м. - И прежде всего мою: я перешагну через ваш  труп  и  пойду  к
нему, и буду счастлива с ним отныне и навсегда.
   Она сама удивлялась жестокости своих слов, но горячая кровь охотницы  уже
закипела в  ней  и  с  каким-то  неистовым  злорадством  Сола  наблюдала  за
сопротивлением  Спока;  взгляд  его  стал  огненным,  безумным,   почти   не
соображая, что делает, он резко оттолкнул Солу от  себя.  Проделав  кульбит,
она стала на ноги и с насмешкой продолжала:
   - Здорово у вас получается! Вы дали Кирку  ощутить  в  полной  мере  вкус
общения, вкус дружбы, а сейчас, когда  он  больше  всего  нуждается  в  вас,
оставляете его одного. Вы не хотите знать, что ваша  смерть  толкнет  его  в
объятия "Единства", потому что он не вынесет  одиночества,  а  податься  ему
будет некуда. Но что вам до этого? Вы  не  желаете  утруждать  себя  лишними
заботами, Спок. Зачем вам бороться  за  себя,  за  свою  любовь,  если  есть
удобная клетка, в которой так приятно умирать?
   Он шагнул к ней с таким свирепым видом, словно решился, наконец, свернуть
ей шею. Сола не отступила. Но не страх  и  не  безразличие  приковали  ее  к
месту. Она видела, что заставила Спока вступить в борьбу за  самого  себя  и
преобразилась, призвав на помощь все, что было присуще ей как заранке -  она
приняла вызов и встречала опасность лицом к лицу.
   Живя среди людей Земли, Сола научилась быть сдержанной и спокойной,  ведь
и сама она была наполовину земным человеком. Но  ее  заранская  половина  не
знала ни сдержанности, ни спокойствия - она была горячей и  необузданной.  И
не имела понятия о страхе. Вернее, имела,  но  как  скоропреходящее  смутное
ощущение встречи с какой-то крайностью, ощущение, близкое к удовольствию.
   Сейчас и сошлись две крайности: дочь джунглей  и  сын  пустыней  Вулкана,
способный противопоставить свой ум, свою силу воли  тупой  мощи  размером  с
тиранозаврарекса. Имевший дело только с грубой силой, он  имел  право  и  на
грубое проявление  своих  чувств,  на  свою  необузданную  страсть.  А  она,
уроженка Зарана, - на свою, тоже необузданную и яростную.
   Заранская половина Солы не могла любить  солнечную  ясность  и  цельность
натуры Кирка, которую обожествляла другая ее  половина.  Заранскую  половину
притягивала к себе исключительная и несколько тяжеловесная натура Спока.
   Она поняла это еще там, на поляне, и там  же  осознала,  что  на  простую
жизнь ей нечего и  рассчитывать.  Доказав  Споку,  какая  чудовищная  ошибка
вкралась в его философию (а она вкралась!), Сола умолчала  о  том,  что  это
была ошибка гиганта. И вот сейчас она,  может  быть,  совершает  не  меньшую
ошибку, потому что знает: не ради Спока и не ради Кирка она пытается  спасти
их обоих, но  ради  самой  себя...  Спок  остановился  и  заговорил  хриплым
полушепотом:
   - Вы  навязываете  мне  проблему  выбора.  Но  я  в  достаточной  степени
вулканец, чтобы не мучиться этой проблемой. У меня нет выбора.
   - Вы не просто вулканец. Вы - Спок. И у вас есть выбор. Как и у меня.
   Я свой выбор сделала.
   - Там, на поляне.
   - Не-ет, - произнесла она тихим голосом, слегка нагнув голову. Много  лет
тому назад, еще тогда, когда не знала, насколько вы - Спок.
   Медленно, короткими шажками, Сола приближалась к нему,  взглядом,  каждым
своим движением показывая, что тянется  к  нему  не  из  милосердия,  не  из
жалости. Она видела, что для него было бы намного проще  остаться  одному  и
умереть, а уйти не позволяла гордость и принципиальность вулканца.
   - И я не позволю вам умереть. Вы слышите,  Спок,  вы  не  умрете,  -  она
вплотную приблизилась к нему и, приподнявшись  на  цыпочки,  произнесла  эти
слова почти в ухо ему. Он поднял руку, словно собираясь ударить ее.
   - Обойдусь без вашего милосердия.
   Сола запрокинула голову вверх, пошатнулась, как  бы  потеряв  равновесие,
коснулась грудью его исходящего жаром тела.
   - О каком милосердии вы говорите?
   Руки Спока очутились за ее спиной, их объятие было таким  страстным,  что
Сола задохнулась от боли, но  не  вздрогнула  и  не  поморщилась.  Отчаянным
усилием Спок попытался  разжать  свои  руки,  оторваться  от  Солы  и  вдруг
почувствовал, - что не может и не хочет этого. Перед глазами  его  вспыхнули
огненные круги, а весь мир, объятый пламенем, куда-то исчез.

Глава 11

   Судя по показаниям приборов, Кирку не  угрожала  смерть,  он  боролся  за
скорейшее возвращение к нормальной жизни. Но что-то в его лице, да и во всем
облике не нравилось доктору: у него создалось  впечатление,  что  Джим  стал
ареной сражения каких-то непримиримых сил.
   Все попытки разбудить его ни к чему не привели, и Маккой вспомнил о Споке
- может быть, телепатические способности вулканца помогут и на этот раз?  Но
Спок исчез из лазарета, и это вызывало тревогу. Как правило, он  всегда  был
рядом с доктором, когда речь шла о жизни и  смерти  капитана,  и  ничего  не
могло его отвлечь, никакой силой нельзя было отвести в сторону.
   А сейчас он куда-то запропастился.
   Оставив Кирка под присмотром Чепел, Маккой  направился  в  информационный
центр, к банку данных биологических видов разумных существ.
   Там он не найдет ничего нового о вулканцах  и  вообще  не  найдет  ничего
такого, чего бы он не знал. Но была смутная догадка, и Маккой подчинился ей.
   Зайдя в центр, доктор неожиданно для себя запросил  в  банке  данных  всю
медицинскую, биологическую и любую другую информацию о  планете  Заран.  Под
рубрикой "Коренной вид обитателей планеты" банк данных выдал  неутешительные
сведения о том, что исконная культура аборигенов Зарана почти  уничтожена  в
результате завоевания планеты людьми-землянами. Эти люди покинули Землю  еще
во время крушения  старых  тоталитарных  режимов  и  достигли  Зарана  после
длительного космического перелета.
   Принято  считать,  что  исконная  культура  истинных  заранцев  -  эталон
охотничьего образа жизни, достигшего своего полного развития.
   Почва планеты почти  не  пригодна  для  земледелия  и  ведения  сельского
хозяйства, так как сплошь покрыта лесами, изобилующими многообразием дичи  и
таким   же   многообразием   опаснейших   хищников.    Это    обстоятельство
способствовало  появлению  на  планете  народа-охотника  гуманоидного   вида
сильного, легко приспособляющегося к любым изменениям как природного, так  и
искусственного  свойства.  Охота  для  коренных  заранцев  была  и  способом
добывания пищи, и образом жизни, и наукой, и высоким искусством,  и  базисом
общественной жизни, и даже обрядом бракосочетания.
   Как и у некоторых видов семейства кошачьих (андорианских грейсов,  земных
львов и т. д.) особи женского пола заранцев  играют  главенствующую  роль  в
охоте.
   Женщины-заранки наделены исключительными способностями к восприятию чужих
мыслей и к сопереживанию, которые помогают им  в  охоте,  в  целительстве  и
выборе спутника жизни. Отдельные заранки,  добыв  себе  мужчину  -  спутника
жизни,  приобретают  способность  объединять  вокруг   себя   целую   группу
охотников. Такое объединение можно называть и единством, и родом.
   В одном из родов это  природное  свойство  женщины-заранки  развилось  до
способности объединять маленькие группы и роды  в  единый  союз,  причем  на
весьма длительное время.. Последняя представительница этого рода, Золанта, в
девичестве  приветствовала  движение  сопротивления,   направленное   против
людей-захватчиков, а обретя себе спутника жизни, возглавила это движение.
   Окончательная  судьба  Золанты  неизвестна.  По  некоторым,   не   вполне
достоверным  сведениям,  у  нее  родилась  дочь  от  землянина.  Но   весьма
сомнительно, что ребенок от родителей, принадлежащих  разным  расам,  сможет
выжить.
   - Вы еще сомневаетесь? -  пробормотал  Маккой  и  вынужден  был  прервать
дальнейшее изучение информации: послышался стук распахнувшейся  двери,  и  в
кубрик центра, пошатываясь, ввалился мистер Добиус.
   Здоровенный таньянец переставлял ноги так, словно он  был  марионеткой  в
чужих руках и управлялся сразу двумя хозяевами, резко креняясь то в одну, то
в другую сторону. С трудом  преодолев  несколько  шагов,  он  внезапно,  как
парализованный, остановился и стал медленно падать.
   Маккой успел подскочить и поддержать этого гиганта раньше, чем тот рухнул
на пол, а после многих усилий  усадить  его  в  кресло.  Поврежденное  плечо
заныло, доктор тихо выругался и  принялся  обследовать  нежданного  пациента
сканером.
   Ни явных повреждений, ни признаков  какой  либо  болезни  у  таньянца  не
обнаружилось, зато энцефалограмма его оказалась довольно странной.
   Таньянец и сам по себе представлял нечто из ряда вон выходящее. Он не был
в полном смысле слова  двухголовым,  имея  одну  шею  и  одно  лицо.  Но  на
переносице голова его разделялась на два лба, две макушки и  на  два  мозга,
каждый из которых мог,  в  случае  необходимости,  самостоятельно  управлять
телом.
   У  Маккоя  зародилось  мрачное  подозрение  и  он   запустил   результаты
сканирования на аналайзер. Тот выдал странную осциллограмму правого мозга и,
отличную от него, но не менее странную - левого. Тогда  доктор  запустил  на
аналайзер результаты  сканирования,  снятые  им  у  одного  из  людей  свиты
Гейлбрейса. И громко выругался, благо стесняться было некого:  осциллограмма
правого  мозга  таньянца  была  идентичной  осциллограмме   гейлбрейсовского
"Единства".
   - На связи Маккой,  -  проговорил  он  в  микрофон  интеркома.  -  Срочно
направьте в лазарет мистера Спока.
   В ответ раздался голос Ухуры:
   - Доктор Маккой, мистер Спок не появлялся на  мостике  с  момента  своего
возвращения с планеты. Могу я чем-нибудь помочь вам?
   "Вряд ли, - подумал доктор" - Слишком сложная помощь мне требуется".
   А вслух ответил:
   - Нет, спасибо Ухура, я найду его сам.
   Но сначала надо убедиться, что таньянцу  ничего  не  угрожает,  ничто  не
приведет его в прежнее состояние.
   Маккой вызвал доктора М'Бенгу  и  санитара,  приказал  перенести  мистера
Добиуса в лазарет и  почувствовал  острую  необходимость  поделиться  своими
подозрениями с вулканцем. Но каким-то шестым или седьмым чувством он угадал,
что должен найти Спока сам, не ввязывая в это дело Ухуру.

Глава 12

   Спок с интересом наблюдал  за  Солой,  только  что  вышедшей  из  комнаты
отдыха, - она выглядела посвежевшей, бодрой и совсем  молодой,  сменив  свой
комбинезон цвета меди.
   Электронно-механический дизайнер предоставил ей широкий выбор одежды, и с
помощью программы Сола выбрала... комбинезон простого покроя,  до  нелепости
скромного, лишенного каких-либо украшений,  с  молнией,  застегивающейся  до
самой шеи. Комбинезон вполне подошел бы для женского монастыря,  вот  только
материю его почти нельзя было нащупать и отличить от  кожи,  и  вряд  ли  бы
нашлась настоятельница, которая рискнула  принять  в  свой  монастырь  такую
послушницу.
   Спок с удовольствием разглядывал каждую интимную деталь комбинезона,  под
которой  скрывается  (эта  мысль  пришла  к  нему   непрошенной)   то,   что
предназначалось только для его глаз.
   Сола заметила его взгляд, подошла и встала рядом, не прикасаясь к нему, а
только всматриваясь в Спока и решая, выиграла ли она его  жизнь  или  только
отсрочила смерть.
   Но Спок и сам не знал этого, потому что думал о другом. Где-то в  глубине
его души рождалось смутное желание снова овладеть  ею,  снова  проиграть  ей
свою жизнь на этот раз окончательно. И он сдерживал  себя  мыслями  о  своих
обязанностях.
   - Я иду в корабельный лазарет, - решительно заявил он.
   - Нет, я должна быть там.
   - Пока вам лучше всего не попадаться ему на глаза. Когда он  окрепнет,  я
смогу ответить за свой проступок. А сейчас он  борется  не  только  за  свою
жизнь.
   - Вы хотите сказать, и за свою любовь?
   - А чем другим вы смогли бы спасти его? -Спок  почувствовал  жесткость  в
голосе, но знал, что злится на себя, а не на нее. -  И  разве  что  ни  будь
другое вы обещали ему?
   Сола вскинула голову, посмотрела ему в глаза.
   - Спок, я сдержу свое обещание, если он позволит мне, Вулканец  уставился
на нее в изумлении, он ждал чего угодно, только ни этого.
   - Ка-ак? - спросил он.
   Она положила свою руку ему на грудь.
   - Спок, вам надо было спросить, как я покину эту каюту. Но я ее покину  и
вы мне это позволите.
   - Вы уверены?
   Сола грустно улыбнулась.
   - Мне очень не хочется, чтобы вы отпускали  меня.  Но  я  знаю,  чем  это
грозит. А вы, Спок, разве вы  стали  меньше  дорожить  им  после  того,  как
познали меня?
   - Нет!
   - Так почему я должна изменить свое отношение к нему?
   Он только глухо промычал в ответ.
   - Я не знаю, к чему это приведет, но я не намерена делать вид, что одного
из вас не существует.
   Вулканец снова почувствовал, что в нем шевельнулось нечто несообразное  с
его логикой.
   - Тогда скорей уходите. И заприте меня здесь. Вы же знали, что  вернетесь
к нему и пошли со мной. Так по какому праву и ему вы несете раздвоение?
   Глаза Солы запылали от гнева.
   - О каком праве вы говорите? О праве принести ему ваше мертвое тело?
   Так я не признаю этого права!
   - Если это было единственным вашим мотивом, - обвинительным  тоном  начал
он и замолчал. Чувство справедливости возобладало над чувством обиды. - Даже
одного этого мотива вполне достаточно: отныне  моя  жизнь  принадлежит  вам.
Можете не беспокоиться ни за нее, ни за меня. И уходите!
   - Упрямый вулканец! - воскликнула Сола. - Неужели вы не понимаете, что не
только ради него я спасала вас? Неужели  вы,  действительно,  ослепли  и  не
видите, что я не могу сдвинуться с места, не могу уйти?
   Впервые за все время общения с ней  Спок  заметил,  как  нерешительно,  с
какими запинками она говорит. Он привлек ее к себе. Сола расслабилась в  его
сильных руках, прильнула к нему и тут же решительно выпрямилась.
   - Отошлите меня к нему, Спок. Сама я не смогу уйти. Нет сил.  -  И  вдруг
резко покачала головой. - Да неправда это! Есть у меня силы, Спок. И я иду к
нему.
   Она уже хотела повернуться, но Спок удержал ее за руку.
   - Будьте такой же, какой он увидел вас на поляне. Моя слабость  не  может
соперничать с его силой.
   - Да, - согласилась Сола и добавила. - Зато ваша сила - может.
   Взглянув на него так, словно хотела запомнить на  всю  жизнь,  она  круто
развернулась и, не оглядываясь, пошла к выходу.
   - Сола, -  мысленно  произнес  Спок,  когда  она  дошла  до  двери.  Сола
оглянулась и поняла, что он сказал. Ее карие,  с  золотыми  искорками  глаза
озорно  засмеялись,  как  бы  стряхнув  остатки   недавней   скованности   и
напряжения. Сола покидала Спока такой же свежей и бодрой, какой она вышла из
комнаты отдыха.
   Спок  застыл  в  неподвижности,  пытаясь  восстановить  свое   вулканское
спокойствие. Но тщетно. Осознав это, он захотел разобраться, в чем ему  себя
винить - в предательстве или  в  преданности?  Но  и  эта  задача  оказалась
нерешенной. Бесспорным было только то, что  он  остался  жив  и  не  покинул
человека, которому нужна его жизнь.
   Когда эта ясная мысль примирила Спока с  самим  собой,  он  почувствовал,
что-то несравнимое с логикой, то, что земляне  зовут  интуицией,  беспокойно
зашевелилось в нем, забило тревогу.
   Слишком странным выглядело то, что они с математической точностью прибыли
в "никуда" и встретили здесь  Независимого  агента  Федерации,  единственную
женщину  во  всей  Галактике,  которая  могла  и  должна   была   произвести
ошеломляющее впечатление на капитана Джеймса Т. Кирка.
   И на... Но, скорее всего, не ожидалось, что и  на  Спока  она  произведет
такое же впечатление. Если исключить  этот,  явно  побочный  результат,  все
остальное выглядит как хорошо продуманный сценарий.  Но  кто  мог  придумать
его? Чья воля направила "Энтерпрайз" на встречу с неизбежным?
   Если логические выкладки Спока верны, то на все вопросы есть  только  два
ответа, - и ни один  из  них  ему  не  нравился.  Первый  офицер  подошел  к
микрофону интеркома.
   - На связи Спок. Вызываю капитанский мостик. Проверьте состояние  кодовых
замков, блокирующих выходы с территории проживания посла  Гейлбрейса  и  его
людей.
   Ему ответила Ухура:
   - Мистер Спок, вы срочно нужны доктору Маккою, но он  не  сказал,  зачем.
Сэр, мы проводим  компьютерную  проверку,  и  она  показывает,  что  датчики
тревоги отключены по всему кораблю, в том числе и датчики к кодовым  замкам.
Так что  не  знаем,  где  находятся  люди  Гейлбрейса  -  в  пределах  своей
территории или разгуливают, где им хочется.
   - Немедленно расставьте часовых, - распорядился Спок.
   - Я уже  расставила,  сэр.  Но,  сэр,  кодовые  замки  и  датчики  к  ним
невозможно отключить изнутри.
   - Именно это я имею ввиду, - сказал Спок. - Поэтому  объявите  готовность
номер  семь.  Не  исключена  возможность,  что   отдельные   члены   экипажа
"Энтерпрайз" попали под телепатический контроль враждебных нам элементов.
   - Но, сэр, готовность номер семь требует, что бы я допустила, что  и  вы,
возможно, находитесь под чьим-то нежелательным контролем.
   - Вы правы. Поэтому действуйте, руководствуясь этим предположением.
   В действительности, для объявления такой готовности требовалось признание
того, что не только сам Спок, но и Ухура, и все, кто находится рядом  с  нею
на мостике, подозреваются в губительном для них влиянии.
   Интуиция не подвела Спока: "Энтерпрайз" подвергся массированной атаке  со
стороны неизвестного противника. А если верить логическим выкладкам, то  он,
Спок, является одной из двух главных целей этой атаки,  может  быть,...  уже
достигнутой.
   Один из ответов на вопрос: "Кто все это подстроил?"  -  напрашивался  сам
собой: Гейлбрейс. Но был и другой ответ, который не устраивал Спока:
   Сола Теин.
   Вулканец торопливо покинул каюту - надо было спешить.

Глава 13

   Кирк находился в каком-то уединенном месте. И был один, но не одинок.
   Потому что одиночества просто не существовало. Чтобы  почувствовать  это,
надо было всего лишь прекратить  сопротивление,  сдаться,  покорно  отдаться
судьбе и ему никогда больше не придется быть одному в своей земной оболочке,
в своем бренном теле, как узнику в камере-одиночке.
   Это решение утешило и облегчило бы его, и послужило бы отправной точкой к
тому, что неминуемо должно произойти.  И  произойдет,  если  Кирк  не  будет
противодействовать. От него не потребуется никаких усилий, ему всего-навсего
надо отойти в сторону и не вмешиваться.
   Кирк не имел ни малейшего представления о том, что должно  произойти,  но
он твердо знал, что где-то недалеко заложена мина, часовой механизм  который
отсчитывает время Спока. И Сола имеет какое-то отношение к мине,  она  знает
ответ... Какой ответ? На что? Кирк заплатил бы за него любую цену, только не
жизнью Спока - она не имеет цены.
   Он сделал отчаянную попытку придти в себя, обрести сознание, зная, что во
что бы то ни стало должен вернуться к своим, связаться с  ними.  Но  его  не
отпускали, тянули назад в "Единство", манили спокойствием и безопасностью.
   Кирк разглядел иллюзорность навязываемой ему безопасности, и тогда  рядом
с ним появился тот, кто уже однажды спас  его  и,  не  потребовав  платы  за
оказанную  помощь,  отпустил  восвояси,...  серые  холодные  глаза  и  губы,
искривленные в иронической усмешке. Эти глаза, эти  губы  заверяли  Кирка  в
том, что он найдет самое необходимое ему там, внизу, на той планете, где  он
нашел ее... Но откуда серые глаза знали о ней? И где Кирк встречался с  тем,
о чьем присутствии говорили серые глаза?
   Память пробилась сквозь туманную завесу и он  вспомнил:  этот,  с  серыми
глазами спас его и предложил... Что предложил? Неважно. Предложение остается
в силе.
   Неожиданно Кирка подхватил другой поток, другое течение все той же  реки.
Берега ее раздвинулись до горизонта, течение стало бурным, стремительным,  а
высокие волны грозили вот-вот н