пушки  под
одинаковым углом - преторианцы, бля, мимолетно усмехнулась Даша,  -  двое  в
штатском  цепко  сграбастали  Камышана  за  локти,  а  Паша  Горбенко,  метр
восемьдесят два без обуви,  приблизился  к  клиенту  вплотную  и  дружелюбно
усмехнулся во весь рот.
   Даша  его  прихватила  специально.   Производить   должное   впечатление.
Физиономия у Паши была не то чтобы злодейская или пугающая - просто-напросто
всякий,  узревший  ее  впервые,  без  всяких  подсказок  со  стороны,  чисто
автоматически  вспоминал  о   гангстерах,   маньяках,   пиратах   и   прочих
антиобщественных элементах. Такие уж ассоциации подсознательно рождались.  В
прошлом году, во время шальной неразберихи операции "Береза", Пашу два  раза
хватали муниципалы - и во второй раз  не  поверили  предъявленным  корочкам,
запихнули в машину и доставили для разбирательства.
   Камышан исключением не стал - поневоле шарахнулся, а Пашина улыбка от уха
до уха напугала его еще больше.
   - Сели в креслице, гражданин, сели, сели... -  Паша  оттеснил  хозяина  к
огромному мягкому креслу, легонько нажал на плечи, усадил.
   - Нет, ну... - пролепетал Камышан.
   - Заместитель начальника управления уголовного розыска  майор  Шевчук,  -
сказала Даша и для наглядности предъявила удостоверение в развернутом  виде.
- Гражданин Камышан, в вашей квартире необходимо произвести обыск. Предлагаю
добровольно выдать огнестрельное либо холодное  оружие,  боеприпасы  и  тому
подобные  предметы,  запрещенные  законом   к   хранению   без   надлежащего
разрешения...
   Пожалуй, он опомнился.  И  несколько  приободрился.  Гордо  выпрямился  в
кресле,  сделал  гримасу,   казавшуюся   ему,   должно   быть,   исполненной
великосветского презрения к черни:
   - Вы знаете, к кому ввалились? Я - помощник губернатора...
   - Помилуйте, разве я спорю? - сказала Даша.  -  Я  вам  просто  предлагаю
по-хорошему выдать оружие с боеприпасами...
   Из ванной появилась юная красоточка,  завернутая  в  необъятное  махровое
полотенце. Опер по Дашиному знаку перехватил ее у двери и наладил прямиком в
кухню. Тем временем Камышан сделал новую гримасу  -  Штирлиц  на  допросе  в
гестапо - и процедил:
   - Я  должен  немедленно  позвонить  в  администрацию.  Или  на  Черского,
генералу...
   - Заткнись, срань, - сказала Даша, не тая удовольствия. - Ты  еще  в  ООН
позвони.
   И подумала: конечно, методы тридцатых годов давно осуждены  прогрессивной
общественностью вкупе с либеральной интеллигенцией, но приходится  признать,
что  ежовские  ребята  был   неплохими   психологами:   когда   какой-нибудь
легендарный маршал вроде Тухачевского в виде приветствия получал по  сопатке
и лишался во мгновение ока петлиц с  орденами,  эффект  это  производило.  С
Камышана можно было ваять аллегорическую фигуру оскорбленной гордости  -  он
потерял дар речи, с трудом осознавая, что это с ним так  разговаривают,  что
так разговаривают с ним...
   И  громко  сказала  оперативнику,  пытавшемуся  усадить  юную  фемину  на
лакированный табурет:
   - Анкетные данные возьми, если нет восемнадцати, я этому пидарасу  еще  и
половую статеечку пришью...
   Тут же опомнилась - с прошлого года  статейка  эта  уже  не  действовала,
точнее, подверглась изменениям, и  "уголовной  планкой"  ныне  считались  не
восемнадцать годочков, а шестнадцать. Однако вряд ли об этом знал Камышан, а
если и знал, вряд ли собирался вдаваться в такие  тонкости.  Камышан  кипел,
как собравшийся жить играючи  чайник  "Мулинекс",  -  однако  еще  и  бросал
осторожные  взгляды  за  спину.   За   спиной   у   него   поместился   Паша
Горбенко,просто стоял себе и помалкивал, но наличие Паши  в  чьем-либо  тылу
неминуемо   вызывало   стойкий    психологический    дискомфорт    даже    у
законопослушных...
   - Послушайте, - начал Камышан, разрываясь  меж  Дашей  и  немо  застывшим
Горбенко. - Вы понимаете, что  делаете?  Как  только  дозвонюсь  до  Виталия
Степановича...
   - То нам придут кранты,  -  понятливо  закончила  за  него  Даша.  -  Нас
зарежут, задушат, зажарят и ошпарят, как тех аистят, а потом еще  и  отберут
членские  билеты  общества  защиты   животных...   А   интересно,   как   вы
дозвонитесь-то? Вы сейчас, словно слон из анекдота - может-то он  может,  да
кто ж ему даст...
   - Объясните хотя бы! - вскинулся он.
   - Я же сказала, - протянула Даша. - Придется произвести у  вас  обыск  на
предмет поиска огнестрельного оружия или боеприпасов.
   - Покажите ордер.
   - А нету, - сказала Даша. Сорвала обертку с книги, которую все это  время
держала в  руках,  распахнула  на  нужной  странице  Уголовно-процессуальный
кодекс и сунула ему под нос.  -  Вон  там  читайте  -  где  номер  статьи  и
"Основания для производства обыска". Без санкции прокурора...
   - А кто решает, что случай не терпит отлагательства?
   - Я, - с обворожительной улыбкой сказала Даша. - Ужасы какие,  правда?  А
говорят еще, что мы вроде бы ползем к правовому государству...  Ну,  хватит.
Добровольно ничего выдать не желаете?
   На лице у него появилась гаденькая  улыбочка.  Посмотрел  ей  в  глаза  и
сообщил с расстановкой:
   - Я бы тебе выдал пару палок, а потом за щеку влупил по самый корень...
   Пробовал на прочность,  паршивец,  сидел  с  напряженно-злой  улыбкой  на
румяной морде комсомольского вожака и наблюдал,  что  будет.  Паша  дернулся
было но Даша успокоила его жестом и улыбнулась во весь рот:
   - Да ну, от таких, как ты, мандавошек  и  подхватывают...  -  Наклонилась
поближе: - Чуток погодя, когда будем сидеть у  меня  в  гостях,  в  казенном
доме, ты мне все это повторишь, ладно? Если не описаешься. -  Выпрямилась  и
скучным  голосом  распорядилась:  -   Начинайте,   благословись,   по   всем
правилам...
   Кто-то пошел искать понятых, тем временем явились двое ребят от  Граника,
мрачные технари со своими хитрыми чемоданчиками. Подошла еще одна  машина  с
операми, раскручивалась рутина. Даша вышла на  кухню,  чтобы  потолковать  с
девицей, - но не открыла  никаких  Америк.  Малость  протрезвевшее  создание
упрямо утверждало, что его полчаса назад сняли на известной доброй  половине
Шантарска точке, возле оперного  театра,  а  клиента  оно,  создание,  видит
впервые, ни в чем таком не замешано и вообще  профессионально  не  работает,
так, время от времени ищет развлечений посреди пустоты и серости  жизни.  Не
было смысла вдумчиво с ней возиться, вполне можно оставить  на  потом.  Даша
ограничилась тем, что отправила машину по вырванному  у  девчонки  адресу  -
чтобы привезли паспорт. И пошла посмотреть, как идет работа.
   Ребята Граника как раз  сняли  то  самое  подслушивающее  устройство,  на
котором Даша подловила Калюжного. И заверили,  что  клопик  до  самой  своей
ликвидации работал на передачу. Что Дашу ничуть не огорчило, наоборот -  чем
быстрее  беклемишевские  орлы  узнают,  что  она  захомутала  Камышана,  тем
лучше...
   Появились понятые - как и в случае с Маргаритой, самые  что  ни  на  есть
аристократы, мужского пола и женского, но на  сей  раз  из  разных  квартир.
Покорившись неизбежному, брезгливенько принялись взирать.
   Даша подошла к выходящему на балкон окну, старательно  задернула  тяжелые
однотонные шторы. Перехватив вопросительный взгляд Паши, сказала:
   - Шерлок  Холмс  в  подобной  ситуации  признался,  что  боится  духового
ружья... -  Заметив,  что  Камышан  навострил  ушки,  добавила  погромче:  -
Усекаете, клиент? Вам не приходило в голову, что вас за ненадобностью  можно
и списать?
   Понятые воззрились на нее с пугливым  удивлением.  Что  до  Камышана,  он
отнесся  к  выдвинутой  гипотезе  наплевательски.  Положил  ногу  на   ногу,
выпрямился:
   - Курить можно?
   - Бога ради, - сказала Даша.
   - В чем вы меня все-таки обвиняете?
   - В совершении  уголовно  наказуемого  преступления,  -  скучным  голосом
ответила  она,  как  отмахнулась.  Улова  первое  время  не  было  -   самым
криминальным из всего барахла оказался фасонный нож с деревянной  рукояткой,
златоустовская работа, продается практически легально. А поскольку из нового
УК хранение холодного оружия как-то незаметно вылетело, на сей шаткой основе
ничего путнего не построишь. Лезвие выглядело идеально чистым.
   - Совсем забыл, - сообщил Камышан. - Я этим перышком давеча трех  человек
зарезал...
   - Зарезали - посадим... -  ответила  Даша,  не  оборачиваясь  к  нему.  -
Валяйте, чего там, вам, как обвиняемому, уголовная ответственность  за  дачу
ложных показаний все равно не грозит, так что резвитесь пока...
   И резко развернулась к закурлыкавшему телефону. Вишневого  цвета  аппарат
оказался с автоответчиком, она, еще не сняв  трубку,  замертво  впечатала  в
память высветившийся номер. Камышан дернулся было, но  Паша,  нежно  опустив
ему на плечи могучие лапищи, припечатал подопечного к спинке кресла.
   - Але-у! - нараспев произнесла Даша.
   - Вячика позови, лапа, - попросил уверенный мужской голос.
   - Вячик в ванне плещется, - сообщила она совершенно раскованно. -  Только
что полез...
   - Катя?
   Она хихикнула:
   - Не припомню что-то...
   - Я вас тоже.
   - Ну ладно, зови.
   - Щас, - сказала Даша, прикрыла ладонью микрофон, медленно посчитала  про
себя до тридцати (можно было и не стараться, но она использовала паузу,  что
бы лишний раз потрепать нервы напрягшемуся клиенту), приложила трубку к уху:
- Эй, а он не идет! Лежит себе, пиво сосет, уже поддатый, говорит,  нет  его
ни для кого...
   На другом конце провода помолчали. Даша решила было,  что  трубку  сейчас
повесят, но голос зазвучав вновь:
   - Лида, солнышко, ты сама-то в каком состоянии.
   - Соображаю, что вокруг и что почем. - она вновь хихикнула.
   - Молодец... Скажи, звонил Рома. Мы только что узнали, что Рыжая села ему
на хвост, так что пусть бы стренько обсохнет и едет... Поняла?
   - Ага. Рыжая ему села на хвост,  так  что  пусть  быстренько  обсыхает  и
едет... А он знает, куда?
   - Знает, - заверил голос. -  Пока,  сладкая...  Даша  положила  трубку  и
сообщила Камышану:
   - Ну вот, звонил Рома и ужасно беспокоится - Рыжая-то, оказалось, уже  на
хвосте... Как в воду смотрел. Не могла же я сказать, что вы не  приедете,  -
столь серьезного человека, как Роман, разочаровывать как-то неудобно...
   Ага, забегали глазенки! Что-то лихорадочно  прикидывает,  паршивец...  Да
нет. это он косится на сервант.
   Из серванта Игнатов уже извлекал пистолет системы  Макарова  -  со  всеми
предосторожностями, прижав к дулу левый указательный палец, а  правым  держа
под курок, за то местечко, где обычно отпечатков не остается.
   - Внимание, понятые! - громко сказала Даша. - Прошу  обозреть.  На  ваших
глазах сотрудник только  что  обнаружил  пистолет  Макарова...  Ага,  боевой
пистолет Макарова. Что имеете показать по данной находке, гражданин Камышан?
Или у вас разрешение есть?
   - Нету, - пожал тот плечами довольно хладнокровно. - Как-то  все  забываю
выправить...
   - Зачем вам оружие?
   - Шутите?! - изумился Камышан. -  А  криминальная  обстановка?  А  разгул
преступности?
   Рядом с боевым "Макаром" лег второй, почти неотличимый от  собрата  -  но
оказавшийся газовиком. На каковой, впрочем, у Камышана, по его  собственному
признанию, разрешения тоже не оказалось. Правда, в  новом  кодексе  не  было
также упомянуто и о незаконности хранения газовиков...
   - Где взяли? - спросила Даша.
   - С лотка  купил.  На  Каландаришвили.  Стояли  ребята  и  торговали,  не
особенно заламывая...
   - Я про боевой.
   - Ах, боевой... - протянул он неестественным, театральным тоном. - Боевой
мне Богданов подарил, но пьянке. Сидели, знаете ли, по-над  речкой,  водочку
кушали. он мне и подарил. Я и взял по ветрености души -  человек  уважаемый,
краденого не подсунет... Я имею в  виду  генерал-лейтенанта  Богданова,  что
командует Шантарским военным округом. Не верите - можете сами  спросить,  он
мужик хороший, врать не станет.
   И  осклабился  с  приятностью.  На  жаргоне  уголовки  это  в   Шантарске
называлось "предъявлять туза" - сиречь нахально припутывать  к  своему  делу
высокопоставленных персон,  и  как  можно  больше.  Вряд  ли  Камышан  врал,
свободно могло оказаться и правдой. В прошлом году тот же Богданов  охотился
на медведя с двумя ручными  пулеметами  -  естественно,  пьяная  гопкомпания
мишку завалила быстро ввиду явного превосходства в огневой  мощи.  А  заодно
попугала не в меру настырного егеря, пустив очередь из ручника  у  него  над
головой. Никого, естественно, не привлекли, даже настырному  егерю  в  конце
концов растолковали, что меж вульгарным  браконьером  и  чудящим  барином  -
дистанция огромного размера. Много чего на Богданова имелось  в  загашниках,
но руки, как ни прискорбно, пока коротки...
   - А кто еще может подтвердить, что пистолет вам подарил  Богданов?  Вдруг
вы все врете, и ствол - с богатым уголовным прошлым?
   - Да помилуйте! -  улыбался  Камышан.  -  Губернатор,  конечно,  потом  -
Витушкин, Быстров, Виноградов, еще человека три, того же масштаба...
   Неплохой подборчик фамилий, вынуждена была  признать  Даша.  Значит,  вот
какую он выбрал тактику - что ж, логично, этого и следовало ожидать...
   - Надеетесь, вытащат? - спросила она с  невинным  видом.  -  А  вдруг  не
захотят пачкаться? В конце-то концов, нет такой  статьи  в  законе  -  чтобы
освобождался от ответственности владелец незаконного ствола, даже если ствол
подарен генералом...
   Вот так.  Ни  малейшего  упоминания  о  Маргарите.  Пусть  все  пока  что
концентрируется на этом разнесчастном "Макарке".  Он  не  так  спокоен,  как
лепит.
   Когда всей гурьбой - хозяин под присмотром оперативников, понятые и спецы
по обыскам - стали переходить в другую  комнату,  поскольку  с  первой  было
покончено, Даша поманила в сторону великана Горбенко:
   - Напряги мозги в темпе. В каком РОВД у тебя знакомые самые надежные?
   К чести сподвижника, тот врубился моментально:
   - Это ты про камеру?
   - Ну конечно, - кивнула Даша. - Нельзя его пока в СИЗО,  мало  ли  что...
Законных трое суток у нас есть, и на эти сутки надо его в районе подержать.
   - Если в таком разрезе... В Ленинский, к Таласбаеву. А? Правильный  мент,
на управу не завязан, скорее наоборот...
   - Идет, - с ходу согласилась Даша, подумав самую чуточку. - Посадишь  его
в мою машину, сразу отрывайтесь от кортежа, и в Ленинский...
   Несмотря на все реформы, кое-что упорно не меняется. В любом  городе,  по
величине  своей  удостоенного   районного   деления,   непременно   отыщутся
Ленинский, Октябрьский и Советский...
   - А потом?
   - Правильно мыслишь, - сказала Даша. - Непременно  будет  "потом".  Потом
смотаешься в школу за Ниночкой, устроишь  очную  ставку  по  всем  правилам,
пусть все вертится вокруг ее заявления и пресловутого незаконного  хранения.
При самом удачном раскладе управа его обнаружит только к завтрашнему утру, а
за это время он казенными бумагами обрастет, как  барбоска  -  блохами.  Да,
когда будем выводить, пошли вперед пару мальчиков, пусть оглядятся. Что-то у
меня на душе щемит... пошли.
   Ярко-красное пятно на коричневом полированном столе бросилось ей в  глаза
с порога. Сделав два шага к столу, она все еще не хотела верить - не  бывает
таких удач, не бывает таких совпадений...
   - Это - что? - спросила она хрипловато. Обернулся Алентьев:
   - Из стола вынули только что, из верхнего ящика...
   И продолжал методично вынимать содержимое других ящиков, ни в  коей  мере
не разделяя Дашиной обалделости - ну да,  считанные  люди  знали  о  красном
дневнике...
   Она вытянула пинцет из чемоданчика  эксперта,  захватила  уголок  толстой
пластиковой  обложки,  перевернула.  И  вместо  законной  радости  отчего-то
испытала  легкий  иррациональный  страх:  словно  оживало  Другое   прошлое,
заокеанское, тридцатилетней давности. Неужели бывают такие вот совпадения?!
   На внутренней стороне  обложки  и  первой  странице  наклеены  цветные  и
черно-белые, аккуратно вырезанные из фотографий фигурки: Мерилин в том самом
потрясном платье, Мерилин в короткой юбочке  и  чулках-сеточках,  Мерилин  в
джинсах и белой блузке, совсем простая девчонка, Мерилин в купальнике  зябко
ежится на пляже...
   Надписи,  красиво  выведенные  разноцветными  фломастерами.  Сначала  имя
звезды написано неправильно, "по  слуху",  надо  полагать  -  Merlin  Monro,
сколько бы у Риточки ни было достоинств, знание  английского  среди  них  не
числилось. Потом, должно быть,  кто-то  просветил  или  сама  наткнулась  на
правильный вариант. Дальше - в полном  соответствии  с  оригиналом:  Marylin
Monroe.
   Даша  перевернула  несколько  страниц.  Почерк   крупный,   не   особенно
разборчивый. "Балдели на природе". "Элка бесится, но что уж  тут  поделаешь,
радость моя, ангельский должен быть голосок, а не  прокуренная  сопранка..."
"Ненадежность - вот что сводит меня с ума. Мерилин Монро". "Ну никогда я  не
научусь водить машину!"
   - Откуда это у вас? - спросила Даша, отложив пинцет -  все  было  ясно  и
так.
   - Что?
   - Не придуривайтесь. Эта тетрадь.
   - А я ее первый раз вижу.
   -  Гражданин  допускает  неточность,  -  невыразительно  поправил   всего
навидавшийся Алентьев. - Предмет извлечен на глазах понятых.
   - Особо оформите в  протоколе,  тщательно  опишите,  -  сказала  Даша.  -
Продемонстрируйте понятым два-три идентификационных признака...
   И отрешенно подумала: ни хрена не понимаю. Настолько заврался и  уверовал
в неприкосновенность фаворита, что держал тетрадь дома... Стоп!
   Вновь взялась за пинцет. Ну да, изрядное количество страниц, чуть  ли  не
четверть  тетради,  исчезло.  Правда,  они  были  не  вырваны,  а  аккуратно
вырезаны, скорее всего, лезвием безопасной бритвы, потому и  незаметно  было
при беглом осмотре...

   ...Она вышла из подъезда первой. Настороженно огляделась -  пустой  двор,
напротив столь же шикарная девятиэтажка из красноватого  кирпича,  несколько
машин там и сям, пустых. Совсем далеко, у  выезда  на  улицу,  прогуливается
шикарная соболиная шубка с кремовым афганом на поводке. Вроде бы чисто.  Она
махнула своему водителю, чтобы подгонял "Волгу"  впритык  к  подъезду.  Двое
Пашиных  оперативников  маячили   в   отдалении   -   провожали   взглядами,
работнички-бобры, хозяйку  шубки  и  афгана.  Даша  свистнула,  заставив  их
встрепенуться. Заглянула в подъезд:
   - Повели!
   Первым вышел автоматчик, за ним - скучающе-брезгливо державшийся  Камышан
в распахнутой дубленке.
   Именно по дубленке вдруг  дернулось,  поползло  вверх  совсем  крохотное,
ярко-рубиновое пятнышко...
   Даша прыгнула, не успев толком подумать, оттолкнулась от автоматчика, как
бильярдный  шар  от  бортика,  ушибившись  при  этом  о  жесткую  выпуклость
бронежилета. Сбила Камышана с ног, в падении  развернула,  швырнула  наземь,
под  прикрытие  машины,  навалилась,  закрывая  телом,  словно   героическая
фронтовая медсестра.  Над  головой  противно  вжикнуло.  Скосив  глаза,  она
увидела на светло-коричневой половинке двери две свежайших щербины  -  щепки
отлетели там, куда угодили пули...
   У самого лица  маячили  нелепо  топтавшиеся  высокие  юфтевые  ботинки  -
автоматчик,  поводя  стволом,  искал  цель.  Вокруг   топотали.   Начиналась
сумятица.
   Перевалившись через Камышана, Даша встала на четвереньки, рванула  дверцу
машины и заорала:
   - В машину, мать твою! Паша!
   Камышан привстал, нелепо раскорячившись. И полетел на пол "Волги", нырнул
головой вперед - это опомнившийся Паша, подняв клиента за шкирку и  задницу,
во мгновение ока закинул в тачку. Запрыгнул следом,  и  машина  рванула  под
визг покрышек, обдав всех, а особенно не успевшую выпрямиться Дашу, фонтаном
полурастаявшего грязнейшего снега.
   Дальнейшее напоминало типичную сценку из заокеанского боевика:  все,  кто
имел при себе табельное  оружие,  моментально  его  вытащили  и  старательно
изготовились к стрельбе, вертя головами, укрывая