м  тьмы,  Шэнди  оглядывался  по  сторонам.  Вскоре  он,   к   своему
облегчению, обнаружил, что неясный  шелест,  так  беспокоивший  его,  издают
круглые грибы, похожие на дождевики, которых вокруг становилось все больше и
больше. Он даже попытался найти логическое объяснение этому феномену. Скорее
всего корни этих растений уходят далеко вглубь, достигая подземных каверн, и
воздух из-за разницы  температуры  устремляется  вверх,  производя  странные
звуки. Однако по мере того как они все дальше и дальше заплывали  в  болота,
грибы становились все крупнее, и ему стали  чудиться  на  них  выпуклости  и
впадины, подозрительно напоминавшие глаза и нос.
   Ощущение присутствия таящегося во тьме гигантского  безмолвного  существа
становилось все сильнее. И Шэнди со страхом оглядывал  переплетения  лиан  и
ветвей,  поблескивающих  в  свете  луны,  подозревая,  что  именно  за  ними
скрывается нечто гигантское, страшное. Оно  было  древним  повелителем  этих
мест и состояло из этих болот, деревьев и лиан, амфибий и рептилий.
   Видимо, и остальные это ощущали. Френд грузно поднялся на ноги и едва  не
затушил факел на их лодке, положив вдвое  больше,  чем  требовалось,  травы.
Пламя на мгновение угасло, а потом вспыхнуло в облаке дыма, который  взвился
вверх к нависающим ветвям.
   И совершенно внезапно откуда-то с неба на них обрушился дикий вопль такой
силы, что лепестки с цветов на  деревьях  посыпались  вниз,  а  вода  вокруг
покрылась рябью. Вопль отзвенел и укатился прочь, оставив  за  собой  только
крики и гомон переполошившихся птиц, но вскоре замолкли и они. Их  продолжал
сопровождать лишь неумолчный шелест грибов. Шэнди  глянул  на  ближайшее  их
скопление и увидел, что теперь они определенно напоминали лица, и  по  тому,
как дрожали веки, догадался, что вскоре он встретит их взгляды.
   Позади Дэвис вполголоса сыпал ругательствами, не умолкая.
   - Только не говори мне, - сказал ему Шэнди довольно  твердым  голосом,  -
что это кричала птица, одна из тех, которые питаются улитками.
   Дэвис хмыкнул и ничего не ответил. До Шэнди донесся тихий плач Бет.
   - Ах, моя милая Маргарет,  -  произнес  Бенджамен  Харвуд  задыхаясь,  но
радостно. - Пусть слезы радости будут единственными, которые  ты  когда-либо
прольешь.  Сделай  милость,  прояви   благосклонность   к   сентиментальному
оксфордскому профессору. Сегодня, в день нашей свадьбы, я хотел бы  прочесть
тебе сонет, который сочинил. - И он откашлялся.
   Присуствие духа болот незримой  тяжестью  наваливалось  на  всех.  Сквозь
толстую кожу сапога пряжки жгли стопы все сильнее и сильнее.
   - О, Маргарет, лишь Данте муза...
   - Мы добрались до суши, - разнесся по болоту голос Тэтча. - Отсюда пойдем
пешком. "Бог мой", - подумал Шэнди.
   - Он что, шутит? - поинтерсовался он без особой надежды.
   Вместо ответа Дэвис бросил весло на дно  шлюпки,  перелез  через  борт  и
спрыгнул в воду. Протока оказалась ему по пояс.
   -  ...Воспела  б  страсть  сего  союза...  -  не  обращая   внимания   на
происходящее, продолжал декламировать Харвуд.
   Шэнди глянул вперед. Тэтч выдернул факел из подставки и теперь вместе  со
своим гребцом-зомби переходил  протоку  вброд,  направляясь  к  берегу.  Они
двигались, а вокруг метались и порхали чернильные тени. И по мере  того  как
факел Тэтча освещал берег, становилось видно все  больше  и  больше  белесых
грибов-голов. - Мистер Харвуд, - шипел Лео Фрейд, тряся за плечо  однорукого
спутника. - Мистер Харвуд, да очнитесь вы, черт побери.

   - Когда на перекрестке судеб
   Бог дал возможность мне
   Оставить мрачные леса...

   Шэнди  явственно  видел,  как  содрогаются  плечи  Бет.  А  Боннет  сидел
неподвижно, словно манекен.
   Тэтч со своим гребцом выбрались на берег и, цепляясь за  лианы  и  низкие
ветви, остановились, не обращая ни малейшего внимания на шары под ногами.
   - Он нужен нам в полном рассудке, - крикнул Тэтч Лео Френду, - ударь  его
как следует. Если это не поможет, то я спущусь и займусь им сам.
   Френд нервно улыбнулся, облизнул губы, занес пухлую руку и ударил Харвуда
по улыбающемуся лицу.
   Харвуд  издал  вопль,  похожий  на  всхлип,  некоторое  время  недоуменно
оглядывался и наконец пришел в себя.
   - Уже недалеко, - терпеливо объяснил  ему  Тэтч.  -  Но  шлюпки  придется
оставить здесь.
   Харвуд с минуту вглядывался в воду,  в  вязкий  склон  берега,  торчавшие
корни деревьев и наконец сказал:
   - Нам придется нести девушку.
   - Я помогу, - крикнул Шэнди. Френд метнул  в  Шэнди  злобный  взгляд,  но
Харвуд бросил, не оборачиваясь:
   - Нет, я, Френд и Боннет справимся сами.
   - Верно, - прогудел Тэтч. - Остальным и так хватит работенки  прорубаться
сквозь эти джунгли.
   Шэнди вздохнул и опустил весло.  Он  раскачал  факел  и,  выдрав  его  из
крепления, подал его и траву Дэвису, а затем и сам выбрался из шлюпки.
   В сапоги немедленно залилась вода, и прохладная  болотная  жижа  остудила
его разгоряченные ноги.

Глава 12

   С полчаса их странная процессия брела по низинной, болотистой  местности,
разбрызгивая грязь, спотыкаясь о кочки  и  переплетения  корней,  от  одного
сухого островка до другого. У Шэнди устала правая  рука,  которой  он  ножом
прорубал дорогу, пот тек со лба, но он  упорно  шел  все  дальше  и  дальше,
внимательно следя за тем, чтобы факел в левой руке не затухал и чтобы  дымок
от трав не прекращался ни на минуту.
   Харвуд, Боннет и Френд, шатаясь, плелись  позади,  останавливаясь  каждые
несколько ярдов, чтобы поудобнее перехватить то,  что  несли:  факел,  ящики
Харвуда и Бет. Раза  два  Шэнди  слышал  всплески,  сопровождаемые  взрывами
визгливой ругани Харвуда и рыданиями Бет.
   Вскоре после того, как их восьмерка ступила на берег, головы-грибы начали
периодически чихать, выпуская в воздух  маленькие  облачка  белого  порошка,
похожего на споры или пыльцу. Густой, низко стелющийся дым факелов,  однако,
отгонял  их,  словно  каждый  факел  был  источником  сильного   ветра,   не
действующего, правда, ни на что, кроме порошка.
   - Вот эта пыльца, - выдохнул Харвуд,  когда  несколько  шаров  поблизости
чихнули одновременно, - вот она... от нее у тебя эта зараза, Тэтч.
   Тэтч расхохотался, срубая молодое деревце перед собой одним взмахом ножа.
   - Рассадники привидений, да?
   Шэнди, оглянувшись назад,  заметил,  как  Харвуд  недовольно  поморщился,
смущенный отсутствием научной строгости в этом определении.
   - Приблизительно так, -  буркнул  он,  наклонившись  вперед  и  поудобнее
устраивая ноги дочери на своих плечах.
   Шэнди сосредоточился на своей задаче. Все это время он старался держаться
как можно дальше от гребца Тэтча, который столь механически размахивал своим
мачете, что напомнил Шэнди приводимые в движение водой фигуры в садах Тиволи
в Италии. В результате Шэнди все время оказывался между Дэвисом и Тэтчем.
   Ощущение присутствия огромного невидимого  существа  усилилось  вновь,  и
опять Шэнди чувствовал, как это нечто склоняется над  ними,  негодуя  против
того, что восемь чужаков осмелились вторгнуться в его владения.
   Воткнув нож в дерево, Шэнди густо посыпал  факел  травой  из  клеенчатого
мешка. Дым облаком взмыл вверх, едва не ослепив его, пока Шэнди выдирал  нож
из ствола. На этот  раз,  когда  дым  растворился  в  листве  деревьев,  лес
потрясло глухое рычание, так что даже вязкая почва под ногами  содрогнулась.
В ворчании явственно читались раздражение и гнев; было совершенно  очевидно,
что ни одно существо из плоти и крови к этому звуку не причастно.
   Тэтч шагнул назад, подозрительно оглядев стену зарослей.
   - В первый раз, когда я тут был, - пробормотал он, обращаясь к  Дэвису  и
Шэнди, - я разговаривал с туземцами, с индейцами из племени крик, лечил их в
обмен на сведения. Они упоминали о существе, которое называли "эсте  фаста".
Сказали,  что  это  значит  "дайте  человека".  Похоже,   какая-то   местная
разновидность лоа. Вот я и думаю, не наш ли это рычун.
   - Но он-то не лез к тебе тогда, - глухо проговорил Дэвис.
   - Нет, - согласился Тэтч. - Но в тот раз у меня и  не  было  средства  от
привидений. Вероятно, он решил, что ему нет нужды вмешиваться.
   "Великолепно", - подумал Шэнди. Он перевел взгляд на  освещенные  факелом
переплетения ветвей и на одну или две секунды раньше остальных заметил,  что
ветви и лианы извиваются в неподвижном воздухе.
   Тут движение заметил и Тэтч, и  как  только  растения  приняли  очертание
гигантской руки, тянущейся к путникам, он бросился вперед, обронив факел,  и
рубанул наотмашь, рассекая лианы и ветви на куски.
   - Ну давай, дьявол, - прорычал Тэтч. Он и сам представлял собой  пугающее
зрелище: оскаленные зубы,  вращающиеся  безумные  глаза,  тлеющие  фитили  в
бороде и волосах. - Попробуй только еще помахать на меня ветвями!
   И не дожидаясь ответа незнакомого лоа,  он  устремился  вперед,  крича  и
размахивая над головой мачете.
   - Выходи, ты, слизняк, nammy-оул!  -  взревел  он,  переходя,  как  решил
Шэнди, на диалект ямайских горных племен. - Да разве по силам жалкому  дегче
бунгодйппи напугать хунзи канцо?!
   Шэнди уже почти не видел Тэтча, было лишь слышно, как  мачете  с  хрустом
врубается в заросли, как шелестят,  разлетаясь  в  разные  стороны,  обрывки
лиан. Пригнувшись и выставив вперед нож, Шэнди  думал,  что,  вероятно,  это
бешенство  -  единственный  способ  для  Тэтча  избавиться  от  страха.  Тут
великан-пират снова выскочил из темноты. Часть фителей в  бороде  и  волосах
потухла, но он все еще являл собой впечатляющее зрелище.  Тэтч  подскочил  к
нему и выхватил  из  кармана  камзола  мешочек  с  травой.  Зубами  разорвав
клеенку, Тэтч швырнул траву прямо в грязь перед собой.
   - Ага! - заорал он, обращаясь к джунглям. Он выхватил  у  Шэнди  факел  и
ткнул его в рассыпанную траву. - Отныне ты мой раб!
   Взлетели облака пара и  дыма,  воняющего  раскаленной  грязью  и  горящей
травой, вызвав такой душераздирающий вопль нечеловеческого гнева и боли, что
джунгли содрогнулись. Шэнди упал,  и  на  него  посыпались  листья.  Пытаясь
подняться и ворочаясь в скользкой жиже, Шэнди видел  силуэт  Тэтча,  который
стоял,  широко  расставив  ноги  и  запрокинув  бородатую  голову,   издавая
оглушительное хриплое рычание. Звук был ужасен: так доисторические  огромные
ящеры вызывали друг друга на бой. Шэнди подумалось, что  ему  гораздо  ближе
волки, вой которых не раз доводилось слышать в те далекие  годы,  когда  они
вдвоем с отцом путешествовали по северным землям.
   Троица, несшая Бет, остановилась как вкопанная. Шэнди, пригнувшись, стоял
с одной стороны Тэтча, бледный, спокойный Дэвис с саблей наголо - с другой.
   Внезапно порыв ветра унес отголоски вопля Тэтча, и остался только  шелест
грибов-голов. Ни одна птица не посмела крикнуть.
   Шэнди вдруг осознал, что эти шары действительно открыли глаза  и  говорят
на разных языках, а не шелестят. Ближайший к нему  жаловался  по-французски:
как это жестоко, что такую пожилую женщину забыли ее  подлецы-дети.  А  гриб
поближе к Дэвису на шотландском  диалекте  бормотал  советы,  какие  мог  бы
давать отец сыну,  отправляющемуся  в  большой  город.  Шэнди  с  удивлением
услышал, как тот наставляет отпрыска  помалкивать  насчет  религии  и  казни
короля. "Казнь короля? - удивленно подумал Шэнди. -  Что,  кто-то  прикончил
короля Георга... или речь идет о казни Карла I в прошлом веке?"
   Тэтч медленно опустил голову, яростным взглядом  уставился  на  небольшой
лавр, усыпанный плодами, а затем одним взмахом мачете срубил  его.  И  когда
оно упало, вместо путаницы ветвей и  лиан  открылся  провал  тьмы,  потянуло
прохладой и  вдали  забрезжило  смутное  сияние,  как  будто  за  горизонтом
находился ярко освещенный город.
   Тэтч смачно  выругался  и  шагнул  в  образовавшийся  проем;  его  гребец
последовал за ним. Шэнди и Дэвис  обменялись  взглядами,  пожали  плечами  и
шагнули в темноту.
   Джунгли исчезли. Перед ними простиралась равнина, освещенная луной. Ярдах
в двухстах перед ними тянулся парапет, окружавший огромный круглый  бассейн,
больший, чем Колизей. Вдали, над центром бассейна, висело  огромное  светлое
пятно - то ли отблеск огня, то ли брызги, - и вся светящаяся масса  медленно
вздымалась и опадала, как плавающие в меду опалы. Глядя на мелькающие  огни,
Шэнди с холодком в груди осознал, что не имеет никакого представления о том,
далеко ли до них. То  они  казались  ему  радужными  стеклянными  бабочками,
вьющимися на расстоянии  вытянутой  руки  от  факела  Харвуда,  то  -  неким
небесным феноменом, отстоящим от Земли дальше, чем солнце и планеты. Да и  в
самом бассейне, как заметил позже Шэнди, заключалась странность - как он  ни
щурился и ни вглядывался, он вынужден был признать,  что  определить  высоту
парапета просто невозможно. Далеко слева и справа от стены к центру  уходили
ажурные мосты.
   Пряжки на сапогах Шэнди стали невыносимо горячими.  Обжигаясь  о  рукоять
ножа, он наклонился и спорол их. Он старался не  думать  о  кожаных  ножнах,
которые теперь начали дымиться, и о том, когда же  наступит  черед  гвоздей,
которые держат подметки. Слава Богу, что Тэтч запретил брать пистолеты.
   - Дальше  я  не  ходил,  -  тихо  заметил  Тэтч,  обернулся  к  Дэвису  и
осклабился. - Давай пройди до края бассейна.
   Дэвис сглотнул и сделал шаг вперед.
   - Стой! - крикнул Харвуд. Он, Френд  и  Боннет,  спотыкаясь,  только  что
прошли в проем в стене джунглей. Они едва  успели  опустить  Бет  на  землю,
прежде чем сами повалились на черный песок.  Харвуд  первым  принял  сидячее
положение. - Направления здесь теряют  смысл.  Можно  идти  прямо,  пока  не
умрешь от истощения, но так и не приблизиться к  фонтану.  Скорее  всего  он
будет перемещаться по кругу, не давая приблизиться.
   Тэтч засмеялся:
   - Я не собирался давать ему уйти далеко, Харвуд. Однако ты прав, так  оно
и было. Два дня я шел к нему,  прежде  чем  понял,  что  добраться  до  него
невозможно. И еще три дня мне понадобилось, чтобы  вернуться  туда,  где  мы
стоим.
   Харвуд принялся отряхиваться.
   - Дней? - спросил он сухо.
   Тэтч бросил на него удивленный взгляд.
   - Пожалуй, нет. Солнце всходило,  это  верно,  рассвет  тут  же  сменялся
закатом, дня между ними не было.
   Харвуд кивнул:
   - Мы сейчас на самом деле не во Флориде, во всяком случае,  не  более  во
Флориде, чем  в  любом  другом  месте.  Ктонибудь  из  вас  серьезно  изучал
Пифагора?
   Дэвис и Тэтч признали, что нет.
   - Противоречия в его философии здесь не являются противоречиями. Я уж  не
знаю, имеет ли здесь место общий случай или  какой-то  частный  вариант,  но
корень из двух здесь не является иррациональным числом.
   - Бесконечность - апейрон, в том виде,  в  каком  она  существует  здесь,
никак не противоречила бы Аристотелю, - добавил  Лео  Френд,  на  этот  раз,
похоже, в виде исключения совсем забывший о Бет Харвуд.
   - Отличные новости для Гарри Стоттла, - сказал  Тэтч.  -  Здесь  я  смогу
избавиться от моих приведений?
   - Да, - ответил  Харвуд.  -  Для  этого  надо  просто  доставить  тебя  к
бассейну. Тэтч махнул в сторону фонтана:
   - Веди нас.
   - Поведу. - Харвуд потянулся  к  сверткам,  которые  принес  с  собой,  и
осторожно опустил их на песок.
   Пока Харвуд и Френд развязывали свертки, Шэнди подошел к Бет.
   - Как вы себя чувствуете? - были единственные слова, которые пришли ему в
голову.
   - Хорошо, спасибо, - механически ответила она. Ее глаза невидяще смотрели
в пустоту, она дышала неглубоко и часто.
   - Держитесь, - прошептал Шэнди, сердясь  на  свою  беспомощность.  -  Как
только мы вернемся к морю, клянусь, я вызволю вас отсюда и...
   Ее ноги подкосились, и она начала падать. Шэнди успел  подхватить  ее  и,
поняв, что она потеряла сознание, осторожно опустил ее на песок.  Лео  Френд
тут же оттолкнул его и принялся нащупывать  пульс  и  подымать  веко,  чтобы
определить, реагирует ли зрачок на свет.
   Шэнди поднялся и поглядел на Харвуда, который зажигал  от  факела  лампу,
доставленную  в  одном  из  свертков.  -  Как  вы  можете  так  поступать  с
собственной дочерью? - спросил его Шэнди хрипло. - Сукин  вы  сын.  Надеюсь,
что ваша Маргарет оживет и проклянет вас, а потом растает в мерзкую, вонючую
лужу, такую же поганую, как ваша душа.
   Харвуд бросил на него равнодушный взгляд и снова вернулся к своей работе.
Он запалил фитиль лампы и теперь опускал колпак. Колпак был металлический, и
в нем в определенном порядке оказались прорезаны щели. На песок лег узор  из
переплетающихся полосок света. Шэнди шагнул к однорукому, но Тэтч  преградил
ему дорогу.
   - Потом, сынок, - сказал пират. - Харвуд сейчас  мне  нужен,  и  если  ты
помешаешь моим планам, то я тебе выпущу кишки. - Он повернулся к Харвуду.  -
Ты готов?
   - Да. - Харвуд воткнул пылающий факел в песок и поднялся, держа  лампу  в
руке. Деревянная шкатулка свисала с его пояса, как рыболовный садок.  -  Она
пришла в себя? - спросил он у Лео Френда.
   - Да, - отозвался толстяк. - Это был просто обморок.
   - Несите ее.
   Харвуд  поднял  лампу  единственной   рукой   и   стал   вглядываться   в
отбрасываемый ею световой узор,  потом  кивнул  и  двинулся  в  направлении,
ведущем чуть прочь от фонтана.
   Френд с трудом выпрямился с Бет на плече, хотя от усилий кровь прилила  к
лицу.  Он  затопал  вслед  за  Харвудом,  дыша  натужно  и  громко.  За  ним
последовали все остальные. Боннет и гребец Тэтча замыкали процессию.
   Они шли  не  без  остановок.  Харвуд  часто  сомневался,  всматривался  в
рисунок, образованный отблесками света, и принимался энергично спорить с Лео
Фрейдом о математических тонкостях. Один раз Шэнди услышал, как Френд указал
на ошибку в "ваших антиньютоновских уравнениях". Несколько  раз  они  меняли
направление и довольно долго кружили на одном месте, однако  Шэнди  заметил,
что, каким бы ни было их видимое движение, луна все  время  висела  над  его
левым плечом. Он только поежился от этого, воздержавшись  от  саркастических
комментариев. Факел,  который  Харвуд  воткнул  в  песок,  часто  был  виден
впереди, сзади и один-два раза сбоку. Но каждый раз, когда Шэнди смотрел  на
него, он  отдалялся  все  дальше  и  дальше.  Сам  фонтан  оставался  чем-то
неопределенным, определить расстояние до него было невозможно, но Шэнди  все
же заметил, что зазор между ажурными мостами явно сократился.
   И тогда он увидел толпу. Вначале Шэнди подумал, что это стелющийся туман,
но чем больше он приглядывался к неровным полосам на  горизонте,  тем  лучше
различал, что состоят они из сотен тысяч молчаливых фигур,  которые  мечутся
из стороны в сторону. Руки взметались ввысь и колыхались,  словно  трава  на
ветру.
   - Никогда бы не поверил,  -  тихо  сказал  Харвуд,  отвлекаясь  от  своих
подсчетов, - что смерть постигла столь многих.
   "Ад, - подумал Шэнди, - песнь третья, если не ошибаюсь.  Впрочем,  сейчас
это не имеет значения".
   Мосты теперь почти совсем сблизились, и небо начало светлеть в том месте,
где мог находиться восток.  Световой  рисунок  от  лампы  Харвуда  на  песке
явственно приобретал багрово-ржавый оттенок. Харвуд  и  Френд  заторопились.
Формы, вздымавшиеся и опадавшие в  самом  сердце  источника,  все  больше  и
больше серели, теряя цвет, и походили  на  облака  водяной  пыли,  а  не  на
всполохи  огня.  С  приближением  дня  мертвая  тишина  становилась   совсем
противоестественной: ни щебета птиц, ни шороха листвы, даже тысячи мечущихся
душ и сам фонтан не издавали ни единого звука. Воздух посвежел  с  тех  пор,
как они оставили джунгли,  хотя  ноги  согревались  от  железных  гвоздей  в
сапогах, да и руки можно было погреть над дымящимися ножнами.
   Шэнди то и дело оглядывался на далекую точку оставленного факела, поэтому
чуть не сбил с ног Харвуда, когда вся группа остановилась.
   Теперь перед ними был всего один мост,  широкой  аркой  вздымавшийся  над
басс