ственным лицом или телом".

Глава 22

   В последующие три дня Шэнди кормил свою усталую команду самыми роскошными
обедами, которые только мог приготовить, и угощал самыми лучшими  напитками,
какие смог раздобыть. В обмен на  это  вся  команда  исправно  трудилась  на
починке "Дженни", и даже Веннер, чаще всех жаловавшийся на усталость, не мог
бы сказать, что их  новый  капитан  чрезмерно  загрузил  их  работой.  Шэнди
вставал раньше всех, брался за самую тяжелую работу, реже  других  устраивал
себе перерывы, а потом, когда наступившая темнота  не  позволяла  продолжать
работы на корабле, собственными руками готовил обильные обеды, творя  чудеса
из имевшихся припасов, мариновал овощи, на тлеющих  углях  готовил  бульоны,
Утром в среду семнадцатого августа "Дженни"  отплыла  от  южной  оконечности
острова Нью-Провиденс, загрузив порох и ядра вместе с припасами и водой.  На
борту было по крайней мере вдвое больше матросов, чем необходимо. Однако  до
срока истечения амнистии оставалось еще три недели,  и  Шэнди  отплывал  без
бокора на борту - он пытался уговорить Печального Толстяка отплыть с ними на
Гаити, но великан-колдун, каким-то образом  прибывший  на  Нью-Провиденс  за
день до прихода "Дженни",  отказался,  -  так  что  Вудс  Роджерс  решил  не
осложнять свое шаткое положение и не препятствовать отплытию шлюпа.
   Экипаж Шэнди больше всего тревожился из-за возможных ураганов,  поскольку
август был самым опасным месяцем  в  этом  отношении.  Все  предыдущие  годы
пираты Карибского моря, как  правило,  пережидали  этот  сезон  у  побережья
Америки, но Шэнди убедил экипаж, что путешествие в юго-восточном направлении
к Порт-о-Пренсу короче и менее опасно, чем рейд  вдоль  западного  побережья
Флориды. К тому же они пройдут вдоль архипелага Эксума,  островов  Аклинс  и
Инагуа и, таким образом, при приближении урагана всегда  успеют  укрыться  в
многочисленных бухточках. В течение трехдневного вояжа им дважды приходилось
видеть зловещие свинцовые тучи, башнями громоздившиеся на  южном  горизонте,
но оба раза ураганы уходили прочь в сторону Кубы.
   В воскресенье утром "Дженни" вошла в гавань  в  бухте  Легрена,  миновала
фортификационные  сооружения  на  поросших  джунглями  склонах  Сен-Марка  и
бросила якорь  возле  французского  поселения  Л'Аркахэй.  Шэнди  на  шлюпке
отправился на берег, где потратил несколько золотых из  припрятанной  добычи
Филипа Дэвиса, чтобы подстричься и купить приличный кафтан и шейный  платок,
который прикрыл его изношенную рубашку. Приобретя более или менее пристойный
вид, он заплатил пару монет чернокожему фермеру за возможность добраться  до
Порт-о-Пренса, находящегося восемнадцатью милями дальше  по  берегу,  в  его
повозке, груженной маниокой и плодами манго.
   Уже вечерело, когда они въехали в город. Местные  рыбаки  возвращались  с
уловом, вытаскивали свои примитивные челны на песок под  пальмы,  взваливали
на спины плетеные корзины и  бамбуковые  клетки,  полные  крабов  и  омаров,
похожих на гигантских пауков. Городок Порт-о-Пренс оказался сплетением узких
улочек, ведущих к центральной площади. Сама площадь, да и  большинство  улиц
были выложены белым камнем, но возле лавок  и  складов  на  берегу  мостовая
практически  была  завалена  сотнями,  нет,  должно  быть,  тысячами   слоев
коричневой соломы. Шэнди поднял один из  стеблей  и  понюхал  его.  Это  был
сахарный тростник, и Шэнди  сразу  понял,  откуда  этот  тошнотворно-сладкий
запах, витавший в воздухе и смешивавшийся с привычной вонью гниющей  рыбы  и
дымом многочисленных очагов, на которых готовилась еда. Быть может, стебель,
который он сейчас держал в руках,  был  выращен  на  плантациях  Шанданьяка,
подумал Шэнди.
   Основная масса народа, которым кишела площадь,  были  негры,  и  пока  он
протискивался сквозь эту толпу, направляясь к официально выглядевшим зданиям
на другой стороне, с ним несколько раз вежливо здоровались "Bon jou', blanc"
(добрый день, белый), Шэнди вежливо кивал в ответ, а один раз, когда молодой
чернокожий,  обращаясь  к  своему  приятелю,  полушепотом  прошелся   насчет
замызганных манжет Шэнди на диалекте Дагомеи, Джек без труда припомнил и тут
же процитировал на том же диалекте поговорку  марронов:  какие  бы  ни  были
манжеты и даже отсутствуй они напрочь, это  все  же  лучше,  чем  наручники.
Юноша рассмеялся и озадаченно посмотрел  вслед  странному  белому,  и  Шэнди
сообразил, что здесь ему придется за собой следить:  это  не  Нью-Провиденс,
сюда дошло влияние цивилизации.
   Шэнди оглянулся по сторонам, опасаясь встречи с  представителями  закона:
он боялся, как бы англичане не сообщили французам  о  том,  что  некий  Джон
Шанданьяк разыскивается в связи с гибелью королевского корвета месяц  назад.
Он поинтересовался у торговца, где можно  оформить  права  собственности  на
землю, и тот указал ему на одну из контор на площади.
   Так, размышлял он, приближаясь к  зданию,  сначала  надо  разузнать,  где
находится  поместье,  и  нанести  визит  дядюшке   Себастьяну.   Нет   нужды
заблаговременно  представляться  ему,  кто  я  такой,  хотя,  конечно,   это
предстоит сделать, особенно не откладывая.
   Внутри здание выглядело совершенно так же, как и любое учреждение Старого
Света: несколько белых работали за высокими конторками,  вдоль  одной  стены
стояли переплетенные в кожу папки с документами,  однако  тропический  бриз,
лениво колыхавший кружевные занавеси на  высоких  окнах,  тут  же  развеивал
иллюзию. И скрип перьев по бумаге звучал здесь так же  неуместно  и  нелепо,
как крик попугая на Флит-стрит.
   При появлении Шэнди один из клерков тут же поднял голову:
   - Да, слушаю вас.
   -  Добрый  день,  -  сказал  Шэнди,  впервые  за  последние  два   месяца
возвращаясь к правильному французскому.  -  Где  можно  получить  справки...
э-э-э... по поводу плантаций Шанданьяка...
   - Вы там служите? Нет,  к  сожалению,  мы  ничего  не  можем  поделать  в
отношении выплаты задолженности.
   - Нет, я не служащий. - Шэнди постарался придать голосу  чисто  парижский
выговор. - Мой вопрос связан с правом собственности на дом и землю.
   - А, понятно. Вы кредитор. Что ж, если я помню, все  уже  распродано.  Ну
конечно, вы все узнаете, если переговорите с душеприказчиком покойного.
   - Душеприказчиком? - У Шэнди внутри все похолодело.
   - А разве вы ничего не знали? Да, он  покончил  самоубийством  в  прошлую
среду.
   - В прошлую среду? -  перебил  его  Шэнди,  едва  удерживаясь,  чтобы  не
выкрикнуть эти слова. - Три дня назад?
   - Да, его тело было обнаружено утром  в  четверг  домоуправительницей.  -
Клерк пожал плечами. - Крах в делах, похоже. Говорят, ему  пришлось  продать
все и все равно он остался кругом в долгах.
   Лицо Шэнди онемело, словно он вдребезги напился.
   - Я... слышал, что он... много спекулировал.
   - Именно, месье.
   - Этот душеприказчик... Где я могу его отыскать?
   - В этот час он, вероятно, пьет  бренди  на  террасе  кафе  в  порту.  Он
небольшого роста, у него кривые зубы. Его зовут Лапин, Жорж Лапин.
   Шэнди  отыскал  Лапина  за  столиком  кафе,  откуда  открывался  вид   на
переполненную кораблями гавань. Судя по тому,  какая  стопка  блюдец  стояла
перед ним, он был здесь уже давно.
   При виде Шэнди он нервно вздрогнул, потом извинился и принял  предложение
Шэнди угостить его бренди.
   - Как я понимаю, вы - душеприказчик Шанданьяка, - начал Шэнди, беря  стул
и садясь. - Два бренди, - бросил он официанту, который подозрительно  следил
за посетителем, подошедшим к столику Лапина.
   - Вы наверняка из родственников  Себастьяна,  -  с  уверенностью  заметил
Лапин.
   - Гм, да, - признал Шэнди.
   - Сходство сильное, на мгновение мне даже показалось, что вы - это он.  -
Лапин вздохнул. - Душеприказчик, да, это  я,  хотя  так  уж  случилось,  что
распоряжаться, собственно, нечем. Вся моя деятельность сводится к тому,  что
я свожу различных кредиторов друг с другом, так что они могут сколько угодно
драться между собой. Совершенно непонятным образом для всех нас, его друзей,
Себастьян оказался полностью разорен. - Лапин взял бокал, поставленный перед
ним официантом, и тут же выплеснул содержимое себе в рот, словно подытоживая
мысль о расточительности Себастьяна.
   - Еще один  бренди  для  господина  Лапина,  пожалуйста,  -  велел  Шэнди
официанту и, повернувшись к собеседнику, поинтересовался: - Он действительно
мертв? Вы уверены?
   - Я видел тело своими глазами, месье Шанданьяк.  До  чего  же  непривычно
называть этим именем кого-то другого.  Как  вы  знаете,  здесь  не  осталось
никого из Шанданьяков. Да, так вот, он засыпал в ружье порох и  зарядил  его
оставшимся золотом и драгоценностями.  -  Лапин  выставил  вперед  сложенные
вместе ладони. - Пустяк, если мерить на деньги, но в качестве дроби поистине
королевский жест. Потом он направил дуло себе в лицо и,  бросив,  как  можно
предположить, последний взгляд на остатки своего богатства, разрядил всю эту
роскошь себе прямо в голову! В этом даже есть нечто поэтическое. Хотя,  если
подходить с прагматической точки зрения, как  вы  понимаете,  это  не  самый
лучший  способ  уйти  из  жизни.  Вся  комната  была  забрызгана  кровью,  а
содержимое головы оказалось в саду, у окна  спальни.  Бедняга  Себастьян,  я
уверен, что местная жандармерия прибрала к рукам большую часть... заряда.
   И тут только Шэнди припомнил, где он слышал это имя - Лапин: его упомянул
Скэнк,  когда  говорил  о  крупнейших  торговцах,  действовавших  заодно   с
пиратами. "Ты прав, Скэнк, - подумал Шэнди, - он действительно смахивает  на
кролика".
   - Теперь я понимаю,  почему  это  выгодно  представить  самоубийством,  -
протянул Шэнди задумчиво.
   - Прошу прощения? -  произнес  Лапин.  -  Представить?  Не  было  никаких
сомнений...
   - Нет, нет, - поспешно вставил Шэнди. -  Продолжайте  по-прежнему  думать
так же. Я вовсе  не  собираюсь  говорить  вам  нечто  такое,  чего  вам  нет
необходимости знать. Вам не угрожает опасность. Я уверен, что вы никогда  не
имели дел... - он наклонился  через  стол  и  закончил  вполголоса:  -  ...с
пиратами.
   Пухлое лицо Лапина мертвенно побледнело в вечернем свете.
   - С пиратами?
   Шэнди кивнул.
   - На остров Нью-Провиденс прибыл губернатор, назначенный королем  Англии.
Возможно, вы слышали, что это пиратская база, и  вот  теперь  пираты  заняты
тем, что рыщут  по  всему  Карибскому  морю  и  убивают  достойных  уважения
коммерсантов, которые хоть раз имели с ними дело, чтобы, - Шэнди  подмигнул,
- чтобы никто и никогда не мог свидетельствовать против них в суде.
   Шэндк  чуть  было  не  расхохотался  при  мысли  о  том,  что  пираты   с
Нью-Провиденс вообще способны что-то делать методично и последовательно,  но
заставил себя сохранить мрачное выражение лица.
   Лапин нервно сглотнул.
   - Убивают коммерсантов?
   - Именно. Пираты просто дожидаются, пока торговец  вступит  в  контакт  с
ними, и как только кто-то из прежних  покупателей  даст  о  себе  знать  или
согласится на встречу с ними, - Шэнди пожал плечами, - он погибнет  так  же,
как и Себастьян.
   - Боже мой! - Лапин поспешно вскочил, пролив недопитый бренди,  и  метнул
встревоженный взгляд на гавань, словно в любую минуту ожидая, что  на  берег
высадится толпа головорезов. - Сейчас...  извините...  много  позже,  чем  я
предполагал. Я был  рад  встретиться  с  вами,  месье  Шанданьяк,  но  дела,
понимаете...
   Шэнди поднял бокал:
   - Пью за ваше здоровье, месье Лапин.
   Но когда Лапин,  слепо  натыкаясь  на  прохожих,  скрылся  из  виду,  его
веселость исчезла. Его дядя был мертв, не  оставив  ни  гроша,  о  возмездии
приходилось  забыть,  а  приобрести  новый  корабль  было  не  на  что.   Он
переночевал в гостинице, а утром вернулся на "Дженни".
   Последующие две недели он мотался на "Дженни" по всему Карибскому морю, и
хотя он проверял все встречные порты, даже английские,  где  за  его  поимку
была объявлена награда, никто не видел ни "Громогласного Кармайкла" ни  даже
"Шарлотты Бейли" с того памятного первого августа,  когда  Бенджамен  Харвуд
вышвырнул Шэнди за борт и уплыл прочь.
   В конце второй недели его экипаж был на грани бунта, до  окончания  срока
амнистии оставалось всего два дня, и Шэнди волей-неволей пришлось  вернуться
на Нью-Провиденс.
   Они прибыли в полдень вторника пятого сентября, и Шэнди покинул  "Дженни"
не оглядываясь - пусть теперь Веннер ведет ее хоть в ад, хоть в  рай,  Шэнди
на это было глубоко наплевать. На берегу Джек заглянул в форт  и  официально
получил помилование из рук губернатора Роджерса, потом вернулся на  берег  и
приготовил обильный обед. Сам Шэнди почти ничего не ел, но очень много пил -
за последующие три месяца это почти стало для него привычкой.

Глава 23

   "Да, Скэнк, - подумал опять Шенди, глядя,  как  кто-то  на  "Дженни"  еще
пытается до отказа развернуть паруса, - в те дни я действительно  был  более
деятельным.   Мне   многое   предстояло   сделать,   а    теперь    осталось
одно-единственное - забыть".
   Он поудобнее растянулся на теплом  песке  и  поболтал  остатки  согретого
солнцем рома в кружке.
   Юный мичман неуверенно приблизился к Шэнди:
   - Простите, сэр, не вы ли Джек Шэнди?
   Шэнди допивал ром и через край кружки недоуменно посмотрел на мичмана.
   - Верно, - сказал он наконец, опуская кружку.
   - Простите, не вы ли потопили "Уитни"?
   - Не уверен. Что это за корабль?
   - Военный корвет, который взорвался и затонул.  Они  взяли  в  плен  Фила
Дэвиса, и...
   - А. - Шэнди заметил, что в кружке совсем  не  осталось  рома,  и  лениво
поднялся. - Верно. Правда, до этой минуты я не  знал  названия  корабля.  По
правде говоря, это Дэвис взорвал корабль, я лишь помог. - Он  поставил  чашу
на столик у палатки торговца спиртным и жестом приказал наполнить ее.
   - Но ведь это вы застрелили капитана? - не отставал мичман.
   Шэнди взял полную кружку и повернулся:
   - Это случилось давно, я уже и не помню.
   Мичман был разочарован.
   - Я прибыл сюда на "Делиции" с губернатором Роджерсом, -  пояснил  он.  -
Похоже, у вас тут жизнь била ключом, столько приключений: дуэли  на  шпагах,
перестрелки, сокровища.
   Шэнди негромко засмеялся, но  решил  не  лишать  юнца  его  романтических
иллюзий.
   - О да, все именно так.
   Ободренный, мичман увлеченно продолжил:
   - И вы были с самим Тэтчем Черной Бородой в этом загадочном путешествии к
Флориде. Что там было? Шэнди махнул рукой:
   - Дьявольское это было плавание, дьявольское. Предательство, дуэли, людей
вышвыривали  за  борт,  морские  битвы...   непроходимые   болота,   ужасная
лихорадка, карибские индейцы-каннибалы шли по нашим следам... -  Он  осекся,
потому что мичман неожиданно покраснел и нахмурился.
   - Вы смеетесь надо мной, сэр, - выпалил мичман. Шэнди мигнул, уже  забыв,
что он там такое нагородил.
   - С чего бы это?
   - Хоть я и новичок здесь, это вовсе не значит, что я вообще ни о  чем  не
имею  представления.  Я  знаю,  что  испанцы  полностью  перебили  карибских
индейцев два века назад.
   - Э-э... - Шэнди сосредоточенно нахмурился, пытаясь сообразить: где же он
слышал о карибских индейцах. - Не знал этого. Ладно,  позволь  мне  угостить
тебя ромом, я не хотел ничего... ничего...
   - Я не имею права пить, когда в форме, - сказал мичман хмуро, хотя  такое
предложение Шэнди, казалось, несколько смягчило его.
   - Тогда я выпью за тебя. - Шэнди осушил  кружку  и  грохнул  ею  о  стол.
Человек в палатке тут же снова наполнил ее и сделал пометку на  листке,  где
записывал долги клиентов. - Сдается мне, я  не  успел  застать  великие  дни
пиратства, - вздохнул мичман. - Дэвис, Боннет, Тэтч, все мертвы. Хорни  Голд
и Шэнди согласились на амнистию, хотя,  правда,  появился  новый  пират.  Вы
знаете Улисса Сегундо?
   - Нет, - сказал Шэнди, осторожно поднимая полную кружку. - Шикарное имя.
   - Да уж, это точно. У него трехмачтовый корабль "Восходящий Орфей", и  за
последние два месяца он успел захватить уже дюжину  кораблей.  Он,  пожалуй,
самый кровожадный из всех существовавших пиратов:  люди  так  напуганы,  что
некоторые из них кидались в море и тонули при одном его приближении.
   - Да, нагнал он на всех страху, - согласился Шэнди, кивнув. - О нем ходит
столько слухов, - восторженно начал  мичман,  но  тут  же  прервал  себя.  -
Конечно, я не верю большинству из них, но многие верят. Они говорят, что  он
способен свистом призвать себе попутный  ветер,  а  его  жертва  попадает  в
мертвый штиль. Он может взять вас на абордаж даже в самом густом  тумане,  а
когда захватывает корабль, то не только забирает все золото и драгоценности,
но и всех мертвецов, погибших в стычке. Он даже не интересуется грузом вроде
зерна, кож, он забирает  только  драгоценности  и  корабельную  казну,  хотя
поговаривают, что превыше всего он  ценит  свежую  кровь  и  поэтому  иногда
вырезает команды целиком. Один капитан, корабль которого  был  захвачен,  но
сам он сумел спастись, уверяет, что на вантах "Орфея" видел трупы, настоящие
трупы, гниющие, разлагающиеся, но... один из них говорил! Шэнди улыбнулся.
   - И что же он такое сказал? - поинтересовался он.
   - Ну я не верю этому, конечно... - замялся мичман. - Но капитан клянется,
что этот труп повторял снова и снова: "Я не собака!.." Эй,  вы  что  это?  -
сердито крикнул мичман, потому что Шэнди выронил  кружку,  и  ром  забрызгал
форменные брюки юноши.
   - Где его видели в последний раз? - настойчиво потребовал Шэнди. -  Когда
это было?
   Мичман недоуменно заморгал при столь неожиданном проявлении  интереса  со
стороны вялого и сонного человека,  который  явно  метил  попасть  в  разряд
записных пьяниц.
   - Э-э-э, я, право, не знаю, я...
   - Думай, вспомни! - Шэнди затряс мичмана за отвороты  мундира.  -  Где  и
когда?!
   - Э-э-э... возле Ямайки, неподалеку от Монтего-Бей, меньше недели  назад,
наверное.
   Шэнди развернулся на каблуках и бросился к берегу:
   - Скэнк! Где ты, черт подери? Иди сюда!
   Молодой пират подбежал к нему, несколько удивленный.
   - Что стряслось, Джек?
   - "Дженни" отплывает сегодня. Собери всех, кого можешь, провизию, всех на
борт...
   - Но, Джек, Веннер же собирается ждать до января,  чтобы  объединиться  с
Чарли Вейном.
   - Да пропади он пропадом, я что, отказывался от капитанства?
   - Да нет, Джек, но мы все думали...
   - Меня не интересует, что вы там думали. Собрать всех на борт.
   Озадаченная гримаса сменилась довольной улыбкой:
   - Да... есть, кэп.
   Он развернулся и понесся прочь, взрывая босыми пятками пескок.
   Шэнди тем временем подбежал к лодке, которая лежала на песке, и  принялся
сталкивать ее на воду, когда вдруг  вспомнил,  где  же  слышал  о  Карибских
индейцах. Свихнувшийся губернатор Сауни упомянул их в ту  ночь,  перед  тем,
как "Кармайкл" и "Дженни" отплыли на встречу с Тэтчем  во  Флориде.  Что  же
тогда говорил о них старик? Ах да, что в свое время ему пришлось  немало  их
перебить.
   Шэнди задумчиво прищурился и посмотрел в ту сторону, где раскинул палатку
старикан. Нет, решил он, вновь наваливаясь на тяжелую лодку, Сауни стар,  но
не настолько же.
   Но Шэнди потерял к лодке интерес, вспомнив  кое-что  еще.  Старик  сказал
тогда: "Когда вы доберетесь до этого гейзера", а ведь Фонтан  юности  и  был
похож на гейзер. А когда Шэнди в первый раз давал  кукольное  представление,
что Сауни бормотал тогда: "Лица в брызгах... almas de los perditos?.. Лица в
брызгах, души проклятых..."
   Может, Сауни и был там на самом деле.
   Но если так, то тогда ему может быть и больше, чем двести лет.  Это  было
бы неудивительно. Удивительно скорее то, что он так деградировал.
   Шэнди поднялся и снова ухватился за борт лодки, гадая про себя: где же он
совершил ошибку?
   И опять Шэнди замер. Ну что ж, если существует  нечто,  подумал  он,  что
способно  превратить  в  болтливого  идиота   колдуна,   который