ераторы и Берии, в зависимости  от  того,  кого  на  данный
момент в прессе разоблачали или восхваляли, но вот  Наполеон,  тем  более  у
студентки, особо не интересовавшейся военным  делом  и  военной  историей...
Теряюсь, право.
   - Действительно... -  сказала,  подумав,  Даша.  -  Логичнее  было  бы  -
королева английская или там самозванка Шиффер... И что же, поговорить с  ней
никак нельзя?
   Он мгновенно подобрался, даже, можно сказать, ощетинился, глянул  колюче,
враждебно:
   - Дарья Андреевна, у меня есть  недвусмысленное  предписание  начальства,
подкрепленное к тому же письменным решением прокуратуры. Возле палаты вместе
с милиционером, которого  поставили  от  вас,  круглосуточно  находятся  два
человека из частной, я бы сказал, структуры...
   - Папочкины волкодавы? - не особенно и удивившись, кивнула Даша. - А  как
это с вашими правилами гармонирует?
   - Это, понимаете ли, решалось на таком уровне... Вы только  поймите  меня
правильно...
   - Да что там, это нетрудно, - сказала Даша. - Но хотя бы взглянуть на нее
можно?
   - А это необходимо?
   - Вы знаете, я тоже умею бегать по  высоким  кабинетам,  -  сказала  Даша
холодно. - Беклемишев, конечно,  перетягивает  меня  по  всем  параметрам  и
габаритам, однако... Не затевать же нам длинную склоку  из-за  того  только,
чтобы я на нее пару минут посмотрела?
   Судя по его лицу, он охотно послал бы подальше всех скопом -  и  Дашу,  и
Бека,  и  свое  начальство.  Но  не  было  в  загашнике  пригоршни  бабкиных
империалов, что поделать...
   - Ну хорошо, - согласился он нехотя. - Посмотрите минутку,  без  малейших
попыток навязать общение. Согласны? Вам самой не нужны лишние  неприятности,
эти мордовороты, что сменяют друг друга, наябедничают моментально...
   - Договорились, - сказала она. - Смотрю и молчу. Врач встал  с  тягостным
вздохом, выбрался из-за шаткого стола. Даша вышла в  коридор  первой.  Вновь
появилась  неведомо  откуда  толстая  санитарка,  и  они  с  врачом  недолго
толковали о каких-то здешних делах, Даше совершенно непонятных. Она стояла в
стороне, нетерпеливо притопывая ногой. После  безумного  вопля,  донесшегося
откуда-то из глубины заведения, по спине невольно прошел мерзостный холодок.
   Врач открыл ключом с треугольным вырезом врезной  замок,  толкнул  дверь.
Даша пошла следом, окунувшись в непередаваемый ореол трудноопределимых,  но,
безусловно, противных запахов, воплей и визгов. Железные  двери  с  большими
"волчками", двери, являвшие собою решетку,  -  подобного  она  навидалась  в
тюрьме, но  здесь  было  совсем  другое...  Она  старалась  не  смотреть  по
сторонам, но взгляд все же цеплялся  порой  за  нелепые  скрюченные  фигуры,
похожие на зомби из дешевых фильмов.
   Тусклые желтые лампочки, запахи, стоны... Рехнуться можно. В самом  конце
коридора маячили три фигуры, разместившиеся на хлипких табуретах. Сержант  в
расстегнутом кителе, с коротким автоматом  на  коленях,  и  двое  цивильных.
Сержант остался сидеть, зато те двое шустро вскочили, уставившись  на  Дашу.
Один - молодой, с первого взгляда ясно,  из  примитивных  "штакетников"  без
лишних извилин,  второй  -  постарше  и  посерьезнее,  с  явными  признаками
мыслительной деятельности на лице.
   Потом и сержант вскочил - узнал ее, должно быть. Лица у  всех  троих  уже
несли на себе некий отпечаток долгого пребывания здесь,  въевшийся  в  кожу,
как краска. Смесь тоскливого отвращения с покорностью неизбежному.
   - Товарищ майор... -  зачем-то  шепотом  произнес  сержант.  -  За  время
дежурства...
   Даша махнула рукой, оборвав его. Тот из охранничков,  что  был  постарше,
настороженно придвинулся:
   - Вас что, не предупреждали?
   Нехороший был взгляд, дай волю - полоснул бы тесачком с обратной заточкой
клинка, от всей души. Ублаготворил бы...
   - Взглянуть-то можно? - с  невинным  видом  спросила  Даша.  -  Тихонечко
посмотрю секунду и уйду...
   Не было никакого смысла задираться  с  ними  -  в  конце-то  концов,  они
старательно выполняли приказ...
   Даша подошла к толстенной решетке, кое-где тронутой ржавчиной. За  спиной
настороженно посапывали охранники. Палату-камеру заливал яркий свет,  как  и
полагалось по  инструкции.  Впрочем,  с  первого  взгляда  было  видно,  что
неустанными трудами Бека узилище, насколько  могли,  преобразили  -  кровать
застелена бельем, какого в этих  стенах  не  видывали  отроду;  в  углу,  на
разостланном прямо на полу  ярком  полиэтиленовом  пакете  -  сущая  россыпь
разнообразнейших фруктов, какие-то  соки  в  больших  пластиковых  бутылках,
плитки шоколада. Все, похоже,  нетронутое.  Даша  обернулась  к  врачу,  тот
страдальчески пожал плечами и шепнул:
   - Плохо ест, почти совсем не ест, из-за лекарств...
   - С ложечки кормить будешь, козел, если  понадобится...  -  пробурчал  за
спиной охранник помоложе.
   Пижама на девушке, сидевшей  посреди  небольшой  палаты,  была  вовсе  уж
роскошная. Распущенные волосы закрывали лицо, вокруг, куда ни глянь,  стояли
и лежали разноцветные танки, некоторые величиной со спаниеля.  Один  из  них
постоялица  как  раз  и  баюкала   -   старательно,   сосредоточенно.   Даша
почувствовала к ней острую ненависть, попыталась  вдолбить  себе,  что  рано
пока выносить вердикт - и все равно,  ничего  не  могла  с  собой  поделать.
Потому что правильный мент лежал в гробу...
   Женя, легонько встряхнув головой, с той же старательностью покатила  танк
по полу, к решетке, ползла следом на коленках, ни на кого не глядя,  нелепая
в своей великолепной пижаме под ослепительно  светившей  лампой  палаты  для
буйных. Даша едва не попятилась. Большой зеленый танк скрипел  по  полу,  по
синтетическому ковровому покрытию - н-да, постарался папаша...
   Танк полз прямо на Дашу, отметившую мимоходом, что густые, длинные волосы
миллионеровской дочки прекрасно расчесаны - либо ее безумие не  простирается
столь глубоко, чтобы забыть  о  внешности,  либо  сюда  регулярно  пригоняют
парикмахершу. Вероятнее всего второе.
   Она непроизвольно отступила на полшага, когда большой зеленый танк  замер
у самой решетки. Женя подняла голову, безмятежно улыбнулась, чуть приподняла
танк, заставив его подпрыгнуть, громко сказала:
   - Пх!
   И выпрямилась,  слегка  пошатнувшись.  В  движениях  было  все  же  нечто
скованное, механическое - медикаментов не жалели - и  лицо  застывшее,  чуть
обрюзгшее. Но глаза были красивые, серые, прозрачные, полные то ли  веселого
безумия, то ли безумного веселья. Столкнувшись с ней взглядом, Даша испытала
весьма сложные чувства, которые ни за что не взялась бы сейчас  истолковать.
Недоверие, страх, отвращение? Все вместе?
   К ней протянулась через решетку тонкая,  изящная  рука,  и  Даша  на  миг
растерялась.
   - Дай пистолет, - сказала  Женя,  вперившись  в  нее  прозрачным,  пустым
взглядом.
   Даша  оглянулась  на  врача.   Тот   безмолвствовал.   Охраннички   тоже.
растерялись, не имея, должно быть, инструкций на сей счет.
   - Нету пистолета, - проговорила Даша скованно.
   - Ну и жадина, -  безмятежно  сказала  Женя,  отступила  на  пару  шагов,
подняла к груди сжатый кулак, потом выбросила  его  вперед,  словно  отдавая
салют невидимой шпагой. - Вив ле брюмер!
   И словно вмиг потеряла  интерес  к  стоявшим  по  ту  сторону  решетки  -
повернулась на пятках, снова слегка пошатнувшись  при  этом,  опустилась  на
коленки и покатила танк в сторону кровати, припевая:
   - Вив ле брюмер, вив ле брюмер...
   Врач выжидательно покашливал. Бесполезно. Все впустую. Отойдя в  сторону,
Даша поманила того из охранников, кто был постарше. И сказала без выражения:
   - Мне надо встретиться с Калюжным. И побыстрее.
   - Боюсь, не получится...
   - А вы не бойтесь, - сказала она почти грубо. - Вы  ему  просто  скажите,
что это рандеву может пойти на пользу не только мне, но и вашему боссу...
   "Дело прямо-таки шибает интеллектуализмом, -  угрюмо  думала  она,  шагая
следом за врачом к желанному выходу.  -  Мерилин  Монро,  загадочные  эскизы
(исполненные,  как  показала  экспертиза,  хорошими  импортными   красками),
музыка,  картины,  шоу-бизнес,  переплетение  творческих  и  околотворческих
интриг... Теперь  еще  и  брюмер.  Сие  искусственное  и  недолго  прожившее
название месяца история связывает с одним-единственным значительным событием
- восемнадцатого брюмера (год, правда, Даша точно не помнила) Наполеон номер
один совершил государственный переворот, разогнав тогдашний  парламент,  или
как он там именовался..." И больше со  словом  "брюмер"  не  связано  ничего
мало-мальски выдающегося - словоохотливый гид, кое-как разумевший  по-русски
полицейский, говорил ей это в Париже.

   ...Она еще вчера составила для себя на бумаге нечто вроде дебета-кредита.
Слева - наиболее значительные события из жизни Мерилин Монро и  ее  наиболее
известные пристрастия. Справа - эквивалент данных событий и привычек, но уже
касаемо той Монро, что именовалась Маргаритой. В графе  "киносъемки"  справа
красовался  прочерк,  а   вот   напротив   нескольким   других   позиций   -
предусмотрительно оставленное до детального выяснения пустое место.
   И потому первой ее мыслью после Ниночкиных слов  было:  "Ну  вот,  ставим
галочку..."
   - Дневник?
   - Ага, - сказала Ниночка. - Дневника я нигде  не  нашла.  Такая  большая,
довольно толстая тетрадь...
   - В красной обложке? - спросила Даша.
   - Нашли?
   - Да нет, - сказала Даша. - У Мерилин был дневник в красной обложке.
   - Ага, вот то-то и оно... Ритка и здесь должна  была  копировать  кумира,
сами понимаете. И все это выглядит тем смешнее, что  она  терпеть  не  могла
писать что-то в дневнике. Однако старалась.
   - Ты в этот дневник заглядывала?
   - Нет, она никогда не давала. Понедельник у нее именовался "писучим днем"
- хоть  пару  строчек,  но  следовало,  взяв  себя  за  шиворот,  внести  на
скрижали... Ваши хорошо смотрели?
   - Хорошо, - кивнула Даша. - Нигде ничего. А мог он лежать в той шкатулке?
   - Вы знаете,  вполне.  По  размеру  подходит,  туда  три  таких  дневника
упрятать можно...
   В кончиках пальцев  возник  знакомый  зуд  -  нетерпения  и  азарта.  Она
торопливо спросила:
   - И больше ничего не пропало?
   - Ничего, я хорошо осмотрелась...
   - Ну ладно, - сказала Даша. - Как живется, не обижают?
   - Да вы что, нормальные девчонки...
   - Вот и прекрасно, - Даша поднялась. - За вахту  и  носу  не  высовывать,
никаких звонков, потерпи уж...
   - А надолго?
   - Потерпи, - уклончиво сказала Даша.  -  Пока...  Вышла  в  коридор.  Три
девушки,  курсанты,  не  без  почтительности   дожидавшиеся   в   отдалении,
вопросительно воззрились на живое олицетворение того, что избранный ими путь
способен вознести неглупое существо женского  пола  к  олимпийским  высотам.
Мысль эта читалась в их распахнутых глазищах так наглядно,  что  Даше  стало
стыдно и неловко - не расхолаживать же соплюшек первого года обучения...
   - Как постоялица? - тихонько спросила она у белобрысой Ксаночки.
   - Нормальная девчонка, ничего...
   - Приглядывай, Ксана, - сказала Даша. - Но только,  я  тебя  умоляю,  без
глупых излишеств. Она у нас даже не подозреваемая, так что не надо искать  у
нее в носовом платке зашитых наркотиков и  надеяться,  будто  ночью  во  сне
станет бормотать роковые тайны... Однако, если вздумает кому-то  звонить,  я
должна знать моментально... Всего хорошего, кадеты!  -  отдала  честь  двумя
пальцами на французский манер, повернулась и быстро пошла прочь по коридорам
альма матер, не испытывая, в общем, ни умиления, ни ностальгии.
   Интересно, способна ли история, вопреки Марксу,  повторяться  не  в  виде
фарса, а в облике столь же натуральной, как и  в  первый  раз,  трагедии?  И
можно ли, старательно моделируя жизнь своего  кумира,  нарваться  на  те  же
опасности, что тридцать с лишним лет назад кумира сгубили?
   Так сразу и не скажешь...
   Даша, разумеется, не взялась бы определять, насколько правдива версия  об
убийстве Мерилин Монро. Чертовски трудно решать криминалистическую  загадку,
случившуюся три с лишним десятка лет назад, да еще на другом конце света,  в
чужой стране. В этой версии есть своя сермяжная правда, и не более того.
   Собственно, "нам глубоко  плевать,  какие  там  цветы".  Убита  белокурая
богиня или умерла от передозировки снотворного  -  не  суть  важно.  Гораздо
важнее знать, что произошло у нас.  Наша  белокурая  микробогиня  прямо-таки
маниакально пыталась примерять на себя чужую судьбу.
   Связь с известным спортсменом? Было и у  нас.  Связь  с  писателем?  Была
попытка.  Снотворное,  платья  по  образцам  с   фотографий   тридцатилетней
давности, чересчур тесная одежда,  умышленно  безалаберный  секс,  блистанье
среди бомонда... Было!
   И, наконец, был красный дневник. Если верить тем, кто  верит  в  убийство
Мерилин, кинозвезда крайне опрометчиво занесла в этот дневничок некие весьма
опасные для братьев Кеннеди подробности, за что братишки ее и затемнили. Так
что наш насквозь утилитарный вопрос формулируется немудрено: могла  ли  наша
Монро узнать нечто такое, из-за чего ее  убили?  Или  хотя  бы  решить,  что
узнала? По глупости своей однажды намекнула на некие тайны, якобы ставшие ей
известными...
   Писано вилами по воде, если честно. Или нет?  Ради  чего-то  же  положено
столько трудов, почему-то же  исчез,  красный  дневник.  А  он,  безусловно,
существовал - кроме Нины, о нем упоминают  вскользь  еще  трое.  И  наконец,
смерть маэстро Сагалова как-то подозрительно совпадает по времени с кончиной
его ветреной  любовницы,  поскольку  существует  еще  загадочный  конверт  с
разноцветными картинками, больше всего смахивающими на некие эскизы  гербов.
И подозрительно болтавшийся возле квартиры певицы (а то и выходивший оттуда)
Вячик. И все остальное...
   Если кто-то заманил Воловикова на ту квартиру обещанием  дать  информацию
по убийству Маргариты Монро,  этот  кто-то  знал  заранее,  что  это  именно
убийство... А знать такие  вещи  мог  либо  убийца,  либо  сообщник...  либо
таинственный  помощник,  старавшийся,  чтобы  следствие,  упаси   боже,   не
остановилось на версии "несчастного случая".
   Если  Риточка  старательно  копировала  интимную  жизнь   своего   кумира
настолько, что ради вящего подобия спала со спортсменом и подбивала клинья к
писателю, она не могла не знать о связи Мерилин с братьями  Кеннеди.  Почему
бы ей и в этом случае не попытаться собезьянничать? Очень  логично  было  бы
собезьянничать... Укладывается в образ, как патрон в обойму...
   Кто в Шантарске может считаться аналогами братишек Кеннеди - президента и
министра  юстиции?  Министр  юстиции  -  пожалуй  что,  областной  прокурор.
Отпадает. С Маргаритой их пути не пересекались никогда.  Прокурор  города  -
женщина  преклонных  годов.  Поди   угадай   логику   Риточки...   Начальник
департамента общественной безопасности? Генерал  Дронов?  Военный  прокурор?
Мужик видный, не старый и вроде бы не чурается земных радостей...
   Так, а президент  у  нас  кто?  Губернатор?  Представитель  президента  в
Шантарской губернии? Мэр города? Покойный Фрол? Стоит ли бросать  нешуточные
силы на проверку этого следа? А почему бы и нет? Слишком  много  совпадений,
которые к тому же Марго старательно создавала сама...
   - Кто у нас может именоваться президентом, как ты думаешь? - спросила она
шофера. - В Шантарске, я имею в виду.
   - Ну, губернатор, определенно... А что?
   - Да ничего, - сказала Даша. - Мысли вслух без всякого  повода.  Останови
вон там, у киоска. Ждать не надо. И подъезжать потом никуда  не  надо,  кати
прямиком до управления...

   Глава восьмая
   СВЕТСКИЕ БЕСЕДЫ НА ПЛЕБЕЙСКИЕ ТЕМЫ
   Убедившись, что машина свернула к управлению,  Даша  зашагала  в  сторону
кафе "Метелица",  помахивая  топорно  сработанной  китайской  штуковиной  со
звучным   названием   "органайзер".   Единственное   достоинство   штуковины
заключалось во вместительности - а что еще человеку нужно? Ежели он не новый
русский, а старый сибиряк?
   Стольник,  подметка   дешевая,   обладал   одним   ценным   качеством   -
пунктуальностью. Даша издали заметила на условленном  месте  темную  "Ауди",
пройдя еще немножко, узнала знакомый номер - и побыстрее  юркнула  в  машину
под неодобрительные взгляды двух старушек, заранее вынесших  вердикт.  Место
было бойкое, по новой традиции эры реформ здесь снимали девочек  скороспелые
хозяева жизни, что, впрочем, работало в  какой-то  степени  на  конспирацию:
впархивавшая в иномарку особа женского пола  стала  на  этом  углу  зрелищем
столь  же  привычным,  как  митинги  бюджетников,  и  никто  ее   особо   не
рассматривал.
   - Из дальних странствий возвратясь? - спросила она, когда  машина  плавно
тронулась.
   - Угу. Ждем-с в ближайшее время партию канадского ширпотреба по  божеским
ценам... кстати, Даша, вам не устроить что-то по совершенно символическим...
   - Обойдусь, - сухо сказала она. - Не балуйте меня, Виктор, не стоит.
   - Да просто хотел сделать приятное своему теневому начальнику.
   - Обойдусь, - повторила она.
   - Может, в кафе?
   - Нет, - сказала  Даша.  -  На  гору,  в  лес,  идиллически  погуляем  по
тропинкам, благо ветра нет...
   - С вами, по тропинкам? Хоть до утра...  Очень  уж  он  старался  создать
впечатление,  будто  имеет  место  не  встреча  сыскаря   со   стукачом,   а
цивилизованная, чуть ли не дружеская  беседа  двух  современных  людей.  Как
всегда. Даша, в общем, к этому относилась спокойно -  еще  господа  жандармы
учили, что своих "подметок" нужно обхаживать со  всей  галантностью,  словно
ветреных шансоньеток, - и щелкала его по носу в редких случаях, когда  очень
уж манкировал своими обязанностями. Промолчала и сейчас.
   Машина почти со скоростью черепахи проползла через толпу гуртовавшихся  у
парадного подъезда губернаторской управы пикетчиков - судя  по  преобладанию
женщин,  либо  медики,  либо  учителя.  Даша  поневоле  съежилась,  встретив
несколько ненавидящих взглядов: не объяснишь же им, кто ты такая,  зато  они
тебя готовы испепелить глазами, стервочку в шикарной тачке...
   - Слышали про Маргариту Монро, Виктор? - спросила она небрежно.
   - Еще бы. Жалко...
   - Что говорят в управе?
   - А ничего особенного не  говорят,  убийство  как  убийство,  даже  Фрола
кто-то ухитрился отправить в Елисейские поля,  что  там  говорить  о  бедной
девушке...
   - Значит, уже знают, что это убийство?
   - Бог ты мои, ну разумеется,  все-таки  управа...  Между  прочим,  высоко
оценивают деликатность нашей родной милиции - мало кого из Ритиных  знакомых
тревожили  ваши  сыскари,  а  кого  и  тревожили,  расспрашивали   со   всем
пиететом...
   - Цивилизуемся помаленьку, - сказала Даша. - Вот и ваша  очередь  пришла,
Виктор, как ни грустно... но я надеюсь, вы оцените мою деликатность.
   Пожалуй, он все же легонько нервничал -  Даша  уже  успела  его  изучить,
чтобы решить теперь со  всей  уверенностью.  Чуть  деланно  усмехался,  чуть
нервно мял сигарету, бросал  порой  на  Дашу  взгляды,  которые  ему  самому
наверняка казались испытующими - а на деле смотрелись  беспомощно.  Холеный,
смазливенький сынок влиятельного при коммунистах папы, сумевший в свое время
рыбой-прилипало приклеиться  к  стремительно  несущимся  на  вершины  власти
вождям демократии, - каста есть каста, непотопляемы,  как  хорошие  японские
поплавки...
   Она намеренно выдерживала  долгую  паузу  -  пусть  понервничает.  Машина
пронеслась мимо юрфака Шантарского университета, известного главным  образом
тем,  что  его   заканчивал   незадачливый   и.о.   генпрокурора   Ильюшенко
(мемориальной доски,  конечно  же,  не  имелось,  а  то  пришлось  бы  потом
возиться, снимать, как  это  произошло  с  незабвенным  бюстом  незабвенного
генсека Черненко, от которого остался лишь нелепый, до сих  пор  пустовавший
постамент).
   Наконец Даша дождалась деланно безразличной реплики.
   - А я-то здесь пр