о, он  повалился  лицом
на палубу, и от падения гиганта ощутимо вздрогнул корпус корабля.
   - Матерь Божья! - выдохнул лейтенант, внезапно садясь и  все  еще  сжимая
разряженный пистолет и эфес сломанной шпаги.
   Один из матросов подобрал саблю Тэтча и, нагнувшись над трупом, занес  ее
над головой, пытаясь отыскать под гривой спутанных волос  место  для  удара.
Наконец он опустил тяжелое лезвие, оно с хрустом пронзило позвонки и впилось
в палубу, и отсеченная  голова  Тэтча  откатилась  и  воззрилась  в  небо  с
напряженной, сардонической улыбкой.
   Когда в сумерках начался прилив, четыре  потрепанных  шлюпа  прошли  мимо
острова Бикон, направившись в открытое море.  Уцелевшие  пираты  содержались
под стражей на борту "Приключения", а голова Тэтча раскачивалась на бушприте
одного из военных шлюпов. Кровь давно уже перестала капать и растворилась  в
соленой морской воде, но одна из капель удерживалась на корпусе корабля ниже
ватерлинии.
   Капля еле заметно пульсировала.

Глава 21

   Эхо выстрела прокатилось по гавани острова Нью-Провиденс, и хотя  отблеск
стекла на борту "Делиции" показал, что один из  офицеров  британского  флота
направил подзорную трубу  на  стрелявшего,  оно  никого  не  встревожило  на
берегу: никто не боялся быть убит и никто не интересовался, кого убили,  как
это могло случиться шесть месяцев назад. Джек  Шэнди  прошлепал  босиком  по
раскаленному песку к курице, которую он обезглавил выстрелом  из  пистолета.
День только начинался, и выпивка еще не успела лишить его меткости.
   Он подобрал голову; как Шэнди и опасался, на клюве были написаны буквы, и
он бросил ее на песок.
   Черт, подумал он, вот тебе и жареная  курица.  Хорошо  еще,  что  старина
Сауни не начал загонять лихорадку в омаров. Он  сунул  пистолет  за  пояс  и
направился к форту. Новая кладка была более темной, и теперь стены  казались
пегими. Шэнди подумал, что эти усовершенствования, а не британский флаг и не
присутствие Вудса Роджерса заставили  старого  безумного  губернатора  Сауни
покинуть форт.
   Шэнди бросил взгляд налево, на гавань. Здесь теперь  стояло  куда  меньше
кораблей, чем до прибытия Роджерса, и легко можно было  разглядеть  старушку
"Дженни". Шэнди отказался от своего капитанства, когда три месяца назад  они
прибыли сюда, и ему  даровали  помилование.  Теперь  вместо  него  капитаном
"Дженни" объявил себя Веннер. К этому времени, однако,  все  пираты  сдались
властям: было ясно, что дни пиратства канули в прошлое, и никто особенно  не
стремился к командованию старым шлюпом. Веннер  переоснастил  шлюп,  очистил
корпус, и было совершенно очевидно, что он намеревается вернуться к прежнему
занятию. Шэнди слышал, что он тайком подбирает себе команду  из  тех  бывших
пиратов, которые вздыхали по старым временам; однако Шэнди он не звал, да  и
сам Шэнди этим не интересовался.
   Английская бригантина, которая с самого  утра  лавировала,  пробираясь  в
гавань, стояла теперь на якоре, и хотя с нее  и  сгружали  и  перевозили  на
берег припасы, вокруг не ощущалось той праздничной атмосферы, которой ожидал
Шэнди. Люди вокруг стояли группами, что-то тихо обсуждая между собой и качая
головами, одна из проституток театрально всхлипывала.
   - Джек! - позвал его сзади кто-то. Шэнди обернулся и увидел, что  к  нему
торопится Скэнк.
   - Привет, Скэнк, - сказал он,  когда  парень,  тяжело  дыша,  остановился
рядом.
   - Ты новости слышал?
   - Наверное, нет, - сказал Шэнди. - Если слышал, то забыл, - Тэтч убит!
   Шэнди улыбнулся, как улыбнулся бы воспоминанию о детских играх.
   - А. - Он опять двинулся вдоль берега, и Скэнк пошел рядом. - Уверен, что
это правда? - спросил Шэнди,  останавливаясь  подле  палатки,  которая  была
чем-то вроде кабака на открытом воздухе.
   - Да, точнее и быть не может. В Северной Каролине месяц  назад.  Половину
экипажа схватили, а голову Тэтча преподнесли самому губернатору.
   - Значит, он умер на воде? - пробормотал Шэнди, беря протянутую  чашку  с
ромом; ему даже не приходилось теперь делать заказ.
   Скэнк кивнул:
   - Ага, его застукали возле Окракок, на шлюпе "Приключение".  Говорят,  он
припрятал где-то "Месть королевы Анны" и все свои богатства тоже.  На  борту
"Приключения" не нашли ни единого реала.  Это  на  него  непохоже.  Сдается,
военные прикарманили все денежки.
   - Вряд ли. Готов спорить, -  Шэнди  задумчиво  отхлебнул  рома,  -  готов
спорить, что он все припрятал. "Приключение", говоришь? Подходящее имя,  это
действительно его величайшее приключение.
   Скэнк оглядел палатки, пляж, полузатонувшие корпуса  брошенных  кораблей,
от которых люди губернатора Роджерса очищали гавань.
   - Сдается, что это уже и не пиратский остров. Шэнди расхохотался:
   - Ты что, только что заметил?  Только  два  дня  назад  вон  там  Роджерс
повесил восьмерых, помнишь? За нарушение условий амнистии. И мы  все  просто
были зрителями, а потом повернулись и разошлись.
   - Да, но... - Скэнк запнулся, пытаясь выразить свою мысль.  -  Мы  знали,
что где-то там существует старина Тэтч...
   Шэнди пожал плечами и кивнул:
   - ...И что он может вернуться.  Да,  я  понял  тебя.  Я  и  сам  не  могу
представить, чтобы даже Вудс Роджерс  смог  ему  долго  сопротивляться.  Да,
согласен, скоро введут налоги, штрафы, правила,  где  причаливать  лодку.  И
знаешь что? Я думаю,  что  и  магия  перестанет  тут  действовать,  как  это
случилось там, на востоке.
   - Черт возьми. - Скэнк рассеянно взял из рук Шэнди  кружку,  отхлебнул  и
вернул обратно. - Чем ты собираешься заняться, Джек? Я думаю  присоединиться
к Веннеру.
   - А, останусь, пока хватает денег на ром, а  потом  подамся  куда-нибудь,
найду себе работу. Черт возьми, не за горами тот день,  когда  Англия  вновь
объявит войну Испании, пиратство вновь узаконят, и я, быть может, наймусь на
какой-нибудь капер. Не знаю. Сегодня солнечный день, у меня  есть  ром,  так
что завтрашние проблемы завтра я и буду решать.
   - Ха, ты был более... -  Сегодня  Скэнк  явно  упражнялся  в  абстрактных
понятиях. - Ты был более шустрый.
   - Да, верно, я помню. -  Джек  осушил  кружку  и  протянул  ее  за  новой
порцией. - Но, думаю, я уже скоро забуду все это.
   Обеспокоенный, хотя и сам не знал чем, Скэнк кивнул и зашагал  туда,  где
на берег сгружали припасы.
   Шэнди уселся на песок и улыбнулся, чувствуя тепло, которое разливалось по
всему телу от рома. Более шустрый, подумал он. Ну да, конечно,  Скэнк,  было
из-за чего проявлять прыть. Я хотел наказать дядюшку Себастьяна  и  доказать
миру - и закону! - что он совершил преступление, обобрав и убив моего  отца.
Но еще сильнее мне хотелось вызволить Бет Харвуд и сказать ей...  поделиться
с ней мыслями, которые пришли мне в голову. Но ничего этого  осуществить  не
удалось.
   Там, в гавани, косые паруса на "Дженни" начали разворачиваться,  и  Шэнди
перевел на нее взгляд. Кто-то явно пытался переместить гафель выше.
   "Не получится, дружок, - подумал он, -  кованый  держатель  так  побит  в
боях, что выше никак не  даст  поднять  гафель.  К  тому  же  при  не  очень
натянутом парусе "Дженни" шла по ветру гораздо лучше. Будь старина Ходж  или
Дэвис живы, они бы сказали  то  же  самое.  Ты  бы  лучше  занялся  починкой
корпуса".
   Он припомнил время, когда сам приводил "Дженни" в порядок  месяца  четыре
назад. Шлюп добрался до  гавани  полуразбитый,  с  течью  в  трюме,  потеряв
капитана и половину экипажа. Двумя неделями раньше на остров прибыл  Роджерс
со своими солдатами, и к тому времени, как вернулась "Дженни", он уже  успел
изгнать таких нераскаявшихся граждан, как  Чарли  Вейн,  произнести  речь  в
защиту гражданской гордости, поднять британский  флаг  над  Нью-Провиденс  и
распространить памфлеты общества христианской веры, так  что  никто  не  был
особо поражен новостью, что Филип Дэвис  мертв,  а  "Громогласный  Кармайкл"
затерялся среди просторов Карибского моря. Это соответствовало духу времени.
   Вначале Шэнди не интересовался старым шлюпом. Он привел его в гавань днем
в пятницу, и уже вечером, вдрызг напившись, организовал пирушку  с  коронным
блюдом - буйабессом, на что  ушли  остатки  чеснока,  шафрана,  помидоров  и
оливкового масла. Он даже умудрился заслужить похвалу самого Вудса Роджерса,
который поинтересовался, что за  суматоха  поднялась  на  берегу,  а  узнав,
потребовал угощения для себя и своих капитанов. Сам же Шэнди лишь попробовал
блюдо, чтобы убедиться в правильности пропорций, и  в  основном  налегал  на
"Латур Бордо" 1702 года из запасов  Дэвиса.  Его  разбирал  смех  от  каждой
шутки, он с охотой подхватывал каждую песнь, хотя, надо признать, ни одна из
них не исполнялась так душевно, как в дни до прибытия Роджерса. Но мысли его
были далеко, даже Скэнк это заметил и настоял на том, чтобы Шэнди  ел,  пил,
веселился и оставил завтрашние проблемы на завтра.
   В конце  концов  Шэнди  отошел  от  костров  бывших  пиратов  и  офицеров
британского флота, обеспокоенных разгульным весельем, и спустился на  берег.
Он в первый раз ступил на этот остров  шесть  недель  назад,  но  уже  успел
сродниться с этими местами настолько, что Англия и Франция казались  далеким
сном. Он нашел здесь друзей, видел их смерть, и все это еще до того, как  на
горизонте появились корабли нынешнего губернатора.
   Он услышал, как за спиной песок зашуршал под чьими-то ногами, и испуганно
оглянулся, окликнув в темноте:
   - Кто там?
   Приземистый силуэт в рваном платье вырисовывался на фоне огней.
   - Это я, Джек, - послышался тихий девичий голос. - Энн. Энн Бонни.
   Он припомнил слухи, что она пыталась развестись с Джимом Бонни.
   - Энн. - Он поколебался, а потом медленно подошел к  ней  и  взял  ее  за
плечи. - Так многих нет, Энн, - сказал он, чувствуя, как слезы подступили  к
глазам. - Фил... и Ходж... и мистер Берд.
   Энн рассмеялась, но в ее голосе слышались слезы.
   - Я не собака, - тихо повторила она.
   - Время проходит так... быстро здесь, - сказал он, обнимая ее за плечи  и
другой рукой обводя темные заросли острова. - У меня такое  чувство,  что  я
прожил здесь годы...
   Они вместе пошли вдоль берега прочь от костров.  -  Это  все  зависит  от
того, подходишь ли ты для этой жизни, - сказала она.  -  Губернатор  Роджерс
может прожить здесь и пятьдесят лет и все равно  останется  чужим:  ведь  он
весь в плену обязанностей, наказывает  за  преступления,  организует  охрану
кораблей с товаром. Это все груз Старого Света, но ты...  Да  что  говорить,
когда я впервые тебя увидела, я сказала себе: вот парень, который рожден для
этих островов. Эти острова. Слова вызвали  знакомые  образы  стайки  розовых
фламинго на рассвете, кучки перламутровых осколков раковин,  набросанных  на
белом песке  вокруг  остатков  костра,  сине-зеленое  море  в  ослепительных
солнечных бликах, на которое смотришь сквозь  дымку  опьянения,  почерневшие
пыжи, валяющиеся на песке после дуэли, как использованные промокашки  самого
бога войны...
   И он действительно  вписался  в  этот  мир,  или,  вернее,  мог  бы,  ибо
существовала в нем  частица,  которая  с  готовностью  открывалась  невинной
жестокости, царившей здесь, раскрепощенности, прощению всех провинностей...
   Энн повернулась к нему, обняла его,  его  свободная  рука  обвила  ее,  и
внезапно ему страстно захотелось обладать ею,  захотелось  потерять  себя  в
ней, через секунду они  оказались  на  песке,  она  сбросила  платье,  и  он
навалился сверху на теплое тело...
   Звук выстрела над головой оглушил его, и вспышка  на  мгновение  осветила
напряженное лицо Энн. Тут же рукоять пистолета ударила  его  в  затылок,  но
удар пришелся по скользкой косичке, промазанной смолой, рукоять соскользнула
и лишь причинила острую боль. Он скатился с  Энн  и  вскочил  на  ноги.  Она
продолжала лежать, распростершись на спине. Она не была ранена.  Отметина  в
песке показывала, куда  попала  пуля.  Энн  нетерпеливо  стонала,  ее  бедра
дергались, и Шэнди хотелось убить того, кто их прервал, и снова вернуться  к
женщине.
   Рядом с ней стоял Джим Бонни. Он отшвырнул разряженный пистолет и  поднял
руку. Шэнди ощутил внезапный жар и сделал правой рукой жест, отвращающий зло
и обращающий магию на того, кто ее применил. Он укусил себя за язык и плюнул
кровью на Бонни, чтобы придать силу возвратному заклинанию. Волосы на  Бонни
задымились, запахло паленым.  Он  ухватился  за  меховой  плетеный  ремешок,
висевший на поясе, и дымок, вившийся из волос, рассеялся.
   - Дух-покровитель присматривает за мной, скотина, - прошептал Бонни. - Мы
с ним покажем тебе, как красть чужих жен.
   Слишком взбудораженный, чтобы испугаться, Шэнди щелкнул пальцами и указал
на Бонни, но тот еще не убрал руку от своего талисмана, и потому заклинание,
набрав силу, обрушилось на самого Шэнди. Схватившись за живот, он  повалился
на песок от невероятной пронизывающей боли. Бонни  воспользовался  моментом,
пнул жену в бок и пробормотал какой-то заговор, глядя на Шэнди.
   Из носа и ушей Шэнди хлынула кровь.  Разумом  он  понимал,  что  проиграл
схватку и должен бежать или позвать на помощь, но  он  все  еще  желал  Энн,
желал овладеть ею с еще не остывшей кровью Джимми Бонни на руках.
   Но  он  мало  что  мог  сделать,  пока  Бонни   находился   под   защитой
духа-покровителя. Шэнди приподнялся на колени  и  насвистел  мотив,  который
должен был вызвать у Бонни слепоту. Но несмотря на все предосторожности, это
тоже ударило по нему же самому, и пока он слепо мотал головой, Бонни  наслал
на него припадок судорог. Шэнди рухнул на песок, он  метался  и  стонал.  Он
слышал,  как  Бонни  еще  раз  пнул  свою  жену  и  переступил  через   нее,
остановившись над ним.
   Шэнди знал, что теперь слишком поздно спасаться  бегством  или  звать  на
помощь - ему предстояло умереть здесь и сейчас, если он ничего не придумает.
Эта мысль была тем более невыносима, что он представил себе Энн. Именно Джим
Бонни сейчас ляжет с ней, и в эту минуту она не заметит никакой разницы.
   Игнорируя боль во всем теле, он сумел сунуть дергающуюся руку  в  карман,
там все еще оставались крошки от шарика грязи, которую он соскреб  с  сапога
во время того памятного путешествия к Фонтану юности.  Он  выдернул  руку  и
швырнул крошки в небо над собой...

***

   Он оказался в лодке, проплывающей  под  мостом,  увешанным  разноцветными
фонарями. Вкус вина и чеснока во рту сменился вкусом клубники. Он помнил эту
сцену. Париж. Сколько же ему  было?  Лет  девять,  когда  его  отец,  хорошо
заработав, решил угостить его хорошим обедом, а затем прокатиться  по  Сене.
Человек рядом повернулся к нему, но это был не его отец.
   Прямо на Шэнди смотрел  старый  негр,  его  седые  волосы  и  коротенькая
бородка так же круто курчавились, как шевелюры у мраморных статуй.
   - В вуду нападения обычно нацелены на память жертвы, - сказал  старик  на
певучем французском диалекте. - Сумма воспоминаний и есть личность. Если  бы
я хотел причинить тебе вред, ты бы обнаружил,  что  вот  этот  вспомнившийся
тебе эпизод и участвующие в нем люди переменились  страшным  и  смертоносным
образом. Ну как бред при лихорадке. Все будет становиться хуже и хуже,  пока
ты либо не перейдешь в наступление, либо не погибнешь.
   Негр улыбнулся и протянул руку:
   - Меня зовут Мэтр Каррефур. Поколебавшись, Шэнди пожал ему руку.
   - К счастью для меня,  -  продолжил  собеседник,  -  я  лоа,  чья  власть
распространяется на заселенные острова. Мне часто приходится  иметь  дело  с
людьми, и я способен предугадать их действия, не  в  пример  природным  лоа,
которых вы встретили во Флориде. Твои крошки магической глины  не  убили  бы
меня, они утратили  значительную  часть  своей  силы  за  прошедшие  полторы
недели. Но тем не менее они  могут  мне  навредить,  если  я  воздержусь  от
контратаки. Поэтому я не буду ввязываться в схватку между тобой  и  мистером
Бонни.
   Пристыженный, Шэнди отвернулся, глянув назад,  туда,  откуда  они  плыли.
Среди пешеходов на мосту он разглядел несколько женщин, и несмотря на  яркие
фонари, лишь их лица были видны четко и ясно. Ему подумалось, что именно так
ему в десятилетнем возрасте и виделись все женщины, ничего общего с тем, как
выглядела для него минуту назад Энн Бонни. Что можно назвать взглядом  более
ограниченным: тогда в детстве или сейчас?
   - Э-э... благодарю вас, - пробормотал Шэнди. - Но почему... почему вы так
поступаете? Бонни сказал, что вы охраняете его.
   - Да, присматриваю, чтобы ему не был причинен  вред.  Ты  разве  замыслил
что-нибудь плохое?
   - Нет. Теперь уже нет.
   - Тогда я выполнил свои обязанности. Что-то переменилось  в  небе.  Шэнди
невольно посмотрел вверх. Звезды стали расплывчатыми, словно видимыми сквозь
неровное  стекло   -   иллюзия,   созданная   Мэтром   Каррефуром   начинала
рассеиваться. Старик тихо хихикнул:
   - Вам повезло, месье Шанданьяк, что я  один  из  лоа  Рады,  а  не  более
молодое творение Петро. Я не позволяю эмоциям одержать надо мной верх.
   - Я... э-э... рад это слышать.
   Вкус клубники совсем пропал.
   - Надеюсь. Ты перенял этот трюк с глиной у Филипа Дэвиса и употребил  его
впустую. Он оставил тебе еще  кое-что,  и  меня  не  порадует,  если  и  это
исчезнет впустую.

***

   Под боком Шэнди был мягкий песок, над головой звездное небо, и он  понял,
что вновь находится на Нью-Провиденс. Лицо осыпали крошки глины, и он  понял
еще одну вещь: встреча с духом-покровителем произошла не в реальном времени.
   Отразить атаки Бонни теперь не представило труда, и он устало поднялся на
ноги. Бонни не унимался.
   - Слушай, Джим, давай прекратим, - наконец вздохнул Шэнди. - Ты добьешься
только одного: месяц тебе даже вилку поднять сил  не  хватит.  Ступай  лучше
подкрепись изюмом и печеньем, и тогда, может, последствия и не  будут  столь
тяжелыми.
   Бонни удивленно заморгал, но тут  же,  стиснув  кулаки  и  побагровев  от
усилия, выпалил очередную порцию заклинаний. Шэнди отбросил их  в  море.  Из
воды выпрыгнула рыба, которая тут же исчезла в белой вспышке. Шэнди  покачал
головой:
   - Если будешь продолжать в том же духе, то не только  твои  десны,  но  и
твои волосы станут белыми.
   Бонни пошатнулся, сделал шаг к Шэнди, упал лицом в песок и  замер.  Шэнди
обогнул Энн и присел, собираясь перекатить Бонни  на  спину,  чтобы  тот  не
задохнулся.
   Энн села и потянулась к нему:
   - Иди сюда.
   Шэнди подошел и встал над ней.
   - Мне надо идти, Энн. То, что мы собирались сделать... Ничего хорошего из
этого не вышло бы. Я остаюсь здесь, только чтобы переоснастить  "Дженни",  и
снова в путь. - Это решение пришло к нему, только когда он начал говорить. -
Мне нужно кое о чем позаботиться.
   - Это все он, да? - спросила она, пиная бесчувственное тело мужа.  -  Эта
крыса, этот лакей на службе у губернатора Роджерса? Я копила  деньги,  чтобы
откупиться от него и развестись, и ты можешь выкупить меня прямо сейчас.
   - Нет, Энн. Дело совсем не в нем или лишь отчасти. Я...
   - Подонок, - взвизгнула она. - Ты опять вздумал волочиться за этой сучкой
Харвуд!
   - Я отправляюсь  на  Гаити,  -  терпеливо  объяснил  он.  -  У  меня  там
родственник, который, пока не попал на  виселицу,  снабдит  меня  подходящим
морским бригом.
   - Врешь! - продолжала вопить Энн. - Проклятый лгун!
   Шэнди пошел прочь к кострам, шевеля пальцами, чтобы  отвратить  возможные
чары, которые Энн могла навести в промежутках между градом проклятий.
   "Не лгу я, Энн, - думал он. - Я действительно хочу отправиться на Гаити и
положить конец беззаконию, творимому моим дядюшкой, и купить  корабль,  если
смогу. Но признаю, что доля истины в  твоих  словах  есть.  Как  только  мне
удастся получить корабль, способный преодолевать морские стихии,  я  намерен
отыскать, спасти и - если я еще кое-чего стою  -  жениться  на  единственной
женщине, в которой я вижу не только тело, но и лицо,  и  с  которой  мне  не
придется жертвовать соб