азывали,    какого-нибудь     Ярослава
Кронштадского... А при столь зыбких  умозаключениях  любой  хороший  адвокат
отмазал бы дамочку... (Как отмажет этого Черного, даже если  мы  его  завтра
вычислим по словесному портрету и возьмем, мысленно добавила  она).  Но  все
равно, ты молодец. То-то я смотрю, французских книжек прибавилось на  столе,
и обложки поскучнее тех детективов, что я тебе из Парижа перла. Очень ученые
обложки...
   - А у тебя-то как дела? - он легонько прикоснулся с намек ом-Даша сделала
вид, что намека не поняла:
   - Дела веселые. Ты читал про девочек с шарфиками? На мне ведь висит...
   - И что?
   - И ни малейшей зацепки, - сказала она сердито. Рука деликатно сползла  с
ее бедра:
   - Во-от ты отчего такая замороженная... Сочувствую. Нет, представляю...
   - Ох, да что ты представлять можешь... - вздохнула Даша беззлобно.
   - И ни малейшего следа?
   - Ни малейшего.
   - Маньяк какой-то.
   - Ценнейшее наблюдение. Маньяк. С явственным  сатанинским  душком.  Ты  в
сатанизме хоть немного разбираешься?
   - Дашенька, современный журналист  из  частной  лавочки  обязан  немножко
разбираться решительно во всем. Вон на той полке есть  неплохая  подборочка.
Но там - дела минувшие.
   - А как насчет шантарских сатанистов? Доморощенных?
   - Вот уж кто  меня  не  интересует,  -  сказал  он.  -  Все  потаенно,  а
следовательно, для  читателя  скучно.  Вот  если  бы  проявили  себя  чем-то
шумным...
   - А про распятую собаку слышал? На Кагалыке?
   -  Пять  строчек  на  предпоследней  полосе,  -  развел  руками  Глеб.  -
Возмутились разве что клубы собаководов. Что, кроме шарфиков, еще что-то  на
сатанистов наталкивает?
   - Милый, - сказала  Даша,  не  открывая  глаз.  -  От  ваших  рук,  столь
совратительски под блузку проникших, я млею,  но  не  настолько  еще,  чтобы
тайны следствия выдавать... Слушай, ты бы  не  мог  порасспросить  там.  где
вращаешься...
   Глеб приподнялся на локте и заглянул в лицо:
   - Ага, вот как оно начинается, когда спишь  с  милицейским  капитаном?  А
потом угодишь в секретные сотрудники, или как это у вас нынче зовется...
   - Дурак вы, мсье, - сказала Даша устала. - Не настолько я еще скурвилась,
чтобы из любовника сексота делать...
   - Да я шучу.
   - Да я тоже.
   - Нет, если у тебя действительно напряженка,  дай  конкретную  задачу,  -
великодушно сказал Глеб. - Чего не сделаешь для  любимой  женщины,  пусть  и
рыжей...
   - А что, у меня хватит цинизма дать тебе  конкретную  задачу,  -  сказала
Даша, улыбнувшись в полумраке. - Только я еще сама не  представляю,  где  бы
тебя использовать... Эх, мне бы случай, хороший, ослепительный случай...
   - Шутишь?
   -  А  вот  теперь  -  ничуть.  Вот   тебе   ситуация.   Прибывает   поезд
Кызыл-Шантарск, выскакивает тувинец озабоченного вида со здоровенным пакетом
под мышкой, с  ходу  подлетает  к  двум  парням  и  начинает  предлагать  по
умеренной цене три кило сушеной конопельки. Парнишки его  моментально  берут
под белы рученьки и ведут сажать - они оба опера в  штатском,  линейщики  на
дежурстве, а коноплю гость Шантарска  пытался  им  продать  ну  буквально  в
двадцати метрах  от  неприметного  домика,  где  обитает  Сибирское  УВД  на
транспорте... Не смейся. Доподлинная быль. Когда за ним приехал автозак, все
управление от хохота по столам лежало... А  знаешь,  как  мы  вышли  на  тех
народных умельцев, что клепали  серийно  на  "Шаитармаше"  весьма  приличные
пистолеты-мелкашки?  Многозарядные,  с  автоматической   подачей   патронов,
отделочка - закачаешься... Да вышло так,  что  дедок,  ихний  коммивояжер  и
продавец вразнос, опять-таки напоролся на опера в  штатском,  сам  предложил
ему стволик...
   Она, правда,  не  стала  рассказывать,  сколько  сил  и  нервов  пришлось
угробить, чтобы найти для "оптовых покупателей"  импортную  тачку  и  срочно
раздобыть пару миллионов рублями. Чуть не сорвалась операция...
   - Если бы он, гад извращенный, ко мне подошел с тесаком и шарфиком, когда
я от тебя буду завтра утречком выходить... - мечтательно продолжала Даша.  -
Нет, серьезно, иногда, особенно в таких делах, все  раскрывается  по  чистой
случайности. Но об этом, храня престиж органов, благоразумно не трезвонят по
углам... - И она пару минут лежала молча, не препятствуя его  рукам  творить
разнузданности. - Слушай, а если бы я надела полную пионерскую  форму,  тебя
это возбудило бы?
   - Да должно бы. Вернуло  бы  в  золотое  пионерское  детство,  когда  уже
хотелось отчаянно, но не представлял еще, как к вам, роковым и загадочным, и
подходить-то... А может, мы остановимся на полной милицейской? Я тебя в  ней
так и не видел. И непременно с кобурой на Поясе. Медленно  снимаешь  кобуру,
медленно расстегиваешь пуговку...
   Даша легонько хлопнула его по руке. И вкрадчиво сказала:
   - Милый, ты можешь сделать мне ма-ахонький подарок?
   - Какой?
   - Говорю ж, махонький...
   - Бриллианты, знаешь  ли,  тоже  махонькие,  -  сказал  Глеб  с  деланной
озабоченностью. - Вдруг ты по дороге в ближайшем комке  бриллиантовое  колье
присмотрела?
   - Да ну его, - сказала Даша (ей пришлось однажды старательно отмывать под
краном шикарное бриллиантовое колье-вещдок, все в засохшей крови,  и  с  тех
пор поневоле  привязались  нехорошие  ассоциации,  что  у  твоей  павловской
собачки), - перебьюсь и без бриллиантов. Мне бы статеечку. Такую не особенно
и длинную. Что-нибудь из сатанистского репертуара, но чтобы  там  непременно
невооруженным глазом просматривались симпатии и дружеские чувства  автора  к
Сатане... Это вовсе не обязательно должен быть шедевр. Рядовая  бульварщина.
Ты же крутой профессионал, тебе это - раз плюнуть. Сделал бы за пару  часов.
А я бы потом исключительно для тебя нарядилась в милицейский мундир,  одетый
поверх обнаженной меня... Я серьезно. Можешь  сделать  такую  халтуру?  Мне,
правда, очень нужно...
   - Подписываю я?
   - Упаси боже! Я.
   - Ах, вот оно что... А куда понесешь?
   - Ну, скажем, в "Бульварный листок",
   - И когда тебе это нужно?
   - Вчера, - сказала Даша. - Ну я тебя прошу. Шедевр мне не нужен. Лишь  бы
оттуда на километр шибало симпатией к Сатане. Я же  тебе  из  Парижа  что-то
такое привозила... не выкинул журналы? Там  еще  на  обложке  ведьма  вокруг
Эйфелевой башни на метле кружит...
   - Где-то валяется... Может, и правда передрать статейку? Там  симпатий  к
Сатане - выше крыши. А  в  "Листке"  знанием  импортных  языков  не  блещут,
уличить не смогут...
   - Времени много потребуется?
   - Ну вообще-то... Если сокращая... Часа полтора.
   - Суженый мой, ряженый, - сказала  Даша  самым  сладеньким  голоском,  на
какой только была способна. - Сейчас не так уж  и  поздно,  если  ты  сядешь
немедленно.., Обещаю безумную ночь, хоть и без милицейской формы...
   - Да оно как-то...
   - Милый... - мурлыкающе прошептала Даша голосом секс-бомбы.
   Глеб со вздохом убрал руки и полез с дивана.
   - Как-кой ты умный,  эт-то  что-то!  -  сказала  Даша,  припомнив  старую
рекламу очередной обираловки (ибо  на  акциях  "Телемаркета"  потерял  энную
сумму лопухнувшийся в данном случае майор Шевчук). - Нет, правда.  ты  самый
верный, самый преданный любовник в Шантарске...
   - Лиса рыжая, - вздохнул верный любовник, зажигая верхний свет и  копаясь
на полках в поисках упомянутого журнала, - Да, кстати. А те девочки,  часом,
не  шпионки?  Среди  тех  романов,  что  ты  привезла,  есть  один  особенно
завлекательный. Тоже убивали приличных девочек - только вся соль-то  была  в
том, что они переносили в пудреницах шпионские микрофильмы. И никто  сначала
не догадывался, что ради этих пленок  их  и  шлепали.  Потом,  как  водится,
суперагента осенило - а почему это все вещи целы, но пудрениц нет?
   - Пудреницы остались при них... - вздохнула Даша.
   И сузила глаза,  потянулась  за  сигаретами.  Мысли  приняли  неожиданный
оборот. Конечно, насчет шпионажа и микрофильмов - чистейший вздор,  но  если
взглянуть под другим углом?
   А СОБСТВЕННО, ПОЧЕМУ МЫ РЕШИЛИ, ЧТО У НИХ НИЧЕГО НЕ ЗАБРАЛИ?
   В самом деле, почему? "Все вещи, деньги и золото на месте". А если что-то
у обеих все же забрали? И никто не обеспокоился, потому что  не  предполагал
даже, что у девочек ЭТО может в сумочках оказаться?
   Да, но гипотеза опять-таки вилами по воде писана...
   - Но насчет милицейской формы - чтоб без обману... - фыркнул друг жизни.
   - Век свободы не видать, - ответила Даша задумчиво, все еще  обкатывая  в
уме неожиданную версию. Потом спросила с  любопытством:  -  А  это  у  тебя,
милый, Не комплексы ли? Может, тебя за неправильный переход  улицы  задержал
нелюбезный сержант, ты и решил утвердиться.
   -  Ну,  если  совсем  честно,  то  не  из-за  перехода  улицы,  а   из-за
вытрезвителя в девяносто четвертом. Я ж и не шатался, однако повязали...
   - Что делать, - сказала Даша. - У тебя план по строчкам, а  у  них  -  по
человекам...
   И подумала с грустным юмором: если по аналогии, вовсе не  исключено,  что
любовник второй убитой заставлял ее влезать в пионерскую форму  из-за  того,
что лет двадцать назад ему на  совете  дружины  вынесли  строгий  выговор  и
пригрозили снять галстук, который с нашим знаменем цвета  одного.  Остановка
за мелочью - составить список всех, кого пропесочивали на советах дружины...
   Глава шестая. Веселые бульвардье3 и убитые горем родители.
   Глупости, конечно, но она и впрямь, покидая ранним утром квартиру  Глеба,
сколько-то процентов вероятности отводила на нежданную встречу в подъезде  с
маньяком. Даже пистолет положила в глубокий карман куртки.
   Однако  пресловутая  теория  вероятности   оказалась   продажной   девкой
империализма,  реакционной  буржуазной  псевдонаукой   -   в   подъезде   не
встретилось  ни  единой  живой  души,  а  возле  подъезда  так  никто  и  не
привязался, хотя приметы были вроде бы налицо - молодая симпатичная женщина,
покидающая утром хату любовника.  "Возможно,  -  самокритично  сказала  себе
Даша, - ты подруга, для маньяка слишком стара. Или он  реагирует  только  на
девочек в шубах, а джинсовые  утепленные  куртки  брезгливо  обходит,  эстет
сраный..."
   Конечно, прибыла она на службу  отнюдь  не  в  веселом  настроении.  А  в
последующие  несколько   часов   нынешнее   унылое   состояние   души   лишь
усугублялось. Сначала ей сообщили, что ни на одну из восемнадцати "приманок"
(юные, в шубках, со стильными сумочками) убийца так и не  клюнул.  К  одной,
правда, весьма даже энергично подвалил нестарый мужичок (в  пуховике,  а  не
кашемировом пальто,  зато  в  норковой  шапке  и  черноволосый)  и  принялся
знакомиться.  Встрепенувшиеся   оперативники   из   группы   поддержки   его
моментально "заломали" и доставили по принадлежности, но уже  через  полтора
часа Слава совершенно точно выяснил, что мужичок, армейский капитан,  только
вчера вечером вернулся из Чечни, где пробыл безвылазно две последних недели,
и его планы относительно девочек убийства не включали. Пришлось как  следует
извиниться и отпустить - выслушав при  этом  немало  хамства  о  зажравшихся
тыловиках, с которыми Владимир Вольфович еще  разберется  (капитан  оказался
истовым сторонником Вольфовича).
   Потом явились психиатры, числом целых три штуки,  заказанные  Воловиковым
для  помощи  следствию.  Собственно,  психиатров   было   только   два,   из
мединститута и диспансера, третий, чуть свысока поглядывая на  первых  двух,
отрекомендовался психологом из госуниверситета.
   Толку от них не оказалось ни малейшего. Тот, что из диспансера, назойливо
и неустанно проводил параллели с  делом  Чикатило,  уверяя,  что  два  удара
тесаком должны для убийцы символизировать половой акт  с  жертвой,  то  бишь
проникновение в нее - а посему убийца, несомненно, импотент. Предположим,  с
Чикатило-то именно так и обстояло - но, как напомнила Даша, тот  вгонял  нож
не в область сплетения, а в половые органы.
   Психиатр из мединститута, в общем, склонялся к версии  "убийца-сатанист",
которая ему отчего-то весьма нравилась  -  однако  столь  же  упорно  считал
убийцу пассивным педерастом, режущим  девиц  из  своеобразной  ревности.  Но
против этого протестовал весь милицейский опыт Даши -  педики,  пассивные  и
активные, из ревности режут, как правило, друг друга, исключения тут  крайне
редки.
   С психологом обстояло хуже всего. Вообще-то, как Даша знала из  импортной
криминалистической литературы (не путать с криминальными романами), западные
психологи, работавшие с полицией, добивались неплохих успехов. Такой дока, с
полчаса потаращившись в потолок, изрекал что-нибудь вроде: "Убийца - черный,
разведенный, алиментов злодейски не платит, работает определенно  поваром  в
ресторане, из одежды предпочитает костюмы с  яркими  галстуками".  И,  самое
странное, почти во всем сей знаток оказывался прав...
   У нас же, как мудро подметил Тальков, все проходит отнюдь не через мозги.
Университетский  психолог,  с  плохо  скрываемой  брезгливостью  выслушавший
практиков, едва получив слово, воспарил в горные выси чистейшей теории,  где
и кружил,  что  твой  кондор,  подавляя  оставшихся  внизу  разнообразием  и
количеством терминов, великих имен и современнейших теорий.  Даша,  поначалу
прилежно слушавшая, в конце концов полностью потеряла нить его  рассуждений,
тем более что никаких мало-мальски конкретных выводов так и не последовало -
зато Дашины коленки ученый хмырь созерцал  столь  откровенно,  что  поневоле
тянуло проверить его алиби.
   Что хуже всего, эскулапы, один за другим, в  разных  вариантах  повторили
одну и ту же лукавую фразочку:
   "Накопленный  на  сегодняшний  день  материал  не  позволяет   произвести
мало-мальски достоверный анализ".  Другими  словами,  двух  трупов  им  было
безусловно мало - вот если бы  дюжина,  а  то  и  поболе...  И  бессмысленно
упрекать их в черствости - врачи, как и  менты,  на  многое  смотрят  иначе,
сдвигается восприятие, отношение кое к чему становится чисто абстрактным,  и
это   не   извращение,   не   бесчувственность,   а   всего-навсего   сугубо
профессиональный ход мыслей...
   Как бы там ни было, троицу пришлось деликатно выпроводить часа через  два
(притворившись  при  этом,  будто   Даша   ничуточки   не   поняла   намеков
университетского светила насчет домашнего телефончика). А коли уж речь зашла
о  незабвенном  Чикатило,  Даша  автоматически  вспомнила,  что  его  искали
двенадцать лет - и еще более посмурнела.
   А потом, совершенно неожиданно, появился прихрамывающий Ватагин -  весьма
оживленный, и даже, если употреблять  высокие  слова,  словно  бы  озаренный
неким  внутренним  сиянием.  Калеченый  сыскарь,  поджимая   губы,   обозрел
крохотный кабинетик, куда с превеликими трудами вперли два стола:
   - Вот где ты обитаешь... Хоромы, конечно, не царские...
   - Да уж, - сказала  Даша  (из  уважения  к  старшему  по  званию,  причем
"областнику", промолчав, что его собственные хоромы на  Черского  отнюдь  не
лучше). - Что же не позвонили? Я могла уйти...
   - Мои ребята звонили, - сказал Ватагин,  определенно  подчеркнув  голосом
"мои ребята". - Выведали, что ты заседаешь с врачами, я и поехал...  Был  от
них толк?
   - А когда это у нас от них был толк? - сказала Даша довольно безрадостно.
- У вас, значит, собственные ребята объявились?
   - Ага. И как тут не похвастаться, все  мы  люди...  Короче,  Дарья,  гром
грянул, и мужик, соответственно, перекрестился. С сегодняшнего дня у меня  и
двое орлов имеются, и постоянно закрепленная машина. Даже компьютер обещали.
   - Поздравляю,  -  сказала  Даша.  -  А  что  же  это  такое  судьбоносное
стряслось?
   - Сводки но изнасилованиям и убийству в Манске помнишь?
   - Ну.
   - Тогда прогляди быстренько. Мне их дали на два часа, до того, как сдадут
в прокуратуру...
   И он выложил на стол следственное дело. О "майской серии" Даша,  конечно,
знала, но - краем уха, ибо нет возможности да и потребности держать в голове
все гнусное, что совершается но области, если  только  нет  прямой  связи  с
твоими делами...
   Связь, оказалось, есть. Еще какая. "Манские вампиры" развлекались  ровным
счетом два месяца без пяти дней. Десять изнасилований (возраст  жертв  -  от
четырнадцати до двадцати семи), одна, шестнадцатилетняя, убита. А вот теперь
пошли подробности, не попавшие в сводки, - потому что в сводках пока что нет
такой графы: "Преступление на почве сатанизма"...
   На основании достаточно веских улик арестованы двое подонков  -  двадцати
восьми лет и двадцати двух. На  жертв  они  нападали  в  самодельных  черных
балахонах с дьявольской символикой, в масках, с ножами,  нунчаками.  И  весь
"процесс" проходил под аккомпанемент сатанистских бормотании -  нечто  вроде
примитивного сибирского варианта той самой "черной мессы".
   Даша  листала  протоколы  обысков  -  оккультная   литература...   записи
спиритических сеансов, задушевных бесед с Сатаной и  какой-то  потусторонней
шпаной  рангом   пониже   с   именами,   напоминавшими   собачьи   клички...
собственноручно намалеванные картины с величавыми дьяволятами и  обнаженными
жертвами...  перевернутые  распятия   на   стене...   светильники   в   виде
человеческих черепов и козлиных копыт. ..
   - Дела... - сказала Даша, не ощущая, впрочем, особенной радости. - Почему
же за два месяца в сводках ни одной этой детали не промелькнуло?
   - Потому что все мы люди, -  сказал  Ватагин,  -  и  ненужных  сложностей
избегаем. Не верили майские сыскари, что дело  по-настоящему  пахнет  серой,
надо полагать. Ряженые и ряженые, что тут  усложнять...  Обрати  внимание  -
перевернутые распятия в немалом количестве у обоих на квартирах...
   - Ну, это  не  примета,  -  сказала  Даша  рассеянно.  -  Это  у  каждого
уважающего себя сатаниста висит, надо думать...
   - Ты чегой-то без всякого энтузиазма воспринимаешь...
   - Потому что не вижу совершенно, как это связать с нашими заморочками,  -
сказала Даша. - Манск - два балбеса под  тридцать,  высшим  образованием  не
отягощенные. У нас народ от сорока до пятидесяти сплошная образованщина -  я
о вашей третьей папочке, о тех, что вокруг "Листка". Подвал с молодежью,  но
вашим же материалам, до сих пор без уголовщины обходился,  если  не  считать
наркоты. Далее. В Манске - изнасилования и убийство, на наши убийства ничуть
не похожее. Еще не повод  для  параллелей  и  аналогий...  Мы  всего-навсего
узнали, что в области действовала еще одна сатанистская группа.
   - А родители Шохиной, между прочим, майские. И  сама  она  там  родилась.
Переехали в Шантарск всего пять лет назад...
   - Пять лет назад она была сущим дитем. А эти двое  -  взрослыми  парнями,
один, но крайней мере. Да и второму было уже семнадцать, в таком возрасте  с
двенадцатилетними соплюшками как-то не общаются...
   - Все равно, нужно проверить.
   - Это-то меня и угнетает, - сказала Даша. -  Мои  ребята  и  так  сбивают
ноги, бегая но всем контактам обеих убитых, а тут еще и  Манск  отрабатывать
без всяких гарантий...
   - Мои проверят. Ну что, пашем в связке?
   - Пашем, - ответила Даша со вздохом. Подумала и решительно поднялась. - У
вас машина какая?
   - Цивильная. Без всяких опознавательных.
   - Подбросите в Серебрянку? К "Бульварному листку"?
   - Поехали. - Судя но лицу, бывалый опер  схватил  все  с  лету.  -  То-то
нарядилась, как недешевенькая эскортница... Решила - на внедрение?
   - Ну да, - сказала Даша, - Лучше нет - осмотреться своими глазами...
   ...Минут через двадцать она уже  входила  в  обшарпанную  комнатушку.  На
обшитой  деревянными  панелями  стене   виднелась   продолговатая   линзочка
телекамеры с прикрывавшей микрофон решеточкой -  но  черная  железная  дверь
слева была настежь распахнута, и Даша, не раздумывая, стала  подниматься  на
третий этаж. На ходу сняла пуховик, перекинула через руку.
   Меж вторым и третьим этажами курили, сбившись в кучку, неплохо прикинутые
мальчики. Королевой красоты Даша себя, разум