?  -  предложил  Лонгвелл,
когда они вложили мечи в ножны, спрятали пистолеты  и  двинулись  прочь,
оставив за собой на брусчатке два мохнатых трупа.
   - Я знаю, куда он отправился, - спокойно сообщил Дойль. - В то место,
которое я назвал вам с самого начала, - место, где  его  магия  наиболее
действенна: в  точку,  где  открывалось  окно  во  времени,  трактир  на
Боро-Хай-стрит.
   - Я не в восторге от идеи переходить реку по льду  теперь,  когда  он
знает, что мы охотимся за ним,  -  произнес  долговязый,  кудрявый  член
Братства. - Если он нападет на нас там...
   -  Может  статься,  все  и  обойдется,  -  возразил  Бургхард,  вновь
возглавивший отряд. - Ведь мы начеку и не намерены попусту рисковать.
   Они поспешили по перпендикулярной улочке к лестнице  и,  перегнувшись
через перила верхней площадки, вгляделись в пространство замерзшей реки.
   - Слишком многим теперь это известно, - вздохнул Лонгвелл.
   - Возможно, - пробормотал Бургхард, доставший свою подзорную трубу  и
обшаривавший взглядом реку и ледовую ярмарку. - Я их вижу,  -  прошептал
он. - Они идут напрямик, даже не пытаясь избегать людей, - хо, видели бы
вы, как от них шарахаются! - Он  повернулся  к  возвышавшемуся  над  ним
Дойлю. -  Насколько  возрастет  его  сила,  когда  он  окажется  в  этом
трактире?
   - Я не знаю, в чем измеряется  эта  его  сила,  -  ответил  Дойль.  -
Давайте считать, что значительно возрастет. Должно было случиться  нечто
важное, если он ушел с этого места.
   - Боюсь, имеет смысл преследовать его вплотную,  -  неохотно  заметил
Бургхард, глядя с лестницы вниз. - Так вперед же; нам предстоит неплохая
охота.

***

   Японские сандалии громко цокали по обледеневшей мостовой,  когда  еще
один отряд, крадучись, сворачивал с Грейсчерч  на  Темз-стрит.  Необычно
обутый  предводитель  задержался,  окинул  взглядом  пустынную  улицу  и
продолжил путь.
   - Подожди-ка минутку, алхимик, - окликнул его один из спутников. -  Я
шагу не сделаю дальше без объяснений. Ведь мы слышали стрельбу,  не  так
ли?
   - Слышали, - раздраженно откликнулся предводитель. - Но ведь стреляли
не в вас.
   - Но в кого тогда стреляли? Сдается мне, это  кричал  не  человек.  -
Ветер трепал длинные  темные  кудри  говорившего,  не  скрытые  париком,
бросая их на толстое, капризное лицо. Он поправил на голове шляпу.  -  В
конце концов, здесь командую я, пусть и без официального разрешения, как
мой отец во Франции. Вот я и говорю,  нам  достаточно  и  того,  что  ты
несешь в своей шкатулке, - зачем нам советы еще одного чертова чародея?
   Аменофис Фике вернулся к месту, где стоял говоривший, и, посмотрев на
него сверху вниз, прошипел:
   - А теперь послушайте, кривляка проклятый. Если ваша чертова  задница
и воссядет когда-нибудь на трон, то это будет благодаря моим усилиям,  а
никак не вашим. Или вы до сих  пор  считаете,  что  это  ваше  идиотское
покушение с Расселом и Сиднеем в прошлом  году  было  умным  шагом?  Ха!
Безмозглые дети, пытающиеся добраться до  сладостей,  разбив  стеклянную
крышку! Вам нужен я, и моя магия, и добрая доля  удачи  даже  для  того,
чтобы избежать плахи, не говоря уж о троне! И  человек,  связавшийся  со
мною этой ночью посредством волшебной свечи, обладает магической  силой,
какой я давно уже не видел. Он прошептал мне слова древнего  пароля.  Вы
сами были при этом и видели: мне даже не надо было зажигать свечу -  она
сама  вспыхнула  ярким  светом!  А  теперь  он  напоролся  на   какое-то
препятствие,  возможно,  на  наше  ненаглядное  Братство  Антея,  и  ему
пришлось вернуться в то место  в  Суррее,  где  находится  одно  из  тех
средоточии магии, о которых я  вам  говорил  раньше.  Там  мы  с  ним  и
встретимся. Или вы хотите  вернуться  в  Голландию,  чтобы  бороться  за
корону без моей помощи? - Герцог Монмут все еще сомневался, так что Фике
пришлось помахать у него перед носом маленькой черной шкатулкой. - И без
моего поддельного, но неотличимого от настоящего брачного свидетельства?
   Монмут нахмурился и пожал плечами:
   -  Хорошо,  чародей.  Тогда  пошли,  пока  твой  проклятый  холод  не
приморозил нас к мостовой!
   Отряд двинулся дальше к мосту.

***

   Лодка шла под парусом круто к ветру; полупьяная  команда  размахивала
горящими факелами более или менее  в  такт  пению,  но  рулевой  слишком
сильно развернул лодку - паруса заполоскались и обвисли,  лодка  сбавила
ход, колеса вращались все медленнее, и уже стали видны  намалеванные  на
них лица, и  в  конце  концов  лодка  со  скрипом  остановилась  и  чуть
откатилась назад.
   Бургхард, продолжавший вести  Дойля  и  десятерых  Братьев  по  льду,
стараясь держаться за лодкой, догнал ее, подпрыгнул и перевалился  через
фальшборт. Пьяные моряки, и без того раздраженные остановкой,  угрожающе
повернулись к нему, но в смятении отпрянули, когда через фальшборт легко
перемахнула огромная фигура Дойля с развевающейся гривой.
   - Мы принимаем командование этим  судном!  -  крикнул  он,  с  трудом
удерживаясь от того, чтобы не  рассмеяться,  ибо  сообразил,  что  всего
несколько часов  назад  читал  об  этом  приключении.  -  Бургхард,  как
привести эту штуку в движение?
   - Стоуэлл! - крикнул вожак, перегнувшись через  борт.  -  Подтолкните
лодку, а потом лезьте на борт. Эта лодка примелькалась всем  на  реке  -
наш человек не обратит внимания, что она следует за ним.
   - Эй, приятель, это  моя  лодка,  -  возразил  смахивающий  на  бочку
человек на корме. - Он уже бросил румпель и поднялся на ноги.
   Бургхард протянул ему пригоршню монет:
   - Вот. Лодка будет в целости и сохранности, мы  потом  ее  оставим  у
южного берега. Да... - он отсчитал еще несколько монет, - это  вам  еще,
если вы дадите нам свои маски и факелы.
   Хозяин лодки взвесил монеты на руке, потом пожал плечами.
   - Пошли с судна, ребята! - крикнул он своим спутникам. -  И  оставьте
им маски и факелы - здесь достаточно, чтобы повеселиться как следует!
   Команда, довольно переговариваясь, перебралась через борт на  лед,  и
когда последний из людей Бургхарда  оказался  на  палубе,  паруса  вновь
наполнились и лодка двинулась вперед.
   Бургхард в красно-синей птичьей маске сел к рулю и правил так,  чтобы
держаться следом за Ромени, но не подходить к нему слишком близко, и так
они одолели почти все расстояние. Их отделяло от лестницы на Джитер-лейн
всего тридцать  ярдов,  когда  Ромени  оглянулся  и  резко  остановился,
сообразив, что его преследуют.
   - Он нас увидел!  -  вскричал  Дойль,  но  Бургхард  резко  перекинул
румпель налево, и лодка,  опасно  накренившись  и  разбрызгивая  осколки
льда, сделала правый поворот, нацелив нос не на лестницу, а  на  длинный
причал.
   Дойль вскочил, обнажил меч и тут же отшвырнул его в сторону, ибо  это
был больше не  меч,  а  длинная  серебряная  змея,  изогнувшаяся,  чтобы
укусить его. Но тут и его кинжал  начал  выползать  из  ножен,  и  Дойлю
пришлось удерживать его  обеими  руками.  Одежда  топорщилась,  принимая
безумные формы, маска строила дикие рожи и трепыхалась на  лице  -  даже
палуба под ногами вздымалась и опадала, словно ребра какого-то большого,
тяжело дышащего животного. В страхе сообразив, что  находится  в  центре
действия  каких-то  страшных  колдовских  сил,  он  дождался  следующего
подъема палубы и, использовав этот  импульс,  выбросился  из  лодки.  Он
приземлился на вытянутые руки, перекатился через голову и остановился за
секунду до того, как лодка с треском, ломая мачты и палубу, врезалась  в
причал. Члены Братства Антея, как из пращи, полетели во все стороны.
   Дойль сел, сорвал с лица кривляющуюся маску, отшвырнул ее подальше  и
заметил кинжал, выпавший-таки из ножен и подползавший к  нему  по  льду,
извиваясь, как червяк. Он  отшвырнул  его  в  сторону  и  пошатнулся  от
неестественности происходящего: несмотря на то что  тот  изгибался,  как
резиновый, он продолжал звенеть.
   Бургхард вскочил, едва коснувшись льда, и, хотя лицо  его  исказилось
от боли, сумел выдавить из себя слова команды.
   - Все на берег! - прохрипел он и сам сделал первый  шаг.  Там  и  тут
из-под разбитой  палубы  начали  пробиваться  огненные  языки.  Одно  из
отлетевших колес медленно вращалось на льду; нарисованное  на  нем  лицо
хлопало глазами и строило устрашающие рожи. Лица на  парусе,  к  которым
уже  подбирался  огонь,  тоже  корчились,  открывая  и  закрывая  рты  в
беззвучных богохульствах.
   Стоуэлл,  покраснев  от  нехватки  воздуха,  пытался  сорвать  с  шеи
душивший его шарф. Он наткнулся на  Дойля,  и  тот  встряхнулся,  сделал
глубокий вдох и шагнул следом. С воздухом творилось что-то неладное - он
наполнился вонью и жег глаза, ноздри и легкие. Дойль  ощущал,  как  силы
покидают его.
   У подножия ближайшей лестницы, ведущей на причал, закрутился смерч из
щепок и деревянных обломков - они били по коленям и бросались  под  ноги
каждому, кто слишком близко подходил к лестнице; один  человек  упал,  и
они забили бы его до смерти, не оттащи его Бургхард в сторону.
   Дойль просто подхватил извивающегося Стоуэлла  за  пояс  и  ворот  и,
раскачав, из последних сил швырнул его вверх, вслед  за  чем  рухнул  на
колени и как сквозь дымку созерцал, как тот летит, нелепо мотая руками и
ногами, и приземляется на настиле причала.
   Воздух пах серой и хлором одновременно, и Дойль знал, что, даже  если
пляшущие доски нападут на него, у него все равно уже нет сил защищаться.
Он опрокинулся на бок, перекатился на спину и  безучастно  смотрел,  как
Сто-уэлл  с  лицом,  освещенным  багровым   отсветом   пылающей   лодки,
свешивается с причала,  протягивая  вниз  свой  меч.  Дойль  успел  вяло
позавидовать тому, что меч Стоуэлла остался прямым и твердым, в то время
как его собственный превратился в извивающегося угря, а  потом  сознание
покинуло его.

***

   Бургхард, каким-то  образом  ухитрявшийся  держаться  еще  на  ногах,
оказался в самом центре водоворота обезумевших обломков - они  изо  всех
сил били его под колени, в живот и пах,  и  уже  падая,  он  в  отчаянии
посмотрел вверх и схватился за лезвие протянутого Стоуэллом меча.
   Щепки мгновенно отпрянули от него, с раздосадованным треском падая на
лед. Бургхард распрямил ноги, чтобы убрать вес с порезанной  руки,  и  с
трудом совладал с дрожью.
   - Ко мне, Антеи! - из последних сил крикнул он.
   Лонгвелл подполз к нему, прикрывая голову рукой от нападавших на него
щепок, протянул другую руку и схватился за цепь,  свисавшую  с  ботфорта
Бургхарда.
   Щепки отпрянули и от него.
   Один за  другим  еще  трое  подползли  и  присоединились  к  цепочке.
Оставшиеся без дела обломки -  с  каждой  секундой  их  становилось  все
больше, некоторые из них горели - собирались вокруг лежавшего в  стороне
Дойля.
   Мелкие щепки двигались быстрее, и когда первые из них ударили его  по
лицу, Бургхард крикнул:
   -  Дотянитесь  до  него  кто-нибудь,  быстро!  Последний  в   цепочке
потянулся, но не достал. Он  оглянулся  и  увидел,  что  большие  доски,
которые могут размозжить череп, подобрались уже  на  несколько  ярдов  и
быстро  приближаются,  хрипло  выругался,  выхватил  кинжал,   дотянулся
острием до ноги Дойля и, взрезав кожу на ноге, вонзил острие в лед.

***

   Жар обжег ногу Дойля, пробежал по сведенным мышцам и, наконец, ударил
в голову, вырвав его из бессвязных видений. Он сел, - сознание понемногу
возвращалось, и он увидел кинжал, пригвоздивший  его  ногу  ко  льду,  и
ворох досок и  щепок,  поспешно  удалявшихся  от  него  в  сторону  двух
неподвижных тел, лежавших слишком далеко, чтобы цепочка  Братства  Антея
могла до них дотянуться.
   - Эй, вы! - кричал Бургхард. - С  бородой!  Не  вытаскивайте  кинжал,
пока не схватитесь за руку Фридмена!
   Дойль кивнул и  потянулся  к  человеку,  продолжавшему  держаться  за
кинжал.
   - Не бойтесь, - заверил он Бургхарда.  -  Я  не  собираюсь  разрывать
Связь. - Он дотянулся до свободной руки Фридмена и схватился за  нее,  и
только тогда тот выдернул кинжал, спрятал  его  в  ножны  и  повернулся,
чтобы взяться за руку человека, державшего его за цепь на ноге.
   По команде Бургхарда все  пятеро,  пошатываясь,  поднялись  на  ноги.
Дойль чувствовал себя так, словно кинжал продолжает торчать в его  ноге,
и когда цепочка людей медленно двинулась вдоль причала  к  лестнице,  он
оглянулся и увидел за собой кровавые пятна, а на том месте,  где  лежала
его нога, уже подернувшуюся льдом красную лужу.
   - Держитесь  за  идущего  перед  вами  и  только  поставьте  ногу  на
лестницу, - окликнул его Бургхард, уже  поднявшийся  наверх.  -  Мы  вас
дальше вытащим.
   Пару минут спустя Дойль и пятеро членов  Братства  Антея  сидели  или
стояли, шатаясь, на причале, задыхаясь, греясь жаром от горевшей лодки и
набирая силу, поднимавшуюся по ногам от цепей, взбадривая не хуже глотка
бренди.
   - Он... он отправился дальше в убеждении,  что  покончил  с  нами,  -
выдохнул Бургхард, перевязывая порезанную руку носовым  платком.  -  Нам
еще повезло, что он спешил и использовал всего-навсего заклятие  Адского
Оживления, да и то наскоро. Если бы  он  как  следует  наложил  заклятие
Смертоносных Паров...
   По льду в их сторону спешил человек.
   - Эй, сукины дети! - возопил он; это,  разумеется,  был  коротышка  -
владелец погибшей лодки. - Я вас всех притащу к магистрату!
   Бургхард полез в правый карман здоровой, левой рукой, вытащил кошелек
и встряхнул его.
   - Примите наши извинения! - крикнул он, бросая его коротышке.  -  Тут
хватит на новую лодку и на то время, пока вы будете ее искать!
   Он повернулся к Дойлю и остальным.
   - Мы потеряли шестерых, - тихо  сказал  он.  -  И  некоторые  из  вас
получили ранения, требующие лечения, - ваша нога, сэр,  в  частности,  и
второе по значимости наше оружие - кошелек -  тоже  иссякло.  Посему  не
будет трусостью вернуться домой и... привести себя  в  порядок,  поесть,
поспать и продолжить преследование наутро.
   Дойль уже успел снять башмак и  обмотать  порезанную  ногу  смоченным
бренди обрывком шарфа. Он натянул башмак, стиснул зубы от боли и  поднял
глаза на Бургхарда.
   - Мне надо идти дальше, - хрипло сказал он, -  если  я  хочу  попасть
домой. Однако вы правы. Ваши люди совершили... гораздо  больше  того,  о
чем я имел право их просить. И я повинен в гибели шестерых человек.
   Он встал, испытывая чувство  благодарности  к  морозу  -  сейчас  это
подействовало как анестезия.
   Лонгвелл печально покачал головой.
   - Нет, - возразил он. - Пока мы были на северном берегу,  мне  ничего
не хотелось так, как бросить преследование и вернуться к нашей  трапезе.
Но теперь, когда Мак-Хью, и Кикхем, и остальные  мертвы  -  я  не  смогу
вкушать  портвейн,  зная,  что  он  повинен  в  их  смерти...  его  надо
остановить.
   - Аминь, - произнес Стоуэлл,  продолжая  недоверчиво  ощупывать  свой
шарф. - У нас будет время для яств и вин после  того,  как  мы  отправим
этого молодца в ад.
   Лицо Бургхарда, похожее в оранжевом свете  фонаря  на  отполированную
морем корягу, скривилось в мрачной улыбке.
   - Да будет так. И, сэр, - добавил он, обращаясь к Дойлю, - не казните
себя за то, что эти люди погибли, помогая вам. Нам платят за эту работу,
и немалый риск ее определяет и немалый размер платы. И  если  бы  вы  не
забросили Стоуэлла в безопасное место, мы бы остались там, на льду,  все
до одного. Вы можете идти?
   - Да.
   - Отлично. - Бургхард подошел к краю причала. - Вас устраивает плата?
- спросил он у владельца  лодки,  топтавшегося  на  льду  у  догоравшего
судна.
   - О, да! - кивнул коротышка, безмятежно махнув рукой. - Если что, вам
я лодку сдам в любое время, только скажите.
   - Хоть кто-то остался  в  выигрыше  этой  ночью,  -  горько  вздохнул
Бургхард.
   Лодка, превратившаяся теперь в пылающий ад,  перевернулась  и  начала
погружаться сквозь растаявший лед, и сквозь  клубы  пара  и  дыма  видно
было, как рушатся по одному шпангоуты, словно кто-то,  считая,  загибает
пальцы великанской руки.

***

   При  виде  Дойля,  входившего  через  низкую  дверь  в  залу,   глаза
трактирщика свирепо сузились и тут же изумленно  расширились,  когда  он
увидел вошедших следом Бургхарда и остальных Братьев. -  Этот  парень  с
тобой, Оуэн? - подозрительно спросил трактирщик.
   - Да, Боуз, - отвечал Бургхард, -  и  Братство  возместит  тебе  весь
ущерб, что он мог причинить твоему заведению. Скажи, не видел ли ты...
   - Тот человек, что свалился вместе со мной на  стол,  -  перебил  его
Дойль. - Где он?
   - Этот? Да он, разрази меня...
   Дом завибрировал, словно в недрах его кто-то начал играть  на  органе
похоронную мелодию в регистрах, слишком низких для человеческого уха,  и
откуда-то издалека послышалось высокое, монотонное пение. Цепь  на  ноге
Дойля зазвенела, обжигая ему лодыжку.
   - Где он? - рявкнул Бургхард.
   Все произошло почти мгновенно. Свечи в деревянных канделябрах засияли
и рассыпались каскадом обжигающих брызг, словно фейерверк  на  Четвертое
июля, пустив плавать по залу  багровые  огненные  шары  и  заполнив  его
клубами зловонного дыма; столы буквально взорвались,  расшвыряв  во  все
стороны  еду,  посуду,  бутылки  и  посетителей.  Оглядевшись  в  полной
растерянности   по   сторонам,   Дойль   заметил,   как   над    головой
Боуза-трактирщика   появился   длинный,   извивающийся    белый    жгут,
напоминающий смерч. Дойль перевел взгляд на корчившихся  среди  обломков
посетителей - такие же жгуты тянулись к голове каждого из них.
   Вдрогнув, он задрал голову вверх, однако ничего  такого  над  ним  не
обнаружилось, так же как и над его спутниками.
   Должно быть, подумал он, это цепи защищают нас от дьявольских  штучек
Ромени. Опустив взгляд, он  увидел,  что  его  цепь  рассыпает  по  полу
золотые  искры;  казалось,  и  у  его  спутников  к  ноге  привязано  по
бенгальскому огню.
   Разлетевшиеся  в  щепки  столы  начали  собираться   снова,   образуя
человекоподобные формы - они  бестолково  метались  в  клубах  багрового
дыма, задевая деревянными руками людей, стены и друг друга.
   - В круг! - вскричал  Бургхард,  и  Дойль  оказался  втиснутым  между
Лонгвеллом и Стоуэллом. Члены Братства Антея обнажили мечи и кинжалы,  и
хотя Дойль не был уверен,  что  с  такими  колдовскими  отродьями  можно
справиться земным оружием, он все же наклонился и вытащил меч  из  ножен
посетителя, споткнувшегося и рухнувшего на пути к двери.
   Белые жгуты быстро вытягивались вверх, сходясь к одной точке потолка,
где начал расти пузырь такой же белой субстанции. Дюжина  людей,  головы
которых оказались соединены этой омерзительной  паутиной  и  которые  до
этого момента стояли или лежали, - вдруг одновременно обратили безумные,
пустые глаза на  вставших  в  круг  у  двери.  Деревянные  увальни  тоже
застыли, словно прислушиваясь, и уже  осмысленно  повернулись  к  членам
Братства и осторожно, как бы с опаской, двинулись на них.
   Один из них остановился  перед  Бургхардом  и  замахнулся  ножкой  от
стола, служившей ему рукой, но,  прежде  чем  он  нанес  удар,  Бургхард
сделал выпад и ударил мечом по его плечу - деревянная рука отделилась от
торса-столешницы и со стуком рухнула на пол.
   Почти не отдавая себе отчета в том, что делает, Дойль нырнул вперед и
погрузил острие меча в живот другой деревянной  твари.  Ногу  его  свело
такой болью, что из глаз потекли слезы, но его противник  рассыпался  по
полу охапкой дров.  Последующая  схватка  показала,  что  с  деревянными
людьми вполне можно справляться, и хотя Стоуэлл упал, оглушенный  ударом
дубовой  руки  по  голове,  а  правая   рука   Дойля   оказалась   почти
парализованной, после того как ему врезали по плечу, спустя  всего  пару
минут они превратили в бесполезные обломки всех,  кроме  одного  -  тот,
обнаружив, что остался один,  повел  себя  совершенно  по-человечески  и
ретировался в открытую дверь.
   Хотя багровые огненные