оумевал Дойль. Ближайшие огни на той стороне.
А, наверное, это доктор  Ромени  ориентируется  по  ним,  пока  его  относит
течением восточнее.
   Дойль быстро работал ногами и правой  рукой,  пробуя  дать  отдых  левому
плечу. Оставаться на плаву оказалось совсем нетрудно, и он сделал  открытие,
что если и дальше плыть по-собачьи, а иногда  переворачиваться  на  спину  и
медленно подгребать под себя воду, то  можно  держать  лицо  над  водой,  не
прилагая практически никаких усилий. Течением его относило к Блекфрайерскому
мосту,  и  он  втайне  надеялся,  что,   может   быть,   удастся   незаметно
вскарабкаться по одной из опор - ведь, судя по всему, преследователи решили,
что он утонул, - или он сможет добраться до  берега,  перемещаясь  от  одной
опоры до другой. И вдруг он понял, о каких огнях говорил Хорребин:  прямо  к
нему, едва касаясь черной воды, скользили огоньки. Их было не очень много  -
примерно пара дюжин, и они были похожи на крохотные плавучие свечки.
   Дойль, не раздумывая, нырнул и поплыл, он взял резко вправо от траектории
движения огоньков. Его жалкая самонадеянность мгновенно испарилась. Все  это
смахивает на волшебство...  Ведь  Джеки  говорил,  что  доктор  Ромени  маг!
Очевидно, Хорребин - тоже. В этот момент Дойль чувствовал себя, как человек,
который, приготовившись к кулачному бою, видит, как его  противник  заряжает
пистолет.
   Он плыл, по-лягушачьи брыкаясь ногами под водой,  и  все  это  время  ему
удавалось не подниматься на поверхность,  но  сейчас  уже  стало  необходимо
набрать хоть один глоток воздуха, и он осторожно высунул голову из воды.  Он
медленно поднял руку и откинул с глаз налипшие волосы.
   И то, что он увидел, его  настолько  ошеломило,  что  на  миг  он  просто
неподвижно завис в воде, даже забыв о том, что надо плыть.  Ему  не  удалось
обмануть огоньки, резко  изменив  курс,  -  они  все  это  время  неотступно
следовали за ним и сейчас окружили его. Дойль в полном недоумении  уставился
на ближайшие огоньки. На этот раз ему удалось разглядеть, что это  крохотные
лодочки из яичной скорлупы и на них горят малюсенькие факелы. Но мало того -
лодочки были оснащены мачтами из соломинок  и  бумажными  парусами,  и...  и
человечки... - нет, уж этого-то быть не может!  Мне,  наверное,  это  просто
привиделось из-за болезни, это лихорадочный бред,  пробовал  успокоить  себя
Дойль, - крохотные человечки не больше его  мизинца,  по  одному  на  каждой
лодочке... человечки проворно суетились, поворачивая  мачты,  чтобы  держать
паруса по ветру.
   Дойль вскрикнул, резко вытянул вперед руку и провел рукой по дуге  вокруг
себя, опрокидывая скорлупки, и тут  же,  не  дожидаясь,  что  будет  дальше,
судорожно втянул воздух и нырнул.
   Когда легкие уже не выдерживали без воздуха  и  ему  показалось,  что  он
сейчас врежется головой  в  опоры  моста,  он  позволил  себе  выглянуть  на
поверхность. Крохотные моряки на скорлупках опять образовали  кольцо  вокруг
него. Они не подходили ближе чем на две длины  руки.  Лодка  доктора  Ромени
приближалась, но Дойль  остановился,  слабо  бултыхаясь  в  воде  и  пытаясь
восстановить дыхание.
   Что-то тяжело шлепнуло по воде в дюйме от его левой щеки, и  брызги  воды
больно ужалили его в глаз. И через долю секунды он  услышал  звук  выстрела,
прокатившийся по воде с берега. Но до  этого  успел  прогреметь  выстрел  из
лодки  Ромени,  но  так  как  лодка  двигалась,   невозможно   было   хорошо
прицелиться,  и  выстрел  только  поднял  фонтан  брызг   среди   светящихся
скорлупок.
   "Боже, в меня стреляют со всех сторон, - подумал Дойль безнадежно,  опять
набрав воздуха в легкие и нырнув. - Они уже больше не хотят оставить меня  в
живых".
   Хорребин повернул голову влево - на звук выстрела среди  рыбачьих  лодок,
затем его голова дернулась назад, когда раздался  выстрел  с  лодки  Ромени.
Клоун видел, как крохотные огоньки подпрыгнули с поверхности воды и исчезли,
когда преследуемый опять ушел под воду, и он понял, что шеф цыган стреляет в
человека в воде.
   Хорребин сложил ладони рупором и завопил:
   - Я думал, ты хочешь взять его живьем! Последовало  мгновение  тишины,  а
затем голос Ромени прокатился по воде:
   - А разве это не Джо - Песья Морда?
   - Это Американец.
   - Пусть меня Апоп съест. Тогда почему же ты стрелял в него, ты, ублюдок?
   Джеки уже собрала рыболовную сеть из ближайшей  лодки,  швырнула  сеть  в
челнок и столкнула суденышко в воду, и  в  этот  момент  она  услышала  крик
Хорребина - его голос почти перешел на визг от страха.
   - Это не я, ваша милость! Не я, клянусь! Это кто-то там, вон там -  среди
лодок. Вон он сейчас садится в челнок и направляется к вам.
   Джеки взяла одно весло и с изящной ловкостью стала быстро толкать  челнок
к кольцу огоньков, которые переместились уже восточное, к мосту. "О Боже,  -
думала она, тяжело дыша от усилий. - Бедный Том, то  есть  Дойль.  Я  просто
слишком хотела убить Джо - Песью Морду. Ну пожалуйста,  пожалуйста,  окажись
живым!"
   Она чувствовала пустоту и холод от ужаса. Это был  хороший  выстрел,  она
ведь целилась прямо в центр смутно видневшейся головы.
   Ее челнок двигался быстрее, чем более громоздкая лодка доктора Ромени, да
и стартовала она гораздо восточное, и  поэтому,  когда  голова  Дойля  вновь
показалась из воды - опять прямо в центре неизбежного кольца  огней,  -  она
оказалась к нему почти на сотню ярдов ближе, чем доктор Ромени.
   - Дойль! - закричала она с огромным облегчением, увидев, что он еще  жив.
- Это Джеки. Подожди меня.
   Дойль был настолько измотан, что даже расстроился, услышав  голос  Джеки.
Он уже почти примирился со своей участью и покорно ждал, пока его поймают, а
эта  попытка  спасения,  предпринятая  Джеки,  вынуждала  его  к  дальнейшим
усилиям, заставляла продолжить борьбу, и похоже, это все равно ни к чему  не
приведет. Только еще больше разъярит доктора Ромени.
   - Погружайся в воду, и поглубже, потом  выныривай,  -  услышал  он  голос
Джеки, теперь уже ближе.
   Дойль повернул голову, и  в  свете  светильников  его  лилипутской  свиты
увидел бородатого человека в челноке.
   Его глаза расширились от удивления, но до того как он смог опять  нырнуть
под воду, бородач в челноке сказал:
   - Подожди! - приблизившись, сорвал бороду. - Это я, Дойль. Теперь  делай,
что я говорю, и поживее!
   Похоже, что пока расслабиться не удастся, сказал себе Дойль с безнадежной
усталостью. Он скользнул под воду и покорно  выпустил  половину  воздуха  из
легких, выдыхая понемногу через нос, и теперь мог  без  затруднений  глубоко
погрузиться в холодную черноту воды. Затем он остановил  погружение,  быстро
заработав ногами, когда ему пришло в голову, что дно бассейна,  от  которого
можно было бы оттолкнуться ногой, что-то не спешит появляться. "Что, если  я
погружусь так глубоко,  -  думал  он,  -  что  не  смогу  проделать  путь  к
поверхности, до того как мои легкие откажут, и я  утону  в  этой  реке?"  Он
тотчас же начал подниматься вверх, в какой-то момент почувствовал веревочную
петлю, скользнувшую по воде, и поспешил выбраться на поверхность.
   Рядом раздавалось дикое верещание  -  так  может  верещать  полный  садок
встревоженных птиц, - и Джеки, перегнувшись  через  борт,  увязывала  мокрый
груз рыбачьей сети, и в этом  спутанном  клубке  все  еще  горело  несколько
огоньков. - Влезай сюда, - огрызнулась Джеки, - цепляйся за борт спереди.  Я
для баланса отойду назад. Держись подальше от  невода  -  у  этих  маленьких
ублюдков ножи. И давай пошевеливайся.
   Дойль улучил момент и посмотрел вверх по  течению  -  лодка  Ромени  была
ярдах в пятидесяти, и синхронный стук весел  теперь  был  очень  громким,  -
затем он подтянулся и перекатился в челнок. Джеки замерла, отступив  поближе
к корме челнока, и крепко сжимала весло, опустив его в воду.
   Как только челнок перестал раскачиваться, Дойль, задыхаясь, выдохнул:
   - Жми на газ.
   Джеки принялась усердно налегать на  весло,  отчаянно  пытаясь  разогнать
лодку. После  полной  остановки  и  с  добавочным  грузом  челнок  не  хотел
трогаться с места.
   - Я взял еще один пистолет! - кричал Ромени. - Брось весло или я стреляю!
   - Не посмеет, - сказала Джеки задыхаясь, ее руки дрожали  от  напряжения,
когда она из последних сил  вытягивала  весло  из  неподвижной  воды,  -  ты
нужен... живым.
   - Уже нет, - пробормотал Дойль, осторожно приподнимаясь. -  Минуту  назад
они все в меня палили.
   - Думали, ты... другой.  Они  приняли  тебя  за  другого.  Челнок  сейчас
двигался, но медленно. Дойль  мог  различить  силуэты  трех  голов  в  лодке
преследователей.
   - Есть запасное весло? - спросил он с отчаянием.
   - Когда-нибудь плавал на каноэ?
   - Нет.
   - Тогда помалкивай.
   Дойль заметил дыру на штанах Джеки, на внешней стороне левого бедра  была
видна рана. Он открыл было рот, чтобы спросить, откуда она, но  тут  заметил
дырку в челноке у кормы.
   - Боже правый, Джеки, ты ранен!
   - Я знаю.
   Даже в неверном свете ущербной  луны  лицо  Джеки  заметно  побледнело  и
блестело от пота, но челнок сейчас двигался примерно с той же скоростью, что
и лодка Ромени. С минуту или две оба судна  двигались,  сохраняя  неизменную
дистанцию, лодка тяжело разрезала  воду,  уключины  скрипели  надрывно,  как
задыхающийся на бегу человек, потом челнок набрал скорость и стал  удаляться
от неповоротливой лодки.
   Блекфрайерский мост уже был виден совсем близко, и когда стало ясно,  что
они оторвались от преследователей,  Джеки  села  и  уставилась  на  огромные
каменные арки, к которым они неуклонно приближались.
   - Северная средняя арка, - выдохнула  она  и  вонзила  весло  в  воду  по
правому борту. Челнок послушно начал выполнять разворот по плавной дуге.
   Когда они были почти на линии с той аркой, которую  она  указала,  и  так
близко, что Дойль мог  видеть,  как  волны  бьются  о  каменные  опоры,  она
выхватила весло из воды и погрузила его по другую  сторону.  Челнок  ринулся
напрямик, и настало мгновение темноты  и  шума  воды,  и  ощущение  давящего
камня, проносящегося мимо со всех сторон. Их подкинуло вверх, бросило  вниз,
Дойль чуть было опять не оказался в реке, -  и  вот  они  уже  выскочили  на
простор реки с восточной стороны моста. Джеки  бессильно  откинулась  назад,
закрыла глаза и свесила руки с  бортов  челнока,  сосредоточившись  на  том,
чтобы успеть отдышаться, пока челнок не успел совсем остановиться.
   Дойль оглянулся и понял, что  доктор  Ромени  не  сможет  повторить  этот
резкий поворот к более широкой средней арке и не  рискнет  промчаться  через
узкую арку, которая сейчас как раз перед  ними.  Если  он  хочет  продолжать
преследование,  он  должен  резко  затормозить,  развернуться  на  девяносто
градусов, а потом грести туда же, где проскочил челнок.
   - Мы оторвались, - удивленно сказал Дойль, - Ей-богу, ты утер им нос.
   - Вырос ... на реке. - Джеки часто и тяжело дышала и смогла  ответить  не
сразу. - Знаю, как это делается. - Немного отдышавшись и  откинув  слипшиеся
от пота волосы, Джеки продолжила: - Я думал,  что  мальчик-с-пальчик  бывает
только в сказке.
   Должно быть, Джеки говорит о маленьких моряках  в  яичных  скорлупках,  и
Дойль спросил:
   - Ты слышал о них?
   - Ну разумеется! Есть даже песенка о них. Что бы ни  случилось,  говорят,
что виноваты такие,  как  они.  Люди  говорят,  что  Хорребин  делает  живые
существа, и действительно, эти существа повиновались ему сегодня,  ведь  они
указывали место, где ты в данный момент  находишься.  Говорят,  он  заключил
сделку с дьяволом.
   У Дойля вдруг мелькнула мысль столь поразительная,  что  он  замер,  дико
тараща глаза.
   - Ты когда-нибудь видел представление Панча?
   - Конечно. Он чертовски... О-о! Да... да... Возможно,  ты  и  прав.  Боже
мой... Но куклы Панча не такие маленькие, как эти.
   - Карманные мальчики.
   - А я восхищался его мастерством кукловода. - Джеки взяла весло и  начала
опять грести. - Лучше продолжить двигаться - похоже,  он  очень  хочет  тебя
заполучить.
   - Угу, так хочет, что каждый палит в меня... в нас... похоже, он  здорово
хочет моей смерти. Ты спас мне жизнь, Джеки. Как твоя нога?
   - О, сильно болит, но это просто царапина. Они стреляли в меня три  раза,
пока  ты  был  под  водой,  а  я  набрасывал   сеть   на   твоих   маленьких
сопровождающих. Впервые в жизни в меня стреляли. Мне не понравилось.
   Дойль передернулся.
   - Мне тоже не понравилось. Пуля Хорребина прошла в дюйме от моего глаза.
   - Ну... ну так именно поэтому я и должен был  приплыть  и  забрать  тебя.
Видишь ли, это не Хорребин... не он стрелял в тебя. Он-то знал, кто ты.  Это
я стрелял.
   Первым побуждением Дойля было разозлиться, но тут его взгляд упал на рану
Джеки, и гнев испарился.
   - Так ты... и доктор Ромени... думали, что я... кто? Джеки молча налегала
на весло, потом нехотя ответила:
   - Что ж, пожалуй, ты имеешь право знать. Я  думал,  что  ты  -  тот,  кто
известен как Джо - Песья Морда. Он...
   - Джо - Песья Морда? Тот убийца... говорят, он оборотень?
   Джеки не смогла скрыть удивления:
   - Кто рассказал тебе о нем?
   - О, я просто умею слушать. Ну, так  что  ты  или  доктор  Ромени  имеете
против него?
   - Он убил моего друга. То есть нет... а, черт...  он  перехитрил  меня  и
сделал так, что я убил моего друга. Он... я еще никогда не рассказывал  кому
бы то ни было об этом, Дойль. Не эту часть. Будь оно все проклято. Ты  читал
стихи Колина Лепувра? Так вот, Колин был... моим  близким  другом,  и...  ты
знаешь, каким образом Джо - Песья Морда остается в живых?
   - Я слышал, что он может обмениваться телами с другими.
   - Ты знаешь слишком много, Дойль. Гораздо больше, чем следует. Не уверен,
что в Лондоне наберется хоть полдюжины людей, кто  знает  то,  что  известно
тебе. Да, ты прав. Именно так он и поступает. Я знаю, как он это делает,  но
он может обменяться телами с кем угодно, если ему только  удастся  некоторое
время пообщаться с этим человеком. И ему приходится проделывать такое весьма
часто, потому что, как только он попадает в новое тело, так  сразу  начинает
обрастать шерстью... весь. Поэтому через несколько  дней  перед  ним  встает
проблема выбора - бриться целиком или  идти  искать  свежее  тело.  -  Джеки
сделала глубокий вдох. - В прошлом году он взял тело Колина. Я думаю, Джо  -
Песья Морда, должно быть, травит ядом старое тело непосредственно перед тем,
как его покинуть. Колин пришел ко мне, очевидно, его мучила сильная боль.  -
Джеки говорила с огромным усилием, и хотя Дойль пристально смотрел на  купол
Святого Павла, он все равно боковым зрением увидел следы слез на щеке.  -  И
это было в полночь. Я был в доме моих  родителей,  читал,  когда  он  открыл
дверь и поспешил ко мне... Он стонал, нет - скулил... скулил,  как,  ну,  не
знаю, как большая собака, и он истекал  кровью,  у  него  изо  рта  сочилась
кровь... Будь оно все проклято, Дойль! Он был в брошенном, покинутом теле  -
в том, которое Джо - Песья Морда только что освободил, и  оно  было  покрыто
шерстью, как обезьяна! Ты понимаешь?  Посреди  ночи,  этой  проклятой  ночи!
Почему я уверен... почти уверен, что это был Колин? О черт! Да пошло оно все
к черту!
   - Джеки, - сказал Дойль,  совершенно  сбитый  с  толку  этой  невероятной
историей, но чувствуя, что в этом неподдельное страдание,  -  ты  не  можешь
этого знать.
   До Лондонского моста  уже  оставалось  меньше  полумили,  и  Дойль  видел
пришвартованные угольные баржи на Суррейском берегу. Джеки начала  понемногу
подворачивать в этом направлении.
   - Там было оружие, - бесцветным голосом  продолжила  Джеки,  -  кремневый
пистолет - вот он здесь лежит, - и он был в футляре, и  когда  это  покрытое
шерстью существо ворвалось в дом,  я  вскочил,  быстро  схватил  пистолет  и
выстрелил прямо ему в  грудь.  Оно  упало,  заливая  кровью  все  вокруг.  Я
подбежал и встал над ним, не слишком близко,  и  оно...  оно  посмотрело  на
меня, недолго - всего какую-то долю секунды, потом несколько раз  дернулось,
и все. Там была суматоха, но, когда оно посмотрело на  меня,  я  узнал...  Я
знаю - это был Колин. Цвет глаз другой,  конечно,  но  я  узнал  его.  И  не
выражение глаз, точнее, я узнал то, что было Колином в этом существе...
   За самой восточной баржей был причал, а  над  ним  светились  окна  дома.
Вроде бы Джеки держит курс именно туда. Свет из узких окон бросал  мерцающие
отсветы на маслянистую черноту воды.
   - После этого я две недели был как во сне. Никто не мог этого выносить  -
день  и  ночь  я  пронзительно  кричал,  глотал  пищу  и  невнятно  бормотал
непристойности,  я  так  грязно  ругался,  что  моя  мать  почти  ничего  не
понимала... После того как я вышел из этого состояния, я поклялся убить  Джо
- Песью Морду тем же самым оружием, которое убило... которым я убил  Колина.
- Джеки усмехнулась. - Ты слушаешь?
   - Да.
   Дойль пытался понять, что  из  этой  лавкрафтовской  фэнтези  могло  быть
правдой.  Вполне  возможно,  что  одна  из  таинственных  Танцующих  Обезьян
действительно ворвалась в дом Джеки приблизительно  в  то  же  самое  время,
когда Лепувр решил уйти из этого мира. А еще у  Дойля  возникло  подозрение,
что это нечто  большее,  чем  сожаление  о  смерти  близкого  друга.  Может,
все-таки его первоначальные подозрения относительно Джеки верны?
   - Это звучит банально, конечно, но все равно, Джеки, я хочу сказать - мне
очень жаль.
   - Благодарю.
   Джеки замедлила ход челнока,  волоча  весло  по  воде,  и  теперь  челнок
скользил, едва ли  двигаясь  вообще,  почти  вплотную  к  причалу,  и  Джеки
остановила челнок, схватив свисающую между сваями веревку и повиснув на ней,
когда вес челнока пришелся ей на руку.
   - Натягивай конец веревки и закрепи здесь,  Дойль.  Тут  есть  веревочная
лестница, она начинается в четырех футах над твоей головой.
   Когда они оба выкарабкались на узкий причал, Джеки сказала:
   - А теперь как быть с  тобой?  Ты  не  можешь  вернуться  обратно  в  дом
Копенгагенского  Джека  -  у  Хорребина  там  полно  шпионов.  Они  медленно
направлялись к строению, которое было  чем-то  вроде  прибрежной  гостиницы.
Джеки шла босиком и ступала очень осторожно по старым доскам причала.
   - Когда этот твой друг приезжает в город? Как его зовут - Эшвин?
   - Эшблес. Я встречусь с ним во вторник.
   - Так. Мы сделаем вот что. У хозяина  этой  гостиницы,  старого  Казиака,
есть еще и конюшня. Ты умеешь убирать навоз?
   - А разве  есть  люди,  которые  не  умеют?  Хочется  думать,  что  я  не
принадлежу к их числу.
   Джеки потянула ручку двери, и они оказались в небольшой комнате. В  очаге
горел огонь.
   Появилась девочка, приветливо  улыбаясь.  Ее  дежурная  улыбка  несколько
поблекла, когда она заметила, что оба гостя, видимо, искупались в реке.
   - Все в порядке, мисс, - успокоила ее Джеки. - Мы не  будем  садиться  на
стулья. Будь добра, скажи Казиаку, что это Джеки с того берега  реки  и  его
друг. Мы бы хотели получить  две  горячие  ванны  -  в  отдельных  комнатах,
разумеется...
   Дойль усмехнулся - скромный парнишка этот Джеки.
   - И еще какую-нибудь сухую одежду, все равно какую, - добавила Джеки. - А
после этого два  котелка  вашей  превосходной  наваристой  ухи.  Ах,  да,  и
горячего кофе с ромом прямо сейчас, пока мы ждем.
   Девочка кивнула и поспешила обсудить все с  хозяином.  Джеки  присела  на
корточки у очага рядом с Дойлем.
   - Ты действительно уверен, что этот Эшблес поможет тебе выкарабкаться?
   Дойль не был уверен, но постарался убедить в обратном  скорее  себя,  чем
Джеки, и поэтому стал защищаться:
   - Насколько я знаю, он никогда не заботился о деньгах. И я  действительно
знаю его достаточно хорошо, черт побери!
   "И он приобретет друзей и влияние, - добавил Дойль  про  себя,  -  и  для
него, может, будет вполне возможно устроить  мне  встречу  -  обеспечив  м