на.
   Воинственная нация, руководствовавшаяся единственно правилами  чести,  не
знала этих форм судопроизводства; следуя неизменно одному и  тому  же  духу,
она и против судей  принимала  те  самые  меры,  какими  располагала  против
сторон.
   Апелляция у этого народа состояла в вызове на единоборство оружием, чтобы
решить дело кровью, а не  в  приглашении  на  чернильную  брань,  с  которой
познакомились лишь впоследствии.
   Потому-то Людовик Святой говорит в своих  Устано&ле-ниях,  что  апелляция
есть измена и беззаконие, а Бомануар - - что человек,  прежде  чем  обвинять
своего сеньора в каком-либо посягательстве на него, должен был заявить  ему,
что покидает его феод, и уже пот
   ом вызвать его на суд сеньора-сюзерена и предложить ему  поединок.  Таким
же образом и сеньор должен был отказаться от своих  прав  на  вассала,  если
вызывал его на суд графа.
   Апелляция  на  неправое   решение   своего   сеньора   была   равносильна
утверждению, что его решение лживо и злонамеренно; но  обращение  к  нему  с
такими словами  было,  так  сказать,  преступлением  и  изменой  со  стороны
вассала.
   Поэтому вместо апелляции на неправое решение сеньора, который учреждал  и
ведал суд, апеллировали на решение пэров, которые этот суд составляли.  Этим
устранялось обвинение в измене, ибо истец  наносил  оскорбление  лишь  своим
пэрам, которым всегда мог дать у
   довлетворение.
   Обвинение  пэров  в  неправом  решении  подвергало   тяжущегося   немалым
опасностям.  Если  он  ждал  постановления  и  произнесения  приговора,  ему
приходилось выходить на поединок со всеми пэрами, которые обязывались решить
дело по справедливости; если он высказывал
   недовольство  раньше,  чем  все  судьи  произносили  свое   мнение,   ему
приходилось драться  с  теми  из  них,  которые  были  одного  мнения.  Чтоб
избегнуть этой опасности, он обращался к сеньору с просьбой приказать, чтобы
каждый пэр произносил громко свое мнение, и к
   ак только один нз них его  высказывал,  то,  прежде  чем  второй  успевал
сделать то же, тяжущийся объявлял его лжецом, злонамеренным и клеветником. В
таком случае ему приходилось драться только с одним этим судьей.
   Дефонтен предлагал, чтобы прежде  обжалования  неправого  решения  давали
высказать свое мнение  трем  судьям;  но  он  не  говорит,  чтобы  следовало
выходить со всеми тремя на поединок, и еще того менее - о случаях, в которых
приходилось бы драться со всеми, кто о
   бъявлял, что они одного с ними мнения. Различия  эти  происходят  оттого,
что в то  время  не  существовало  обычаев  вполне  тождественных.  Бомануар
говорит о том, что происходило в Клермонском графстве, а Дефонтен -  о  том,
каких порядков держались в Вермандуа
   .
   Когда один из пэров или держателей феодов объявлял,  что  готов  защищать
приговор, судья требовал формального вызова и, кроме того, брал с  жалобщика
обеспечение в том, что он  не  откажется  от  своей  апелляции;  но  с  пэра
обеспечения не бралось, так как он был человеком сеньора и  обязан  был  или
защищать приговор, или уплатить сеньору 60 ливров штрафа.
   Если жалобщик не  мог  доказать  несправедливости  приговора,  то  платил
сеньору 60 ливров штрафа и по стольку же пэру, против которого  апеллировал,
и каждому из пэров, ог-крыто(618) согласившихся с приговором.
   Человек, арестованный по сильному подозрению в преступлении,  за  которое
полагалась смертная казнь, и затем подвергшийся осуждению, не мог обжаловать
неправого решения"
   потому что это делалось бы всегда с целью продлить  жизнь  или  покончить
дело миром.
   Если кто-либо утверждал, что приговор суда был лживым н злонамеренным,  и
не вызывался доказать это, т. е. выйти па поединок, то за произнесение  этих
непристойных слов его приговаривали к уплате штрафа в 10  солидов,  если  он
был дворянин, и в 5 солидов, ес
   ли он был простолюдин.
   Судей или пэров, побежденных на поединке, не подвергали смертной казни  и
не отсекали им членов; жалобщик  же  наказывался  смертью,  если  дело  было
уголовного характера.
   Этот способ обвинения феодалов в неправом решении имел целью устранить от
обвинения самого  сеньора.  Когда  сеньор  не  имел  пэров  или  имел  их  в
недостаточном числе, он мог на свой сч„т пригласить пэров  сеньора-сюзерена.
Но эти пэры не были обязаны чинить су
   д, они могли объявить, что прибыли только для подачи совета. Если в  этом
особом случае сеньор сам чинил суд и произносил решение, то он же должен был
и принимать вызов по обвинению в неправом суде.
   Если сеньор был так беден, что не мог  пригласить  пэроп(619)  от  своего
сюзерена, или пренебрегал этим правом, или же сюзерен ему их  не  давал,  то
так как он не мог судить один н никто не обязан был  являться  перед  судом,
который не мог выносить решений, дел
   а поступали в суд сюзерена.
   Я полагаю, что это было одной из главных причин отделения суда от  феода,
откуда образовалось впоследствии  правило  французских  юристов:  одно  дело
феод, другое - суд. Так как было бесчисленное множество  феодалов,  которые,
не имея подвластных им людей, не
   могли отправлять суда, то все дела поступали в  суд  их  сюзерена.  Таким
образом, они потеряли право суда, потому что не  имели  ни  возможности,  ни
желания пользоваться им.
   Все   судьи,   участвовавшие   в   вынесении   приговора,   должны   были
присутствовать и при его объявлении, чтобы в случае  если  тяжущийся,  желая
обжаловать решение, обратился к ним с вопросом: согласны ли они с вынесенным
решением, они могли ответить утвердительно, "ибо,  -  говорит  Дефон-тен,  -
таково требование вежливости и законности, не допускающих  ни  уклонения  от
ответа, ни отсрочки". Я полагаю, что по этим же побуждениям  возник  до  сих
пор сохранившийся в Англии обычай, требующий единогласного мнения присяжны
   х для вынесения смертного приговора.
   Приходилось, следовательно, объявить свое согласие с мнением большинства.
Если  же  происходило  разделение  голосов,  приговор  выносился  в   случае
преступления в пользу обвиняемого, в  случае  преследования  за  долги  -  в
пользу должника, и делах о наследстве - з пользу ответчика.
   Пэр, говорит Дефонтен, не имел права отказываться судить, если  их  будет
всего четверо или пока они не будут все налицо, или пока не присоединятся  к
ним мудрейшие из них. Это было бы то же, как если  бы  он  сказал  во  время
битвы, что не станет помогать свое
   му сеньору, потому что тот имеет при себе  лишь  часть  своих  людей-  Но
сеньор, конечно, должен был поддержать честь своего суда и привлекать в него
самых доблестных и разумных из своих  людей.  Я  привожу  это  место,  чтобы
показать, что обязанностью вассала бы
   ло драться и судить, причем обязанность эта была такого рода, что  судить
значило драться.
   Сеньор, который судился в собственном суде со своим вассалом  и  проиграл
дело, мог обжаловать неправое решение одного из своих людей. Но  ввиду  того
почтения, которым  вассал  обязан  был  сеньору  в  силу  данной  присяги  в
верносги, и благосклонного отношения, к
   оторым сеньор обязан был своему вассалу в  силу  принятия  этой  присяги,
допускалось следующее различие: сеньор или говорил вообще, что приговор  был
лживым и несправедливым, или же обвинял  непосредственно  своего  вассала  в
преступном нарушении долга. В перво
   м случае он оскорблял собственный суд и в некотором роде самого  себя,  а
потому и не мог требовать поединка; во втором - он мог его требовать, потому
что посягал на  честь  своего  вассала,  причем  в  интересах  общественного
спокойствия; тот из них, который
   был побежден, лишался жизни и имущества,
   Это различие, необходимое в настоящем особом случае, было  распространено
и на другие случаи.  Бомануар  говорит.  что  если  жалующийся  на  неправое
решение обращался к одному из держателей феодов с  личным  обвинением,  дело
разрешалось поединком; но если он отв
   ергал только приговор, то спор решался  поединком  или  судом  по  выбору
пэра, к которому обращена была апелляция. Но  так  как  в  эпоху  Бома-нуара
господствовало стремление к ограничению судебного поединка и в то  же  время
предоставленная пэру свобода отстаиват
   ь  или  не  отстаивать  приговор  поединком  противоречила  установленным
понятиям о чести и об обязанностях вассала защищать  суд  сеньора,  то  я  и
полагаю,  что  приведенное  у   Бомануара   различие   было   новой   формой
судопроизводства у французов.
   Я  не  говорю,  что  все  обжалования  неправого   решения   оканчивались
поединком. С этой формой апелляции произошло то же, что и со всеми  другими.
Я уже указывал в главе XXV на исключения, когда суд сюзерена решал, быть или
не быть поединку.
   Постановления королевского суда не подлежали обжалованию; король не  имел
себе равного, и никто не мог обращаться к нему с  вызовом;  не  было  никого
выше его, и никто не мог обжаловать его решения.
   Этот основной закон, необходимый как закон политический, ограничивал  так
же, как гражданский закон, злоупотребления  судебной  практики  тех  времен.
Когда сеньор опасался апелляции на решение своего суда или узнавал,  что  ее
готовятся предъявить, то, если эт
   о было против интересов правосудия, он мог  просить  о  присылке  к  нему
людей из королевского суда, приговор которых  не  подлежал  апелляции.  Так,
Дефон-тен  говорит,  что  король  Филипп  послал  весь  свой  совет  в   суд
корбийского аббата для решения одного дела.
   Если сеньор не мог иметь королевских судей, он еще мог перенести свой суд
в суд короля, если только он зависел  непосредственно  от  короля;  если  же
между ними находились еще посредствующие  сеньоры,  он  обращался  к  своему
сеньору-сюзерену и, переходя от сень
   ора к сеньору, достигал короля.
   Итак, хотя в те времена не существовало ни на практике, ни  даже  в  идее
апелляции в современном  смысле,  можно  было  тем  не  менее  обращаться  к
правосудию короля, ибо король всегда был источником,  из  которого  исходили
все реки, и океаном, в который они возвр
   ащались.

   ГЛАВА XXVIII Об апелляции по поводу отказа в правосудии
   Жалоба на отказ в правосудии подавалась в  тех  случаях,  когда  на  суде
сеньора  затягивали  решение  дела,  уклонялись  от  вынесения  решения  или
отказывали сторонам в правосудии.
   Хотя при королях второй  династии  граф  и  имел  много  подчиненных,  но
подчинен-ие это относилось только к личности, а не к их юрисдикции. На своих
съездах, ассизах  или  заседаниях  чиновники  эти,  как  и  графы,  выносили
окончательные решения. Вся разница состоя
   ла в распределении судебной власти. Так, например, граф мог приговорить к
смерти, решить вопрос о личной свободе или о  возвращении  имущества,  тогда
как сотник не мог решать таких дел.
   На том же основании существовали дела высшего порядка, которые  подлежали
решению короля. Это были дела,  непосредственно  затрагивавшие  политические
отношения. Сюда принадлежали, например, споры между епископами,  аббатами  и
другими знатными людьми, которых судил король вместе  со  своими  важнейшими
вассалами.
   Мнение  некоторых  авторов,  будто  существовала   апелляция   на   графа
королевскому посланному, ГШ85Ц5 дотзшсиз(621), не имеег  основания:  граф  и
гтззи имели равную, независимую  одна  от  другой  юрисдикцию;  вся  разница
состояла в том, что т155из проводил свои засе
   дан-ия в продолжение четырех месяцев в  году,  а  граф  -  в  продолжение
остальных восьми.
   Тот, кто, будучи раз осужден в заседании уголовного суда, просил о  новом
рассмотрении дела и снова его проигрывал, платил 15 солидов пени или получал
15 ударов от судей, решивших дело.
   Когда графы  или  королевские  посланные  видели,  что  они  не  в  силах
справиться с крупными сеньорами, то обязывали представить поруки в том,  что
они явятся в королевский суд;
   делалось  это  для  рассмотрения  дела,  а  не  для  его  пересмотра.  Из
капитулярия в Меце я  вижу,  что  была  установлена  апелляция  на  неправое
решение лишь в королевский суд; все же другие апелляции были отменены, и  за
подачу их полагалось наказание.
   Если кто-либо не хотел подчиниться приговору графских судей (эшевенов)  и
не подавал жалобы на их решение, он подвергался тюремному  заключению,  пока
не подчинится этому приговору. Если же он подавал жалобу,  то  под  надежной
стражей препровождался для разбо
   ра своего дела в королевский суд.
   О жалобе на отказ в правосудии в те времена не могло быть  и  речи.  Мало
того, что никто не жаловался на то, что графы и другие лица,  имевшие  право
открытия  судебных  съездов,  неисправно  производили  свой  суд;  напротив,
жаловались на слишком большое их усерд
   ие в этом деле. Существует множество указов, воспрещающих графам и другим
судебным чиновникам открывать заседания суда более 3 раз в году. Приходилось
не столько взыскивать за их нерадение,  сколько  сдерживать  их  неумеренное
рвение.
   Ко после того как образовалось бесчисленное множество мелких  владений  и
были  установлены  различные   степени   вассальных   отношений,   небрежное
исполнение некоторыми вассалами их судебных функций породило апелляции этого
рода, тем более, что связанные с ними
   штрафы давали сеньору-сюзерену значительный доход.
   С распространением обычая  судебного  поединка  стали  встречаться  такие
местности и  обстоятельства,  когда  трудно  было  собирать  пэров  и  когда
вследствие этого отправление правосудия приходило в  упадок.  Таким  образом
появились жалобы на отказ в правосудии, и
   эти жалобы часто бывали замечательными моментами в нашей истории,  потому
что в те времена войны в большинстве случаев возникали по  поводу  нарушения
государственного права, тогда как в современных
   войнах  обыкновенно  причиной  или  поводом  к   ним   служит   нарушение
международного права.
   Бомануар говорит, что в  случае  отказа  в  правосудии  никогда  не  было
поединка, и вот почему: нельзя было  вызывать  на  поединок  самого  сеньора
вследствие того уважения, которым он пользовался;  нельзя  было  вызывать  и
пэров сеньора, так как дело само по себе б
   ыло ясно и требовалось только сосчитать дни, полагающиеся  для  вызова  в
суд, или другие сроки; к тому же не было никакого решения, а  следовательно,
не могло  быть  и  неправого  решения.  Наконец,  проступок  пэров  причинял
оскорбление сеньору как стороне; а пое
   динок сеньора со своими пэрами был против всяких правил,
   Но так как в суде сюзерена отказ в  правосудии  доказывался  свидетелями,
можно было вызвать на поединок свидетелей, не  нанося  этим  оскорбления  ни
сеньору, ни его суду.
   1. Когда отказ в правосудии происходил по  вине  людей  сеньора  или  его
пэров вследствие  того,  что  они  замедлили  с  разбирательством  дела  или
уклонились от вынесения приговора по прошествии установленных сроков, жалоба
подавалась сюзерену против пэров сеньор
   а, которые, если проигрывала дело, платили штраф своему сеньору. При этом
сеньор не мог оказать никакой помощи своим людям, напротив, он налагал арест
на их феоды, пока каждый из них не уплачивал ему штраф в 60 ливров.
   2. Когда отказ в правосудии происходил по вине  сеньора,  что  случалось,
когда в его суде недоставало людей для вынесения приговора или когда  он  не
собирал своих людей, или никого не уполномочивал собрать их, то обращались с
жалобой к сеньору-сюзерену; но
   в силу почтения, следуемого сеньору, вызывалась на суд к сроку сторона, а
не сеньор.
   Сеньор вызывал свой суд в суд сюзерена, и,  если  выигрывал  по  иску  об
отказе в правосудии, дело возвращалось  к  нему  и  ему  платили  60  ливров
штрафа; но если жалоба на отказ в правосудии подтверждалась, его  наказывали
лишением права суда по спорному делу, к
   оторое поступало на разбирательство по существу в  трибунал  сюзерена.  В
сущности жалоба об отказе в правосудии приносилась лишь с этой целью.
   3. В случае иска вассала к своему сеньору, который должен был разбираться
в суде того же сеньора (что могло случаться только з делах о феодах),  истец
по истечения всех сроков вызывал самого сеньора в суд перед "добрыми людьми"
через посредство своего гос
   ударя, от которого нужно было иметь на то разрешение. Вызов  производился
не через пэроз, потому что пэры не могли вызвать в суд  своего  сеньора,  но
могли делать это только от имени сеньора.
   Иногда за жалобой на отказ в правосудии следовала жалоба на неправый суд.
если сеньор выносил решение по делу после того, как уже миновали  положенные
сроки.
   Вассал, несправедливо обвинявший своего сеньора в  отказе  в  правосудии,
платил ему штраф, размер которого определялся сеньором произвольно.
   Жители Гента подали королю жалобу по поводу отказа в правосудии на  графа
(фландрского, отсрочившего постановление решения по их делу на  своем  суде.
При рассмотрении жалобы оказалось, что им соблюдены были  сроки  даже  более
короткие, чем те, на которые дав
   ал ему право местный  обычай.  Гентнам  было  отказано  в  иске,  и  граф
фландрский приказал конфисковать у них имущества на сумму 60  тысяч  ливров.
Они снова обратились в королевский суд, прося уменьшить  размер  штрафа;  на
это последовало решение, что граф мог в
   зять этот штраф и даже больший, если бы хотел. Бомануар принимал  участие
в вынесении этих решений.
   4. В делах, которые сеньор мог иметь против своего вассала во  всем,  что
касалось  личности  и  чести  этого  последнего  пли   его   имущества,   не
принадлежавшего к феоду, не могло быть речи об апелляционной жалобе на отказ
в правосудии, ибо дело в таком случае по
   длежало не суду сеньора, а суду того, от кого сеньор зависел. "Вассалы, -
говорит Дефон-тен, - не могут быть судьями личности своего сеньора".
   Я постарался дать ясное понятие  обо  всех  этих  отношениях,  которые  у
современных им авторов освещены до такой степени сбивчиво  и  туманно,  что,
поистине, извлечь их из того хаоса, в котором они находятся, значит  открыть
их заново.

   ГЛАВА XXIX Эпоха Людовика Святого
   Людовик Святой отменил судебный поединок в своих владениях, как это видно
из изданного им по этому случаю указа и из его Установлении, но  он  оставил
их в силе в судах своих баронов, за исключением случаев жалобы  на  неправое
решение.
   Раньше нельзя было апеллировать на неправое решение суда  своего  сеньора
без требования поединка с судьями, которые произнесли приговор.  Но  Людовик
Святой ввел в употребление апелляцию  без  поединка,  и  перемена  эта  была
своего рода переворотом.
   Он объявил, что нельзя апеллировать  на  неправое  решение  сеньориальных
судов в его владениях, потому что такая апелляция равняется  преступлению  -
государственной измене. И действительно, если она  почиталась  чем-то  вроде
измены по отношению к сеньору,
   то тем более было оснований считать ее изменой  по  отношению  к  королю.
Вместе с тем он допускал  просьбы  о  пересмотре  судебных  решений,  но  не
потому. чтобы такие решения были несправедливы и злонамеренны, а потому, что
они причиняли кому-либо ущерб. С друг
   ой стороны,  он  требовал,  чтобы  жалобы  на  решения  баронских  су-лов
подавались не иначе, как в форме апелляции на неправое решение.
   Итак, Установления  не  допускали  жалобы  на  неправый  суд  в  пределах
королевских владений. Можно  было  просить  у  того  же  суда  о  пересмотре
решения, и, в случае если королевский судья  (бальи)  отказывал  в  просьбе,
король позволял подавать апелляцию в королевск
   ий суд или, скорее, согласно  указаниям  отдельных  статей  Установлении,
подавать ему прошение о пересмотре дела, или челобитную.
   Что касается сеньориальных судов, то, допуская относительно их жалобы  на
неправый суд, Людовик Святой требовал, чтобы  они  поступали  в  королевский
трибунал  или  суд  сеньора-сюзерена  и  решались  в  них  не  поединком,  а
показаниями свидетелей согласно процессуа