Во всем великолепии чистейших  спектральных  колеров  на
думской трибуне красовался мордастый отпрыск юриста и дурноматом орал:
   - ...и мало того, что в генпрокуратуре агенты влияния, там еще и  масоны,
однозначно!
   Даша с любопытством покосилась на Чегодаева, которого такие сенсации, как
ни крути, касались больше,  чем  кого  бы  то  ни  было  из  присутствующих.
Досадливо фыркнув, Чегодаев отвернулся и нейтральным тоном сообщил Даше:
   - "Парламентская неделя",  мы  сейчас  по  программе  сверились.  Правда,
запись пошла примерно с середины.
   "Видывала  я  зацикленных  на  политике,  -  подумала  Даша  в  некотором
смятении. - Но  как-то  не  встречались  еще  индивидуумы,  столь  одержимые
интересом к парламентским дебатам, что и мертвыми вскакивали, дабы настроить
видюшник... Нет, ну кому понадобилось манипулировать с видаком в двух  шагах
от трупа и, главное, зачем?"
   Как она ни гнала ощущение  тягучего,  тягостного  сна,  оно,  клятое,  не
проходило. Опера сноровисто делали свое дело,  с  бесцеремонным  равнодушием
копаясь  в  том,  что  осталось  от  чужой,  изрядно-таки  беспутной  жизни.
Отреш„нно сидели в мягких креслах понятые. Сын юриста громил масонов,  внося
свою толику сюрреализма в происходящее. В подсознании  у  Даши  с  недавнего
времени засела этакая тревожащая заноза, прекрасно  знакомые  симптомчики  -
тренированная сыскная собака верхним чутьем взяла некую  несообразность,  но
не понимала еще, в чем тут суть.
   Она присела на оказавшийся свободным стул, вытащила блокнот  и  принялась
рассеянно черкать на чистой страничке - по старому обычаю отпускала на  волю
поток сознания. Авось заноза обретет четкие очертания... Все равно делать ей
решительно нечего, руководящие указания не требуются,  равно  как  и  личное
участие.
   Чегодаев заглянул ей через плечо, громко хмыкнул. Даша посмотрела на свои
художества уже осмысленно и чуть виновато улыбнулась.
   - Подсознание работает? - спросил Чегодаев.
   - Ох, да совпадение...
   Оказалось, она чисто машинально  намалевала  во  весь  листок  пронзенный
кинжалом цветок, похожий более всего на колокольчик  вьюнка.  Пикантность  в
том, что у блатных такая наколка означает "Смерть прокурору!" -  о  чем  оба
прекрасно знали.
   Однако, если грубо набросать ассоциативную цепочку... Цветок... цветок  в
пыли...  растоптанный  цветок,  сиречь.   мертвая   красотка...   женщина...
болтовня...
   За все время, что в квартире находились опера,  телефон  не  зазвонил  ни
разу (иначе Даше непременно доложили бы о звонках)  -  что  странновато  для
квартиры  очаровательной  болтушки  с  кучей  телефонизированных   знакомых,
каковые по логике событий и подозревать не должны о том, что певица внезапно
покинула этот мир...
   Даша резко встала, огляделась, сняла трубку шикарного аппарата. Гудков не
было. Не бог весть какое открытие, но все же ради вящей скрупулезности...
   Отправив одного из оперативников проверить провод на лестничной площадке,
она направилась взглянуть, как идут дела у Славки. Там кипела работа. Верный
сподвижник уже изобразил на большом листе бумаги классическое  "солнышко"  -
из центра идут несколько линий, и каждая украшена изрядным (и оттого заранее
повергающим в уныние) списком фамилий. Коллеги  по  ремеслу,  особо  близкие
знакомые, возможные недруги  и  так  далее.  Потом  "солнышко",  разумеется,
превратится  в  паутину,  иные  фамилии  будут   всплывать   на   нескольких
направлениях сразу, уж это как водится...
   -  А  почему  эта  вот  колоночка  такая  короткая?  -   спросила   Даша,
присаживаясь в сторонке.
   Лысоватый Роберт обернулся к ней, как ужаленный:
   - Извиняюсь, насчет связей с  криминалом  я  не  спец.  И  вообще,  такая
постановка вопроса...
   - Что поделать, рутина, - благодушно кивнула Даша.
   Не было смысла нажимать именно сейчас. Будет еще время поболтать с  месье
импрессарио по душам. Пусть уверяет кого-нибудь другого, что он  понятия  не
имеет о криминальном народе, подвизаясь при кабаке "Золото Шантары"...
   - У вас телефон с определителем номера? - спросила она.
   - Не-ет, - судя по лицу Роберта, он отчаянно  пытался  просечь  возможный
подвох. - Зачем мне? Обыкновенный у меня телефон...
   - У горничной были ключи от квартиры?
   - Да вроде да...
   - А у кого еще?
   - Не знаю, правда...
   Никчемушные были вопросы, если подумать. Все  равно  бытие  покойной  еще
долго будут раскладывать по  полочкам  спецы,  а  начальству  в  лице  Даши,
естественно, явят подробнейшее изложение трудов праведных...  Но  чем-то  же
надо себя занять?
   "Значит, Мерилин Монро...", - протянула она про себя. Встала  и  сняла  с
полки толстый том, именовавшийся соответственно: "Богиня". Раскрыла  наугад:
"По свидетельству его семьи, Хронек до самой своей смерти считал, что  мафия
имела прямое отношение к событиям, сопутствовавшим кончине Мерилин Монро".
   Нет уж, в нашем случае придется отказаться от столь заманчивой  версии  -
хотя бы из уважения к теории вероятности.  Дубликат,  как  он  ни  стремился
походить на оригинал, не смог  бы  в  точности  повторить  жизнь.  И  смерть
кумира. У нас и дома пониже, и асфальт пожиже, господа...
   -  Вот  что,  я  эту  книжку...  -  замолчала  и  обернулась  в   сторону
распахнувшейся двери.
   Ее водитель, влетевший не столько с деловым, сколько с ошарашенным видом,
все же нашел  достаточно  смекалки,  чтобы  при  виде  постороннего,  сиречь
Роберта,  не  .орать  во   весь   голос.   Отрапортовал:   "Товарищ   майор,
сообщение...", - а остальное старательно прошептал Даше на ухо.
   - Дела... - сказала она тихонько. - Слава, я  лечу  в  контору.  -  И  за
спиной Роберта легонько взмахнула двумя вытянутыми пальцами,  одними  губами
проговорив: "Бабах!"
   - Кого? - не выдержал Славка.
   - Степаныча, - бросила она через плечо. - Разъединственного, соколика...

   Глава третья
   КАВАЛЕРГАРДА ВЕК НЕДОЛОГ...
   Голову можно прозакладывать, их с Воловиковым "срисовали с  фаса"  в  три
секунды. За охрану здесь отвечал народ весьма серьезный, и  добрая  половина
этого народа в недавнем прошлом отягощала плечи разномастными  погонами.  Но
никто, понятное дело, не дергался, не препятствовал, даже не  подавал  виду,
что засекли. Один только, широкий, как шкаф, дернулся было преградить дорогу
самой  обыкновенной  "Волге",  дерзнувшей  пристроиться  рядом  с   табунком
иномарок, но напарник что-то моментально шепнул излишне резкому, и тот столь
же мгновенно увял.
   - Хватит, - сказал Воловиков шоферу. - Здесь останови.
   С пригорочка кладбище  Кагалык  открывалось,  как  на  ладони:  справа  -
скромненький район, советских времен, где самым  роскошным  сооружением  был
зеленый  железный  крест,  старообрядческий,  украшенный  финтифлюшками   из
мастерски гнутого прутка. Левее располагался "новострой": -  от  простеньких
мраморных плит  до  вычурных  сооружений,  среди  коих  особенно  выделялась
довольно точная копия Тадж-Махала из розового камня, высотой  метра  в  три.
Мавзолей этот имел сомнительную честь возвышаться над бренным прахом  Чимбри
Шэркано, правой руки цыганского барона Басалая. Бедолага  Чимбря  в  прошлом
году скончался от  естественной  для  наркоторговца  хвори  -  передозировки
свинца, неожиданно и громогласно введенного  в  организм  из  трех  стволов.
Стволы  нашли,  конечно,  валялись  тут  же,  а  вот  те,  кто  их   бросил,
растворились в воздухе. В последние годы у российского воздуха, к  удивлению
мировой научной общественности,  обнаружилось  неизвестное  корифеям  физики
свойство:  иные  человеческие  организмы  в  нем  растворялись  мгновенно  и
бесповоротно...
   Цыганский барон собственной персоной только что прошел мимо  в  окружении
свиты, н взглядом не удостоив машину, где сидели Даша с Воловиковым. Басалай
определенно был погружен в непритворную печаль - как подавляющее большинство
тех, кто проходил в ворота. Какие люди шагали, скорбно потупя взор,  Бог  ты
мой, какие люди! Те, кто и был властью в Шантарске, те,  кто  все  и  решал.
Хозяева. Особы, приближенные к хозяевам. Шестерки такого уровня,  что  их  и
шестерками-то назвать язык не поворачивался, ибо все в мире относительно.  У
ограды кладбища стояли и единственный в Шантарске "Роллс-Ройс" с поэтическим
названием "Серебряная тень", и единственная в Шантарске "Ламборгини", и  оба
"Бентли", и все четыре "Феррари". "Мерседесов" - что грязи. Супердорогих шуб
- стада неисчислимые. Сливок общества - море разливанное.
   Вот только повод для тусовки был  самый  что  ни  на  есть  печальный.  И
дававший тем, кто  порой  тратил  время  на  самоанализ,  прекрасный  случай
вспомнить, что самая талантливая на Земле книга - книга Экклезиаста...
   Этот мир совершенно неожиданно и без всякого  со  своей  стороны  желания
покинул господин Гордеев,  Фрол  Степанович,  более  известный  как  Фрол  и
Степаныч, овеянный, как уж водится, жутковатой  славой  "черный  губернатор"
Шантарска. Владелец заводов, газет, пароходов,  крестный  отец,  превеликого
ума человек, везунчик. Ум и везение перехлестнулись с зарядом, эквивалентным
граммам шестистам тротила, сработавшим под днищем "Вольво", скорее всего, от
радиосигнала, поданного теми, кто находился поблизости  и  держал  машину  в
прямой видимости, - очень уж чистый  был  взрыв,  случившийся  на  пустынной
окраинной дороге, так что не пострадало ни одно постороннее живое  существо.
Экологически  чистый  взрыв,  можно  сказать.  Четверо  в  "Вольво"  погибли
мгновенно, ту жуткую обгорелую куклу, что осталась от Фрола,  смог  опознать
один из лучших в Шантарске дантистов благодаря собственноручно поставленному
золотому мостику, а остальных не опознали вообще, так что приходилось верить
на слово приближенным покойного, уверявшим,  что  в  машину  с  боссом  сели
именно эти  трое.  Кусок  железа  от  вольвовского  кузова,  словно  осколок
великанского снаряда,  разнес  лобовое  стекло  мчавшейся  следом  машины  с
охраной, начисто снес голову "волкодаву" рядом с шофером и насмерть  поразил
второго, на заднем сиденье, так что в заголовке уголовного дела об  убийстве
значилось пять фамилий. И можно было биться об заклад на какие угодно суммы,
что дело уйдет в архив нераскрытым. Все в уголовке это прекрасно понимали  -
нахлебались прецедентов досыта, тут не обязательно быть Мегрэ...
   Но  главное,  головная  боль  была  порождена  не  поганеньким   чувством
профессионального  бессилия,  а  кое-чем  иным.   Мгновенно   образовавшимся
вакуумом. Есть нечто общее меж президентским креслом и капитанским  мостиком
пиратского корабля - и злат  трон,  и  каюта  предводителя  пиратов  недолго
остаются пустыми. Тут же, как из-под земли, вырастает толпа желающих согреть
седалищем захолодевшее сиденье, а методы, честно  говоря,  в  обоих  случаях
крайне схожи.  Честное  слово.  Особо  циничные  субъекты  имеют  нахальство
утверждать даже, что  полосующие  друг  друга  абордажными  тесаками  пираты
объективно причинят меньше вреда,  чем  поцапавшийся  с  родным  парламентом
президент или король.
   Словом, после смерти Фрола в самое  ближайшее  время  в  граде  Шантарске
следовало ожидать резни  за  опустевший  трон,  сиречь  "черного  передела",
отчего сыскари заранее (хоть и не признаваясь в том вслух  ни  единой  живой
душе) преисполнились самой черной меланхолии.  Подобные  разборки  частенько
оставляют и  "посторонние"  трупы  -  тех  невезучих,  кто  подвернулся  под
автоматную очередь или оказался в зоне  взрыва  чисто  случайно.  И  если  в
прошлой своей жизни Даша несла только личную  ответственность  (а  много  ли
зависит от рядового опера, пусть и "важняка"?), то теперь, перейдя в  разряд
начальства, имела все основания ожидать свою порцию шишек.
   - Испанский вариант, - сказала она задумчиво.
   - Что? - легонько встрепенулся Воловиков.
   - У испанского короля охрана работает по этой методике, - сказала она.  -
Три  кольца.  Дальнее   внешнее,   близкое   к   объекту,   непосредственное
окружение...
   Судя по лицу  шефа,  он  охотно  оценил  бы  Дашину  эрудицию  непечатно.
Сдержался, однако. Фыркнул:
   - Похоже...
   - Ревякин мне докладывал, - вяло продолжала Даша. - Кладбище эти мальчики
взяли в "коробочку" еще за сутки.  После  столичного  взрыва  все  ученые...
Видите, как дочку обложили?
   - Где? - шеф с неподдельным интересом повернул голову. - Я ее в натуре  и
не видел...
   - Во-он, белая шапочка иногда промелькивает... Белая вязаная шапочка то и
дело скрывалась за широченными  спинами,  обтянутыми  темными  пальто.  Дочь
Фрола, спешно прилетевшую из доброй старой Англии, где грызла гранит науки в
Кембридже, охрана заслоняла плотнее, чем это было с президентом во время его
незабвенного визита в Шантарск. Без особого труда, наметанным глазом,  можно
было определить второе кольцо, замыкавшее в себя с дюжину ближайших могил, а
там и третье. А там и многочисленных одиночек, расставленных  там  и  сям  в
надлежащем отдалении. Даже на вершине ближайшей  к  Кагалыку  пологой  сопки
виднелись ярко-синее и ярко-красное пятна - парочка  иномарок.  Что  ж,  все
логично - при минимальных  трудах  оттуда  можно  было  прицельно  засветить
реактивным снарядом. В общем, "черной охраны" было чересчур много  даже  для
такого случая.
   Ну, и государственная не дремала, конечно. Где-то поблизости расселись  в
автобусах "терминаторы"  полковника  Бортко,  кроме  них,  в  полной  боевой
готовности пребывала масса  сотрудников  самых  разнообразных  служб.  Шутки
черта общеизвестны, в последнее время перестали соблюдать "понятия" и в том,
что касается похорон, - возможны любые сюрпризы...
   - Нет, качественно они ее обступили... - не выдержал  Воловиков.  -  Куда
там президенту... Кухарука помнишь? Лихого пенсионера?
   - Кто ж его когда забывал? - фыркнула Даша. Кухарук был личностью жуткой.
Бывший смершевец, во времена оны лихо командовавший в  Белоруссии  состоящим
якобы  из  возмущенного  зверствами  оккупантов   населения   "партизанским"
отрядом, никак не желал спокойно доживать век на пенсии. И  примерно  раз  в
неделю обходил массу кабинетов краевого и городского УВД,  требуя  денег  на
издание сборника его стишков. Стишки были страшнее атомной войны,  но  никто
не набрался храбрости открыто послать ветерана на три  буквы,  поскольку  он
был живой историей, увешан орденами от ушей  до  пяток,  да  и  ордена,  что
характерно, были честными, полученными не в  тылу,  а  в  жестокой  резне  с
немецкими ягдкомандами, куда набирали не хлюпиков и не трусов...
   - Когда уехал президент, заходил ко мне поддавший  Кухарук  и  орал,  что
такой охраны он и в Минске при немцах не видел,  что  и  у  гауляйтера  Кубе
охрана была в десять раз скромнее, а Кубе уже тогда был приговорен...
   - Бог с ним, с президентом, - сказала Даша. - Ему с горы  виднее.  А  вот
что касается девочки, ничуть не  удивляюсь.  Она  ж  теперь  -  единственная
наследница заводов, газет и пароходов, удивляюсь, что ее вообще  в  шагающий
сейф не засунули. Насколько я знала Фрола, наверняка давно уже  готова  была
надежная команда,  неустанно  бдящая,  чтобы  доченьку  не  обсчитали  и  не
обворовали.
   - Плонский?
   - Вряд ли, - сказала Даша. - Гниловат. Фрол его  использовал  от  сих  до
сих, и не более того. Скорее уж Веригин или Данил Черский...
   Неподалеку  от  них  со  всем  подобающим  решпектом  провели   дородного
священника  в  блистающей  ризе.  У  священника  уже  было   профессионально
отрешенное лицо. Чуть приподнявшись на сиденье,  Даша  рассмотрела:  там,  у
разверстой могилы, все  готово,  толпа  сбилась  тесным  полукругом,  только
многочисленные охранники, как им и надлежало, стояли кто спиной к гробу, кто
вполоборота, медленно вертя головами.
   - А стра-ашно им, сучне, - сказала Даша не без мстительного удовольствия.
- От судьбы денежками не заслонишься...
   - Нам-то от этого не легче, - сухо сказал Воловиков.
   - Оно конечно, и все же... - Она помолчала, закурила и наконец  решилась:
- А вообще - несколько странно...
   - Что именно?
   - Все последние умертвия. Шаман, Тяпа, Ямщик и, наконец, Фрол.
   - Ничего странного, - сказал Воловиков уже не столь сухо. - Обычный, я бы
сказал, список. Одни авторитеты.
   - Список обычный, а вот методы, которыми их отправили на тот  свет...  Не
наши методы, не шантарские. Колдуну всадили в спину стрелу из арбалета, Тяпу
кончили из снайперской винтовочки, Фрола взорвали в машине, Ямщику  прыснули
в лицо некую гадость, которую ни один химик до сих пор  идентифицировать  не
может...
   - Цивилизация и до нас доходит.
   -  Все  верно,  -  сказала  Даша.  -  Но  ведь  мы  имеем  четыре  подряд
нешантарских метода. Четыре.  Подряд.  Очень  уж  массированное  перенимание
столичного опыта получается, а? Десять лет у нас  палили  без  глушителей  в
спину да в лоб, ставили на перо или сбрасывали с высокого этажа.  Разве  что
для разнообразия палили из проносящейся машины, а в Поручика нож не  всадили
- кинули...
   - Ты сюда еще Скорпиона впиши.
   -  Да  нет,  там  все  чисто,  -  сказала  Даша.  -  Пиелонефрит,  почки,
бронхопневмония,  как  следствие...  Единственный  из   пятерки   сподобился
естественной смерти. Но остальные... Ведь серией попахивает?
   - Думаешь, сторонние вышибают наших?
   - Всего-навсего допускаю, - сказала Даша. - Если счеты меж  собой  сводят
исключительно  наши,  получается  один  расклад,  а  вот   ежели   наступила
"интервенция" - расклад совершенно другой.
   - И как я без  тебя,  такой  умной,  не  додумался...  Сказано  это  было
довольно беззлобно, и Даша тут же ухватилась за подвернувшуюся возможность:
   - Значит, разрешаете взять в отработку версию  насчет  залетных?  У  меня
самой власти нет, чтобы запустить маховик на должные обороты...
   - Вот ты куда клонила...
   - Ага, - без малейшего смущения призналась Даша. - Так как?
   - У тебя конкретный план есть?
   - Подробнейший, - сказала Даша. - Сегодня в конторе и  обсудим,  если  не
возражаете?
   - Не возражаю, - сказал шеф чуть ли не машинально.
   Даша облегченно вздохнула про себя. Очень уж легко  добилась  своего.  Но
тут же сообразила, что никакой филантропией или мягкосердечием и не  пахнет.
Шеф быстренько просчитал все не хуже ее самой. Версия насчет  "интервентов",
положивших  глаз  на  тучные  шантарские  угодья,  потребует   от   уголовки
нешуточной пахоты. Та еще делянка. Но даже если  догадки  о  внешних  врагах
окажутся ошибкой, ничей скорбный труд не пропадет зря.  Потому  что  в  ходе
отработки будет получена масса пусть и посторонней, но полезной  информации.
А информация - вещь ценная. И порой  превращается  в  товар  -  для  обмена,
продажи,  торговли,  угроз,  сложных  игр...  Для  примитивного  хранения  в
копилке, наконец, про черный день...
   Кстати, точно так же обстоит и с загадочной смертью доморощенной Мерилин.
Тенета раскинуты широко, согласно теории вероятности  в  них  попадет  масса
постороннего, но полезного.
   - Что там по Маргарите?  -  спросил  Воловиков.  -  Из-за  Фрола  столько
времени стояли на ушах, что и обсудить толком было некогда...
   Ну вот, накликала...
   - Браво топчемся на месте, - честно отрапортовала она.  -  Эта  девчонка,
горничная, растворилась в безвестности. Иногда от бессилия  начинаю  думать,
что и она лежит где-нибудь поодаль от Шантарска  в  стылом  виде.  Очень  уж
качественно растворилась, хотя, если учесть безупречную анкету,  неоткуда  у
нее взяться такому мастерству в игре в прятки с органами...
   - А может, мастерство тут и ни при чем, - слегка поморщился Воловиков.  -
Сидит себе  на  хате  вполне  законопослушного  и  благонравного  знакомого,
который в зону поиска из-за благонравности  никак  не  попадает...  ты  себя
заранее, часом, не настраиваешь на преступление века?
   . - Избави Бог от преступлений века, - искренне сказала она. -  Вот  чего
всю жизнь боялась, хоть и не  убереглась  однажды.