именно
сюда...
   - Ага... - прошептал Стольник. - Там наши...
   - Ну  и  что?  -  спросила  Даша  спокойно.  -  Витя,  ты  меня,  честно,
разочаровал. Сто тысяч долларов, постоянная любовница, Багамы и  Азоры...  И
затрясся вдруг, как студень.
   - Да ничего не студень! - теперь и он опомнился. - Просто это  все  вышло
так неожиданно...
   В холле уже стоял громкий разноголосый  гомон,  привычный  аккомпанемент,
сопровождавший  вторжение   подвыпившей   компании,   и,   перекрывая   его,
господствовал хриплый бас:
   -  Виолетка,  золотце,  упала-отжалась!  Витек,   говоришь?   Неизвестная
красотка, говоришь? Почему не вижу?
   - Спокойно, - сказала Даша с очаровательной  улыбкой,  ободряюще  положив
ему ладонь на плечо. - Я - прапорщик  Даша,  ты  не  забыл?  А  никаких  там
деталей ты и сам не знаешь, у тебя ж ко мне чисто утилитарный интерес...
   - Так ты хочешь...
   - А что, в окно бежать? - повала  она  плечами,  подумав,  что  не  уйдет
теперь из этого дома, даже если станут выталкивать в шею. -  В  кои-то  веки
посижу за хорошим столом с приличными людьми. А ты потом меня отвезешь.  Ну,
там посмотрим, - и легонько похлопала его по щеке. - Соберись.  Главное,  ни
во что не лезь. Я уж сама как-нибудь за  себя  постою.  Ясно?  -  Ясно...  -
Молодец. И вообще...
   Дверь шумно распахнулась. Ворвался здоровенный краснолицый  полковник  во
всем великолепии, разве что без фуражки. Мотнул головой,  огляделся  мутными
глазами (а если вульгарно и ближе к истине - залитыми шарами), выкинул руку,
нацелился в Стольника толстым указательным пальцем и гаркнул:
   - Упал-отжался! - Засим прицелился пальцем в Дашу. - Упала... Э, нет!  Не
тот случай! Подошла-прижалась!
   - Сейчас, - сказала она громко, играя глазами, уставилась на него, дерзко
подбоченясь. - Ну вот так взяла и кинулась! Полковник, вы, часом, не прямо с
плаца? Остыньте...
   Он покачался несколько секунд, потом на лице отобразились некие  признаки
умственной деятельности. Стольник неуклюже торчал рядом, явно  не  собираясь
вмешиваться. Впрочем, если  быть  к  нему  справедливым,  то  и  случая  для
вмешательства не было пока что. Даша, одернув платье, выжидательно молчала -
с улыбкой знающей себе цену прелестницы.
   И ведь подействовало. Полковник  подошел  вплотную,  почти  при  этом  не
качаясь, щелкнул каблуками, приложился к Дашиной ручке:
   - Прошу прощения, мадемуазель! Охамели в Азиях-с! Окромя того -  поражены
и восхищены. Излишне добавлять, кем.  Честь  имею  представиться,  полковник
Волхович. Соблаговолите ли...
   - Мадемуазель Дарья, - сказала она в тон. - Вы  так  внезапно  вторглись,
ваше высокопревосходительство, я застигнута врасплох и смущена...
   -  Приятно  слышать,  мадемуазель,  приятно  слышать!  -   прогудел   он,
подкручивая несуществующий ус. - Разрешите вашего  штафирку  на  дуэль  -  и
чпок?
   - Ну к чему же такие зверства, полковник... - протянула она  капризно.  -
Извольте без варварства, иначе велю кликнуть мою карету и укачу в ночь...
   - Понял! - заверил полковник, раскланялся и кинулся назад в холл, вопя на
ходу: - Виолетта, ты, главное, сумку не переверни, а то раки расползутся!
   Глядя ему вслед, Даша внутренне собралась и посчитала про себя до десяти.
Сердце все еще колотилось сильнее, чем ему следовало бы.
   Полковник Волхович с медицинскими эмблемами на  лацканах  тужурки  нового
образца был тем самым Барином с фотографии.  И,  соответственно,  тем  самым
"подполковником", что вкупе с неизвестным  пока  субъектом  средь  бела  для
похитил Нину Евдокимову из милицейской школы. Ошибка исключена  -  та  самая
сыто-