оно
скрывалось от других кланов, населявших великие пески. Для общения с  чужими
были придуманы ложные имена. Но мирно пообщаться случалось нечасто.  Слишком
мало воды было в песчаном мире, слишком мало крова.
   Только большой по размерам участок  мог  поддерживать  вулканцев,  и  как
только кто-нибудь находил таковой, то уже не уходил с него  по  своей  воле.
Одинокие путники были под подозрением - они обычно  были  шпионами,  которые
приходили из другого племени, чтобы разузнать, лучше ли ваш  источник  воды,
чем их собственный.  Клан  Глаза  знал  о  шпионах  потому,  что  многие  их
соплеменники умерли, шпионя за проклятым Фелштом, у  которого  были  высокие
земли. Многие из племен делали то же самое.
   Сейчас в этом не было необходимости. Их водоем поил их уже долгое  время.
Конечно было бы преувеличением называть это водоемом, скорее он был похож на
лужу; из которой для того, чтобы напиться,  приходилось  выгребать  грязь  и
обрывки шкур, так-как отогнать от него зелатов было невозможно. Они  пили  и
получали удовольствие от грязевых ванн.
   Неважно, что остальные потом проводили день, выбирая их волосы  из  воды.
Никто не жаловался. Зелоты были своего рода защитой, и, к  тому  же,  благом
являлось само присутствие воды. Хватало  других,  более  ужасных  вещей,  на
которые стоило жаловаться.
   Охота была одной из них. В клане всегда не хватало пищи,  никто  не  имел
лишнего куска мяса.  Дети  с  самых  ранних  лет  учились  ловить  ящериц  и
отыскивать сладкие корни. Ничто не уходило в отбросы:  ни  мельчайший  кусок
кишки, ни капля крови. Когда  дети  взрослели,  даже  самые  слабые  из  них
заостряли палки, плели сети из высушенных  растений  чакх  и  шли  охотиться
среди скал на безобидных мелких тварей, которые держались невдалеке от жилищ
в надежде на то, что им перепадет  кусок  пищи  или  глоток  воды.  Ребенок,
который был слишком слаб, чтобы выжить в этих жестких условиях,  не  получал
от племени пищи вообще. Взрослые члены клана считали это невыгодным  обменом
хорошей пищи на плохую. Ребенок же, который успешно охотился, получал больше
пищи в виде поощрения.
   Кеш была одним из лучших охотников. С того момента,  как  девочка  начала
ходить, она слышала звуки, которые никогда не слышали другие.
   Она клала предметы в рот, чтобы попробовать, годятся ли они в  пищу,  еще
задолго до того, как ее отняли от груди.  Наблюдая  за  этим,  Старшая  Мать
одобрительно кивала.
   Кеш сделала свое первое копье  будучи  совсем  юной,  и  ящерицы  тут  же
сообразили, что жизнь  их  стала  намного  труднее  или,  по  крайней  мере,
потенциально более короткой. Ее слух становился со временем  еще  острее,  а
хорошее питание поддерживало крепкое здоровье. Другие слышали хуже  по  двум
основным  причинам:  из-за  увеличивающейся  солнечной  радиации,  так   как
атмосфера Вулкана не могла отфильтровать солнечные лучи и  из-за  уменьшения
концентрации кислорода в ней, в связи с чем звуки передавались хуже. Уши Кеш
были такими же, как  и  у  нескольких  других  детей  клана  -  с  большими,
несколько заостренными ушными раковинами, которые улавливали звуковые  волны
лучше, чем уши их родителей. Но способность хорошо слышать приносила  иногда
неприятности: Кеш не раз уводила добычу у одного  из  взрослых.  Она  ловила
ящерку или одного из шии, маленьких зверьков, живущих в норах,  на  которого
охотился взрослый, но услышал его движение слишком поздно.
   Однако Старшая Мать хмурилась, когда происходили  такие  вещи,  и  скорее
обвиняла в этом взрослого, нежели ребенка. Она  знала,  что  дети  с  такими
ушами будут лучшими охотниками, и клан нуждался в их крови, чтобы  увеличить
число ушастых.
   Когда-то такое было и с Глазом. Это  была  мать  матери  Старшей  Матери.
Несколько жизней назад  она  наткнулась  на  ребенка,  смотрящего  прямо  на
солнце, и солнце, похоже, не причиняло вреда его глазам.
   Многие годы вулканцам приходилось покрывать голову шкурами, когда они шли
на охоту в пески, а потому часто становились добычей лематьев.
   Теперь, наблюдая за ребенком, она подумала,  что  пришло  время  положить
конец подобным неудачам. Она нянчила ребенка так, словно  он  был  последним
ребенком в мире, и повязала его с одной из своих дочерей.
   Три ребенка родились после этого, и двое из них были девочками.
   Тогда она приобрела огромный вес в клане, и старые и молодые боролись  за
то, чтобы завоевать ее благосклонность, чтобы она позволила им вязку с одним
из детей Глаза. Все думали о том, чтобы иметь детей, которые будут охотиться
лучше всех. Они будут приносить им пищу в  то  время,  как  другие  взрослые
будут умирать от голода. Мать  выбирала  кандидатов  по  своему  усмотрению.
Каждое ее слово ловилось  другими  так,  словно  в  противном  случае  может
разразиться песчаная буря.
   Хотя теперь, думала Кеш, Глаз стал почти  всеобщим  достоянием:  половина
племени имела его. Ну и что? Они  не  найдут  ему  стоящего  применения.  По
крайней мере не то, что задумала Кеш. Не то, чтобы  кто-то  обращал  на  нее
внимание на совете. "Занимайся охотой, - говорили они, - раз у тебя это  так
хорошо получается". И они смеялись над ней сиротой  и  неповязанной.  Никто,
кроме ее кормилицы-матери не становился на ее сторону на  совете.  Если  она
сумеет заиметь ребенка, говорили они, и передать ему Глаз, тогда,  возможно,
мы и послушаем ее. Но у Кеш в голове было совсем другое.
   Часто ее взор обращался на север. Лагерь ее племени представлял собой  не
что иное, как груду камней вокруг крошечного источника. Кеш  ненавидела  это
место: куча предметов, сваленных для  защиты  от  ветра,  и  шкуры  зелатов,
натянутые на шесты  как  защита  от  солнца.  Тени  двигались,  соплеменники
боролись за место в тени, выкидывая самых  слабых  на  безжалостное  солнце.
Даже вода здесь воняла. Гораздо лучше, с точки зрения Кеш,  было  уходить  в
пески, где можно чувствовать на коже дуновение свежего ветра. Там можно было
поразмыслить. Вид там открывался на многие мили, и было  на  что  взглянуть.
Вдали возвышался одинокий, темный, громадный силуэт, бросавший вызов небу  -
Фелш-т.
   Она слышала истории, которые рассказывали о Фелш-те вокруг костра  ночью,
после того, как последние куски мяса были  поджарены  на  длинных  палках  и
съедены. Палки твердели на  огне  и  отдавались  детям  для  копий,  Фелш-т,
говорили они, был материальным воплощением С-л-хейа Великого повелителя гор.
Он был воздвигнут одним из богов и отдан смертным,  с  которыми  он  повязал
себя, и дал им великий дар, дар достатка воды. Это был не крохотный, грязный
источник. Это был фонтан, который  пробивался  из  глубины  горы,  холодная,
чистая вода, сладкая на вкус, без сора, и ее было так много, что она стекала
с горы и уходила в песок. Там росли растения почти в рост вулканца.
   Казалось несправедливым, что один клан владеет источником, а другой  нет.
Все кланы время от времени задумывались над тем, чтобы завладеть источником.
Некоторые даже пытались. Но клан, владевший Фелш-том, был  очень  сильным  и
многочисленным (иначе и быть не могло, ведь у них было столько воды, сколько
хотелось), и они с легкостью отбивали атаки. Наконец Старшие Матери  кланов,
и клан Глаза не был исключением, объявили, что больше не должно быть попыток
завладеть Фелш-том. Но Кеш сидела на песке часами и смотрела  на  север,  на
темный силуэт на фоне горящего горизонта и мечтала, мечтала  о  безграничном
запасе воды, тени и пище вдоволь...
   - Вот, - сказал ей голос на ухо. Она не испугалась, так как сразу  узнала
голос. Он сел рядом на песок и предложил ей что-то.  Это  был  шии,  который
выглядел очень аппетитно.
   Кеш взяла из его рук горшок, который охотники постоянно носили  с  собой,
надрезала шии  отточенным  куском  камня  и  слила  кровь  в  горшок,  затем
предложила ему. Крови в горшке было немного, но она  улыбалась  Тэсу,  и  он
улыбался, взяв горшок из ее рук. Он поклонился ей  до  земли  так,  что  его
волосы коснулись песка. Так обычно  кланялись  Старшей  Матери,  отдавая  ей
добычу. Затем Тэс начал пить - не стоило давать подарку загустеть.
   Немного отпив, он протянул горшок ей снова.
   - Ты сумасшедший? - спросила она - Выпей все.
   Но ей явно было приятно, как и всегда в компании Тэса, еще с тех пор, как
они стали друзьями, лазая по камням.
   - В любом случае здесь еще много сока, - сказала она и принялась за  шии.
Очень скоро от него не осталось ничего кроме костей, и, поделив между  собой
костный мозг, они закопали объедки в песок.
   - Почему ты вышел сюда, на жару? - спросила она. - Сегодня вечером  будет
охота, разве ты не собираешься поспать?
   - Когда это я в последний  раз  что-нибудь  ловил  на  большой  охоте,  -
ответил он, - когда все карабкаются и производят шума больше, чем  зелат  на
жаре? Интересно, как они вообще умудряются что-то поймать?
   Что до меня, то я удачнее охочусь в одиночку.
   Она засмеялась, проводя ладонями по поверхности песка. Тэс был совершенно
прав по поводу шума и переполоха, который поднимался, когда клан направлялся
на  большую  охоту:  все  эти   приготовления,   приношения   жертв   богам,
покровительствующим охоте, молитвы, обращенные к духам лематья или тщину,  и
огромная толпа, движущаяся в темноту и старающаяся быть тихой и  незаметной.
Это было больше похоже на игру.
   Видимо, считалось, что большая группа вулканцев обладает чем-то, что  дух
лемсипья должен ощутить. Кеш думала, что это, должно быть,  запах,  Охотники
либо убивали добычу, либо звери убивали нескольких добытчиков.  В  последнем
случае выжившие возвращались обратно в  скверном  настроении.  Старшая  Мать
обязательно выставит их на посмешище,  спросив,  почему  она  вообще  должна
заботиться о крови клана, когда такие дураки расходуют  ее  понапрасну?  Кеш
уже слышала эти тирады и постоянно благодарила своего бога, кто бы он там ни
был, за то, что не приходилось слышать ни одной  такой,  направленной  в  ее
адрес.
   - Ты сегодня молодец, - сказал Тэс, поглядывая  на  песок  рядом  с  Кеш.
Сегодня она убила тщина,  очень  большого,  почти  в  половину  ее  роста...
Старшая Мать будет довольна, так как у тщинов много крови, а их мясо  хорошо
сохраняется после сушки. - Как тебе удалось подойти к нему так близко?
   - Это секрет, -  сказала  она.  Он  попросил  ее  не  дурачиться,  и  Кеш
улыбнулась.
   - Ладно, расскажи. Мне пригодится  хороший  совет,  Какой-то  момент  она
размышляла.
   - Когда ты охотишься на них утром, - наконец  сказала  она,  -  им  легче
заметить тебя. Но когда солнце высоко и день жарок, они обманываются...  они
вращаются вокруг своей оси, словно не могут найти тебя.  Если  затаиться  за
каким-нибудь камнем и подождать, пока они устанут... - она пожала плечами. -
Похоже, это работает, поскольку ни один тщин не смог навредить мне.
   - Постарайся, чтобы так было всегда, - заявил Тэс.
   Она улыбнулась ему. Он всегда говорил подобные вещи.
   - Как ты узнал, где я? - спросила Кеш. Он немного склонил голову.
   - Ты всегда здесь, - ответил он, -  вне  клана...  и  где-нибудь,  откуда
можешь видеть это, - он указал на высокий силуэт, достигавший края неба.
   Она кивнула.
   - Тэс, - медленно сказала она, - они дураки.
   - Почему?
   - Мы должны взять это. Оно должно быть нашим. Или как их,  так  и  нашим.
Знаешь ли ты, сколько народу может поддерживать эта вода?
   Тэс пожал плечами.
   - Старшая Мать запретила это.
   - И что, на этом все остановится?
   - А что еще можно сделать? Пойди  против  клана,  и  тебя  выкинут...  ты
умрешь. В любом случае, - сказал он, пытаясь найти причину,  -  нас  не  так
много, чтобы отбить у них Фелш-т.
   - Когда-нибудь, - сказала Кеш, - будет...
   - Все равно это будет запрещено.
   - Будет новая Старшая Мать. Он уставился на нее.
   - На это нужны годы и годы. И тебе придется... Она молчала.
   - Но ты не можешь, -  начал  Тэс,  в  этой  фразе  звучали  и  грусть,  и
облегчение. - Ни один из ее сыновей не повяжется с тобой.
   - А я и не  хочу  их,  -  презрительно  произнесла  Кеш.  -  Тяжелоногие,
пустобрюхие, слепые... Она остановилась.
   - Я повязался бы с тобой, - сказал он.
   Кеш посмотрела на него.
   - Я знаю как, - продолжал он. - Я видел как кое-кто делал  Прикосновение.
Я слышал, что они говорили. Это легко.
   Кеш сидела неподвижно, затем покачала головой.
   - Но должно быть что-то еще... - она вскочила на ноги и осмотрелась,  как
будто искала место, чтобы скрыться, затем упала на  колени  рядом  со  своей
добычей и начала выкапывать ее из песка.
   Несколькими минутами позже она подняла глаза. Тэс не двинулся с места,  а
просто повернул голову, чтобы смотреть на нее.
   - У меня есть это, - сообщил он. - А у тебя?
   Кеш глубоко вздохнула, и боль отозвалась в боку так, что  она  плюхнулась
на песок.
   - Ох, да, - ответила она. - Да. Она снова стала выкапывать тушу из  песка
и плакала, плакала, слизывая языком слезы.
   Это  было  все,  что  они  сказали  тогда.  Годы  спустя  она   отчетливо
представляла Тэса, вращающего шок в ладонях, пока она копала, и то,  как  он
улыбался. Годы спустя ей казалось, что она всегда знала, что это случится  с
ними, точно также, как спустя всего несколько часов ей  покажется,  что  они
повязаны утке целую вечность,  с  того  самого  момента,  когда  они  вместе
сорвались с камней, и кровь их ран перемешалась.
   Кеш не пошла на большую охоту этой ночью. Это вызвало неудовольствие,  но
Старшая Мать встала на ее сторону,  сказав,  что  она  уже  принесла  своего
тщина, самого большого за последнее  время,  и  что  другие  охотники  могут
подтвердить это. Кеш  было  разрешено  отдыхать  этой  ночью,  и,  если  она
пожелает, может получить два горшка  крови  животного  и  первый  глоток  из
источника. Охотники,  ворча,  ушли,  слишком  злые,  чтобы  заметить,  каким
взглядом одарила Старшая Мать Кеш и Тэса.
   ТгХут сияла в вышине, свет вырисовывал силуэт грубого горшка,  в  котором
теплился огонь. Они ушли прочь в  пески,  подальше  от  охотников,  и  нашли
небольшое местечко, окруженное камнями, где было укрытие.  Они  оба  были  в
возрасте, подходящем для Восторга,  и  тела  их  были  готовы  к  нему.  Они
сбросили пояса и шкуры, сложили их осторожно в стороне и посмотрели друг  на
друга.
   - Ты уверен, что знаешь, как делать это? - спросила Кеш, дрожа.
   Но ей вовсе не было холодно.
   - Да, - ответил Тэс, - я так думаю.
   Очень медленно, тоже дрожа, он подошел к ней, дотронулся  до  ее  лица  и
начал что-то говорить. Слова могут меняться с течением времени, но  значение
их и через тысячелетия остается тем же. "Мое сознание с твоим сознанием, мои
мысли в твои мысли, никогда не дотрагиваясь, всегда  касаться,  порознь,  но
вместе...".
   Они стали единым целым: переполненные друг другом, как  луна,  излучающая
свет, всегда отдающая его и всегда полная. Они дотрагивались друг до  друга,
пока не вырвались крики восторга, пронзительные, как копье, как молитва, как
бой. Последний крик, который убил, а затем возродил их, был единым. И  затем
молчание.
   Позже они поднялись, залезли в свои одежды и направились назад, в лагерь.
Охотники даже и не заметили их отсутствия: они стояли перед Старшей Матерью,
опустив головы, так как потеряли Вача  в  схватке  с  лематьей.  И  немногие
заметили в последующие дни, что между Кеш и Тэсом появилась неидимая  связь.
Они редко бывали вне поля зрения друг друга.
   Они не были. важными фигурами в клане, так что никто их не трогал, и  они
вполне могли наслаждаться своим обществом.
   Затем пришла Сушь.

***

   Это оказалось неожиданным для многих детей Глаза,  но  Кеш  наблюдала  за
источником уже в течение нескольких дней и заметила, что он  становится  все
грязнее, как будто бы кто-то крадет из него воду. Но сделать подобное  никто
бы не посмел: воды и так было недостаточно, чтобы утолить жажду. Кража  воды
наказывалась  смертью.  Зелаты  не  катались  больше  в  грязи.  Они   стали
пропадать, их становилось все меньше, также  как  и  ящериц.  Вокруг  лагеря
стало намного меньше легкой пищи, дети умирали.
   Кеш сказала Тесу:
   - Скоро нам придется уходить.
   Они сидели на небольшом камне и точили новые наконечники для своих копий.
Он прервал работу, кинул взгляд на маленькую лужицу и сказал:
   - Я тоже так думаю, Он был очень тихим,  Кеш  вернулась  к  куску  камня,
который обрабатывала, и сказала:
   - Я думаю, это пойдет на пользу нашему клану.  Отсеет  бесполезных,  тех,
кто не хочет охотиться.
   - Может быть, - Тэс посмотрел вокруг, - но все равно это плохое время для
похода. Скоро Ветры.
   Она вынуждена была согласиться. Смена вулканских сезонов почти незаметна,
но существуют перемены погоды, которые  возникали  из-за  пятен  на  солнце.
Одной из таких были Ветры-бури, которые  превращали  пески  в  ад  на  целые
недели. В это время все дышали через шкуры.
   Охотиться было трудно, потому что все живое старалось спрятаться. Это был
период голода, жажды и страданий, даже если под  боком  находился  источник.
Мысль о путешествии в такую погоду была крайне неприятной, но еще хуже  было
остаться на месте и умереть - от жажды.
   - Как ты думаешь, когда Старшая Мать примет решение? - спросила Кеш.  Тэс
пожал плечами.
   - Я не знаю, что у нее на уме. Но, думаю, ждать долго не придется.
   Так и оказалось, ТгХут сияла, когда они говорили на гребне камня.
   Когда небо побледнело, Старшая Мать  послала  охотников  и  приказала  не
возвращаться до тех пор, пока они не поймают как минимум трех тщинов.
   Многие были недовольны, но не подчиниться Старшей Матери было нельзя.
   Охотники  наполнили  свои  животы  таким  количеством  воды  из  больного
источника, какое им позволили выпить, и  пошли.  Кеш  неохотно  двинулась  с
ними, она хотела, чтобы с ней пошел Тэс, но Старшая Мать  оставила  его  при
себе,  так  как  Тэс  хорошо  делал  наконечники.  По  какой-то  причине  ей
понадобилось их столько,  чтобы  можно  было  вооружить  всех  членов  клана
дважды. По этому поводу тоже раздавалось ворчание, но  никто  не  ослушался.
Кеш оборачивалась назад,  бредя  за  остальными  в  охотничьей  партии,  она
смотрела на гребень камня, где маленькая фигурка махала ей рукой.
   "Всегда дотрагиваясь, - сказал ей голос. - Не волнуйся, любовь моя".  Кеш
пыталась отбросить сомнения. На охоте она чувствовала себя как рыба в  воде.
Первый тщин был ее добычей,  второй  тоже.  Другой  охотник  убил  третьего.
Четвертый вырвал из рук Кеш копье, которое она воткнула ему в бок, и  быстро
побежал прочь, так что им пришлось  преследовать  его  по  пескам  несколько
часов, пока он не упал. Один из охотников умер в  этой  погоне  от  жары,  и
оставшиеся похоронили  его  и  водрузили  на  могилу  голову  зверя  в  знак
отмщения. Домой они возвращались с добычей. Никто не был против тащить назад
эту тяжесть, и мысли их бежали вперед них в лагерь.
   Так что естественным был их гнев, "хотя и безмолвный", когда Старшая Мать
распорядилась все мясо, ВСЕ, разрезать на мелкие ломти и высушить на  камнях
для долгого хранения. Это решение не вызвало  восторга,  ведь  сушеное  мясо
нельзя сравнивать со свежим, сладким мясом, пропитанным кровью,  или  мясом,
поджаренным на костре. Но делать было  нечего:  Старшая  Мать  сказала,  что
скоро они уйдут отсюда.
   Все  ужаснулись,  последовали  протесты,  сначала  вежливые,  потом   все
распалились. Но решение было принято, и они  не  посмели  выказать  открытое
неповиновение.
   - Что? - сказала она. - Вы что, будете лежать здесь и поджариваться из-за
вашей лени, сушиться как мясо на камнях? Нам нужна вода, а здесь ее скоро не
будет. Мы перейдем к маленькому источнику, где были  девятнадцать  солнечных
оборотов назад. Маленький источник хорош, и когда мы доберемся туда, нам  не
придется больше делать переходов до окончания Ветров. Прекратите  жаловаться
и делайте то, что я вам приказываю.
   Он