ствие и одновременно  прощание  истинных  друзей.  Потом  не
осталось ничего, кроме груды старых  истлевших  костей  да  жалкого  тряпья.
Шэнди выронил саблю, опустился на колени и наклонился над останками. Глухота
неожиданно прошла, и он явственно расслышал стук собственных слез,  падавших
на палубу.
   - Фил, - вскрикнул он. - Фил, друг, не уходи! Вернись!
   Но Дэвис и весь остальной экипаж  мертвецов  исчез.  На  палубе  остались
только те, кто высадился с "Дженни".
   Харвуд, шатаясь, прислонился к  борту,  его  лицо  покрывала  смертельная
бледность, а пальцы сжимали обрубок недавно выращенной руки. Крови не  было,
но все колдовские силы Харвуда явно уходили на то, чтобы не дать себе истечь
кровью.
   Харвуд пошевелился.  Он  оттолкнулся  от  борта  и  медленно,  с  усилием
направился к кормовой каюте. Шэнди тоже поднялся на ноги и поплелся за ним.
   Харвуд пнул дверь, она открылась, и  он  ввалился  внутрь.  Шэнди  застыл
снаружи, вглядываясь в полумрак.
   -  Бет,  вы  здесь?  -  неуверенно  позвал  он.  Никакого  ответа,  кроме
неразборчивого бормотания Харвуда, не последовало. Шэнди  глубоко  вздохнул,
здоровой рукой вытащил складной нож и шагнул внутрь.
   Харвуд лихорадочно рылся в сундуке, и когда он выпрямился, Шэнди увидел в
его руках знакомую деревянную шкатулку. Он  повернулся  и  пошел  на  Шэнди.
Воздух словно бы сгустился,  выталкивая  того  наружу.  Вскоре  Шэнди  снова
оказался  на  прогретой  солнцем  палубе,  и  ему  стало  ясно,  что  Харвуд
направляется к шлюпке.
   Шэнди наполовину раскрыл свой  нож,  положил  палец  и  захлопнул,  кровь
прыснула из пореза, и сопротивление воздуха пропало. Очевидно, даже  обычное
железо было теперь способно противостоять заклинаниям Харвуда. Шэнди  шагнул
вперед и, прежде чем  Харвуд  успел  заметить  собственное  бессилие,  выбил
шкатулку из его руки.
   Шкатулка покатилась по палубе, и Харвуд, с открытым от  напряжения  ртом,
повернулся, но, сделав шаг, рухнул на колени и,  помогая  себе  единственной
рукой, пополз к шкатулке.
   Шэнди был не менее обессилен, однако  сумел  опередить  Харвуда,  сел  на
горячую палубу рядом со шкатулкой и пальцем, все еще зажатым  лезвием  ножа,
откинул крышку.
   - Мою саблю!  -  прохрипел  он,  обращаясь  к  Скэнку,  который  оказался
поблизости, перебинтовывая себе ногу.
   Молодой пират оторвался от своего  занятия,  потянулся  и  ногой  толкнул
саблю, которая со звоном подкатилась к Шэнди.
   Не обращая внимание на лезвие ножа, Шэнди ухватился за эфес, вгоняя  иглу
в ладонь, затем размахнулся и воткнул лезвие в шкатулку.
   Иссохшая голова в шкатулке лопнула со звуком разрываемого холста.
   Харвуд замер, не веря своим глазам, потом  со  свистом  втянул  в  легкие
воздух и издал такой душераздирающий вопль, что даже самые  тяжело  раненные
невольно оглянулись на него. После этого он ничком рухнул на  палубу,  и  из
обрубка руки толчками забила алая кровь.
   С содроганием Шэнди выронил саблю, высвободил  палец  и,  стащив  с  себя
камзол, принялся ножом кромсать его на полосы, чтобы перевязать рану Харвуду
- он не хотел, чтобы Харвуд истек кровью. Ему нужно было узнать, где  сейчас
Бет.

***

   Из-за приступов  головокружения  и  тошноты  Шэнди  казалось,  что  обыск
"Кармайкла" затянулся на целую вечность - он дважды заглядывал во все  каюты
и открывал подряд все сундуки, даже те, где Бет явно не  могла  поместиться.
Причиной этого был ужас перед тем, что ему придется сделать, если Бет Харвуд
не окажется на корабле. Но все-таки это время настало:  Шэнди  вынужден  был
признать, что он обследовал каждый  фут  на  судне.  В  трюмах  обнаружилось
столько золота и драгоценностей, что не разгрузить и  за  день,  однако  Бет
Харвуд отсутствовала.
   Шатаясь от усталости, он выбрался на палубу  и,  моргая  от  ослепительно
яркого солнца, оглядывал  столпившихся  пиратов,  пока  наконец  не  признал
Скэнка.
   - Харвуд пришел в сознание? - спросил он.
   - Пока нет, - ответил Скэнк. - Послушай, там внизу ты ничего не нашел?
   - Нет. - Шэнди нехотя повернулся к каюте, куда отнесли Харвуда.  -  Найди
мне...
   Скэнк и дюжина пиратов, которые еще держались на  ногах,  загородили  ему
дорогу. Лицо молодого пирата было столь же жестким, как  высушенный  солнцем
кусок плавника.
   - Капитан, - прокричал он внезапно охрипшим голосом, - черт побери, ты же
нас уверял, что он держит в трюмах всю добычу, добычу, награбленную со  всех
кораблей, которые он потопил...
   - А, добыча. - Шэнди устало кивнул. - Да, конечно. Полно всего, как  я  и
говорил. Я даже надорвался, двигая один сундук, полный золота. Отправляйтесь
вниз, купайтесь в  золоте,  сколько  хотите.  Но  сначала  зачерпните  ведро
морской воды и поищите где-нибудь огонь... свечу... что  угодно.  Я  буду  в
каюте с ним.
   Скэнк ошарашенно отступил в сторону.
   - Э-э, да, конечно, кэп.  Разумеется.  Шэнди  печально  покачал  головой,
войдя в каюту. Харвуд без сознания лежал  на  дощатом  полу.  Из  его  горла
вырывалось натужное дыхание, похожее на скрип пилы  по  сухому  дереву.  Его
рубашка  потемнела  от  крови,   пол   покрывали   темные   брызги.   Однако
кровотечение, похоже, прекратилось.
   Шэнди смотрел на Харвуда, размышляя над тем,  с  кем  же  все-таки  имеет
дело: с оксфордским профессором, автором "Оправдания  свободы  воли"?  Отцом
Бет? Супругом мертвой Маргарет? Или Улиссом Сегундо, пиратом? На осунувшемся
лице проступили заострившиеся скулы. Шэнди попытался представить себе  облик
молодого Харвуда, но так и не смог. Он присел рядом  на  корточки  и  потряс
того за здоровое плечо.
   - Мистер Харвуд, проснитесь. Ритм дыхания не изменился, морщинистые  веки
не дрогнули.
   - Мистер Харвуд, это очень важно. Пожалуйста, проснитесь же.
   Никакой реакции.
   Шэнди опустился на одно колено и, глядя на  старика,  попытался  прогнать
тяжелые мысли. Наконец за спиной раздались тяжелые шаги Скэнка.  В  полутьме
каюты  заколебалось  оранжевое  пламя,  маленький  огонек  лампы  едва   мог
соперничать с ярким солнцем снаружи.
   - Вот вода, кэп, - сказал Скэнк, со стуком опуская  на  пол  ведро.  -  И
лампа. - Неуверенно оглядевшись по сторонам, он нагнулся и тоже поставил  ее
на пол.
   - Отлично, - прошептал Шэнди. - Спасибо. Скэнк вышел,  прикрыв  за  собой
дверь. Теперь только лампа освещала каюту.
   Шэнди зачерпнул воду из ведра и плеснул ее в лицо Харвуду. Старик  слегка
нахмурился, больше никак не прореагировав. - Проклятие! -  взорвался  Шэнди,
из горла невольно вырвался всхлип. - Не вынуждайте же меня!
   Он схватил Харвуда за ухо и с силой крутанул. Никакого эффекта.
   В отчаянии и гневе Шэнди поднялся, отпихнул лампу ногой и, схватив ведро,
выплеснул воду на Харвуда. Под действием струи голова  старика  повернулась,
редкие волосы слиплись, словно зубцы короны. Однако, несмотря ни на что,  он
продолжал дышать так же ровно и безмятежно.
   Рыдая в голос, Шэнди потянулся за лампой и тут же прошептал благодарность
Богу: за спиной раздался протяжный стон.
   Он присел подле Харвуда.
   - Проснитесь, - настойчиво потребовал он, - Вам будет лучше.
   Веки Харвуда медленно поднялись.
   - Мне... больно... - прошептал он.
   - Да. - Шэнди вытер слезы, чтобы отчетливо видеть лицо старика. - Но жить
вы, вероятно, будете. Вы уже выжили один раз. Где Бет? Элизабет Харвуд, ваша
дочь?
   - А... Все кончено, да? Все  пропало.  -  Харвуд  встретился  взглядом  с
Шэнди. - Вы! Вы уничтожили... голову Маргарет... Я чувствовал,  как  ее  дух
отлетел. Обыкновенная сабля! - Его голос был спокоен, словно  он  высказывал
свою точку зрения на пьесу, которую они вместе видели.  -  Но  ведь  это  не
просто холодное железо?..
   - Да, вместе с моей кровью. - Шэнди пытался говорить так же спокойно, как
Харвуд. - Где вы спрятали вашу дочь?
   - Ямайка, Спаниш-Таун.
   - А... - Шэнди кивнул и улыбнулся. - А где конкретно в Спаниш-Тауне?
   - В чудесном доме. Она, конечно, под присмотром, пленница. Но комфорт  ей
обеспечен.
   - В чьем доме?
   - Э-э, Джошуа Хикса.
   Харвуд, казалось, был по-детски горд тем, что ему удалось  вспомнить  это
имя. Шэнди облегченно вздохнул.
   - У вас есть шоколад? - вежливо поинтересовался Харвуд. - У  меня  ничего
не осталось.
   - К сожалению, нет. - Шэнди поднялся. - Мы купим шоколад на Ямайке.
   - Мы плывем на Ямайку?
   -  Еще  бы,  естественно.  Как  только  мы  приведем  в  порядок  старину
"Кармайкла". Теперь можно передохнуть, Бет может и  подождать  денек-другой,
пока мы не починимся.
   - О да, Хикс позаботится о ней. Я оставил ему  строжайшие  инструкции,  к
тому же за ним присмотрит негритянка.
   "Негритянка, - подумал Шэнди. - Трудно  представить  негритянку,  которая
командовала бы потомком аристократического рода".
   - Что ж, отлично, мы...
   - Кстати, какой сегодня день?
   - Канун Рождества, - отозвался Шэнди, а про себя подумал:  "Неужели  было
трудно сообразить по праздничному настроению вокруг?"
   - Может, мне стоит помахать ему завтра.
   Шэнди, с лица которого все еще не  сходила  улыбка  облегчения,  наклонил
голову.
   - Помахать кому?
   - Хиксу. Он будет на скале,  на  Портланд-Пойнт,  завтра  на  рассвете  с
подзорной трубой. - Харвуд хихикнул. - Ему чертовски не нравится  это  дело,
он собирается устраивать званый  вечер  и  предпочел  бы  быть  дома,  чтобы
приглядывать за подготовкой, однако он явится. Он боится меня. Я  велел  ему
ждать корабль и удостовериться, что я машу ему рукой с палубы.
   - Но к завтрашнему рассвету нам до Ямайки не добраться, - ответил  Шэнди.
- Боюсь, что наш корабль на такое не способен.
   - А... - Харвуд опустил веки. - Тогда я не сумею помахать ему.
   Шэнди, который уже собрался выйти из каюты, остановился и оглянулся.
   - А  зачем,  собственно,  нужно  махать?  Почему  он  будет  ждать  этого
сигнала?
   - Я хочу спать, - пробормотал Харвуд.
   - Говорите же. - Взгляд Шэнди снова упал  на  лампу.  -  Иначе  не  будет
никакого шоколада.
   Харвуд обиженно надул губы и все же ответил:
   - Если я не помашу ему с корабля, то он должен  предположить,  что  я  не
прибуду вовремя, и  поэтому  ему  придется  самому  выполнить  первую  часть
магического обряда, часть, которую надо осуществить именно в день Рождества.
Я сам собирался быть на Ямайке сегодня, но вчерашний шторм, а потом вы...  -
Харвуд приоткрыл глаза. - Я просто подумал, что, если бы мы  успели  туда  к
завтрашнему утру, я бы помахал ему с палубы  и  избавил  бы  его  от  лишних
хлопот. Ведь в конце концов все равно нельзя совершить полный обряд, раз  вы
уничтожили голову Маргарет... моей Маргарет... - Веки его снова смежились.
   - В чем же... заключается эта  первая  часть  обряда?  -  спросил  Шэнди,
почувствовав, как неясная тревога поселяется в его сердце.
   - Та часть, которую можно выполнить на суше. Все  остальные  процедуры  я
собирался совершить сам на море. И завтра в полдень он приступит. Ему  очень
хотелось, чтобы я  его  избавил  от  этой  необходимости,  он  будет  ужасно
разочарован завтра утром.
   - Какая процедура? Черт побери, в чем она заключается?
   Харвуд вновь открыл глаза и задумчиво посмотрел на Шэнди.
   - Как же, изгнание ее разума, ее души... Он освободит  от  нее  тело  при
помощи магии. Я показал ему как, оставил инструкции.  Хотя,  -  добавил  он,
зевая, - это лишь пустая трата времени. Некого больше поместить туда взамен.
   Лишь резкая боль в коленях дала знать Шэнди, что ноги его подкосились,  и
он упал на пол.
   - Но она вернется? - спросил он, лишь усилием воли сдерживаясь, чтобы  не
закричать. - Душа Бет сумеет вернуться в тело?
   Харвуд рассмеялся легким, беззаботным смехом ребенка.
   - Вернется?! Нет, конечно. Когда она исчезнет, она... исчезнет.
   Шэнди едва удержался, чтобы не придушить старика на месте,  и  заговорил,
только когда полностью взял себя в руки.
   - Ну что ж, - начал он, но в голосе  все  еще  чувствовался  гнев,  и  он
повторил снова: - Ну что ж, я позабочусь, чтобы этот корабль был  у  берегов
Ямайки до рассвета. И тогда вы помашете этому своему... другу, этому  Хиксу,
не так ли? - Он улыбался, глядя на Харвуда, но его окровавленные руки были с
такой силой стиснуты, что, несмотря на загар, побелели.
   - Вот и хорошо, - бросил Харвуд, зевнув. - А теперь я хочу поспать.
   Шэпди тяжело поднялся.
   - Превосходно, спите. Завтра нам придется подняться чертовски рано.

***

   Не смея повернуться, поскольку предполагалось, что он погружен в молитву,
мальчик из церковного хора искоса осмотрел церковь и отметил для  себя,  что
здесь стало намного темнее. И хотя он страшился сухих, пыльных птицеподобных
существ, которые выбирались из своих углов, когда мерк дневной свет, он в то
же время торопил  наступление  тьмы,  поскольку  после  свадебной  церемонии
священник примется раздавать  святое  причастие,  а  он  знал,  что  слишком
согрешил, и потому ему хотелось в темноте ускользнуть незамеченным...  пусть
это  даже  и  значило,  что  сам  он  станет  одним  из  покрытых   паутиной
птицеподобных существ. Он зябко передернул плечами, думая о том,  что  стало
со всем, что  было  в  его  жизни  хорошего.  Ведь  были  же  жена,  друзья,
профессорство, уважение коллег, уверенность в себе. Может, это все было лишь
недостижимыми грезами? И никогда не существовало ничего, кроме тьмы,  холода
и неумолимо ускользающего рассудка?
   Он почувствовал облегчение.
   Венчающаяся пара подошла к алтарю, их руки соединились, медленно,  зыбко,
словно переплелись колышущиеся водоросли. Потом  они  стали  подниматься  по
ступеням, и мальчик из хора понял, что  абсолютная  тьма  слишком  долго  не
наступает.
   Вместо невесты рядом с женихом двигалось лишь пустое ожившее платье. Само
по себе это не было столь уж ужасно. Не так уж страшно обнаружить отсутствие
там, где предполагалось присутствие. Но вот жених  был  живым  и  настоящим.
Правда, было невозможно  знать  наверняка,  человек  ли  он.  Казалось,  эта
кровоточащая,  лишенная  кожи  плоть  имела  форму  лишь  потому,  что  была
заключена в тесные одежды. И хотя глаза жениха были закрыты, мальчик из хора
с уверенностью мог сказать, что тот жив, поскольку кровь  струйками  стекала
по телу и одежде, а рот открывался и закрывался в немом крике.
   Неожиданно мальчик из хора осознал, что изувеченное  существо  -  это  он
сам. Однако ужаса он не испытал, поскольку тотчас  же  понял,  что  способен
покинуть тело: достаточно было отказаться от всего, чтобы уйти в небытие.
   И так он с огромным облегчением и поступил.

Глава 27

   Когда в первых проблесках зари  побледнел  Сириус  и  еще  три  крохотные
звездочки созведия вокруг него, Шэнди  потребовал  себе  подзорную  трубу  и
обозрел полутона серой мглы, которая  окутывала  юго-восточный  горизонт.  И
несмотря на усталость после утомительной бессонной ночи, несмотря на то, что
горло саднило от постоянных команд, он улыбнулся,  потому  что  в  тенях  на
востоке он явственно различил смутные очертания, которые не могли быть ничем
иным, кроме берега Ямайки.
   - Вот мы и прибыли, Скэнк, - тихо сказал он,  передавая  подзорную  трубу
пирату, который стоял рядом. - Десять часов изнурительной ночной гонки одним
галсом, поскольку лавировать мы не могли. И надо  же,  на  заре  мы  прибыли
туда, куда и собирались прибыть. Видел бы это Дэвис.
   - Точно, - прохрипел Скэнк устало.
   - Пускай кто-нибудь приведет Харвуда. Пожалуй, настало время  его  выхода
на сцену.
   - Есть, кэп. - Скэнк растворился в темноте, и Шэнди остался один.
   Он вглядывался в юго-восточный  горизонт,  пытаясь  невооруженным  глазом
определить очертания Ямайки. Но после  двух  бессонных  ночей  сфокусировать
внимание на чем-нибудь было физически невозможно. Он видел  лишь  призрачные
очертания, которые кружились и скользили,  стоило  отвести  от  них  взгляд.
Шэнди отчаянно надеялся спасти Бет, но  не  из  желания  почувствовать  себя
героем, а скорее потому, что после всего этого он сможет расслабиться и  как
следует выспаться.
   С усталой бесстрастностью он размышлял: схватят ли его на Ямайке, а  если
и схватят, то что  последует  за  этим?  Можно  было  сказать,  что  условий
амнистии они не  нарушили,  поскольку  единственным  кораблем,  который  они
захватили, был "Кармайкл", а Харвуд уж точно не был его законным владельцем.
Что может  считаться  меньшим  преступлением:  украсть  просто  или  украсть
украденное? Что ж, если его схватят и осудят, он по крайней  мере  освободит
Бет Харвуд и заставит ее выслушать все, что расскажет ее  отец.  И  докажет,
что все было совсем иначе, нежели она думает.
   Он потер усталые  глаза  и,  не  испытывая  никаких  переживаний,  окинул
внутренним взором все то, что он утратил  за  последние  несколько  месяцев:
праведные   убеждения,   юридическое   положение   наследника,   скептицизм,
молодость, сердце... и он улыбнулся в холодную тьму, когда понял, что  почти
так же, как утраченной невинности  и  погибших  друзей,  ему  жаль  старого,
потрепанного, но верного суденышка под названием "Дженни". Поскольку  некого
было поставить на откачку воды из трюмов во время сражения, шлюп затонул,  и
абордажные канаты угрожающе натянулись, накренив  "Кармайкл".  И  с  горьким
чувством в душе Шэнди приказал рубить канаты. Со  слезами  на  глазах  Шэнди
наблюдал за тем, как медленно под воду уходит мачта с заплатанными парусами,
и хотя он по-прежнему плохо слышал, а может, именно поэтому, ему показалось,
будто он различает нестройный хор затихающих голосов, один  из  которых  все
повторял: "Я не собака".
   По палубе за спиной зашаркали шаги, и  Скэнк  похлопал  его  по  плечу  и
позвал:
   - Эй, кэп. Шэнди повернулся:
   - Да? Где же Харвуд? Не важно, что он слаб, он должен...
   - Кэп, - сказал Скэнк, - он мертв. Шэнди  почувствовал  слезы  ярости  на
глазах.
   - Мертв?! Ну уж нет, этот сукин сын не может так просто умереть, он...
   - Кэп, да он уже застыл и не дышит. Кровь не  идет,  если  ткнуть  ножом,
Шэнди пошатнулся, навалился на поручень и сполз вдоль борта, опустившись  на
палубу.
   - Черт бы его побрал, - свистящим шепотом выдохнул он. - Черт его побери,
что же мне теперь: плыть к берегу, лезть на скалы и разыскивать этого Хикса?
Каким образом, черт побери, я должен... - Он спрятал лицо в  ладонях,  и  на
несколько секунд пораженному Скэнку  показалось,  будто  он  плачет.  Однако
когда Шэнди поднял голову и заговорил, голос его был хоть и хрипл, но тверд.
   - Притащите труп сюда. - Шэнди медленно поднялся на  ноги,  повернулся  к
Ямайке, нервно сжимая и разжимая пальцы. Небо на востоке заметно посветлело,
до восхода солнца оставалось совсем-совсем немного.
   - Э-э, слушаюсь, кэп. - Скэнк заторопился было прочь, но  остановился.  -
А... а зачем?
   - Отыщи две планки, не меньше ярда  длиной,  и  моток  прочной  и  тонкой
пеньки, - продолжил Шэнди, не отрывая взгляда от острова, - и... - Он сделал
паузу и сглотнул, словно к горлу подступила тошнота.
   - И что, капитан? - подхватил Скэнк.
   - И иглу для парусов.

***

   "Ну какой  же  смысл  был  покидать  Порт-о-Пренс,  -  подумал  Себастьян
Шанданьяк, пытаясь устроиться поудобнее среди нагромождения валунов и травы,
усеянной капельками предутренней росы, - если и  под  новой  личиной  Джошуа
Хикса я по-прежнему тайком пробираюсь по берегу, ожидая сигнала с пиратского
корабля?" Он зябко передернул плечами, поплотнее запахнул плащ, приложился к
фляжке и хлебнул бренди, и его  сразу  согрел  алкоголь  и  зависть  кучера,
который сидел в коляске всего в нескольких ярдах от него.
   Он опять бросил взгляд на  горизонт,  потому  что  теперь  заметил  белое
пятнышко вдали, на темной поверхности моря. Он приставил подзорную  трубу  к
глазу и, прикрыв другой глаз  ладонью,  стал  изучать  точку.  Да,  это  был
корабль  с  высокими  мачтами  и  квадратными  парусами,  но  больше  ничего
разобрать было невозможно, кора