закона
Вокония, ограничивавшая право делать завещания.  Всякий,  кто  прочтет  этих
авторов, придет к заключению,  что  названная  глава  имела  целью  избежать
такого уменьшения наследства вследствие зав
   ещательных распоряжений, которое  могло  бы  заставить  наследника  вовсе
отказаться от принятия наследства. Но не в этом заключалась сущность  закона
Вокония. Мы уже видели,  что  целью  его  было  воспрепятствовать  получению
женщинами какого бы то ни было наследс
   тва. Именно таков смысл той  главы  этого  закона,  которая  ограничивает
завещательные  права.  Если  бы  разрешалось   неограниченно   распоряжаться
имуществом по завещанию, то женщины могли бы получать в  форме  отказов  то,
чего не могли приобретать как наследство.
   Закон Вокония имел целью предупредить слишком большое скопление  богатств
в руках женщин. Таким образом, женщин следовало лишать крупных наследств,  а
не таких, которых было  недостаточно  для  роскошного  образа  жизни.  Закон
определял известную сумму для выда
   чи женщинам, которых он лишал наследства. Цицерон, который  сообщает  нам
этот 4>акт, ничего не говорит о размерах этой суммы; Дион говорит.  что  она
составляла 100 тысяч сестерций.
   Закон Вокония имел целью подчинить известным  правилам  богатство,  а  не
бедность, поэтому мы и находим у Цицерона, что  его  постановления  касались
только тех граждан, которые были внесены в списки ценза.
   Это обстоятельство послужило предлогом к  обходу  закона.  Известно,  что
римляне  были  большие  формалисты,  и  мы  уже  говорили,  что   республике
свойственно держаться буквы закона. Находились отцы, которые не записывались
в ценз, чтобы только сохранить за собою
   возможность передачи  наследства  дочери,  а  преторы  не  считали  закон
Вокония нарушенным, если не нарушалась его буква.
   Некто  по  имени  Аний  Азел  назначил  свою  единственную   дочь   своей
наследницей. Он мог это сделать, говорит Цицерон, закон  Вокония  не  служил
тому препятствием, потому что Аний Азел не был внесен в ценз. Веррес, будучи
претором, лишил дочь Азела наследства, и  Цицерон  настаивает  на  том,  что
Веррес был подкуплен, потому что иначе он не нарушил  бы  порядка,  которому
следовали другие преторы.
   Какие же это были граждане, которые не попадали в ценз, охватывавший всех
граждан?  Согласно  установлению  Сервня   Туллия,   приводимому   Дионисием
Галикарнасским, всякого  гражданина,  не  записавшегося  в  ценз,  следовало
обращать и рабство. Сам Цицерон говорит,
   что такой человек терял свободу. Зонара говорит то же самое. По-видимому,
существовала разница между невнесением в ценз по  смыслу  закона  Вокония  и
невнесением в ценз по смыслу закона Сервия Туллия. Граждане, не записавшиеся
в первые пять классов, в котор
   ых они распределялись соответственно  размеру  имущества,  считались  вне
ценза по закону Вокония. Те же, которые не были внесены ни в один  из  шести
классов или не были отнесены цензорами к числу так называемых  аегагп,  были
вне ценза по закону Сервия Туллия.

   Сила природы  такова,  что  отцы,  только  чтобы  обойти  закон  Воконня,
соглашались на позорное зачисление в шестой класс вместе  с  пролетариями  и
теми, которые несли подушную подать, соглашались, быть может, даже поступить
в це-ритские списки.
   Мы уже сказали, что римское законодательство не  допускало  фидеикомисов.
Надежда избежать закона Вокония ввела Е употребление фидеикомисы.  При  этом
имущество передавалось  по  завещанию  человеку,  которого  закон  признавал
способным наследовать, с просьбой пе
   редать  наследство  третьему  лицу,  не   имевшему   законных   прав   на
наследование. Действия этого нового способа распоряжаться  своим  имуществом
были весьма различны. Находились люди, которые передавали  наследство,  и  в
этом отношении замечателен поступок Секста
   Педуцея. Он получил по завещанию огромное наследство,  и  кроме  него  не
было на свете человека, который знал бы, что оно завещано для  передачи;  но
он отправился к вдове завещателя и отдал ей все имущество ее мужа.
   Другие сохраняли наследство за собой, как поступил П. Секстилий Руф; этот
пример приобрел известность благодаря Цицерону, сославшемуся на него в своих
спорах с эпикурейцами. "В годы моей молодости, -  говорит  он,  -  Секстилий
обратился ко мне с просьбо
   й сопровождать его к его друзьям, чтобы посоветоваться с ними, следует ли
ему передать наследство Квинта Фадия Галла его дочери Фадии. Он созвал много
молодых людей и несколько очень важных особ, и ни один из них не считал, что
он должен дать Фадии более того, чем ей следовало по закону  Вокония.  Таким
образом, Секстилий получил большое наследство, из которого ему не  досталось
бы ни одной сестерции, если бы он  предпочел  то,  что  было  справедливо  и
благородно, тому, что было выгодно. Я могу поверить, - до
   бавляет Цицерон, - что вы отдали бы наследство; я даже могу поверить, что
его отдал бы сам Эпикур, но вы поступили бы против наших  правил".  Здесь  я
хочу сделать несколько замечаний.
   Таково  уж  бедственное  состояние  человека,  что  законодатель   бывает
вынужден издавать законы, которые идут вразрез с естественными человеческими
чувствами. Таков  был  и  закон  Вокония.  Дело  в  том,  что  постановления
законодателей предназначаются более для общ
   ества, чем для гражданина, и более  для  гражданина,  чем  для  человека.
Названный закон приносил в жертву и гражданина, и человека  и  имел  в  виду
только одно государство. Человек просит своего друга передать наследство его
дочери. Закон пренебрегает естестве
   нными чувствами завещателя; он пренебрегает и чувством почтения дочери  к
отцу;-он не принимает во внимание и ужасного  положения  человека,  которому
поручена  передача  наследства.  Передавая   его,   он   становится   дурным
гражданином;
   удерживая его - бесчестным  человеком.  Только  люди  с  добрыми  нравами
думали о том, чтобы обойти закон; только честным людям можно  было  поручить
обойти его, потому что для этого надо было одержать победу над  алчностью  и
сластолюбием - победу, которая п
   од силу одним честным людям. Быть может, было бы слишком  строго  считать
их на этом  основании  дурными  гражданами.  Можно  даже  предположить,  что
законодатель в значительной мере достиг бы своей цели, если бы его закон был
такого свойства, что только честным людям приходилось бы обходить его.
   В то время, когда был создан закон Вокония,  нравы  сохраняли  еще  следы
древней чистоты. Иногда общественное сознание склоняли  в  пользу  закона  и
требовали присяги в его исполнении, так что честность вступала, так сказать,
в борьбу с честностью. Впоследстви
   и, однако, развращение нравов достигло того, что  фидеикомисы,  вероятно,
еще с большим трудом достигали своей цели - уклонения от предписаний закона,
чем самый закон - своей цели, т. е, соблюдения своих предписаний.
   Междоусобия погубили бесчисленное  множество  граждан.  Рим  при  Августе
почти опустел; приходилось его снова заселять. Были изданы законы  Папия,  в
которых были использованы все средства, чтобы поощрить гражданина вступать в
брак и иметь детей. Одним из глав
   ных средств было увеличение надежды  на  получение  наследства  для  тех,
которые повиновались этому  закону,  и  уменьшение  этой  надежды  для  тех,
которые отказывались следовать  ему.  Если  закон  Воронин  объявлял  женщин
неспособными к наследованию, Папиев закон в
   известных случаях снимал с них это запрещение.
   Женщины, особенно те, которые имели  детей,  снова  получили  возможность
наследовать по завещанию своих мужей.
   Если у них были дети, они могли наследовать по завещанию посторонних лиц.
Все это нарушало постановления закона  Вокония;  замечательно,  однако,  что
полностью от духа этого закона не отказались. Например, закон Папия разрешал
мужчине, имевшему ребенка, нас
   ледовать по завещанию постороннего лица все его имущество. Но женщине  он
предоставлял то же преимущество только в том случае, если  она  имела  троих
детей.
   Надо заметить, что закон Папия предоставил женщинам, имеющим троих детен,
право наследования только по завещаниям посторонних  лиц;  что  же  касается
наследования после родственников, то он оставил в полной силе древние законы
и закон Вокония. По этот поряд
   ок не удержался.
   Рим, доведенный  до  гибели  скоплением  в  нем  богатств  всех  народов,
мало-помалу утратил прежние нравы; уж не было больше  и  речи  об  обуздании
роскоши женщин. Авл Ге-ллий, живший при Адриане, говорит, что в  .его  время
закон Вокония был почти уничтожен: богат
   ство римских граждан сделало его излишним. Из  сентенций  Павла,  жившего
при Нигере, и из фрагментов Ульпиана,  современника  Александра  Севера,  мы
узнаем также, что сестры со стороны отца могли уже наследовать и что  только
для  более  отдаленных  родственников  существовали  еще  запрещения  закона
Вокония.
   Древние законы Рима начали  казаться  суровыми.  Преторы  следовали  лишь
указаниям справедливости, умеренности и благоразумия.
   Мы  видели,  что  по  древним  римским  законам  матери  не  имели  права
наследовать  после  детей.  Закон  Вокония  послужил  новым   основанием   к
устранению их от этого наследования. По император Клавдий предоставил матери
право наследовать после детей, как бы в виде у
   тешения  в  понесенной  утрате.   Сенатское   постановление   Тертулиана,
состоявшееся при Адриане, предоставило это право свободнорожденным женщинам,
если они имели троих детей, и вольноотпущенным, если они имели их  не  менее
четырех. Ясно, что это сенатское пост
   ановление было лишь расширением закона Папия, который на таком же условии
предоставил  женщинам  право  наследования  по  завещанию  посторонних  лиц.
Наконец, Юстиниан дал им право наследования независимо от числа детей.
   Те же самые причины, которые привели к ограничению закона, служившего для
женщины  препятствием  к  наследованию,  мало-помалу  уничтожили  и   закон,
стеснявший наследование для родственников по женской линии.  Между  тем  эти
законы вполне отвечали духу хорошей р
   еспублики, в которой следует наблюдать, чтобы женщина не  пользовалась  с
целью роскоши ни богатствами,  которые  имеет,  ни  расчетом  на  богатства,
которые может получить. Наоборот, так как роскошь в  монархиях  делает  брак
обременительным и соединенным с больш
   ими расходами, необходимо привлекать к нему богатством,  которое  женщина
может принести, и надеждою на  богатства,  которые  она  может  впоследствии
доставить. Поэтому, после того как в Риме утвердилась монархия, весь порядок
наследования изменился. Преторы с
   тали  признавать  наследниками   родственников   жены,   если   не   было
родственников со стороны мужа; тогда как по старым законам родственники жены
никогда  не  наследовали.  Сенатское  определение  Орфития  разрешило  детям
наследование после матери, а императоры Ва-ле
   нтиниан,  Феодосии  и  Аркадий  разрешили  внукам   со   стороны   дочери
наследовать после деда.  Наконец,  император  Юстиниан  уничтожил  последние
следы древнего права наследования. Он установил три  разряда  наследников  -
-нисходящий, восходящий и боковой - без вся
   кого различия между мужчиной и женщиной, между родственниками по  мужской
и женской линии и отменил  все  различия,  которые  по  этому  предмету  еще
существовали. Он думал, что следует самой природе, уклоняясь от всего  того,
что он называл путаницей древней юр
   испруденции.
   КНИГА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ О происхождении и изменениях гражданских законов у
французов
   Петь захотела душа, кяк тела изменяются в виды Новые
   ГЛАВА I(Овидий, Метаморфозы)О различном характере  законов  у  германских
народов(590)
   Выйдя из родной страны, франки поручили мудрым  людям  из  своего  народа
составление   книги   салических   законов.   Племя   рипуарских    франков,
присоединившееся при Хлодвиге к племени салических франков,  сохранило  свои
обычаи, и Теодорих, король Австразии, приказа
   л записать эти обычаи. Он собрал также обычаи подвластных ему баварцев  и
алле-манов. После того как Германия была обессилена  выходом  из  нее  столь
многих народов, франки, покорив стра-ны,  лежавшие  перед  ними,  отступили,
чтобы установить свое господство на
   д лесами своих предков. Тюрингенский кодекс был дан, по-видимому, тем  же
Теодорихом, так  как  тюрингенцы  также  были  его  подданными.  Фризы  были
покорены Карлом Марте-ллом и Пипином, и их законы  были  созданы  не  раньше
этой эпохи. Карл Великий, который первы
   й укротил саксов, дал им те законы, которые мы знаем. Стоит прочесть  два
последних свода, чтобы убедиться, что они вышли из рук победителя. Вестготы,
бургунды и лангобарды, основав свои государства, записали свои законы, но не
для того, чтобы сделать сзо
   н обычаи обязательными для покоренных народов, а для  того,  чтобы  самим
соблюдать их.
   В этих законах салических и  рипуарских  франков,  в  законах  аллеманов,
баварцев, тюрипгенцев и фризов замечается удивительная простота.  В  них  мы
находим своеобразную суровость и настроение духа, не ослабленное  каким-либо
посторонним влиянием. Они мало изме
   нились, потому что все эти народы, за  исключением  франков,  остались  в
Германии. Сами франки основали в Германии значительную часть своих владений,
и потому их законы оставались вполне германскими. Иначе обстояло с  законами
вестготов, лангобардов и бургун
   -дов; они в значительной  мере  утратили  свой  первоначальный  характер,
потому что народы эти. поселившись на новых местах, сами во многом  изменили
свой  характер.  Существование   бургундского   королевства   было   слишком
непродолжительно, чтобы законы народа-заво
   евателя могли подвергнуться большим  изменениям.  Гундобад  и  Сигизмунд.
собравшие обычаи этого народа, были почти последними  его  королями.  Законы
лангобардов  были  скорее  дополнены,  чем  изменены.  За  законами   Ротаря
последовали законы Гримуальда, Луит-пранда
   , Рахиса, Айстульфа, но они не приняли  новой  формы.  Иначе  обстояло  с
законами вестготов; вестготские  короли  видоизменяли  их  сами  и  поручали
видоизменять их духовенству.
   Короли первой династии исключили из законов салических и  рипуарских  то,
что  никак  не  могло  быть  согласовано  с   христианством,   но   оставили
неприкосновенной их сущность. Нельзя сказать того же о законах вестготов.
   Законы бургундов и в особенности вестготов допускали телесные  наказания.
Законы салических  и  рипуарских  франков  отвергли  их;  эти  законы  лучше
сохранили свой характер.
   Бургунды и вестготы, владения которых  подвергались  большим  опасностям,
искали сближения с коренными жителями и ввели у  них  самые  беспристрастные
законы. Но франк" ские короли, уверенные в своем могуществе, не делали таких
послаблений.
   Саксы, находившиеся под властью франков, отличались неукротимым нравом  и
обнаруживали  упорную  склонность  к  восстаниям;  поэтому  на  их   законах
отразилась  суровость  победителя,  чего  мы  не  видим  в  других  кодексах
варваров.
   В  законах  саксов  дух  германских  законов  обнаруживается  в  денежных
штрафах, а дух победителя - в телесных наказаниях.
   Преступления,  совершенные  саксами  в  пределах  их  страны,   подлежали
телесным наказаниям. Дух германских законов сохранялся только  в  наказаниях
за преступления, совершенные вне пределов их территории.
   Закон  объявляет,  что  за  свои  преступления  они  никогда   не   будут
пользоваться миром, и отказывает им даже в церковном убежище.
   Епископы  пользовались  очень  большим  влиянием  при  дворе  вестготских
королей; важнейшие дела решались на соборах. Мы обязаны вестготскому кодексу
всеми  правилами,  принципами  п   понятиями   современной   инквизиции,   и
впоследствии монахи полностью применяли к ев
   реям законы, составленные некогда епископами.
   Законы Гундобада, предназначенные для бургундов, представляются  в  общем
довольно справедливыми.  Законы  Ротаря  и  других  лангобардских  государей
обнаруживают  еще  более   благоразумия.   Но   законы   вестготов,   законы
Ресессуипда, Шендасуинда и Эгиги производят в
   печатление ребяческих, неумелых и бессмысленных; они не  достигают  цели,
исполнены риторики  и  лишены  смысла;  легкомысленные  по  содержанию,  они
чудовищны по слогу.
   ГЛАВА II О том, что все законы варваров были личными законами(591)
   Все эти законы варваров имели ту особенность, что не  были  приурочены  к
какой-либо определенной территории. Франк судился по закону франков, аллеман
- по закону алле-мапов, бургупд - по закону бургундскому  и  римлянин  -  по
римскому. В те времена не тольк
   о  никто  не  помышлял  о  том,  чтобы  внести  единообразие   в   законы
народа-победителя, но никому даже не приходило в голову стать  законодателем
побежденного народа.
   Причину этому я нахожу в  нравах  германских  народов.  Народы  эти  были
разъединены болотами, озерами и лесами. Мы  видим  еще  у  Цезаря,  что  они
любили жить особняком.  Страх  перед  римлянами  заставил  их  объединиться.
Каждый человек в этой смеси племен должен бы
   л судиться по обычаям своего племени. Все эти народы в  отдельности  были
свободны и независимы и, соединившись,  сохранили  еще  свою  независимость.
Отечество у них было общее, а государства - отдельные; территория - одна,  а
племена - разные. Дух партикуля
   ризма, отличавший эти народы, прежде чем они оставнли  свою  страну,  был
ими  перенесен  и  в  завоеванные  ими  страны.  Этот  обычай   мы   находим
установленным в формулах Маркульфа, в сводах законов варваров,  особенно  Р>
законах рнпуаров, в  декретах  королей  первой  династии,  откуда  произошли
капитулярии, изданные по этому предмету при второй династии. Дети  следовали
закону отца, жены - закону мужа, вдопы возвращались к закону, который  имели
до замужества, вольноотпущенники следовали закону патрона. Но это еще не в
   се: всякий мог избрать себе закон по собственному желанию.  Постановление
Лотаря I требовало, чтобы такой выбор объявлялся публично.

   ГЛАВА  III  Основное  различие  между  салическими  законами  и  законами
вестготов и бургундов
   Я уже сказал, что законы бургундов и вестготов были беспристрастны; но не
таков был саличсский закон: он установил между франками  и  римлянами  самые
оскорбительные различия. За убийство франка, варвара или человека,  живущего
под защитой салического закона
   ,   уплачивался   его   родственникам   штраф   в   200    солилов,    за
римлянина-собственника - штраф в 100  солиден  и  только  45  солидов  -  за
римлянина-данника. За убийство франка -  королевского  вассала  уплачивалось
600 солидов, а за римлянина - сотрапезника корол
   я - только 300 солидов. Итак, закон устанавливал жестокое различие  между
сеньором-франком и сеньором-римлянином, а равно и между франком и римлянином
низших классов,
   Этого мало.  Если  кто,  собрав  сообщников,  нападал  на  франка  в  его
собственном доме и убивал его, то платил по определению  салического  закона
штраф в 600 солиден. Но за нападение  на  римлянина  ил.и  вольноотпущенника
уплачивалась лишь половина этого штрафа.
   По тому же закону, если римлянин заключал франка в оковы, то  должен  был
платить штраф в 30 солидов; но если франк заключал  в  оковы  римлянина,  то
уплачивал только 15 солидов. Франк,  ограбленный  римлянином,  получал  62,5
с.олида пени. а римлянин, ограбленны
   й франком, - только 30. Все это было весьма тягостно для
   римлян.
   И при всем том один знаменитый писатель139 излагает свой особый взгляд на
водворение франков в  Галлии,  исходя  из  предположения,  что  франки  были
лучшими друзьями римлян. Итак, те самые франки, которые  причиняли  римлянам
самые ужасные бедствия и сами терпе
   ли от них такие же бедствия, были лучшими их друзьями? Франки,
   подчинившие себе римлян силой оруж