кто  иной,  как  доктор
Ромени, - лысый череп, развевающийся  плащ  и  пружины  на  подошвах  не
оставляли ни малейших сомнений.

***

   Когда инерция прыжка  иссякла  и  хватка  земного  притяжения  начала
отклонять его вниз, увеличивая на глазах мелькавшие внизу крыши  высоких
строений Лондонского моста и неподвижную  белую  ленту  замерзшей  реки,
доктор Ромени заметил, что прыжки его  уже  не  так  высоки,  как  всего
несколько минут назад, а его оболочка из активизированного воздуха  дает
брешь, пропуская внутрь ледяной холод. "Значит, это  вовсе  не  означало
удвоения моих сил, - подумал  он.  -  Просто  обычная  сила  моей  магии
распространяется  шире  в  более  архаичной  и,   следовательно,   более
восприимчивой к волшебству среде, а  теперь  эффект  понемногу  начинает
сходить на нет, - думал он, отталкиваясь обеими ногами  от  выступающего
конька крыши и изящным сальто приземляясь на булыжную  мостовую.  -  Так
человеку, некоторое время сражавшемуся чужим, более тяжелым мечом,  свой
кажется еще легче, чем он есть на самом деле, хотя  это  ощущение  новой
силы довольно быстро проходит. Вряд ли оно сохранится  у  меня  даже  до
утра... а окно во времени, расположенное в разгромленной нами гостинице,
закроется еще до рассвета.
   Как бы то ни было, - решил он, зацепившись рукой за вывеску трактира,
изображавшую  пляшущего  мавра,  -  мне  необходимо  как  можно  быстрее
связаться с Фике  и  Мастером  и  рассказать  им,  кто  я  и  как  здесь
оказался".

***

   Ну, уж этот обед должен удаться на славу, -  подумал  Эзра  Лонгвелл,
вообще любивший наслаждаться изысканными яствами, коими  Братство  Антея
обыкновенно потчевало своих членов. Он долил в свой стакан портвейна  из
бутыли,  стоявшей  у  камина,  -  в  эту  лютую  зиму  даже   шампанское
приходилось отогревать у огня полчаса, а уж клареты и крепленые  вина  и
все полтора. Отхлебнув все еще ледяного вина, он  подошел  к  маленькому
тюдоровскому окошку - только оно не замерзло  из-за  близости  печи.  Он
стер со стекла иней и выглянул на улицу.
   Западнее моста  мерцали  в  ночи  огоньки  лавок  и  палаток  ледовой
ярмарки, протянувшейся по  скованной  льдом  Темзе  от  Темпл-стейрз  до
набережной  Суррея.  По  льду   ракетами   или   метеорами   проносились
конькобежцы с фонарями в руках, но  Лонгвелл  предпочитал  оставаться  в
теплом доме в ожидании вкусного обеда.
   Он отошел от  окна  и,  окинув  нежным  взглядом  кипевшие  на  плите
кастрюльки (Повнимательнее с этими восхитительными сосисками,  миссис!),
вернулся через холл в столовую; завязанная  вокруг  его  правой  лодыжки
цепь негромко позвякивала при ходьбе.
   Оуэн Бургхард поднял взгляд и улыбнулся ему:
   - Ну и каково тебе таскать свой вес,  Эзра?  Лонгвелл  покраснел  под
взглядами остальных членов Братства.
   - Не так плохо, - сказал он, опускаясь в крякнувшее под его  тяжестью
кресло. - Хотя все равно чертовски холодно.
   - Ничего, это тебе полезно, Эзра: бодрит, -  заявил  Бургхард,  вновь
переводя взгляд на разостланную на столе карту. Он постучал  по  правому
верхнему углу черенком своей глиняной трубки и обычным для него  деловым
тоном продолжал:
   - Итак, вы видите, джентльмены, что возросшая активность Фике  и  его
шайки цыган...
   Его слова были прерваны громким стуком в дверь.
   В мгновение ока все оказались на ногах,  схватив  мечи  и  пистолеты;
каждый, вскакивая, высвободил  цепь  из-за  отворота  ботфортов,  словно
жизнь его зависела от этой цепи не меньше, чем от оружия.
   Бургхард подошел к двери, отодвинул засов и отступил  на  шаг.  -  Не
заперто! - крикнул он.
   Дверь распахнулась, и брови всех  присутствующих  удивленно  поползли
вверх: в комнату ввалился некто, очень напоминающий героя  скандинавских
мифов. Он был невероятно высок - выше даже  короля,  а  уж  в  том  было
добрых два ярда росту, - и его странного покроя,  не  по  сезону  тонкий
плащ не мог скрыть размаха его плеч и крепости  рук.  Покрытая  льдом  и
инеем борода делала его похожим на старика.
   - Если у вас есть огонь, - прохрипел он, с трудом ворочая  замерзшими
губами, - и чего-нибудь горячего выпить... - Он пошатнулся,  и  Лонгвелл
испугался, что в случае его падения все книги обрушатся с полок.
   Бургхард, словно лишившись дара речи, ткнул пальцем в  правый  башмак
пришельца - за ним по  полу  тянулась  обледенелая  цепь  -  и  бросился
подхватить его.
   - Бисли! - рявкнул он. -  Помоги  мне  удержать  его.  Эзра,  кофе  и
бренди, быстро! -  Бургхард  и  Бисли  помогли  полузамерзшему  великану
добраться до скамьи у огня. Когда Лонгвелл принес большую кружку кофе  с
ромом, великан не сразу припал к ней, а прежде подышал немного ароматным
паром.
   - Ax, - выдохнул он наконец, поставив кружку на скамью рядом с  собой
и протягивая рухи к пламени. - Я думал, мне конец. У вас что,  все  зимы
такие?
   Бургхард нахмурился и переглянулся с остальными:
   - Кто вы такой, сэр, и как вы оказались здесь?
   - Я слышал, что вы собирались... то есть собираетесь в доме на  южном
конце моста. В первый дом, куда я постучал, меня не пустили, но дали мне
ваш адрес. Что же до того, кто я, вы можете звать меня... черт,  я  даже
не могу выдумать  подходящего  имени.  В  общем,  я  пришел  сюда,  -  и
изможденное лицо его осветилось улыбкой, - потому что знал,  что  должен
прийти сюда. Сдается мне, что вы - те гончие, что нужны  мне  для  того,
чтобы изловить мою лисицу. Видите ли, есть такой чародей по имени доктор
Ромени...
   - Вы хотите сказать, доктор  Романелли?  -  спросил  Бургхард.  -  Мы
слышали о таком.
   - Слышали? В ваше время?  Слава  Богу.  Так  вот,  у  Романелли  есть
двойник по имени Ромени, запрыгнувший -  я  полагаю,  вам  ясно,  что  с
помощью колдовства - в ваш Лондон. Его  надлежит  изловить  и  принудить
вернуться туда... где ему положено быть. И если повезет, его можно будет
заставить захватить и меня с собой.
   - Близнец? Бьюсь об заклад, вы имеете в виду ка, -  заявил  Лонгвелл,
ухватив щипцами уголек из камина и осторожно опуская его в  свеженабитую
трубку. - Не угодно ли трубочку?
   - Спасибо, не откажусь, -  ответил  Дойль,  принимая  хрупкую  трубку
белой глины и кисет с табаком. - Что такое ка?
   Бургхард нахмурился еще сильнее:
   - Вы чертовски странный человек, сэр. Воистину вы  -  странная  смесь
знания и неведения; настанет время, я надеюсь, когда я  с  удовольствием
выслушаю вашу  историю.  Например,  вы  носите  связующую  цепь,  однако
непохоже, чтобы вы знали о нас много, вам известен доктор Романелли,  но
вы не знаете, что такое ка или как случилось, что нынешняя зима выдалась
такой свирепой. - Он улыбнулся, хотя в его простецких на  первый  взгляд
глазах продолжал гореть подозрительный огонек.  Он  провел  пятерней  по
своим коротко остриженным, редеющим волосам. - Так или иначе, ка  -  это
копия живого человека, взращенная из нескольких капель крови оригинала в
чане со специальным зельем. И если весь процесс выполнен  как  положено,
копия не только неотличима от оригинала внешне, но и обладает всеми  его
познаниями.
   Дойль набил трубку сухим табаком и разжег ее так же,  как  это  делал
Лонгвелл.
   - Да, я полагаю, Ромени может оказаться такой тварью,  -  сказал  он,
выпуская кольцо дыма и наслаждаясь  тем,  как  оттаивает  у  камина  его
борода. Неожиданно его глаза расширились. - Ага,  кажется,  я  знаю  еще
одного человека, который может быть... ка. Вот бедолага! Я  уверен,  сам
он и не знает этого.
   - Вам известен Аменофис Фике? - спросил Бургхард.
   Дойль оглядел всю компанию, не зная, сколько известного ему он  может
открыть им.
   - Он был - или есть, или будет - вожак шайки цыган.
   - Воистину так. Только почему "был" или "будет"?
   - Не обращайте внимания. Так или иначе, джентльмены, это  ка  доктора
Романелли находится сегодня в Лондоне, и он обладает  знаниями,  которые
заказаны здесь всякому, и его необходимо найти и отправить туда, где ему
положено находиться.
   - И вы хотите вернуться с ним? - уточнил Бургхард.
   - Совершенно верно.
   - Но зачем вам такой опасный - пусть и быстрый - способ  перемещения?
- удивился Бургхард. - Верхом или  морем  вы  за  шесть  месяцев  можете
добраться почти куда угодно.
   Дойль вздохнул.
   - Насколько я  понимаю,  вы  выполняете  функции...  некоторого  рода
магической  полиции,  -  начал  он.  Бургхард  улыбнулся   и   вздрогнул
одновременно.
   - Не совсем так, сэр. Ряд могущественных и дальновидных лордов платят
нам за то, что мы оберегаем Англию от колдовской порчи. Мы не занимаемся
магией, но боремся с ней.
   - Ясно. - Дойль положил трубку на камин. - Если я расскажу вам все, -
осторожно произнес  он,  -  и  вы  согласитесь,  что  эта  тварь  Ромени
представляет собой угрозу - я бы  сказал,  страшную  угрозу  -  Лондону,
Англии  и  всему  миру,  то  поможете  ли  вы  мне  изловить  его  и  не
препятствовать моему возвращению - если это, конечно, возможно  -  туда,
куда мне нужно?
   - Даю вам свое слово, - негромко ответил  Бургхард.  Дойль  несколько
секунд молча смотрел  на  него.  В  комнате  воцарилась  тишина,  только
трещали поленья в камине.
   - Хорошо, - громко произнес он наконец. - Я постараюсь быть кратким -
действовать надо быстро, а мне кажется, я  знаю,  где  его  надо  искать
через час или около того. Мы с  ним  брошены  сюда  какой-то  магической
силой, но не из другой страны вроде Турции. Мы попали  сюда  из  другого
времени. Последнее  утро,  что  я  помню,  было  утро  двадцать  шестого
сентября 1810 года.
   Лонгвелл прыснул, но осекся, когда Бургхард поднял руку.
   - Продолжайте, - сказал тот.
   - Итак, что-то...  -  Дойль  замолчал,  поскольку  заметил  на  столе
тетрадь в кожаном переплете, и хотя та была совсем новая, с вытисненными
на обложке золотыми цифрами 1684, он узнал ее и подошел к столу. Рядом с
чернильницей лежало  наготове  перо,  и  он,  ухмыляясь,  окунул  его  в
чернильницу, открыл последнюю страницу  и  написал  на  обложке:  "Ихей,
энданбрей. Анкей уйяй игитдай?"
   - Что вы такое пишете? - удивился Бургхард. Дойль  только  отмахнулся
от него.
   - Джентльмены, что-то проделало отверстия в структуре времени...

***

   Пятнадцать  минут  спустя  группа  из  пятнадцати   человек,   одетых
соответственно погоде, вывалилась из двери старого дома и  поспешила  по
узкому проезду Лондонского моста на юг, к Суррею. Проход между  древними
домами позволял идти по двое, но они шли по одному. Дойль шагал  вторым,
следом за закутанным Бургхардом, без труда поспевая за ним, несмотря  на
болтавшийся на правом боку тяжелый меч в  ножнах.  Единственным  светом,
освещавшим им дорогу, был тонкий луч фонаря Бургхарда, так как  неверный
лунный свет освещал только  верхние  этажи,  островерхие  крыши  да  еще
паутину балок, протянувшихся над  улицей  между  домами  и  не  дававших
старым зданиям  завалиться  друг  на  друга.  На  мосту  стояла  тишина,
нарушаемая только случайным лязгом цепи о булыжник, и откуда-то издалека
доносились еле слышные отзвуки смеха и музыки.
   - Сюда! - прошептал  Бургхард,  сворачивая  в  щель  между  домами  и
освещая  фонарем  деревянную  конструкцию,  в  которой  Дойль  распознал
ведущую вниз лестницу. -  Нет  смысла  объявлять  о  нашем  присутствии,
маршируя через южные ворота.
   Дойль последовал за ним вниз по  темной  лестнице,  и  после  долгого
спирального спуска по колодцу, ведущему сквозь каменную опору моста, они
вышли на открытую площадку под пролетом. Дойль в первый раз заметил, что
река, просвечивающая сквозь деревянные ступени, скована льдом.
   По льду в сторону северного берега  направлялась  вереница  людей,  и
Дойль мельком глянул на  них,  но  что-то  заставило  его  присмотреться
повнимательнее. Что-то в  них  есть  странное,  что-то  не  так.  Может,
странный, сгорбленный  вид  некоторых?  Или  качающаяся,  подпрыгивающая
походка идущего впереди?
   Дойль схватил Бургхарда за плечо.
   - Подзорную трубу! - сказал он негромко, но настойчиво, и  тут  же  в
него сзади врезался Лонгвелл.
   - Сейчас. - Бургхард порылся под  пальто  и  передал  Дойлю  складную
подзорную трубу.
   Дойль щелчками раздвинул трубу в рабочее положение и направил  ее  на
странную процессию. Он так и не смог настроить  резкость,  но  даже  так
разглядел, что подпрыгивающий предводитель, несомненно, доктор Ромени, а
пятеро... нет, шестеро остальных - какие-то калеки, закутанные в меха.
   - Вон он, - тихо произнес Дойль, возвращая подзорную трубу Бургхарду.
   - Ах, проклятие. Пока они на льду, мы не осмелимся напасть на них.
   - Это почему? - спросил Дойль.
   - Связь, дружище. От цепей на воде нет толку, - раздраженно  прошипел
Бургхард.
   - Истинно так, - подтвердил Лонгвелл из темноты. - Случись нам биться
с ним на льду, он нашлет на нас всех демонов Ада,  и  ничто  не  защитит
наши души от убиения, отводя от них скверну.
   Порыв северного ветра ударил по старой  лестнице,  покачнув  ее,  как
мостик корабля.
   - Все же никто не помешает нам преследовать их на северном берегу,  -
вслух рассуждал Бургхард. - Вперед!
   Они продолжили спуск и через несколько  минут  оказались  на  старом,
покосившемся заснеженном причале, с которого спустились на лед.
   - Они забирают к западу, - тихо произнес Бургхард, не отрывая глаз от
семи фигур на белом  льду.  Мы  выйдем  из-под  моста  на  его  западной
стороне, свернем на север и встретим их на берегу.
   Когда они проходили по льду под высокой  аркой  моста,  Дойль  увидел
впереди мерцающие огни и снова  услышал  смех  и  музыку,  на  этот  раз
громче. Они доносились со стороны палаток, лавок и качелей с фонарями на
шестах, выстроившихся на льду, и большая парусная лодка, поставленная на
колеса, медленно разъезжала взад-вперед по замерзшей  поверхности  реки;
паруса и колеса были расписаны  яркими  лицами,  в  воздухе  развевались
ленты и вымпелы. Безмолвная процессия Братства Антея обогнула ярмарку  с
востока, забирая к северу.
   Им оставалось еще ярдов сто до берега,  когда  из  темноты  северного
пролета  моста  показалась  компания  доктора  Ромени  и  направилась  к
лестнице напротив  Темз-стрит.  Высокая,  подпрыгивающая  фигура  -  сам
доктор, - шагнув на ступени, оглянулась, но не успел  он  еще  повернуть
голову, как  Бургхард  вильнул  вбок  и  прошелся  колесом,  ухитрившись
толкнуть Дойля в грудь - тот поскользнулся,  не  удержался  на  ногах  и
неуклюже плюхнулся на лед, на что Бургхард разразился  громким  хохотом.
Лонгвелл исполнил несколько гротескных балетных па, и на мгновение Дойлю
показалось, что Ромени наложил на них заклятие безумия и что  он  и  сам
вот-вот начнет лаять по-собачьи или поедать свою шапку.
   Ромени отвернулся и продолжил подниматься по лестнице в сопровождении
свиты. Потом луна зашла за облако, как бы погасив свет на сцене.
   Бургхард  и  Лонгвелл,  оба  с  серьезными  лицами,   помогли   Дойлю
подняться.
   - Приношу извинения, - сказал Бургхард, - пускай считают нас  пьяными
забулдыгами. А теперь быстро за ними.
   Дюжина членов Братства бегом устремилась к берегу  -  Дойлю  пришлось
перейти на скользящий шаг, чтобы не упасть на льду, - и через пару минут
они, перебравшись через вмерзшие в лед обломки мачты затонувшего  судна,
оказались у подножия лестницы.
   По  узкой  улочке  вышли  они  к  Темз-стрит  и   там   остановились,
оглядываясь в поисках преследуемой жертвы.
   - Туда, - сказал Бургхард, указывая на цепочку следов на снегу. - Они
пошли прямо по улице.
   Все двенадцать устремились в  ту  сторону,  хотя  Дойль  все  еще  не
понимал, каким образом Бургхард определил направление  движения  Ромени;
все, что увидел он сам, - это следы двух очень крупных собак.
   Они перешли на бег, и тело Дойля  среагировало  на  неуловимый  шорох
прежде, чем его мозг что-либо осознал: его левая рука выхватила  меч  из
ножен и сделала выпад одновременно с  броском  одной  из  тварей,  и  та
напоролась на острие. Удар оттолкнул его назад, он услышал яростный хрип
и лязг зубов о  сталь,  и  его  левая  нога  быстрым  движением  скинула
умирающее чудовище с лезвия.
   - Берегись! - услышал он крик Бургхарда впереди, и тут фонарь упал на
мостовую, его защитная створка распахнулась, осветив узкую улицу  желтым
светом.
   Картина, открывшаяся глазам Дойля, походила на  безумную  литографию,
достойную  Гойи:  Бургхард  катался  по  земле,  сцепившись  с  какой-то
мускулистой тварью - получеловеком, полуволком; еще несколько  таких  же
тварей столпились  вокруг  борющейся  пары.  Они  стояли  на  ногах,  но
ссутулив плечи так, словно ходьба на задних лапах  им  в  диковинку,  их
морды выдавались вперед наподобие собачьих,  а  широкие  пасти  сверкали
зубами, показавшимися Дойлю кинжалами из слоновой кости... Однако  в  их
маленьких глазках светился разум, и они отшатнулись назад, когда  Дойль,
не сводя с них глаз, пронзил мечом того, который боролся  у  его  ног  с
Бургхардом.
   - Сорлз, Ровари!  -  рявкнула  одна  из  тварей  через  плечо,  когда
Бургхард отшвырнул своего мертвого противника в сторону и встал, вытирая
кровь с лица и держа меч в правой руке; в левой был зажат  окровавленный
кинжал. Два уродливых, покрытых густым мехом тела перестали дергаться  и
затихли без движения между двумя группами.
   - Лонгвелл, Тайсон, -  негромко  приказал  Бургхард,  -  вокруг  этих
домов,  быстро,  и  перекрыть  тот  выход  с  улицы!  -   Двое   Братьев
беспрекословно бросились исполнять приказ, лязгая цепями.
   Ромени  повернулся,  бросился  обратно,  протолкавшись  между  своими
волкоподобными  слугами,   и   оказался   лицом   к   лицу   со   своими
преследователями.  Лицо   его,   освещенное   фонарем,   было   искажено
ненавистью; он открыл рот и начал  произносить  заклинания,  от  которых
воздух вокруг них  сгустился  и  помутнел,  -  Дойль  почувствовал,  как
вибрирует и греется цепь на его  лодыжке,  -  и  только  теперь  заметил
Дойля, стоявшего прямо перед ним с  обнаженным  и  окровавленным  мечом,
откровенно неуязвимого для его магии и даже не пытающегося  скрыть  это.
Заклинания оборвались, и какое-то мгновение Ромени  продолжал  стоять  с
разинутым ртом.
   Дойль нагнулся подобрать фонарь, выпрямился и, улыбаясь,  нацелил  на
чародея острие меча.
   - Боюсь, вам придется пройти с нами, доктор Ромени, - сказал он.
   Волшебник сделал большой скачок назад, через головы своих волколюдей,
и бросился прочь по улице, за ним - его твари, а за  ними  на  некотором
расстоянии Бургхард с остальными.
   Откуда-то  спереди  раздался  пистолетный   выстрел,   сопровождаемый
пронзительным воем, эхом отдававшимся  от  каменных  стен,  и  когда  он
смолк, Дойль услышал крик Лонгвелла:
   - Стойте, проклятые твари, у нас хватит пистолетов послать  вас  всех
домой, в Ад!
   Дойль, бежавший первым, поднял фонарь выше как раз вовремя для  того,
чтобы увидеть, как фигура в развевающемся плаще взмывает вверх.
   - Он запрыгнул на крышу, снимите его! - взревел он, и два пистолетных
выстрела грянули почти одновременно, выплюнув вверх языки огня, а  потом
его чуть не оглушил третий выстрел из пистолета Бургхарда почти  у  него
над ухом.
   - Эти твари бегут по стене что твои  пауки!  -  крикнул  Лонгвелл.  -
Стреляйте же!
   Где-то над головой со скрипом  распахнулось  окно,  и  ночной  горшок
ударился о противоположную стену, облив содержимым Дойля.
   - А ну убирайтесь прочь, вы, воры и убийцы! - пронзительно  заверещал
женский голос.
   По обледенелой мостовой забарабанили отбитые пулями осколки камней.
   - Не стреляйте! - хрипло с досадой крикнул Бургхард.  -  Вы  заденете
эту чертову бабу!
   - Они ушли, шеф, - сообщил подоспевший Лонгвелл. -  Перевалили  через
крышу, как крысы, и ушли.
   - Возвращаемся на Темз-стрит, - прохрипел  Бургхард.  -  Мы  потеряли
Ромени; теперь он может уйти по крышам куда угодно.
   - Эй, не вернуться ли нам к  своей  трапезе