мпелю,  один  пират
завозился у кабестана, пытаясь вытравить якорную цепь.
   Дэвис зловеще ухмыльнулся пиратам, кинувшимся к румпелю, и  извлек  из-за
пояса пистолет, а Шэнди гаркнул:
   -  Стойте!  В  этом  сражении  и  так  участвует  достаточно   призраков,
добровольцы там не нужны. Наш единственный живой противник  -  толстяк  Лео.
Неужели же вы хотите, чтоб он удрал на вашем же корабле?
   Слова Шэнди и более веский аргумент в руках Дэвиса подействовали.  Пираты
заколебались, прикрывая свою  неуверенность  ругательствами  и  возмущенными
криками.
   Дэвис выстрелил  в  воздух  и,  когда  воцарилась  относительная  тишина,
прокричал:
   - Галеон - всего лишь призрак, но он отвлекает внимание толстяка. Он  нас
теперь заметил, и либо мы займемся им сейчас, пока ему не до нас, либо будем
ждать, когда он разделается с нами, освободившись от галеона.
   Пристыженные пираты, сгибаясь под ветром, разбрелись по своим постам.  Им
удалось поднять  лишь  топсель,  и  не  успели  они  его  спустить,  как  он
разорвался под напором ветра на сотни узких лент, придавая  мчащемуся  шлюпу
до нелепости карнавальный облик.
   "Дженни" стремительно неслась в сужающийся промежуток меж двух кораблей.
   - Пушки левого борта - огонь! - проревел Дэвис, стараясь перекричать  гул
ветра. - Румпель на левый борт!
   Семь пушек "Дженни" нестройно дали залп, палуба под ногами дрогнула. Шлюп
завалился на правый борт. Шэнди, уцепившись в леер левого борта,  смахнул  с
лица пену волны, которая прокатилась всего в нескольких  дюймах  от  палубы.
Когда же "Дженни" наконец выпрямилась, он поднял взгляд на галеон.
   "Сеньора",  без  сомнения,  была  в   отчаянном   положении:   грот-мачта
надломилась и рухнула за борт вместе с оснасткой, образовав плавучий  якорь.
Шэнди тихо выругался. "Дженни" была гораздо меньшим судном,  к  тому  же  ее
пушки стреляли по корпусу галеона, не по мачтам... Но тут он сообразил,  что
видит ход первоначального сражения между "Нашей Сеньорой Слез" и  "Шарлоттой
Бейли";  оно  вновь   разыгрывалось   воскрешенными   и   каким-то   образом
сохранившими память капитанами кораблей.
   - Держи румпель! - закричал Дэвис. - И  нам  лучше  сбавить  скорость,  -
добавил он, обращаясь к Харвуду. - Мы обогнем нос "Кармайкла" и возьмем  его
на абордаж с правого борта.
   Корабли, вступив в  поединок,  замедлили  движение,  и  теперь  "Дженни",
несмотря на свою перегрузку,  легко  обогнала  "Кармайкл",  описала  дугу  и
подошла к кораблю с правого борта. Нос  "Дженни"  проскрежетал  по  обшивке,
шлюп вздрогнул, теряя скорость. Дэвис приказал бросить абордажные крючья,  и
мгновением позже пираты, как жуки, поползли по веревкам на борт "Кармайкла".
Среди первой волны атакующих оказался и Шэнди, с горькой иронией  подумавший
о том, что теперь, при вторичном захвате  "Кармайкла",  он  сам  оказался  в
числе бородатых оборванцев, лезущих по канатам.
   Когда он долез до  половины  высоты  корпуса,  упираясь  ногами  в  борт,
корабль под ним  неожиданно  содрогнулся,  словно  поверхность  барабана,  и
накренился. Шэнди отшвырнуло и тут же ударило боком о доски. Удар  отозвался
звоном в голове, правая рука онемела. Однако Шэнди удалось, вцепившись левой
рукой в канат,  удержаться.  Глянув  вниз,  он  увидел,  что  многие  пираты
попадали в воду, бурлившую меж двух судов. -  Галеон  дал  залп  по  нему  с
другой стороны! - заорал Дэвис, хватаясь за абордажный крюк.  -  Сейчас  или
никогда!
   Шэнди втянул воздух  ртом  -  нос  заливала  кровь,  которую  он  не  мог
вытереть, - и попытался согнуть пальцы правой руки. Убедившись, что  с  ними
все в порядке, он перехватил веревку и, оттолкнувшись от корпуса,  уперся  в
него ногами и снова принялся карабкаться  вверх.  Он  добрался  до  планшира
одним из первых и перевалился через борт, однако,  несмотря  на  тревогу  по
поводу Бет Харвуд, несколько секунд мог только смотреть по сторонам.
   Испанский галеон нависал рядом, закрывая небо путаницей мачт и сломанного
такелажа. Но внимание Шэнди было приковано к тому, что он видел перед собой.
Корабль, на который он взобрался, попросту  не  был  "Кармайклом"  -  палуба
оказалась гораздо шире и короче, на корме поднимались две надстройки,  пушки
были расставлены на верхней палубе, - однако Шэнди с ужасом  смотрел  не  на
них, а на сновавших по палубе матросов.  Они  двигались  неуклюже,  их  кожа
обрела цвет чуть забеленного сметаной  грибного  супа,  а  глаза  были  того
молочно-белого оттенка, который у рыбы свидетельствует о несвежести.
   Большинство  неумело  воскрешенных  моряков  толпились  у  левого  борта,
готовясь к отражению атаки подобной же нежити, лезущей с "Сеньоры".
   Шэнди страстно захотелось прыгнуть в воду, подальше отсюда.  То,  что  он
видел перед собой, было воплощением самых ужасных  детских  кошмаров,  и  он
совсем не был уверен, что и сам не упадет замертво, стоит  только  одной  из
этих тварей обратить на него свой познавший загробные тайны взор.
   Вскоре  он  понял,  что  его  появление  не  осталось  незамеченным,  ибо
несколько мертвецов двинулись  к  нему  шаркающей,  но  удивительно  быстрой
поступью, угрожающе размахивая ржавыми, но весьма зловещего вида саблями. Их
босые ноги шлепали по палубе  со  звуком,  напоминавшим  Шэнди  мальчишескую
забаву: швырять дохлых жаб на черепицу крыши.
   Голосом, срывающимся от паники, Шэнди выкрикнул первые строки "Отче наш",
вскочил, выхватил саблю и сделал выпад - один из  тех,  которым  его  научил
Дэвис. Притворившись, что он собирается вклиниться между двумя противниками,
он кинулся в сторону, ловким движением  выбил  оружие  из  руки  нападающего
слева матроса и рубанул мертвеца по шее. Перепрыгивая через  обезглавленного
противника, он краем  глаза  заметил  на  мостике  растрепанную  фигуру  Лео
Френда. Толстяк, казалось, был в ярости и в то же время напуган.  Он  стоял,
уставившись куда-то выше и позади Шэнди.  После  нескольких  маневров  Джеку
удалось разделаться со своими противниками, и он рискнул оглянуться.
   В воздухе в нескольких футах над бортом висел  Бенджамен  Харвуд,  сквозь
спутанные седые космы почти благожелательно улыбаясь Френду.
   - Я взял вас с собой, - сказал старик, и хотя он  говорил  тихо,  лязг  и
грохот битвы между командами призраков затих, и слова  доносились  до  Шэнди
ясно и четко. - Я показал вам, как выйти из тупика, в котором вы застряли. Я
провел вас к месту, найти которое своими силами вы не могли. - Улыбка  стала
шире, превратившись в оскал черепа. - Неужели вы действительно думали, будто
превосходите меня в могуществе, будто можете от меня скрыться?  Ха!  Я  рад,
что вы проявили свою предательскую натуру теперь - ведь в  конце  концов  вы
могли бы стать достаточно сильным, чтобы доставить мне неприятности.
   Харвуд медленно опустил веки.
   На борт  уже  взобрались  и  остальные  пираты  и  после  первоначального
изумления принялись яростно драться, быстро сообразив, что вывести  мертвеца
из строя можно, лишь  изрубив  его  на  мелкие  кусочки.  Несмотря  на  свою
неуклюжесть, нежить оказалась весьма  проворной,  и  уже  несколько  человек
Дэвиса лежали на палубе в крови.
   Шэнди слышал, как кто-то колотит в дверь под тем возвышением, на  котором
стоял Френд, и догадался, что это запертая в каюте Бет, но  ему  становилось
все труднее проложить себе дорогу к корме. Ушибленная рука быстро устала,  и
теперь Шэнди мог только парировать удары. Сил на атаку у него не оставалось.
Потом один из оживших мертвецов размахнулся и  бросил  в  него  позеленевший
нож, метя в голову. Шэнди успел все же отбить  его  эфесом,  но  сила  удара
выбила саблю из руки. Она зазвенела, отлетев в сторону. Мертвец  был  теперь
слишком близко, чтобы от него можно было увернуться; он уже занес  руку  для
смертельного удара. Шэнди не оставалось  ничего  другого,  кроме  рукопашной
схватки.
   От противника воняло тухлой рыбой. Тело  его  напоминало  мокрый  кожаный
мешок, наполненный желе и железными цепями.  Шэнди  приходилось  бороться  с
собой, чтобы не лишиться чувств от его близости. Мертвец  шипел,  бил  Шэнди
рукоятью сабли по спине, но тому  все-таки  удалось  добраться  до  борта  и
перевалить мертвеца через планшир. Серые руки крепко  вцепились  в  отвороты
камзола Шэнди.  На  несколько  долгих  секунд  Джек  застыл,  что  было  сил
вцепившись в леер, глядя в мертвые глаза утопленника.  Потом  руки  мертвеца
развалились на части,  и  тело  полетело  вниз,  в  пучину,  оставив  кисти,
вцепившиеся в одежду Шэнди.
   Оказавшись без оружия, Шэнди стал отчаянно оглядываться в поисках выбитой
сабли, но даже охватившая его паника не помешала ему  обратить  внимание  на
то, что происходит  с  Лео  Френдом.  Толстяк  висел  в  воздухе  над  ютом,
окутанный пламенем, и хотя огонь метался и ревел вокруг, волосы и одежда его
совсем не пострадали. Шэнди метнул взгляд на Харвуда, тот тоже  был  охвачен
пламенем, хотя  языки  его  были  менее  заметны.  Тогда  Шэнди  понял,  что
присутствует при дуэли двух колдунов. - Джек, сзади! -  крикнул  ему  Дэвис.
Шэнди отпрыгнул, вцепившиеся в камзол руки взметнулись в воздух, и в тот  же
самый миг сабля свистнула в воздухе там, где только что была его голова.  Он
оказался прямо перед другим мертвецом, который, с застывшим  лицом,  тут  же
занес саблю для удара. Но он опоздал на долю секунды. Его собственная голова
скатилась с плеч, отсеченная ударом Дэвиса.
   - По сторонам, по сторонам смотри! -  рявкнул  Дэвис,  ногой  подталкивая
оружие теперь уже дважды мертвого противника Шэнди. -  Чему  я  тебя  только
учил?!
   - Ага, Фил, - выдохнул Шэнди, подхватывая тяжелый клинок.
   Рядом с ними не оказалось  никого  из  команды  "Шарлотты  Бейли".  Дэвис
перехватил саблю левой рукой  и  принялся  разминать  ладонь  правой.  Шэнди
заметил, как глаза предводителя пиратов сузились, и  припомнил,  что  именно
эту ладонь Дэвис обжег в джунглях.
   - Что, бо... - участливо хотел было спросить он и  тут  же  с  криком:  -
Берегись! - прыгнул мимо  Дэвиса  и,  рубанув  сверху  вниз,  рассек  надвое
похожего на медузу мертвеца. - Действовать этой рукой ты можешь?
   - Выбирать не приходится, - процедил Дэвис, вновь перехватывая  клинок  в
правую руку и оглядывая бойню на палубе. - Слушай, надо любой ценой добиться
того, чтобы Френд проиграл этот поединок. Попытайся...
   Позади Шэнди раздался треск ломающегося дерева. Оглянувшись,  он  увидел,
как Френд простер ладонь вниз, и хотя  сам  он  парил  в  дюжине  ярдов  над
палубой и  его  пухлая  рука  лишь  слегка  опустилась,  палуба  над  каютой
вздыбилась, выдранные доски на какое-то мгновение зависли в воздухе, а затем
их будто мощным порывом ветра смело в сторону. Раздались крики и вопли  тех,
на кого обрушились эти обломки.
   Френд  поднял  сложенную  ковшиком  ладонь,  и   на   дневной   свет   из
развороченной  дыры  выплыла  Бет  Харвуд,  тщетно  стараясь  вырваться   из
невидимых пут.

Глава 18

   "О Боже, - в ужасе подумал Шэнди. - Да он же использует ее, чтобы отвлечь
Харвуда. Он уже, должно быть, изнасиловал ее, а  теперь  собирается  спалить
или еще что-нибудь, лишь бы Харвуд бросился ее спасать".
   Шэнди устремился к ней по скользкой, залитой  кровью  палубе  и  даже  не
заметил, как один из мертвецов притаился за бухтой каната, собираясь ударить
Шэнди снизу.
   Однако Дэвис увидел опасность.
   - Черт бы тебя побрал, Джек, - устало пробормотал он,  кидаясь  наперерез
Шэнди.
   Оказавшийся поблизости Веннер, рыжие волосы которого  окрасила  кровь  из
раны на голове, а  улыбка  сменилась  гримасой  ярости,  моментально  оценил
ситуацию. Заметив, как Дэвис кинулся за Шэнди, он  намеренно  преградил  ему
путь, толкнув того в грудь плечом.
   Дэвиса шатнуло, воздух со свистом вырвался из легких, но он все же  нашел
в себе силы бежать дальше, одарив Веннера гневным красноречивым взглядом.
   Шэнди пришлось огибать сгрудившихся у подножия трапа  пиратов,  но  после
этого дорога к Бет - и  терпеливо  поджидавшему  ожившему  мертвецу  -  была
свободна.
   Дэвису не хватало времени на  обманный  выпад  -  он  с  маху  перескочил
последние ступеньки и вонзил лезвие в шею мертвецу. Клинок вошел  глубоко  в
призрачную плоть, но Дэвис задыхался, сил в покалеченной  руке  не  хватило.
Мертвый соперник перевел на него рыбьи глаза, и не успел  Дэвис  высвободить
свой клинок, как изъеденный ржавчиной нож с чмоканьем вонзился Дэвису  прямо
в живот.
   Внезапно побледнев, Дэвис выдохнул ругательство и стиснул руку  на  эфесе
сабли.  Конвульсивным  движением,  которое  было   наполовину   предсмертной
судорогой, наполовину боевым приемом, он из последних  сил  перерубил  серую
шею.
   Два трупа покатились по палубе.
   Шэнди даже не заметил этой стычки. Оказавшись  рядом  с  Бет,  он  бросил
саблю и, вложив все силы в прыжок, попытался ее достать, но  в  футе  от  ее
тела пальцы натолкнулись на  невидимое  препятствие.  Его  взгляд  мимолетно
встретился с глазами Бет. В них он прочел  мольбу,  а  губы  девушки  что-то
прошептали.
   Он упал и,  больно  ударившись  боком  о  громадный  брус,  повалился  на
нагретые солнцем доски палубы, ожидая, что в  любую  секунду  одна  или  две
позеленевшие сабли пригвоздят его к дереву.
   Но неожиданно призрачные фигуры побледнели, стали почти прозрачны в ярком
свете солнца, и вес рук, вцепившихся ему в камзол, стал почти неосязаем.
   Тут же Шэнди увидел, что лежит на столь знакомой ему палубе, на  полубаке
"Громогласного Кармайкла", и понял, что Френд, должно быть, слишком поглощен
обороной и уже не успевает поддерживать чары, которые дали ему команду.
   - Я ведь могу и убить ее, - сказал  Френд.  Напряженные  морщины  на  лбу
разгладились, и к нему вернулась прежняя уверенная ухмылка.
   Теперь заколебался уже Харвуд, и Френд, воспользовавшись этим,  метнул  в
него ослепительно белый огненный шар. Однорукий отмахнулся от  него  нервным
движением, и шар упал вниз, на "Дженни", вызвав хор  встревоженных  голосов.
Но при этом Харвуд снизился на пару футов.  Хриплый  стон  вырвался  из  его
горла, он протянул руку к дочери, которая медленно поднималась  в  воздух  к
Лео Френду. Вокруг него уже не было огненного  кольца,  и  выглядел  он  как
гротескный, украшенный лентами воздушный шар.
   Молодой маг глубоко вздохнул, расправил плечи и раскинул руки в стороны.
   И тогда, несмотря на сильный  ветер,  в  нос  ударил  запах  раскаленного
металла, "Кармайкл" вновь  превратился  в  многопалубную  широкую  "Шарлотту
Бейли", призраки не только обрели плоть, но и стали казаться живыми: румяные
щеки, загорелые руки, сверкающие яростью глаза, а  сам  Френд  засветился  в
вышине, словно солнце, принявшее очертания человека...

***

   Лео Френд чувствовал, как он близок к пониманию сути вещей, что находится
буквально на пороге всевластия, и все это без всякой посторонней помощи, все
достигнуто им  самим!  Он  видел  теперь,  что  именно  так  и  должно  было
произойти, что только своими усилиями можно достичь желаемого. Одержать верх
над Харвудом надо сейчас, именно сейчас или никогда.
   Но чтобы стать Богом - это ведь  означало,  что  в  нем  изначально  была
заложена  божественная  сущность,  -  он  должен  был  найти  смысл  каждого
отдельного события в своем прошлом, определить его место, совместимое с  его
божественной сутью... Там не должно было остаться ничего, о чем стыдно  было
бы вспомнить.
   Со сверхчеловеческой быстротой он мысленно просмотрел  собственную  жизнь
год за годом:  болезненная  страсть  истязать  животных,  мелкая  зависть  к
товарищам, отравленные конфеты, оставляемые возле школьных дворов и работных
домов, - он оказался способен взглянуть в  глаза  фактам,  найти  оправдание
каждому мелкому случаю и  совместить  их  со  своей  божественностью.  Френд
тотчас почувствовал, как его сила неизмеримо возрастает по мере того, как он
приближается   к   полному   довольству   собой,   за   которым   его   ждет
всемогущество...
   И в конце концов, после устранения Харвуда,  Френду  останется  оправдать
лишь один-единственный факт из... Но это было наиболее унизительное  событие
из всех, которые он пережил, и даже теперь с огромным  трудом  он  заставлял
себя не отворачиваться от него... Однако именно сейчас,  когда  он  висит  в
воздухе над своим кораблем, противостоя уже почти побежденному врагу,  когда
почти завоеванный им приз поднимается из разрушенной каюты навстречу ему, он
все же должен найти в себе силы пережить событие заново.
   Ему пятнадцать лет, он стоит в своей провонявшей тушеной капустой спальне
напротив книжного  шкафа...  нет,  нет,  стоит  он  в  роскошной  спальне  с
деревянными панелями, полной благоухания жасмина, долетающего  из  открытого
окна и мешающегося с неповторимым запахом переплетенных в кожу  книг...  так
оно было, есть и всегда будет, не существовало никогда той вонючей,  грязной
берлоги, в которой он жил... Его мать  открыла  дверь  и  вошла.  Лишь  одно
мгновение она была толстой седой старухой в бесформенном балахоне. Нет,  она
была высокой, прекрасной женщиной в цветастом шелковом распахнутом халате...
Семью годами раньше  он  открыл  для  себя  магию  и  с  тех  пор  неуклонно
совершенствовался в ней. Теперь ему хотелось поделиться  богатствами  своего
ума с единственным человеком, который мог его оценить и понять...
   Он подбежал к ней и поцеловал...
   И снова все вышло из-под  контроля:  она  снова  была  толстой  старухой,
поднявшейся  наверх,  чтобы  перестелить   ему   постель.   Роскошная   зала
превратилась в клетушку с потрескавшимся потолком, а его,  пятнадцатилетнего
толстого подростка, застали за онанизмом. Он покрывал ее  поцелуями,  потому
что думал, будто она пришла по другой причине...
   - Ой, мамочка, - задыхаясь, пробормотал он с бьющимся  сердцем.  -  Мы  с
тобой можем владеть миром. Я знаю магию, я могу...
   Огромным усилием воли он  опять  превратил  ее  в  прекрасную  женщину  в
роскошной одежде, увеличил спальню до  королевских  размеров...  и  как  раз
вовремя, поскольку знал, что в следующий момент отец  -  муж  его  матери  -
войдет в комнату, и сомневался в том, что сумеет вновь пережить  последующую
сцену такой, какой она была на самом деле.
   Что ж, внушал он себе, я создаю новую реальность, и через несколько минут
это невыносимое воспоминание перестанет соответствовать действительности.
   На лестнице  раздались  грузные  шаги,  Френд  сконцентрировался,  и  они
превратились в легкие шажки ребенка. На  площадке  была  лампа,  и  огромная
колеблющаяся тень угрожающе заслонила проем двери... И снова  Френд  усилием
воли заставил все измениться: теперь  на  пороге  лежала  тень  сгорбленного
маленького человечка, такая жидкая, словно отбрасывающее ее  существо  почти
нематериально.
   В комнату вошел тощий старик, похожий на крысу, вставшую на задние  лапы,
не представляющий ни для кого никакой угрозы, несмотря на злобный  прищур  и
хищный оскал.
   - Это что? - раздался  раскатистый  бас,  но  Френд  спохватился,  и  бас
превратился в писк: - Что здесь происходит?! - От  заморыша  пахло  вином  и
табаком. Крошка-папаша смешно проковылял по выложенному плиткой полу  к  Лео
Френду, и в этой реальности увесистая оплеуха сменилась беспомощным,  слабым
толчком.
   Мать повернулась к вошедшему, и только  от  одного  ее  взгляда  крыса  в
штанах отпрянула от мальчика.
   - Ты - невежественная скотина. - Ее тихое музыкальное контральто отдалось
эхом от покрывающих стены панелей и слилось с журчанием веселых  фонтанов  в
саду. - Грязное отродье! Красота и величие не для  твоего  скудного  умишка.
Пошел вон!
   И тварь, спотыкаясь, попятилась к двери, унося с собой винную вонь...

***

   Харвуд осел еще на один фут. Он уже был почти вровень с бортом, взмок  от
пота, волосы прилипли ко лбу. Он натужно, тяжело дышал,  не  открывая  глаз.
Лишь на мгновение один глаз приоткрылся, но в нем