но  спровоцировать  Ретта  и
его людей, чтобы они пристрелили его на месте?
   Нет, поздно. Ретт успел подбежать  к  нему  и  заломить  руки  за  спину.
Запястья быстро оказались связаны прочной веревкой.
   - Добрый день, майор Боннет, - холодно произнес Ретт.
   Озноб прошел, и Боннет  почувствовал,  что  успокаивается.  Он  расправил
плечи,  как  подобает  бывшему  армейскому  офицеру,  и  поднял   глаза   на
полковника.
   "Что ж, я умру позорной смертью, - подумал он, - но по  крайней  мере  ни
перед кем не останусь в долгу. Я заслужил  смерть,  которая  меня  ждет.  Не
пиратством - я никогда не занимался им по доброй воле. Теперь мне  не  нужно
обманывать себя насчет того, другого дела..."
   - Добрый день, полковник Ретт, - ответил он.
   - Свяжите чернокожего и  индейца,  -  приказал  Ретт  своим  людям,  -  и
отведите в лодку. Не стесняйтесь подбодрить их острием ножа, если они  будут
недостаточно проворны. - Полковник пнул Боннета. - Это же относится и к вам.
   Боннет двинулся вверх по песчаному склону прямо в серое  небо.  Он  почти
улыбался.
   "Нет, - сказал он себе. - Не следует  дольше  притворяться  перед  собой,
будто я был под действием наркотика, когда забил до смерти ту бедную  шлюху,
так похоже изображавшую мою жену. Теперь мне  предстоит,  хотя  судить  меня
будут за другое, расплатиться за это преступление,  и  я  рад,  что  нашлись
люди, способные воздать мне по заслугам".
   Боннет вспомнил о Черной Бороде.
   - Не позволяйте мне снова сбежать, слышите! - обратился  он  к  Ретту.  -
Заприте меня в надежном месте, откуда никто не  сможет  меня  освободить,  и
приставьте хорошую охрану.
   - Не беспокойтесь, - ответил полковник.

Глава 20

   Когда первые проблески зари над островом Окракок разогнали предрассветную
тьму, Тэтч довольно хмыкнул, увидев  в  устье  бухты  силуэты  двух  военных
кораблей, вставших там на якорь еще с вечера. Пират-великан выплеснул в  рот
последние капли рома и помахал бутылкой Ричардсу.
   - Вот еще одна для Миллера, - сказал он. - Я ему отнесу.
   Он  глубоко  вздохнул,  наслаждаясь  смесью  прохладного  предрассветного
воздуха и паров рома. Казалось, сам воздух застыл  в  напряженном  ожидании,
словно натянутая струна - еще немного, и она лопнет.
   Хотя это ему уже и опротивело, он заставил  себя  прожевать  и,  едва  не
подавившись, проглотить большую конфету из какао пополам с сахаром.
   "Этого должно быть достаточно, - сказал он себе, - пожалуй, никто в  мире
не выпил столько рома и не сожрал столько сладостей, сколько я за эту  ночь.
Могу поклясться, во мне не осталось ни  капли  крови,  которая  бы  не  была
пропитана алкоголем и сахаром".
   - Мы еще можем проскользнуть на восток, кэп, - нервно сказал  Ричарде.  -
Прилив достаточно высок, мы сможем пройти на этом шлюпе по отмелям.
   Тэтч потянулся.
   - И бросить нашу добычу? - спросил он,  тыкая  пальцем  в  качающийся  на
волнах в тридцати ярдах от них шлюп,  захваченный  ими  вчера.  -  Не-а,  мы
справимся с этими вояками.
   Ричарде  встревоженно  нахмурился,  но   промолчал.   Тэтч   ухмыльнулся,
направляясь к трапу, ведущему на пушечную палубу. Сдается, подумал он,  что,
застрелив Израэля Хандса, я убил сразу двух зайцев. Теперь  они  все  боятся
спорить со мной.
   Его ухмылка превратилась в кислую гримасу - на менее  жестоком  лице  это
можно было бы счесть выражением печали, - когда он припомнил то  собрание  в
его крошечной каюте два дня назад. Они получили известие от  Тобиаса  Найта,
таможенника,  что  губернатору  Вирджинии   Спотсвуду   стало   известно   о
присутствии Тэтча в этих местах  и  он  снарядил  корабли  для  его  поимки.
Израэль Хандс тут же стал настаивать, чтобы сняться  с  якоря  и  немедленно
покинуть остров Окракок.
   Тэтч с бесстрастным лицом наклонился и стал разливать ром по кружкам.
   - Разве ты здесь решаешь, как мы будем действовать,  Израэль?  -  спросил
он.
   - Если этого не делаешь ты, ты устраняешься, то  тогда  да,  я  решаю,  -
решительно ответил Хандс. Они плавали вместе еще со времен каперства,  потом
стали пиратами под командованием адмирала Бена Хорниголда, и  Израэль  Хандс
позволял себе более по-свойски разговаривать с Тэтчем. - А  что?  Ты  хочешь
остаться и сражаться  на  "Приключении"?!  -  Он  презрительно  похлопал  по
переборке. - Это же всего лишь шлюп, немногим лучше  рыбацкой  лодки.  Давай
лучше вернемся туда, где мы спрятали "Месть королевы Анны", и выйдем в море.
Черт бы побрал эти гонки по отмелям! Я хочу чувствовать под ногами настоящую
палубу, хочу увидеть настоящие волны!
   И уступая неожиданно нахлынувшей  на  него  нежности  к  старому  верному
товарищу, Тэтч импульсивно решил совершить акт милосердия, который,  как  он
знал, никто таковым не сочтет.
   - Я позабочусь, - буркнул он едва слышно, - чтобы ты увидел  море  опять,
Израэль.
   Под столом он взвел  курки  двух  пистолетов  и,  задув  лампу,  скрестил
пистолеты и выстрелил в темноте. Пламя полыхнуло сквозь щели  между  досками
стола, и Хандса вышвырнуло из кресла. Когда крики несколько стихли и  кто-то
наконец сообразил вновь зажечь лампу, Тэтч увидел, что не промахнулся:  одна
пуля врезалась в стенку, так никого и не задев, а вторая размозжила коленную
чашечку Израэля.
   Все повскакали с мест, глядя на Тэтча  с  удивлением  и  страхом,  а  сам
Хандс, скорчившись у переборки и пытаясь остановить льющуюся кровь,  смотрел
на своего старого товарища с выражением человека, которого предали.
   - Почему, Эд? - удалось ему выдавить сквозь стиснутые зубы.
   Не имея возможности сказать правду, Тэтч лишь раздраженно рявкнул:
   - Черт побери! Да если  я  не  пристрелю  кого-нибудь  из  вас  время  от
времени, вы вообще забудете, кто я такой.
   Хандса на следующее  утро  отвезли  на  берег  мечущимся  в  лихорадке  и
пылающим жаждой мщения. "Но, - подумал Тэтч, спускаясь на пушечную палубу  и
пригибаясь под низеньким потолком, -  ты  по  крайней  мере  останешься  жив
сегодня, Израэль, - тебя не будет на корабле".
   - Держи еще одну, - сказал он  Миллеру,  который  уже  насыпал  в  дюжину
бутылок порох и свинцовые пули и, воткнув  в  каждую  по  фитилю,  аккуратно
разложил их на одеяле. - Ну как вы тут, готовы?
   Миллер ухмыльнулся, и лицо с багровым шрамом  еще  больше  исказилось  от
этой кривой усмешки.
   - Как только скажете, кэп, - радостно отозвался он.
   - Отлично.
   Примерно с тем же чувством, с которым он вспомнил об Израэле  Хандсе,  он
подумал о том, что хорошо бы под благовидным предлогом удалить всю команду с
корабля, чтобы встретить охотников  Спотсвуда  в  одиночку.  Но  чем  больше
прольется сегодня крови, тем лучше будет действовать его  магия.  Чувства  в
сторону, цель оправдывает средства, и  смерть  других  казалась  ему  сейчас
приемлемой ценой за собственное возрождение.
   - Никакой пощады. - Он хлопнул Миллера по плечу.  -  Сегодня  вода  будет
соленой от крови!
   - Чертовски верно, - согласился Миллер, хихикнув, насыпая  через  воронку
порох в новую бутылку.
   - Чертовски верно, - эхом откликнулся Тэтч.
   - Фитили я уже разжег, кэп, - заметил Миллер. - Солнце взошло, и я думал,
вам в самый раз вплести их в волосы.
   - Нет, - ответил задумчиво Тэтч, - пожалуй,  я  не  стану  сегодня  этого
делать.
   Он повернулся к трапу, спохватился и, не оборачиваясь, махнул  Миллеру  и
остальным:
   - Спасибо всем.
   Поднявшись на палубу, он увидел, что  день  уже  действительно  наступил.
Нежно-розовая заря разлилась по небу, мимо, хлопая крыльями, пролетела  стая
пеликанов, а по берегу острова в ста ярдах от корабля деловито шныряли птицы
на длинных тонких ножках.
   - Вот они, кэп, - угрюмо сказал Ричарде. Паруса обоих военных шлюпов были
подняты и полны ветра, и узкие корпуса резали спокойное серебро воды.
   - Хотел бы я знать, есть ли у них лоцман,  который  знает  эти  места,  -
задумчиво пробормотал Ричарде.
   Один из шлюпов содрогнулся и резко замедлил ход, наткнувшись  на  отмель.
Секунду спустя то же самое произошло с другим.
   - Да, - сказал Тэтч, - как видно, нету.
   Надеюсь, подумал он, что все это не впустую, надеюсь, что Спотсвуд послал
за мной в погоню не полных кретинов. С палубы были видны всплески по  бортам
шлюпов - матросы выкидывали в море балласт.
   "Поторопитесь же, идиоты, - подумал он, - скоро отлив, и если я...  я  не
перевоплощусь до Рождества - а до него осталось всего пять недель, - я  могу
не успеть, Харвуд проделает свой глупый трюк и избавится от нее".
   Как жаль, что он не узнал - или не догадался - раньше, что его  свадебная
магия больше не будет срабатывать. Уже давно он обнаружил, что в  колдовстве
есть не только мужские аспекты, но и  женские,  и  что  ни  один  мужчина  в
одиночку не способен получить доступ к ним. В прошлом он всегда обходил  это
препятствие, связывая себя освященными узами  с  женщинами,  что,  по  сути,
делало их равными партнерами и давало  возможность  соединить  две  половины
магии в  одну.  Изобилие  кандидаток  на  эту  роль  сделало  его  несколько
легкомысленным в выборе. Они либо умирали, либо сходили с ума  вскоре  после
брачной церемонии. Та, которая сегодня станет вдовой, была четырнадцатой  по
счету.
   Ей теперь исполнилось  шестнадцать  лет,  и  она  оставалась  по-прежнему
миловидной, когда он в последний раз  видел  ее  в  мае.  Раньше  он  сильно
использовал ее, в частности,  чтобы  держать  Боннета  под  контролем  -  по
какой-то причине Боннет был более уязвим для женской магии,  -  но  в  конце
концов ее разум не выдержал. Теперь она содержалась  в  сумасшедшем  доме  в
Виргинии, и когда он навестил ее там в мае, чтобы выяснить, будет ли от  нее
еще польза или нет, она при виде него завопила,  бросилась  бежать,  разбила
окно и попыталась длинным осколком вспороть себе  живот;  тогда  позвали  не
только священника,  но  и  повитуху,  поскольку  санитар  решил,  будто  она
собирается сделать себе аборт.
   Но сейчас Тэтч значительно  превосходил  по  своему  магическому  статусу
любую обычную женщину, он пролил кровь в Эребусе и теперь,  чтобы  в  полной
мере воспользоваться магией, ему требовалась женщина, которая и сама пролила
там кровь. И насколько он знал, существовала только одна такая.
   - Мы могли бы проскользнуть мимо них,  пока  они  на  мели,  -  осторожно
заметил Ричарде. - Я думаю, если... - Он вздохнул. - Впрочем, не важно.  Они
уже на плаву.
   Тэтч подавил удовлетворенную улыбку и, щурясь, посмотрел вперед.
   - Да, верно.
   - Бог мой, - хрипло сказал Ричарде.  -  Все  совпадает  с  тем,  как  они
захватили Боннета два месяца назад - поймали  его  в  устье,  когда  начался
отлив. Тэтч нахмурился.
   - Да, ты прав, - проворчал он.
   Ричарде глянул на него в надежде, что  до  его  капитана  наконец  дошло,
какая опасность им грозит.
   Но Тэтч просто припомнил то, что слышал о пленении Боннета. "Да,  клянусь
Бароном, - сердито подумал он, -  если  отбросить  тот  факт,  что  все  это
произошло в полутора сотнях миль отсюда, то все остальное чертовски схоже.
   Боннет украл мою идею!
   Он не только сделал себя неподходящим для роли, которую я планировал  для
него, и попался, он также вспомнил и присвоил - пират проклятый -  ту  идею,
которую я решил претворить в жизнь  сегодня.  И  двое  колдунов,  которых  я
послал за ним, вернулись без него  и  раненые.  А  в  воскресенье,  точно  в
полдень, я перестал  физически  его  ощущать.  Он  отыскал  лазейку,  сквозь
которую ускользнул от меня, и лазейкой этой, похоже, для него стала петля".
   - Сейчас приблизятся на расстояние оклика, - просипел Ричарде.  Лицо  его
было покрыто потом, хотя на прохладном утреннем воздухе изо  рта  вырывались
облачка пара.
   - Пора, - сказал Тэтч. Он расправил массивные плечи,  неторопливо  прошел
на нос и оперся ногой в ботфорте о бушприт.
   Набрав в грудь воздуха, он заорал:
   - Кто вы и что вам здесь надо? На палубе ближайшего шлюпа засуетились,  и
на мачте взвился британский флаг. - Как видите, - донесся ответный  крик,  -
мы не пираты.
   Торжественно, как будто это был диалог в  давным-давно  известной  пьесе,
Черная Борода крикнул:
   - Жду вас у себя на борту - хочу увидеть сам, кто вы такие.
   - Шлюпки заняты, - прокричал в ответ капитан британского флота.  -  Но  я
поднимусь на борт со всем моим экипажем.
   Тэтч улыбнулся и, казалось, расслабился, а затем прокричал в ответ:
   - Будь я проклят, если пощажу хоть одного из вас.
   - Мы не ожидаем никакой пощады, но и сами не спустим.
   Тэтч повернулся к Ричардсу.
   - Теперь полная ясность, - бросил он. - Поднять наш флаг, поднять  якорь,
в бой!
   - Есть, кэп! - откликнулся Ричарде. - Добычу оставляем? - махнул он рукой
в сторону захваченного торгового корабля.
   - О ней я позабочусь сам.
   Первый из военных кораблей стал разворачиваться к северу, чтобы перекрыть
Тэтчу путь отступления на восток, однако "Приключение" уже несся к западу на
всех парусах по спокойной  глади  утреннего  моря,  устремляясь  меж  другим
преследующим его шлюпом и берегом  острова  Окракок  к  выходу  из  бухты  и
открытому морю за ним. Все пираты до единого, кроме Тэтча, пожалуй,  затаили
дыхание, ибо глубина здесь едва достигала шести футов при начавшемся отливе.
Некоторые пираты даже выудили из карманов монетки и  швырнули  их  в  темную
воду.
   Ричарде посмотрел на судно, с которого их окликнули, и тихо рассмеялся:
   - Они снова сели на мель.
   Тэтч внезапно почувствовал навалившуюся усталость. Он вытащил пистолет  и
велел:
   - Спусти паруса, Ричарде, дадим-ка бортовой залп на прощание.
   Ричарде резко повернулся к нему:
   - Что?! Все складывается замечательно, мы сможем удрать, если...
   Тэтч поднял пистолет и ткнул Ричардсу в зубы:
   - Спусти паруса и приготовься к стрельбе с правого борта.
   - Есть, - почти всхлипнул Ричарде, отворачиваясь. У  большинства  пиратов
челюсти отвисли от изумления, но воспоминание об Израэле Хандсе все еще было
свежо, они повиновались, и "Приключение", теряя скорость, развернулся бортом
к преследующему шлюпу.
   - Огонь! - рявкнул Тэтч, и  "Приключение"  содрогнулся  от  залпа  пушек,
воздух наполнился вонючим дымом и криками испуганных  птиц.  Дым  отнесло  к
западу, и Тэтч расхохотался, видя беспомощно качавшееся судно  неприятеля  с
вдребезги разнесенными снастями и разбитыми бортами.
   - Ну что, поднимать паруса? - взмолился Ричарде, тревожно оглядываясь  на
берег, который с отливом становился все ближе и ближе.
   Тэтч тоже смотрел на остров. - Да,  -  согласился  он  мгновение  спустя,
видя, что уже слишком поздно.
   Утренний  ветерок  совсем  стих,  и  хотя  пираты  подняли  все   паруса,
"Приключение" продолжал дрейфовать к берегу.
   Вражеский шлюп снялся с мели, и матросы на нем взялись  за  весла,  чтобы
приблизиться к "Приключению".
   Судно содрогнулось: "Приключение" сел на мель.
   - Перезарядить пушки правого борта! - скомандовал Тэтч. - Эй вы, парни, -
крикнул он группе пиратов, которые метались по палубе,  выбрасывая  за  борт
бочки, цепи и весь лишний груз, - отставить! Все равно отлив  не  опередить.
Лучше зарядите-ка пистолеты и приготовьте сабли.
   Второй военный шлюп упорно приближался.
   - Стрелять только по моей команде.
   - Верно! - подхватил Ричарде, который вытащил саблю и крутил ее, разминая
кисть. Теперь, когда не было никакой  надежды  избежать  сражения,  вся  его
нервозность испарилась. Он улыбнулся Тэтчу:
   - Надеюсь, ты больше не станешь сражаться на таком близком расстоянии.
   Тэтч на мгновение сжал плечо Ричардса.
   - Обещаю, - сказал он тихо. - Больше такого не будет.
   Шлюп был от них всего лишь в  паре  дюжин  ярдов,  и  Тэтч  сквозь  скрип
уключин даже  слышал  возгласы  матросов.  Он  понимал,  что  капитан  шлюпа
прикидывает, в какой момент разрядить пушки. Тэтч дожидаться не стал  и,  не
дав судну полностью развернуться, скомандовал:
   - Огонь!
   И снова рявкнули пушки правого борта  "Приключения",  смертоносный  вихрь
пронесся по палубе шлюпа,  сметая  окровавленные  тела  вместе  с  обломками
такелажа. Пираты радостно завопили, однако Тэтч со своего места  видел,  что
не все потеряли голову на корабле противника. Молодой  офицер  загонял  всех
уцелевших на артиллерийскую палубу.
   - Гранаты! - закричал Тэтч, как только последний из  матросов  противника
прыгнул в люк.
   Пираты радостно принялись зажигать фитили, вставленные в бутылки с дробью
и порохом. Стаккато взрывов на палубе вражеского шлюпа несло смерть тем, кто
был ранен слишком тяжело, чтобы спуститься по трапу.
   - Мы разделались со всеми, кроме, может,  трех  или  четырех!  -  крикнул
Тэтч, обнажая саблю. - На абордаж! Искрошим их на кусочки!
   Отлив подтащил шлюп почти к самому борту. Тэтч без труда перемахнул через
разделявшую суда полосу воды.  В  тот  же  миг  крышка  люка  откинулась,  и
командир шлюпа - судя по мундиру, лейтенант,  -  выбрался  на  палубу.  Тэтч
осклабился в такой радостной улыбке, что лейтенант  невольно  бросил  взгляд
через плечо - кого же там пират так счастлив видеть?
   Но позади не было никого, кроме его собственных  матросов,  карабкавшихся
по лестнице. Их осталось восемнадцать из тридцати пяти,  которые  еще  могли
держать в руках сабли и стрелять из пистолетов.  Пираты  ринулись  вслед  за
Тэтчем, и у лейтенанта и его людей едва хватило времени выхватить  шпаги  из
ножен, прежде чем их атаковали.
   Первые несколько минут на палубе царил хаос: топот, лязг  сабель,  вопли,
время от времени прорезаемые выстрелами.  Пираты  прорубились  сквозь  линию
обороны и напали на защитников шлюпа сзади.  Более  тяжелые  клинки  пиратов
наносили почти такой же урон при ударах плашмя, как и  при  ударах  острием.
Бой кипел по всей палубе. Доски стали вскоре скользкими  от  крови,  которая
хлестала из отрубленных рук, вспоротых животов и перерезанных глоток, воздух
наполнил тяжелый запах свежей крови. Все это время военные  моряки  пытались
избежать ударов тяжелых сабель, не противопоставляя им своих рапир, и  после
первых ожесточенных минут  взмокшие  пираты  махали  своими  десятифунтовыми
клинками с меньшей силой и быстротой, и вот  тут-то  сказалось  преимущество
легких рапир. Они вонзались в глаза,  глотки,  груди;  хотя  раны  при  этом
выглядели куда менее ужасно, теперь потери пиратов были  не  меньше,  чем  у
военных моряков. Тэтч сражался у мачты, спиной к  спине  с  одним  из  своих
людей, но вскоре рапира нашла уязвимое место в обороне его соратника, и  тот
с пронзенным сердцем рухнул на палубу. Тэтч отступил и левой рукой  выхватил
заткнутый за пояс пистолет.
   Лейтенант, оказавшийся перед ним, тоже  вытащил  пистолет.  Два  выстрела
прозвучали почти одновременно. Тэтч промахнулся, но пуля лейтенанта  угодила
гиганту-пирату прямо в живот.
   Тэтч пошатнулся, но тут же взревел  и  прыгнул  вперед,  перерубив  своей
тяжелой саблей клинок лейтенанта возле самого эфеса. Он занес уже клинок для
последнего смертельного удара, но сзади на  него  напал  матрос,  с  размаху
ударив по плечу пикой. Тяжелый наконечник пики с треском переломил  ключицу,
и пират рухнул на одно колено. Тэтч все же поднял голову и сумел  встать  на
ноги, когда пика снова обрушилась на него. Удар лишь  рассек  скулу,  но  не
размозжил череп - нападавший промахнулся.
   Тэтч выронил разряженный пистолет, но в правой руке все еще держал саблю.
Он нанес ею удар горизонтально, и голова матроса с пикой полетела на  палубу
отдельно от тела.
   Потом пистолет был разряжен прямо в грудь, и когда Тэтч отшатнулся назад,
ему в спину вонзились две рапиры. Тэтч так быстро повернулся,  что  одна  из
рапир вылетела из руки нападавшего: пират взмахнул саблей, перебив  ею  руку
хозяина рапиры. Еще две пули попали ему в бок, и тут же  клинок  впился  под
ребра.
   Тэтч выпрямился во весь свой могучий рост, и  окружившие  его  матросы  в
страхе попятились. А затем, словно подрубленное дерев